Мария Семёнова Мы – славяне!

[Олег Бунтарев]

Кистень

Кисте’нь – это довольно увесистая (200–300 г) костяная или металлическая гирька, приделанная к ремню, цепи или верёвке, другой конец которой укреплялся на короткой деревянной рукояти – «кистенище» – или просто на руке. Иначе кистень называют «боевой гирей».


Кистени из кости. X–XIII века

Если за мечом с глубочайшей древности закрепилась репутация оружия привилегированного, «благородного», с особыми священными свойствами, то кистень, по сложившейся традиции, воспринимается нами как оружие простонародное и даже сугубо разбойничье. Словарь русского языка С. И. Ожегова в качестве примера использования этого слова приводит единственную фразу: «Разбойник с кистенем». Словарь В. И. Даля трактует его шире, как «ручное дорожное оружие». Действительно, небольшой по размерам, но эффективный в деле кистень незаметно помещался за пазухой, а иногда в рукаве и мог сослужить хорошую службу человеку, на которого напали в дороге. Словарь В. И. Даля даёт некоторое представление о приёмах обращения с этим оружием: «…кистень летучий… наматывается, кружа, на кисть и с размаху развивается; бивались и в два кистеня, в-обе-ручь, распуская их, кружа ими, ударяя и подбирая поочерёдно; к такому бойцу не было рукопашного приступа…»


Кистени из железа и бронзы. X–XIII века

«Кистенёк с кулачок, а с ним добро», – гласила пословица. Другая пословица метко характеризует человека, прячущего за внешней набожностью разбойничий норов: «”Помилуй, Господи!” – а за поясом кистень!»

Между тем в Древней Руси кистень был в первую очередь оружием воина. В начале ХХ века считалось, что кистени были занесены в Европу монголами. Но потом кистени откопали вместе с русскими вещами Х века, а в низовьях Волги и Дона, где жили кочевые племена, которые ими пользовались ещё в IV веке. Учёные пишут: это оружие, как и булавы, чрезвычайно удобно для всадника. Что, однако, не помешало и пешим воинам его оценить.

Слово «кистень» происходит не от слова «кисть», что на первый взгляд кажется очевидным. Этимологи выводят его из тюркских языков, в которых сходные слова имеют смысл «палка», «дубина».

Ко второй половине Х века кистенем пользовались по всей Руси, от Киева до Новгорода. Кистени тех времён обыкновенно делались из лосиного рога – самой плотной и тяжёлой кости, доступной ремесленнику. Имели они грушевидную форму, с высверленным продольным отверстием. В него пропускался металлический стержень, снабжённый ушком для ремня. С другой стороны стержень расклёпывали. На некоторых кистенях различима резьба: княжеские знаки собственности, изображения людей и мифологических существ.


1. Боевой цеп, или боевой бич. XIV век. 2. Кистень на длинной рукояти. XIV век

Костяные кистени бытовали на Руси ещё в ХIII веке, но с ростом популярности этого вида оружия кость постепенно заменяют более надёжные материалы – железо и бронза. Так, уже в Х веке начали делать бронзовые гирьки для кистеней, залитые изнутри тяжёлым свинцом. Иногда, экономя свинец, внутрь вкладывали камень.

Археологи подчёркивают, что древнерусских мастеров всегда заботила не только практическая эффективность изготовленного оружия, но и его внешний вид. Кистени украшались рельефным узором, серебряной насечкой, чернением. Встречаются очень нарядные образцы, элементы декора которых искусно подражают зерни и скани (вспомним главу «Украшения»). Древнерусские кистени не были грубыми «обрубками на верёвке», – наоборот, многие из них представляют собой великолепные примеры литейного мастерства. В главах «Булава, палица, дубина» и «Обереги» рассказано о ремесленных подражаниях изделиям мастеров. Подобный процесс прослежен учёными и для кистеней.

И так же, как на булавах, нарядный узор на кистенях порою бывает повреждён и помят о чьи-то доспехи и шлемы…

Боевые гири Древней Руси не всегда имеют округлую или грушевидную форму. Некоторые из них напоминают навершия весьма распространённых в то время булав: например, кубики со срезанными углами, а также оснащённые шипами.

«Пик популярности» кистеня в домонгольской Руси приходится на ХIII век. В это время кистени из русских мастерских попадают к соседним народам – от Прибалтики до Волжской Болгарии…

В Западной Европе кистени начинают появляться в ХI веке, а в ХIV—ХV веках ими пользовались от Англии до Японии. Близкие родственники кистеней – крупные гири, соединённые с длинной рукоятью. Их называли «боевыми цепами» или «боевыми бичами». С боевыми цепами неразрывно связана история гуситских войн – войн, которые вёл против угнетателей чешский народ в начале ХV века. Одного из предводителей восставших, знаменитого полководца Яна Жижку, изображали на портретах держащим грозный боевой цеп. Это было страшное оружие, способное раздробить самые крепкие рыцарские латы. Между тем прародителем его был скромный маленький кистень.

Литература

Гуревич Ю. Г. Загадка булатного узора. М., 1985.

Кардини Ф. Истоки средневекового рыцарства. М., 1987.

Кирпичников А. Н. Древнерусское оружие: Мечи и сабли IХ—ХIII вв. М.; Л., 1966. Вып. 1.

Кирпичников А. Н. Древнерусское оружие: Копья, сулицы, боевые топоры, булавы, кистени IХ—ХIII вв. М.; Л., 1966. Вып. 2.

Кирпичников А. Н. О своеобразии и особенностях в развитии русского оружия Х– ХIII вв.: К проблеме культурных влияний в истории раннесредневековой техники // Культура и искусство Древней Руси. Л., 1967.

Кирпичников А. Н., Медведев А. Ф. Вооружение // Древняя Русь: Город, замок, село. М., 1985.

Колчин Б. А. Чёрная металлургия и металлообработка в древней Руси (домонгольский период) // Материалы и исследования по археологии СССР. М., 1953. Вып. 32.

Колчин Б. А. Оружейное дело Древней Руси (техника производства) // Проблемы советской археологии. М., 1978.

Корзухина Г. Ф. Из истории древнерусского оружия ХI века // Советская археология. 1950. Вып. 13.

Медведев А. Ф. Оружие Великого Новгорода // Материалы и исследования по археологии СССР. 1959. Вып. 65.

Рабинович М. Г. Из истории русского оружия IХ—ХV вв. // Труды Института этнографии: Новая серия. М., 1947. Т. 1.

Штакельберг Ю. И. Игрушечное оружие из Старой Ладоги // Советская археология. 1969. Вып. 2.

[Олег Бунтарев]

Лук и стрелы



«Английские лучники не знали себе равных…»



Когда заходит речь об искусстве стрельбы из лука, вообще о культуре этого вида оружия, в первую очередь, как правило, вспоминают об Англии. Ну как же: здесь и всем с детства памятные баллады о Робине Гуде («Он был прославленный стрелок, стрелять, как он, никто не мог…»), и «несравненные» лучники английского средневековья, воспетые в исторических романах Артура Конан Дойля.

Между тем и данные археологических раскопок, и сохранившиеся письменные источники свидетельствуют: луки, бывшие в употреблении у славян, а также у арабов, персов, турок, татар и других народов Востока, далеко превосходили западноевропейские – скандинавские, английские, немецкие и иные – как по уровню своего технического совершенства, так и по боевой эффективности.

Для сомневающихся приведём пример. Предельное зафиксированное расстояние для бесприцельного (то есть просто на дальность) выстрела из английского лука составило 557 м. Стрела же турецкого султана Мурата-Гази IV, увлекавшегося стрельбой из лука, улетела однажды на 878,5 м. Соответственно, различались и дальности прицельной стрельбы. Отдельные английские рекордсмены поражали цель на расстоянии до 220 м (например, король Генрих VIII), для рядовых же стрелков предельная дистанция на поражение составляла, согласно подсчётам, 92 м. А на арабском Востоке наибольшее расстояние прицельной стрельбы для ничем не выдающихся стрелков было около 150 м!


1. Пеший стрелец из лука. С миниатюры Хлудовской псалтыри. 2. Стрельцы на серебряной основе турьего рога из Черной Могилы

Иными словами, многие результаты, которые для «несравненных» английских стрелков были рекордными, для их восточных и славянских современников были близки к рядовым. В Древней Руси, например, существовала своеобразная мера длины – «стрелище» или «перестрел», около 225 м. «Яко муж дострелит», – определяли её в ХII веке, причём шла речь о стрельбе на поражение. «Перестрелить» означало также «прострелить, пробить выстрелом». Видимо, наши далёкие предки не видели ничего особенного в том, чтобы «дострелить» на расстояние, рекордное для англичан.

А всё дело здесь в конструкции лука. В Западной Европе использовался лук, который учёные-оружиеведы справедливо называют «простым». Делался он из одного куска дерева определённой породы (вяз, тисс, ясень, орешник), соответственным образом выдержанного и обработанного. Народы Востока и Восточной Европы употребляли так называемый сложный лук, о котором будет подробно рассказано в последующих главах.

Вообще лук появился на территории Восточной Европы ещё в эпоху мезолита (от десяти до пяти тысяч лет до нашей эры), то есть примерно тогда же, когда была одомашнена собака.

На скалах близ Белого моря сохранились изображения стрелков из лука, сделанные в III тысячелетии до нашей эры. По изображениям видно, что луки у них простые, имеющие характерную дугообразную форму. Археологами найдены остатки таких луков, а также уцелевшие стрелы с каменными наконечниками. Кстати, по отзывам учёных, ставивших опыты с древним оружием, стрелы с «примитивными» каменными наконечниками оказались очень и очень опасными…

Сложный лук, как выяснено историками, пришёл в Восточную Европу вместе со скифами – в I тысячелетии до нашей эры – и сразу получил широкое распространение, будучи по достоинству оценен тогдашними воинами и охотниками. К VIII–IХ векам нашей эры сложным луком пользовались повсеместно на всей европейской части современной России. Простые луки, которые изредка попадаются археологам в слоях той эпохи, были, судя по всему, предназначены для настораживания на звериных тропах либо служили детскими игрушками: искусство стрельбы из лука требовало обучения с самого раннего возраста. Маленькие, до 1 м длиной, детские луки из упругого можжевельника найдены учёными при раскопках Старой Ладоги, Новгорода, Старой Руссы и других городов.

[Олег Бунтарев]

Устройство сложного лука

Если простой лук с надетой тетивой представляет собой плавно изогнутую дугу, то сложный скорее напоминает букву «М» с плавными перегибами. Именно такие луки можно видеть на всех без исключения древнерусских изображениях, сохранившихся до наших времён.

На рисунке художника показан древнерусский сложный лук, восстановленный учёными по большому обломку, найденному в Новгороде, в слое первой половины ХII века. Как выяснилось, эта находка аналогична более ранним (VIII век), но гораздо лучше сохранилась благодаря влажной глинистой почве. Новгородский обломок, найденный в 1953 году, представляет собой почти половину целого лука, одно из его плеч-рычагов. Пролежав в земле восемь веков, плечо лука по-прежнему было способно пружинить.

Оно состояло из двух деревянных планок, продольно склеенных между собой. С внутренней стороны лука (обращённой к стрелку) располагалась можжевеловая планка. Она была необыкновенно гладко остругана, а там, где она прилегала к внешней планке (берёзовой), древний мастер провёл три узких продольных желобка для заполнения клеем, чтобы соединение получилось более прочным. Действительно – по отзывам учёных, рыбий клей, которым были склеены планки, прекрасно держал и восемь столетий спустя.


I. Конный русский стрелец. С миниатюры Манасеиной летописи. X век
II. Древнерусский сложный лук: 1. Деревянная основа лука. 2. Вид деревянной основы лука с внутренней стороны и схема расположения на ней костяных накладок. 3. Схема расположения костяных накладок на луке (вид сбоку): а – концы с вырезом для тетивы, б – сухожилия, в – берёзовая планка, г – можжевеловая планка, д – концевые накладки с вырезом для тетивы, е – боковые накладки рукояти, ж – нижние накладки рукояти с внутренней стороны лука, з, и – узел, или место соединения концов, планок и сухожилий, к – узел, или место соединения сухожилий и костяных накладок рукояти лука. 4. Закрепление стыков деталей лука путём обмотки сухожильными нитями по клею и оклейка лука берестой. 5. Лук с тетивой после оклейки.
III. Разрез лука: а – берестяная оклейка, б – сухожилия, в – берёзовая планка, г – можжевеловая планка

Берёзовая планка, составлявшая спинку лука (внешнюю половину по отношению к стрелку), была несколько более шероховатой, чем можжевеловая. Некоторые исследователи сочли это небрежностью древнего мастера. Но другие обратили внимание на узкую (около 3–5 см) полоску берёсты, которая сплошь, винтообразно, обвивала лук от одного конца до другого. На внутренней, можжевеловой планке берёста по сию пору держалась исключительно прочно, тогда как от берёзовой спинки она по непонятным причинам «отклеилась». В чём дело?

Наконец заметили отпечаток каких-то продольных волокон, оставшийся в клеевом слое и на берестяной оплётке, и на самой спинке. Потом обратили внимание, что плечо лука имело характерный изгиб – наружу, вперёд, в сторону спинки. Особенно сильно был загнут конец.

Всё это подсказало учёным, что древний лук был усилен ещё и сухожилиями. Пропитанные рыбьим клеем сухожилия (оленьи, лосиные, бычьи) накладывались вдоль спинки лука и надёжно закреплялись обмоткой у рукояти и концов. Эластичный и очень прочный рыбий клей, которым клеили сложные луки, не препятствовал растяжению и сокращению сухожилий. Эти-то сухожилия и выгибали плечи лука в обратную сторону, когда была снята тетива.

Судя по археологическим данным, начиная с ХIV века русские луки стали усиливать ещё и роговыми полосами – «подзорами». С ХV века появились стальные подзоры, иногда упоминаемые в былинах. Однако широкого распространения на Руси они не получили.

Рукоять новгородского лука была выложена гладкими костяными пластинами. Длина охвата этой рукояти составляла около 13 см, как раз по руке взрослому мужчине. В разрезе рукоять имела овальную форму и очень удобно ложилась в ладонь.

Плечи лука были чаще всего равной длины. Однако специалисты указывают, что наиболее опытные стрелки предпочитали такие пропорции лука, при которых средняя точка приходилась не на середину рукояти, а на её верхний конец – место, где проходит стрела. Таким образом обеспечивалась полная симметрия усилия при стрельбе.

Костяные накладки прикреплялись и на концах лука, там, где надевалась петля тетивы. Вообще, костяными накладками старались укрепить те места лука (их называли «узлами»), куда приходились стыки его основных частей – рукояти, плеч (иначе рогов) и концов. После наклейки на деревянную основу костяных накладок их концы приматывались опять-таки сухожильными нитями, пропитанными клеем.


Концевые накладки сложных луков

Деревянная основа лука в Древней Руси носила название «кибить»; языковеды предполагают, что это слово перекликается с арабским названием простого лука – «кадиб». Ещё более похожим словом – «кабид» – арабы называли среднюю часть лука, где после спуска тетивы скользит стрела.

Русское же слово «лук» происходит от корней, имевших смысл «гнуть» и «дуга». Ему родственны такие слова, как «изЛУЧина», «ЛУКоморье», «ЛУКавство», «ЛУКа» (деталь седла) и другие, также связанные со способностью изгибаться.

Лук, состоявший из природных органических материалов, сильно реагировал на изменения влажности воздуха, на жару и мороз. Средневековые арабские наставления донесли до нас рекомендации по конструктивным особенностям луков, предназначенных для использования в разных климатических условиях: в очень жарких, очень морозных, сухих или, наоборот, слишком влажных местах. Всюду предполагались вполне определённые пропорции при сочетании дерева, клея и сухожилий. Учёные уверенно пишут о том, что этими познаниями в полной мере владели и древнерусские мастера: их изделия точно соответствуют рекомендациям для районов с умеренным климатом. Кроме того, упомянутые выше полоски предварительно вываренной берёсты, которыми оклеивали лук, были предназначены защитить его от сырости.

Луков требовалось много; в принципе, каждый человек обладал необходимыми навыками, чтобы изготовить себе неплохое оружие, но лучше, если лук делал опытный мастер. Таких мастеров именовали «лучниками». Слово «лучник» утвердилось в нашей литературе как обозначение стрелка, но это неверно: того называли «стрельцом».

Вспомним, как Робин Гуд опасался замочить свой лук, переправляясь через реку. А вот на Руси, по авторитетному мнению специалистов, умели делать «всепогодные» луки, способные стрелять в мороз, в жару и даже под дождём. Сохранился летописный рассказ о зимнем бое с татарами, который произошёл в 1444 году. Из-за страшного мороза татары не могли стрелять: «…от великого мраза… луки их и стрелы ни во что быша». Наши же воины успешно обстреливали врагов.

[Олег Бунтарев]

Тетива

Итак, древнерусский лук не был «просто» кое-как оструганной и согнутой палкой. Точно так же и тетива, соединявшая его концы, не была «просто» верёвкой. К материалам, из которых она изготавливалась, к качеству изготовления предъявлялось не меньше требований, чем к самому луку.

Былины не случайно называют тугой лук «разрывчатым». Даже в спокойном состоянии, не говоря уже о натяжении лука для выстрела, на тетиву действуют значительные силы. Те, кто знаком с физикой, подтвердят, что распределены они весьма невыгодно для тетивы и всё время стремятся её разорвать. Недаром филологи, изучившие происхождение слова «тетива», возводят его к корням, означающим «натяжение», «напряжение». Ясно, что основным требованием к тетиве была прочность: её разрыв мог привести не только к поломке лука, но и к увечью стрелка.

Ещё тетива не должна была менять своих свойств под воздействием природных условий: вытягиваться (например, от сырости), разбухать, скручиваться, усыхать в жару. Всё это портило лук и могло сделать стрельбу неэффективной, а то и попросту невозможной. В истории Западной Европы известны случаи, когда целые сражения проигрывались из-за того, что размокли тетивы. Французские, немецкие, английские стрелки в основном пользовались тетивами из волокон конопли (пеньковыми). В сырую погоду их обязательно снимали с луков и убирали в сумочку «карман». А уж о том, чтобы стрелять под дождём, не было и речи.

Между тем луки Восточной Европы, как мы помним, были «всепогодными». Немалую роль играла здесь тетива. Учёными доказано, что наши предки пользовались тетивами из разных материалов, выбирая те, что наилучшим образом подходили для данного климата и ожидаемой погоды. Так, тетивы из хорошего шёлка или сухожилий отлично подходили для влажного и прохладного климата – и средневековые арабские источники сообщают нам о шёлковых и жильных тетивах славян. Употребляли славяне и тетивы из «кишечной струны» – особым образом обработанных кишок животных. Струнные тетивы были хороши для тёплой и сухой погоды, но боялись сырости: намокнув, сильно вытягивались.


Виды узлов и петель тетивы: 1, 2 – вид (сбоку и спереди) узла петли на шёлковой тетиве русского лука (XVII век); узел среднеазиатский (хорасанский), 3 – морской узел, 4 – затяжной, или мёртвый, узел, 5 – конец шёлковой тетивы с ушком для крепления кожаной петли, 6 – та же тетива с кожаной петлей, 7, 8 – вид (сбоку и сверху) на конец упомянутого лука (XVII век) с надетой тетивой

Были в ходу и тетивы из сыромятной кожи. В популярной литературе иногда пишут – «из необработанной кожи»: видимо, авторы как следует не знакомы ни с процессом выделки, ни с тем, какие выгоды он давал. А ведь такая тетива при правильном изготовлении годилась для любого климата и не боялась никакой непогоды. Шкуру животного (по мнению арабов, лучше всего, если этим животным был молодой тощий верблюд) замачивали в холодной пресной воде. Затем из спинной части, где кожа всего прочнее и толще, нарезали полоски несколько шире будущей тетивы. Если кожу брали с боков, полоски делались значительно шире. Нарезав, их развешивали на гвоздях в тёмном помещении, куда не проникал свежий воздух. В свисающих концах прокалывали отверстия и продевали в них деревянные палочки: с их помощью полоски осторожно вытягивали и скручивали, одновременно натирая их чем-нибудь шероховатым. Эту операцию повторяли, пока полоска не переставала вытягиваться и не скручивалась до предела, становясь совсем ровной и круглой в сечении. Такая тетива была уже годна для употребления. Но для того, чтобы она не вытягивалась в холодную и сырую погоду, а в жаркую и сухую, наоборот, не сокращалась, её ещё не однажды размачивали и выдерживали под сильным натяжением, а затем осторожно шлифовали мягким полировальным камнем. И наконец пропитывали смесью жира и жёлтого воска: после этого тетива уже не боялась ни жары, ни холода, ни сырости. Из лука можно было стрелять хоть под дождём, а при сильной нужде – без особого вреда окунуть его в речку.

Вот вам и «необработанная» кожа!

Как известно, тетиву не надевали на лук наглухо: при перерывах в использовании её снимали, чтобы зря не держать лук в натянутом состоянии и не ослаблять его. Для тетивы на концах лука делались специальные выемки: в художественной литературе их иногда именуют «зарубками», что, конечно, неточно – это были гладкие, тщательно сделанные пропилы в костяной обкладке конца. Во время стрельбы петли тетивы двигались туда-сюда в выемках и, разумеется, постепенно перетирались. Понятно, никому не хотелось терять дорогую шёлковую или кожаную тетиву из-за протёртой петли. Поэтому в Древней Руси и на Востоке петли делали… съёмными, то есть не составляющими единого целого с тетивой. Съёмные петли, чаще всего изготовленные из кожаных ремешков, привязывали к небольшим ушкам на концах тетивы. Привязывали тоже не абы как. Существовали особые узлы, ведь концы ремешка должны были переплетаться в ушках тетивы, чтобы натяжение лука намертво их зажимало, не давая соскользнуть. На сохранившихся тетивах древнерусских луков учёными найдены узлы, которые на арабском Востоке считались наилучшими. Там эти узлы именовались «хорасанскими», по географическому названию.

В главе «Боевое использование лука» будет рассказано, какой силой обладали древнерусские луки. Здесь лишь отметим, что воин или охотник прилагал изрядное усилие не только при стрельбе, но и при надевании тетивы. Приходилось и соблюдать определённые меры предосторожности: внезапно разогнувшийся мощный лук вполне мог покалечить. Естественно, за много веков практики были выработаны различные приёмы надевания тетивы. Вот хотя бы один. Чаще всего на лук надевали сразу обе петли: одну вставляли непосредственно в выемку, другую надевали просто на кибить и сдвигали по ней до предела её длины (обычно до того места, где плечо лука соединялось с концом). Далее стрелок поворачивал лук спинкой к себе и левой рукой тянул его за рукоять, а правой отгибал верхний рог прочь, одновременно подталкивая верхнюю петлю к вырезу. Левая нога при этом придерживала нижний рог лука. Для того чтобы совладать с мощным луком, требовалось усилие всего тела.

Арабское наставление, написанное в ХV веке, приводит двенадцать различных способов «завязывания» лука. Оно перечисляет приёмы скрытого надевания тетивы (лёжа), приёмы, которыми пользовались во время переправ через реки, способы для положения сидя и на тот случай, если лук оказывался очень силён. Существовал даже способ для раненного в одну руку. При этом автор постоянно жалуется, что, мол, его современники уже утратили многие черты искусства, присущего стрелкам минувших веков.

[Олег Бунтарев]

Тул

Слово «колчан», которым мы привычно обозначаем футляр для ношения и хранения стрел, – татарское. Впервые оно появляется в письменных источниках, датированных 1589 годом. В Древней Руси футляр для стрел носил название «тул». Смысл этого слова – «вместилище», «укрытие». В современном языке сохранились такие его родственники, как «тулья», «туловище» и «тулить» (последнее широко употребляется в форме «притулиться»). Все они имеют непосредственное отношение к «вместилищу» и «укрытию». Тулья шляпы покрывает голову, туловище вмещает внутренние органы, «притулиться» же трактуется словарями как «пристроиться в укромном местечке».


1. Кожаный тул (вид прямо и сбоку). X век. 2. Кожаный тул с костяной орнаментальной пластиной. Хорошо видны петли для подвешивания тула к поясу и крючок для закрепления его при верховой езде. XI век

Древнеславянский тул чаще всего имел форму, близкую к цилиндрической. Каркас его сворачивали из одного-двух слоёв плотной берёсты и часто, хотя и не всегда, обтягивали кожей. Дно делалось деревянным, толщиной около сантиметра. Его приклеивали или прибивали к основе. Длина тула составляла 60–70 см: стрелы укладывались наконечниками вниз и при большей длине обязательно помялось бы оперение. Для предохранения перьев от непогоды и повреждения тулы снабжались плотными крышками. В «Слове о полку Игореве» красочно описываются изготовившиеся к бою стрелки: «Луци у них напряжени (то есть надеты тетивы), тули отворени…» «Отворённый» тул служил столь же весомым признаком готовности к немедленным действиям, как в наши дни – расстёгнутая кобура.


Железные петли, крючки и оковки кожаных тулов (IX–X века): 1–4 – железные петли, 5–6 – крючки, 7 – оковка донца тула, 8 – схема расположения железных петель и оковок на кожаных (берестяных) тулах

Заботой о сохранности стрел диктовалась и сама форма тула. Возле днища он расширялся до 12–15 см в поперечнике, посередине корпуса его диаметр составлял 8—10 см, у горловины тул вновь несколько расширялся. В таком футляре стрелы держались плотно, в то же время оперение их не сминалось, а наконечники при вытаскивании не цеплялись. Внутри тула, от дна до горловины, проходила деревянная планка: к ней ремешками прикрепляли костяную петлю для подвешивания. Если вместо костяной петли брались железные кольца, их приклёпывали. Тул мог быть украшен металлическими бляшками или резными накладками из кости. Их приклёпывали, приклеивали или пришивали обычно в верхней части тула.

Кожа и дерево плохо сохраняются в земле. Поэтому целых тулов при раскопках найдено не так много, гораздо больше попадается учёным различных обломков, по которым, однако, можно судить о первоначальной форме предмета и тонкостях его использования. Так, вместе с некоторыми тулами были найдены загадочные на первый взгляд крючки, крепившиеся к днищам на ремешках. Со временем учёные выяснили, что подобный крючок был характерной принадлежностью конного стрелка. Он, оказывается, служил для закрепления тула при быстрой верховой езде.

Такие тулы, по мнению археологов, были наиболее широко распространены в VIII—ХIV веках у многих народов Восточной Европы, в том числе у славян. В IХ—ХI веках, впрочем, употреблялся и другой тип, отличавшийся формой и материалом: полукруглый в сечении, сделанный из одной кожи, с металлическими оковками и железными петлями для привешивания. Такими чаще пользовались состоятельные, привилегированные воины – члены дружин. Особенно любили их русские и венгры.

Начиная с ХII века имели некоторое распространение и плоские тулы, столь любимые художниками, пишущими на «былинные» темы. В некоторых погребениях этого времени найдены декоративные костяные пластинки. Их длина соответствует вероятной длине несохранившегося корпуса тула – около 65 см, а ширина составляет около 2 см. Скорее всего, когда-то они украшали узкие стороны плоского тула, а может быть, его лицевую часть по краям.

Славянские воины, пешие и конные, всегда носили тул справа у пояса, на поясном ремне или перекидном через плечо. Причём так (об этом практически никогда не вспоминают художники), чтобы горловина тула с торчащими из неё стрелами смотрела вперёд. Воин должен был выхватывать стрелу как можно быстрей, ведь в бою от этого зависела его жизнь. А кроме того, он имел при себе стрелы самого разного вида и предназначения. Разные стрелы требовались для того, чтобы поразить врага без доспехов и одетого в кольчугу, для того, чтобы повалить под ним коня или перерезать тетиву его лука. О том, чем они различались и как их метили, рассказано в главах, посвящённых стрелам.

Тул древнерусского стрелка вмещал около двадцати стрел. Можно предположить, что при необходимости с собой припасали несколько тулов.

[Олег Бунтарев]

Налучье

Художники и авторы исторических фильмов, изображая воинов, несущих луки, нередко заставляют своих героев надевать луки в натянутом состоянии на плечо или через голову. Между тем у славян и в странах Востока использовался специальный чехол для лука – налучье («налучь», «налучник», «налушник»). Западная Европа налучий не знала совсем.

Когда же на картинах и в фильмах наших богатырей всё-таки снабжают чехлами для луков, их чаще всего изображают коротенькими, по образцу тех, что сохранились в музеях среди парадного оружия ХVI—ХVIII веков. Однако учёные пишут, что налучье, предназначенное не для парадного выезда, а для серьёзного боевого дела, было лишь немного короче «завязанного» лука, а то и равно ему по длине, иначе он неминуемо вывалился бы. Длина же древнерусского лука с надетой тетивой составляла в среднем около 1,3 м.

Первые письменные упоминания о налучьях относятся к ХV веку, но сохранились изображения, сделанные в ХII веке, и археологи не сомневаются в существовании налучий ещё в IХ столетии, если не раньше. Особенно актуальны были налучья для конных стрелков, которые одновременно со стрельбой должны были управлять конём. Но и «пешец» не мог всё время держать лук в руке: ему приходилось в бою менять его на иное оружие (меч, копьё, топор и прочие), к тому же лук был достаточно тяжёл, да и терять его никому не хотелось. Это в сражении, а что же говорить про дальний пеший поход, когда воин нёс на себе немало необходимых вещей?

Судя по более поздним образцам, налучья были плоскими, на деревянной основе; их обтягивали кожей или плотной красивой материей. Налучью не требовалось быть таким крепким, как тулу, предохранявшему древки и нежные оперения стрел. Лук и тетива очень прочны: помимо удобства при транспортировке, налучье разве что предохраняло их от сырости, жары и мороза.


1. Древнерусское кожаное налучье с деревянным каркасом и расположение на нем костяных орнаментальных пластин и петель для подвешивания. Реконструкция. 2. Саадак (XVI век): а – колчан (плоский), б – налучье

Налучье, как и тул, оснащалось костяной или металлической петлёй для привешивания. Располагалась она поблизости от центра тяжести лука – у его рукояти. Носили лук в налучье вверх спинкой, слева на поясе, также на поясном ремне или перекидном через плечо.

Примерно с ХV века на Руси распространились саадаки (сагадаки), представлявшие собой полный набор для конного стрелка: лук в налучье и колчан со стрелами. Слово «саадак» вошло в наш язык под влиянием монголо-татарской терминологии. Русские купцы, отправляясь за границу, возили с собой по дватри саадака – как для защиты от разбойников, так и на продажу: русские луки очень ценились. Саадаки изготовляли особые мастера-саадачники. На лицевой стороне делался карман для плети и кистеня. Кроме того, в кармашках саадака, налучья или тула хранились ножик и ножницы для поправки и подрезки оперения стрел, а также напильники – расширять ушки стрел и, если понадобится, подтачивать наконечники. Всё это могло очень пригодиться, например, после боя, когда собирали и приводили в порядок трофейные стрелы. Напильники, принадлежавшие стрелкам, находят и в погребениях VIII—ХIV веков.

[Олег Бунтарев]

Предохранительные приспособления

Как будет показано в главе «Боевое использование лука», боевые и охотничьи луки древности обладали весьма значительной силой. Удар тетивы такого лука, «щёлкнувшей» по левой руке стрелка в суматохе сражения или охоты, мог причинить серьёзные неприятности – разорвать одежду, а то и тело. Поэтому стрелки старались прикрыть левую руку особым предохранительным приспособлением – щитком.

Щитки, найденные археологами на территории Восточной Европы, обычно близки по форме к овалу, а размером – примерно с ладонь. Делали их из лосиного рога или костей крупных животных. Этот доступный материал достаточно долговечен и прочен, к тому же позволяет без дополнительных усилий изготовить щиток искривлённой, «желобчатой» формы, которая дает ему возможность плотней прилегать к руке, не болтаясь и не мешая при стрельбе.

К изделиям древности (во всяком случае, если это не Греция, Рим или Египет) в художественной литературе почему-то очень любят применять эпитет «грубо сделанный». А ведь, как уже не раз отмечалось, варвар в историческом смысле слова – это не человек, лишённый культуры: за ним тоже стоят века традиций (духовных, ремесленных, воинских). И как ни краток данный обзор некоторых сторон жизни древних славян, на его страницах мы не раз уже убеждались: тысячу с лишним лет назад наши предки вовсе не были «неразвитыми младенцами», которым любая тряпка сошла бы за одежду, палка с верёвкой – за лук, а пень – за изваяние Бога.

Вещи, предназначенные для повседневного пользования, были до совершенства отшлифованы многовековой практикой: ведь человечество родилось не вчера. И не тысячу лет назад. Кроме того, не будем забывать, что многие предметы, казалось бы бесспорно принадлежащие к «ведомству» материальной культуры, овеяны сильнейшим влиянием культуры духовной… Какое уж тут «грубо сделанные»!


1, 2, 3, 4. Предохранительные щитки для запястья левой руки, применявшиеся при стрельбе из лука. 5, 6. Кольца для предохранения указательного пальца при натяжении тетивы

Сказанное в полной мере относится и к предохранительному щитку стрелка. На первый взгляд, невелика премудрость – взять подходящий кусок трубчатой кости, выпилить, просверлить четыре отверстия для завязок – и готово! Но на самом деле не всё так просто, как кажется.

Например, кривизна прилегающего к руке желобка очень сильно зависит от того, на какое конкретно место предплечья он надевается. Это, в свою очередь, зависит от способов стрельбы и натяжения тетивы. Так, соседи древних славян – волжские булгары (болгары) – привязывали щиток на переднюю, верхнюю при стрельбе, сторону запястья. У таких щитков глубокие желобки. Славяне же и кочевники юга укрепляли щиток на внутренней стороне запястья левой руки. Поэтому их желобки более мелкие.

Некоторые из найденных учёными щитков лишены украшений, другие умелые косторезы снабдили геометрическим (часто сделанным с помощью циркуля), растительным и животным орнаментом. Узор, конечно, сглаженный, чтобы не мешал при стрельбе.

Кое-где на щитках можно рассмотреть тонкие косые штрихи: их оставили на твёрдой кости бесчисленные удары тугой тетивы. Эти штришки, а также потёртость отверстий, предназначенных для завязок, говорят о том, что щиток был в употреблении много лет.

Однажды археологам попался на глаза щиток, давным-давно расколовшийся от удара тетивы или по другой какой-то причине на две неравные части. Костяная пластинка носит явные следы ремонта: об этом говорят дырочки по обе стороны разлома. Почему владелец начал чинить его, вместо того чтобы обзавестись новым? Что значил для него этот ничем не примечательный с виду предмет, какую память хранил?..

Завершая рассказ о защитных приспособлениях, упомянем ещё о некоторых, бывших в ходу если не у самих славян, то у их соседей.

Во время стрельбы из лука, особенно если «стрелец» малоквалифицированный, подвергается опасности участок кисти левой руки, вдоль которого скользит стрела, а также пальцы правой руки, натягивающие тетиву. В средневековой Западной Европе левую руку предохраняли перчаткой, снабжённой специальными приспособлениями для поддерживания стрелы. Персы, арабы, народы Сибири и Дальнего Востока кроме перчаток использовали кольца из кости, металла и даже камня, которые предохраняли пальцы правой руки. Были у них в ходу и «напальчники» из кожи и других материалов.

Пользовались ли такими приспособлениями в Древней Руси? Пока этому нет прямых подтверждений – ни археологических, ни документальных. Но если славяне и не применяли колец и перчаток, то ни в коем случае не по «недомыслию». Руки умелого стрелка быстро покрываются твёрдыми мозолями во всех необходимых местах и, по отзывам специалистов, выдерживают трение стрелы и тетивы даже при пользовании очень тугим луком. Кроме того, перчатки и кольца отчасти притупляют осязание и хоть чуть-чуть, а мешают при стрельбе. По мнению средневековых арабских авторов, стрельба без них давала куда лучшие результаты.

[forzi]

Уважаемые господа... Во первых, здравствуйте... Вот тут много интересного о Руси 9-11 веков. Но как то молчат все о том, что именно на территории России были найдены самые древние города. На Урале при строительстве очередной очереди завода при рытье котлована были найдены остатки зданий и сооружений. Стройку резко тормознули, туда наганали группу археологов, те порылись и вылезли все в пыли тысячилетий и с квадратными глазами - возраст строений и находок - предположительно (!) 70 тысяч лет. Металлические изделия я фрагменты из металла при исследовании показали уровень технологий металлургического производства (которые применялись при изготовлении этих изделий) превышающей современные технологии. Новости дошли до верхов, через сутки туда приехал патриарх, походил, побрызгал и все закатали в бетон. Что на это скажете? История она не терпит сослагательного наклонения - она либо есть, либо ее нет. А нашу реальную историю в течение тысяч лет переписывали в угоду владыки... князя, царя, императора, вождя, генсека и так далее. И вот что мы имеем - закатывание в бетон правды... С глаз долой и рот на замок.

[Амина]

Статьи о городах, найденных на Урале и в Сибири, а также о развалинах древнейших пирамид на Кольском полуострове есть в разделе "Таинственное и загадочное".  Про случай, который Вы упомянули, мы не знаем. Было бы интереснее узнать поподробнее и, если сохранились хоть какие-то фотографии с места раскопок, увидеть их. Хотя это маловероятно. 

[Олег Бунтарев]

Стрела: древко, оперение, ушко

Иногда наши предки сами делали стрелы для своих луков, иногда же обращались к специалистам. Такие мастера – «стрельники» – впервые упоминаются в документах ХVI века, но, надо думать, появились гораздо раньше, ведь потребность в стрелах была очень большой, особенно во время войн – а войны были, к сожалению, частыми.

Стрелы наших предков были вполне под стать мощным, любовно сделанным лукам. Века изготовления и применения позволили выработать целую науку о подборе и пропорциях составных частей стрелы: древка, наконечника, оперения и ушка (пяточки). Средневековый арабский трактат сохранил для нас эту науку. Когда же учёные измерили найденные ими древнерусские стрелы, оказалось, что они соответствовали лучшим пропорциям, указанным в этом трактате.


1—4. Древки стрел: 1 – первая четверть XI века, 2 – первая половина XII века, 3 – середина XIII века, 4 – конец X или начало XI века. 5. Костяной струг из Киева. X–XII века. 6. Струг. XIX век. 7. Костяной струг. IX–XI века. 8. Брусок из песчаника для шлифовки древок стрел с городища Березняки на Волге. V–VI века

Древко стрелы должно было быть идеально прямым, прочным и не слишком тяжёлым. Наши предки брали для стрел дерево прямослойных пород: берёзу, ель и сосну. Эти породы оставались предпочтительными и в ХVI—ХVII веках, когда (судя по музейным материалам) использовались также яблоня, кедр, тростник, камыш, кипарис.

Другим требованием было, чтобы после обработки дерева поверхность его приобретала исключительную гладкость, ведь малейший «заусенец» на древке, с большой скоростью скользящем вдоль руки стрелка, может нанести серьёзную травму.

Древесину для стрел старались заготавливать осенью, когда в ней меньше влаги. При этом предпочтение отдавалось старым деревьям: их древесина плотнее, жёстче и крепче. Бревно разрубали или распиливали (в главе «Дом выходит из-под земли» рассказано о применении пил ещё в IХ веке) на чурбаки нужных размеров – по длине стрел. После нескольких месяцев просушки их раскалывали на заготовки несколько толще будущих стрел. Круглую форму и нужный диаметр – 8—10 мм – древку придавали, по всей видимости, ножом: сперва строгали, затем скоблили до требуемой гладкости. Существовали и специальные приспособления. Когда археологам попались в земле куски трубчатой кости с вырезами на них, не сразу удалось установить, что это такое. Только через некоторое время выяснилось, что это были так называемые «ножевые струги» для выглаживания стрел. В других местах были обнаружены бруски, сделанные из камня-песчаника, с полукруглыми желобками на них. Некоторые исследователи предположили, что камни нагревали в огне и с их помощью выравнивали искривлённые заготовки. Однако при попытке воспроизвести такую операцию результат получился не слишком удачным, и учёные переменили мнение: видимо, шероховатый камень просто служил для шлифовки.

Длина древнерусских стрел составляла обычно 75–90 см, весили они около 50 г. Наконечник укрепляли на комлевом конце древка, который у живого дерева был обращён к корню. Оперение располагалось на том, что был ближе к вершине. Это связано с тем, что древесина к комлю прочнее.

Оперение обеспечивает устойчивость и точность полёта стрелы. Перьев на стрелах бывало от двух до шести. Большинство древнерусских стрел имело по два-три пера, симметрично расположенных на окружности древка. Перья годились, конечно, далеко не всякие. Они должны были быть ровными, упругими, прямыми и не слишком жёсткими. На Руси и на Востоке лучшими считались перья орла, грифа, сокола и морских птиц. Эти рекомендации, конечно, не были всеобщими: в каждой местности пользовались наиболее подходящими из доступных – от кукушечьих до лебединых, причём у одних птиц брали хвостовые перья, у других – из крыла. Все лопасти оперения должны были быть одинаковы по длине, ширине и даже по весу и притом изгибаться в одну сторону: это закручивало летящую стрелу (подобно винтовочной пуле), что также способствовало устойчивости в полёте. Иногда для этой цели само оперение накладывалось на древко винтообразно.

Большой опыт средневековых стрелков привёл их к выводу: вращающаяся стрела всегда несколько отклоняется в полёте в ту сторону, куда направлен изгиб (на этом эффекте основаны и «кручёные» футбольные передачи). Арабское наставление советует стрелой, оперенной с левого крыла птицы, метить в правую сторону цели, и наоборот. Нет причин сомневаться, что древнеславянские стрелки и мастера-стрельники знали об этом свойстве и использовали его.


1. Костяное ушко. Эпохи поздней бронзы из Поволжья. 2, 3. Ушки от русских стрел. XVI–XVII века. 4. Ушко стрелы из Сувара. X–XIII века

Изображая древних стрелков, художники очень часто изображают силуэт оперения четырёхугольным, причём задние концы его чуть ли не выступают за ушко стрелы. На самом деле перья подрезали, придавая им разнообразную форму – от овальной до «ласточкиного хвоста», при этом передняя часть обязательно делалась обтекаемой. От ушка же перья всегда отступали на несколько сантиметров, иначе оперение неминуемо сминалось бы о тетиву, да и просто при вытаскивании из тула. При этом считалось: чем ближе оперение к тетиве, тем точнее будет стрельба; чем дальше – тем быстрее полёт. Судя по сохранившимся стрелам и изображениям древности, на Руси и на Востоке отдавали предпочтение точности боя.

Чем тяжелее была стрела, тем длиннее и шире делалось её оперение. Учёным известны стрелы с оперением шириной 2 см и длиной 28 см. Однако у древних славян преобладали стрелы с перьями длиной 12–15 см и шириной в 1 см. Это вполне соответствует сообщению арабских источников о стрелах персов, чья система стрельбы из лука считалась наиболее совершенной. У опытных стрелков оперение стрел часто бывало покороче – 8—10 см, а для стрельбы на дальнее расстояние и того меньше – 6–7 см.

При изготовлении оперения с птичьего пера сдиралось опахало вместе с поверхностным слоем стержня. Подготовленная лопасть приклеивалась к древку рыбьим клеем. Для вящей крепости оперение приматывалось к древку по клею конским волосом или ниткой, которую пропускали внутри пера. Шаг такой обмотки составлял 5—10 мм, концы лопасти укрепляли прочной сплошной обмоткой.


Различные виды оперенья стрел. XVII век

Ушко стрелы, куда вкладывалась тетива, также имело вполне определённые размеры и форму. Слишком глубокое тормозило бы полёт стрелы, при слишком мелком стрела сидела на тетиве недостаточно прочно. Богатый опыт наших предков позволил вывести оптимальные размеры: глубина – 5–8 мм, редко 12, ширина – 4–6 мм. Таковы ушки стрел Х века, такими были они и через пятьсот лет.

Иногда вырез для тетивы протачивали непосредственно в древке стрелы, но обычно ушко представляло собой самостоятельную деталь, как правило костяную. Стрелы вовсе не были предназначены для одноразового использования, деревянное же ушко неминуемо страдало и разрушалось бы от нагрузок при выстреле. Костяное ушко для стрел из сплошного дерева представляло собой втулку, которую с помощью клея насаживали на обточенное древко. Если стрела была пустотелая (камышовая, тростниковая), ушко вставлялось вовнутрь. В обоих случаях конец древка плотно обматывался конским волосом, сухожилиями или нитью и оклеивался тонкой плёнкой берёсты – чтобы поперечная обмотка не тормозила в полёте стрелу и не царапала при выстреле руку стрелка.

Согласно легендам, ушки особенно дорогих стрел вырезали из самоцветного камня. У стрел некоторых былинных персонажей «в ушах поставлено» по драгоценному камню «тирону»: этот камень якобы обладал способностью светиться в темноте, что облегчало поиски стрел. Существуют различные догадки, о каком конкретно камне идёт речь.

[Олег Бунтарев]

Стрела: наконечник

Всё сказанное выше о стрелах свидетельствует, что на тот момент, к которому официальная наука долго приурочивала «начало» нашей истории (IХ век), славянские мастера-«стрельники» имели уже многовековые традиции и опыт – как, впрочем, и представители иных ремёсел. В полном соответствии с техническим уровнем и требованиями своего времени делали и наконечники стрел.

Художники почему-то больше всего любят «приделывать» к стрелам своих персонажей наконечники с двумя заострёнными шипами, оттянутыми назад. Вероятно, предполагается, что у таких наконечников наиболее грозный вид. Между тем в специальной литературе о древнеславянских луках и стрелах можно найти (было бы желание) подробнейшее описание… ста шести типов железных и восьми типов костяных наконечников, бытовавших в разные времена у славян. О каждом из этих типов написано, в какие века и в каких местностях он применялся и для какой именно цели. Какое подспорье и для романиста, и для иллюстратора! Почему не воспользоваться?..

Широчайшее разнообразие наконечников объясняется, конечно, не «буйством фантазии» наших предков, но чисто практическими нуждами. На охоте или в бою возникали самые разные ситуации, так что каждому случаю должна была соответствовать стрела определённого вида. А чтобы сразу, не раздумывая, схватить нужную из колчана-тула, древки стрел возле ушка окрашивали в определённый цвет.

Обо всех разновидностях наконечников мы здесь, естественно, рассказать не в состоянии. Заметим, однако, что на древнерусских изображениях стрелков из лука гораздо чаще, чем двушипные или просто острые наконечники, можно увидеть… этакие «рогульки». По-научному подобные наконечники называются «срезнями в виде широких фигурных прорезных лопаточек». «Срезни» – от слова «резать»; этот термин охватывает большую группу наконечников самой различной формы, имеющих общий признак: широкое режущее лезвие, обращённое вперёд. Они использовались для стрельбы по незащищённому противнику, по его коню или по крупному животному во время охоты. Стрелы, как будет показано в следующей главе, били с ужасающей силой, так что широкие наконечники причиняли значительные раны, вызывая сильное кровотечение, способное быстро ослабить зверя или врага.


а. Изображение лука на резном камне Дмитриевского собора (XII век) во Владимире. Железные и стальные наконечники стрел. IX век

В VIII–IХ веках, когда стали широко распространяться панцири и кольчуги, приобрели особую «популярность» узкие, гранёные бронебойные наконечники. Их название говорит само за себя: они были предназначены для того, чтобы пробивать вражеские доспехи, в которых широкий срезень мог бы застрять, не нанеся достаточного ущерба врагу. Делали их из качественной стали; на обычные наконечники шло железо далеко не высшего сорта.


Название частей железных наконечников: а – перо, б – втулка, в – сторона, г – плечо, д – черешок, е – шейка, ж – боевая головка (у бронебойных), з – грани, и – упор для древка, к – остриё, л – шип

Существовала и прямая противоположность бронебойным наконечникам – наконечники откровенно тупые (железные и костяные). Учёные даже называют их «напёрсткообразными», что вполне соответствует их внешнему виду. В Древней Руси их именовали «томарами» – «томары стрельные». У них тоже было своё важное предназначение: их использовали для охоты на лесных птиц и в особенности на пушных зверей, лазающих по деревьям. Во что превратился бы ценный мех небольшого зверька, попади в него уже знакомый нам срезень с шириной лезвия около 10 см? Не говоря уж о том, что охотнику пришлось бы забираться на высокое дерево, где застряла (вместе с добычей) воткнувшаяся в дерево стрела. Зато «томары стрельные» были здесь в самый раз: и шкурку не портили, и в дерево не втыкались…

Что же касается двушипных, столь любимых художниками наконечников, славянами они применялись скорее как исключение. Цепкие зубья были необходимы, в частности, для зажигательных стрел, которые, упав на излёте, скажем, на крышу, не должны были соскальзывать с неё вниз. Но зажигательных стрел славяне практически не применяли, а к тому, чтобы человек или зверь как можно больше намучился, извлекая наконечник из раны, наши предки, видимо, не стремились.

Весовые соотношения разных частей древнеславянских стрел также вполне соответствовали требованиям арабского наставления ХV века, согласно которым вес наконечника должен составлять одну седьмую общего веса стрелы. Соответственно, средний вес наконечников равнялся 8—12 г, но бывали и до 40 г (особо крупные срезни). Дополненные масштабом зарисовки наконечников, которые можно найти в археологической литературе, свидетельствуют: они были размером скорее с небольшой нож, а не «с ноготок», как нередко приходится видеть на плохих иллюстрациях…

Возвращаясь к ста шести типам наконечников, отметим, что учёные делят их на две группы ещё и по способу укрепления на древке. «Втульчатые» снабжены небольшим раструбом-втулкой, который надевался на древко, а «черешковые», наоборот, стержнем, который вставлялся в отверстие, специально проделанное в торце древка. Кончик древка у наконечника укрепляли обмоткой и поверх неё оклеивали тонкой плёнкой берёсты, чтобы поперечно расположенные нити не тормозили стрелу. Втульчатые наконечники составляют ничтожно малую долю от общего количества находок (менее одного процента) и характерны большей частью для западных районов Руси. Видимо, они были заимствованы у западных соседей – чехов, немцев, поляков. Употреблялись такие наконечники и далеко на востоке – в Прикамье. Черешковые же были распространены повсеместно.

По сообщениям византийских историков, иногда славяне обмакивали свои стрелы в яд…

[Олег Бунтарев]

Боевое использование лука

В исторических кинофильмах и художественной литературе укоренился любопытный штамп. Когда в произведении появляется воительница – не богатырша, обычная женщина или девушка, силою обстоятельств вынужденная взяться за оружие во время вражеского нашествия, – авторы чаще всего дают ей в руки лук. Видимо, предполагается, что меч, копьё или топор женщине не под силу, а вот лук – в самый раз. Вроде снайперской винтовки, в обращении с которой не обязательна большая физическая сила – был бы верный глаз да терпение.


1. Охота с луком. С фрески Софийского собора в Киеве. XI век. 2. Охотник с луком. С изображения на рогатине тверского князя Бориса Александровича

При этом почему-то забывают: чтобы поразить врага, стрела должна быть выпущена в цель не только метко, но и с соответствующей силой.

Предельная дальность современной спортивной стрельбы из лука составляет 90 м – весьма скромно по сравнению с дистанциями прицельной стрельбы наших предков. При этом усилие, которое требуется для натяжения спортивного лука, – около 20 кг. Попробуйте-ка хотя бы оторвать такой груз от земли: не всякий с лёгкостью его одолеет. Не зря спортивные комментаторы всё время повторяют, какую огромную работу проделывают стрелки на тренировках. Между тем древние луки, которым воины и охотники доверяли свою жизнь, были гораздо мощнее. Сила их натяжения достигала 80 кг!..

Когда экспериментаторы изготовили по сохранившимся образцам копии старинных луков и добавили к ним несколько подлинных – оказалось, что крепкие современные мужчины едва могли с ними сладить. Некоторые им с большим трудом удалось натянуть, из других и вовсе не пришлось выстрелить. Неподготовленному человеку подобный лук просто не по силам… В частности, так «обидел» исследователей один лук – подлинный, татарской работы, с кожаной тетивой. По рассказам семьи, предоставившей лук, его прежний хозяин (живший в ХIХ веке) легко стрелял из него и метко бил в цель…

Пробойную – и убойную – силу стрелы, выпущенной из могучего древнего лука, современному человеку порой трудно даже вообразить, ведь мы привыкли считать лук «оружием дикаря». Но вот некоторые факты.

В 1428 году в Англии устроили состязание стрелков. Стрелы рекордсменов, пущенные с расстояния около 213 м, пробивали ДУБОВУЮ доску толщиной 5 см. А ведь мы помним, что луки древних славян были совершеннее и мощнее английских. От прямого удара такой стрелы не могли спасти ни шлем, ни кольчуга, ни сплошные рыцарские латы. Доспех защищал воина лишь от касательного попадания, от случайных ран…


Стрелец из лука

Летописи и исторические свидетельства донесли до нас известия о боевых конях, убитых одной стрелой наповал, о ранении воина стрелой в грудь навылет и тому подобных эпизодах. Археологи находят черепа – человеческие и конские – с наконечниками стрел, оставшимися внутри. На местах сражений и в погребениях попадаются скелеты с позвонками и даже массивными тазовыми костями, раздробленными ударом стрелы…

Имитируя боевое применение лука, экспериментаторы наших дней пробовали стрелять в манекен, облачённый в кольчугу из крепчайшей булатной стали (о булате подробнее см. в главе «Справедливый меч»). С расстояния 75 м стрела пробила и кольчугу, и манекен…

Одним словом – в умелых и сильных руках лук был страшным оружием, а не забавой.

Косвенно об этом свидетельствуют и наставления по стрельбе. На дистанциях до 60 м из мощного лука били «прямой наводкой», то есть целились точно в центр мишени, не принимая во внимание силу тяжести и не делая превышения. И даже на дистанции в 150 м (вспомним 90 м у наших спортсменов) превышение бралось очень незначительное – к вершине цели подводили мизинец левой руки.

Когда экспериментаторы отправились со своими луками на охоту, бегущий олень был убит одной стрелой с расстояния 75 м. Взрослый медведь был сражён наповал за 60 м.

Человек, вооружённый луком и стрелами, вовсе не был так уж беззащитен перед хищным животным или врагом, как нас порой уверяют.

[Олег Бунтарев]

Несколько слов о приёмах стрельбы

Изучив сохранившиеся изображения и письменные источники, специалисты пришли к выводу: та позиция, которую занимали наши воины при стрельбе, вполне соответствовала лучшим «мировым стандартам» тех времён.

Если только «стрелец» не был левшой, он разворачивался левым боком к мишени и держал лук вертикально, немного наклонив его влево. Такая позиция была устойчива и позволяла воину прикрываться щитом во время стрельбы. Стрела проходила по большому пальцу руки, справа от лука, а не слева, как было заведено в Западной Европе и как неизвестно почему стреляют теперь наши спортсмены. Тетиву натягивали до мочки правого уха либо до угла челюсти – на полную длину стрелы; длина стрелы, в свою очередь, соответствовала именно такому способу натяжения. Славяне натягивали тетиву тремя пальцами – средним, безымянным и мизинцем. Большой и указательный придерживали стрелу, проходившую «вдоль усов», что позволяло взять точный прицел.

Если воину приходилось стрелять из незнакомого лука (например, трофейного), для начала он должен был оценить его силу и свою способность с ним управляться. Иначе легко было испортить выстрел или, что ещё хуже, пораниться. Натягивать незнакомый лук рекомендовалось до такого предела, чтобы стрелок удерживал тетиву двумя пальцами без перенапряжения и без дрожи в руке.


Арбалетчики и стрелец из лука. С миниатюры Радзивилловской летописи. XV век

Когда телевидение показывает эпизоды из жизни среднеазиатских, северных или сибирских народов, нам нередко предлагают полюбоваться соревнованиями по стрельбе из лука. Это яркое, красочное зрелище. Участники приезжают в национальных костюмах, и видно, что луки у них не из спортивного магазина… А вот у нас, у наследников древних славян, обладавших когда-то не меньшей культурой лука, ничего подобного (пока?) нет и в помине. Хотя и необходимая литература в библиотеках имеется, и специалистов расспросить можно, и материалы соответствующие достать. Неужели, позабыв о своём, так и будем довольствоваться сказаниями о Робине Гуде и «несравненных» стрелках зарубежного средневековья?

[Олег Бунтарев]

Самострел (арбалет)

Самострел – это маленький, очень тугой лук, укреплённый на деревянном ложе с прикладом и желобком для стрелы – «болта самострельного». Тетиву самострела натянуть вручную для выстрела было исключительно трудно, поэтому его оснащали особым воротом – «коловоротом самострельным» – и спусковым механизмом.


Самострел. Спусковой механизм: 1 – вид сверху, 2 – продольный разрез, 3 – на взводе, 4 – после спуска

Самострел иногда считают прогрессивным шагом вперёд по сравнению с луком. В Западной Европе самострелы-арбалеты действительно получили широкое распространение в ХII—ХV веках, после крестовых походов. На Руси в это время самострел был также известен, но широкого боевого применения не получил, так как не выдерживал конкуренции с мощным сложным луком ни по эффективности стрельбы, ни по скорострельности. Для Западной Европы с её простыми луками арбалет, возможно, и был шагом вперёд.

Учёные пишут, что самострелами на Руси чаще пользовались не воины-профессионалы, а мирные горожане, вынужденные защищать свои дома. Они не имели ни специальной подготовки, ни физической силы настоящего стрелка. Профессиональные воины отдавали вполне обоснованное предпочтение луку. В 1252 году, в столкновении с войсками Миндовга Литовского, у которого были немецкие наёмники с арбалетами, наши стрелки из луков не только разогнали немцев-арбалетчиков, но и, согласно летописному сообщению, играючи их перестреляли, гоняя по полю. Превосходство славянских луков над арбалетами отмечают и западные хронисты средних веков.

Литература

Анучин Д. Н. О древнем луке и стрелах // Труды V археологического съезда в Тифлисе. 1881. М., 1887.

Кирпичников А. Н., Медведев А. Ф. Вооружение // Древняя Русь: Город, замок, село. М., 1985.

Литвинский Б. А. Сложносоставной лук в древней Средней Азии // Советская археология. 1965. Вып. 4.

Малинова Р., Малина Я. Прыжок в прошлое: Эксперимент раскрывает тайны древних эпох. М., 1988.

Медведев А. Ф. Ручное метательное оружие (лук и стрелы, самострел) VIII– ХIV вв. // Свод археологических источников по истории СССР. М., 1966.

Тевяшов Е. Е. К вопросу о происхождении русского лука // Советская этнография. 1940. Вып. 4.

[Олег Бунтарев]

Доспех



Кольчуга



В глубочайшей древности человечество не знало защитных доспехов: первые воины шли в бой нагими. С другой стороны, во многих главах этой книги уже говорилось о непререкаемой силе традиций: считалось, что праотеческие порядки завещаны человечеству непосредственно самими Богами, а значит, обсуждению и тем более нарушению не подлежат. Однако история никогда не стояла на месте, технический прогресс двигался своим чередом. Со временем воины надели одежду и начали употреблять всевозможные защитные приспособления. При этом праотеческий закон, предписывающий в сражении наготу, отнюдь не был забыт. Уйдя из повседневной воинской жизни, он остался «на крайний случай», для последнего смертного боя, когда наш далёкий предок уже не заботился о сбережении жизни и помышлял лишь о том, чтобы достойно принести себя в жертву Перуну, покровителю воинов. Свидетельства тому сохранили иностранные хроники, авторы которых имели дело с воинами-славянами – и как противники, и как союзники.

«Панцирей они никогда не надевают, – пишет византийский хронист VI века. Обратим внимание на следующие слова: – Иные же не носят ни рубашек, ни плащей, а одни только штаны, и в таком виде идут на сражение с врагами…»

А вот как описывает «дела давно минувших дней» датский писатель, живший в ХII веке. По его словам, «при рукопашном бое славяне перебрасывают свои щиты за спину… и с открытой грудью, выставляя всё тело на раны, с мечом в руках бросаются на врага…». Заметим, что здесь идёт речь не о событиях ХII века, а о гораздо более ранних.

Согласимся – вид такого воина, исполненного презрения к смерти и чувствующего за собой исполинские тени Богов, мог заставить попятиться какого угодно врага…


1. Два воина. С миниатюры из рукописи конца XII века. 2. Наступающий отряд англосаксов. С ковра из Байё. Конец XI века

Вероятно, уместно вспомнить здесь живописные полотна и монументы нашего времени, посвящённые героизму солдат Великой Отечественной. Воины, принимающие последний бой, очень часто изображаются обнажёнными по пояс!

Вот какова сила традиции.

Кольчуга, впрочем, тоже ведёт свой род из глубокой древности. Первоначально появившись в Ассирии или Иране, она была хорошо известна римлянам и их соседям. Долгое время учёные полагали, что с гибелью Рима кольчуга в Европе была позабыта и опять обрела популярность лишь во времена крестовых походов, когда крестоносцы заново познакомились с нею на мусульманском Востоке. Однако позднейшие исследования археологов доказали, что на самом деле всё было иначе: после падения Рима удобные и надёжные кольчуги не только не исчезли из употребления, но, наоборот, получили широкое распространение в «варварской» Европе. Ещё в римскую эпоху их узнали в Скандинавии; в VIII–IХ веках нашей эры кольчуги носили по всей Восточной Европе от Прикамья, Западного Приуралья и Северного Кавказа до Чехии.


Шаман в ритуальной одежде

Естественно, кольчуга при этом не могла не обрасти мистическими свойствами, с большим успехом заменив «божественную» наготу воина прежних веков. Что же это были за свойства?

Во-первых, кольчуга железная. Стало быть, она наследует всю магию металла, побывавшего под молотом кузнеца. Во-вторых, кольчуга, сплетенная из многих тысяч колечек, – изделие исключительно трудоёмкое, а значит, тем более «священное» (и дорогостоящее). В-третьих, следует заглянуть в этнографический музей и присмотреться там к шаманскому одеянию. Учёные пишут, что стадию шаманизма прошли в разное время все народы мира. Ритуальные одежды шаманов весьма разнообразны, но есть между ними и сходство. В частности, фигурные железные бляшки, зачастую сплошь покрывающие костюм. Это обереги (подробнее см. в одноимённой главе), призванные отпугивать злых духов и привлекать внимание добрых. Во время шаманского действа – камлания – они таинственно шумели и звенели в такт ударам бубна или барабана…

Воин в железной броне, идущий в атаку под мерный рокот барабанов, в глазах древних людей должен был выглядеть родным братом шамана.

Со страниц хроник доносится глухой и мрачный барабанный бой, которым сопровождали свою атаку иные «варварские» племена. Война ещё не успела стать для них ремеслом: всякий раз битва была хотя бы отчасти богослужением. Неудивительно, что некоторые воины впадали в неистовство, подобное экстазу шамана: проявляли немыслимую в обычных условиях силу и быстроту, не чувствовали ни страха, ни боли от ран, кусали свои щиты и утрачивали способность говорить – только рычали… Подобных воинов скандинавы называли «берсерками». Это слово толкуют по-разному: то ли «без рубашки», то ли «медвежья рубашка». Первое объяснение в комментариях не нуждается, второе же означает, что боевое бешенство якобы превращало берсерков в медведей. Во всяком случае, вели они себя подобающим образом. И для этого им не требовалось поедать мухоморы или вдыхать наркотический дым, как иногда ошибочно утверждают.


1. Русские кольчуги. IX–XIII века. 2. Элементы плетения из одного склепанного и четырех сварных колец

Историки пишут: даже доблестные римские легионы бывали полностью деморализованы атакой «воинов-шаманов» из варварских племён и в панике разбегались. А русская летопись рассказывает: наши воины, вышедшие однажды «в голых бронях» ради устрашения неприятеля, выглядели столь жутко, что решительно невозможно было смотреть…

Одним словом, у самых разных народов «железная рубаха» служила не только индивидуальной защитой, но и знаком «воинской святости», немаловажным магическим средством достижения победы в бою.

Если в VI веке наши предки редко употребляли защитный доспех, то двумя столетиями позже они появляются уже в кольчугах собственного производства, причём славянские мастера работали в европейских, а не в азиатских традициях. Более того, по мнению историков, некоторые соседние кочевые племена, например печенеги, заимствовали кольчуги именно у славян. Кольчуги, изготовленные славянскими мастерами Х века, через Болгарию попадали в далёкий Хорезм. Это значит, они были изготовлены по самым передовым технологиям своего времени и были вполне «конкурентоспособны». Спустя некоторое время русские кольчуги получили известность и признание на рыцарском Западе. Французская героическая поэма «Рено де Монтобан» упоминает «добрую кольчугу, сделанную на Руси».

Только вот назывались ли тогдашние кольчуги – «кольчугами»? Это слово впервые упоминается в письменных источниках ХVI века. В интересующую нас эпоху бытовало иное название – «броня кольчатая». Что же касается слова «броня», языковеды расходятся во мнениях. Некоторые полагают, что оно заимствовано из германских языков, где существовало сходное слово с тем же значением. Их оппоненты пишут, что славянская и германская «брони» просто родственны одна другой. Кто прав – не нам судить.

На территории Древней Руси археологами найдено более сотни кольчуг IХ—ХIII веков, из них сорок целых. Таким количеством находок не располагает ни одна из стран западной Европы.

Многие кольчуги найдены на местах древних битв, какие-то затерялись в руинах сгоревших городов, часть была брошена во время бегства: из летописей известно, что отступающее войско бросало буквально всё, что мешало уносить ноги, нередко являясь домой «в исподнем» и босиком. Иные кольчуги найдены в древних могилах на телах погребённых витязей и вождей. Такие кольчуги порой со временем отвердевали, превращаясь в своего рода «скульптурные отпечатки» усопших воителей.


Всадник в кольчуге и наговицах

Кусочки кольчужной ткани, отдельные колечки находят порой и в женских могилах. Эти женщины совершенно не обязательно были воительницами. По мнению учёных, фрагменты кольчуг представляли собой мужской заупокойный дар любимой подруге: точно так же в мужских погребениях нередко находят женские бусы…

Мастера-кузнецы составляли кольчуги не менее чем из двадцати тысяч колец от 6 до 13 мм в поперечнике, при толщине проволоки 0,8–2,0 мм. Шестьсот метров проволоки требовалось для изготовления всего одной «железной рубашки». Кольца обычно бывали одинакового диаметра; лишь в позднем средневековье стали сочетать кольца разной величины, прикрывая наиболее уязвимые части тела мелким плетением.


1. Кольца кольчуг. VIII–XIII века. 2. Плетение из сварных и склепанных колец

Некоторые кольца заваривалась наглухо. Каждые четыре таких кольца соединялись одним разомкнутым, которое после этого заклёпывалось. Кропотливая работа требовала немалого навыка и большого терпения. Тем не менее для древнерусских кузнецов никакого секрета в ней не было. Археологи указывают, что даже с войском, по-видимому, ездили мастера, способные починить кольчуги прямо в походе. Об этом свидетельствуют наборы миниатюрных инструментов, найденные при раскопках.

Древнерусская кольчуга отличалась от западноевропейской, которая уже в Х—ХI веках была длиной по колено, имела полный рукав и весила до 10 кг. Наши кольчуги были около 70 см длиной, имели ширину в поясе примерно 50 см, длина рукава составляла 25 см – до локтя. Разрез ворота находился посередине шеи или был сдвинут в сторону; застёгивалась кольчуга без «запа’ха», воротник достигал 10 см. Вес такой брони равнялся в среднем 7 кг. Археологами найдены кольчуги, сделанные для людей разного телосложения. Некоторые из них сзади короче, нежели спереди, – очевидно, для удобства посадки в седле.

Перед самым монгольским нашествием появились кольчуги из уплощённых звеньев («байданы») и кольчужные чулки («нагавицы»).

Во многих фильмах, претендующих на звание исторических, приходится видеть, как древнерусское войско, отправившееся на врага, выезжает в дальний путь «при полном параде» – в кольчугах и шлемах. В кольчугах расхаживают воины и у себя дома, отнюдь не будучи «при исполнении», и даже садятся в таком виде за праздничный стол. Учёные подчёркивают, что это – грубейшая ошибка кинематографистов! В походах доспехи всегда везли снятыми и облачались в них непосредственно перед сражением, иногда – в виду неприятеля. В древности бывало даже так, что противники вежливо ожидали, пока все должным образом приготовятся к битве… И много позже, в ХII веке, русский князь Владимир Мономах в своём знаменитом «Поучении» предостерегал против поспешного снятия доспехов тотчас же после битвы. Видимо, у реальных воинов, в отличие от «киношных», не было никакого желания попусту красоваться в тяжёлых кольчугах…