Международный клуб друзей

Что ж так пусто внутри, что же бога-то нету?
Или может он здесь, просто бьёт наугад,
завсегда на Руси умирали поэты,
а стихам умирать не положено, брат.

Рассказ мало литературен, но он и не должен быть литературой в чистом виде. Он не должен быть прилизанным. Взъерошенность и некоторая нескладность рассказа - это его достоинство, а вовсе не недостаток...нет не "нескладность", а "репортажность". Рассказ такой, каким он и должен быть.

Не зная говорил ли я об этом или нет...на странице моего младшего сына в однокласссниках есть строчки из моего стихотворения...вот, су.а, и слава пришла.))

Три человека - это куча.))

Это реальный случай. Можно было рассказ написать страниц на несколько, но не захотелось.

 
- Меня Колька звать, – протянул он руку.
Я пожал протянутую ладонь и отметил, что она тверда, как кусок доски. Он был светловолос и кудряв, невысок ростом, носил очки, а ладонью можно было колоть орехи. Несоответствовали его руки столь «ботанической»  внешности. Мы застряли в аэропорту Улан-Удэ. Нам было не по дороге, ему в Таксимо, мне в Багдарин, но самолётов, в связи с отсутствием  билетов, не было даже в Сочи, если бы нам пришла охота лететь в Сочи. Он был моим ровесником, но спустя полчаса, я понял, что он мудрее меня лет на сто. Мы оба добирались до места работы. Я в геологоразведочную экспедицию, а он, окончив Иркутский университет, ехал в родной посёлок учительствовать. Преподавать историю.
- Меня в аспирантуре оставляли, – мимоходом сообщил он.
- А чего ж не остался?
- Как я мог остаться, если меня ждут в школе!? – изумился он.
Именно в тот момент я понял, как выглядит воплощённая порядочность…нет, в тот момент я этого не понял. Тогда я не мог понять, почему человек, имеющий возможность остаться в столице Восточной Сибири, едет жить и работать в посёлок с десятью тысячами жителей. Впрочем, я и сам ехал примерно в такой же посёлок, но я ведь собирался работать в геологоразведке. Это ведь в корне меняет дело! Ну, помилуйте, не в школе же работать!
Тридцатого августа он потерял покой. Послезавтра начало учебного года, а он не может вылететь. От него ничего не зависело, но он был должен. Никто бы его не обвинил в том, что он опоздал. Все бы его поняли. Но он был должен.
- Летит «кукурузник» в Таксимо, везёт бочки с соляркой. Я договорился с летунами, меня берут. Будешь у нас, заходи в гости. Приходи прямо в школу, меня там все знают, – сказал он, надевая рюкзак.
На выходе он оглянулся и помахал мне рукой. Своей крепкой, как доска рукой, которая так несоответствовала его «ботанической» внешности.

Спустя два часа стало известно, что разбился самолёт, везущий солярку в Таксимо.
Никто не выжил.

                                                                    Сытая жизнь


 История эта подлинная.                                                 
                                                            Любые совпадения не случайны.
                                                            Все персонажи реальные люди.

 
- Да вы можете делать всё, что угодно, мне уже всё равно. Извергайтесь откуда хотите и в, каком вам заблагорассудится,  количестве. -  Кругленький махнул рукой и отвернулся.

 Кругленький – это фамилия. Иван Ильич Кругленький, декан факультета нормальных явлений (не путать с паранормальными, ненормальными и противоестественными). Иван Ильич не соответствовал своей фамилии. Вот Славка Жеребцов тот соответствовал, а Кругленький был высок, худ,  мосласт  и… набекрень. Неизвестно, откуда возникало это «набекрень», при взгляде на Ивана Ильича. Ходил вроде прямо, не сутулился, не хромал, пепел не просыпал на пиджак, но какая-то кривизна пространства возникала, стоило Кругленькому гулко протопать коридорами института. И ходили все обыкновенно, а он один  - гулко топал. И голос он имел дивный. Бас, которому позавидовал бы любой регент. Кстати все давно уже забыли, как его имя и звали просто Кругленький. 
Величественный был дядька. Монументальный. И когда знакомился, то басил:
- Кругленький. – и протягивал не ладонь, а «длань».
Имелась у него привычка почёсывать нос кончиком заточенного карандаша, поэтому почёсываемая часть лица постоянно маслянисто-графитно поблёскивала.

С именами в институте вообще творилось что-то удивительное.  Председателя профкома, например, звали Рюрик Пантелеймонович, лаборанта кафедры курьёзных происшествий (не путать с серьёзными, стандартными и заурядными) – Скипидаридзе Ладо Сергеевич. Но переплюнул всех по всем статьям вахтёр третьей смены десятого подъезда четвёртого входа, если смотреть с левой стороны. Звали его – Лев Клавдиевич Ротрдамский.

Впрочем, речь не об именах.

Во вторник, шестнадцатого числа около половины первого, Кругленький посмотрел в окно и обнаружил во дворе института высоченный  конус, который впоследствии оказался вулканом. Надо заметить, что в понедельник вулкана  не было, а вот в какое время он появился во вторник, никто точно сказать не мог, поскольку привычки выглядывать в окна сотрудники института не имели и наблюдать проклёвывание вулкана не могли. Да и Кругленький-то тоже случайно  обнаружил его наличие. Собравшись почесать нос, он обронил карандаш, поднял его и, выпрямляясь, случайно глянул в окно, а глянув, застыл в недоумении, так носа и не почесавши.
- Глафира!! Глафира!! – неожиданным баритональным  дискантом заголосил Кругленький.

Глафира – это тётя Глаша. Уборщица вертикальных плоскостей. Стен, то есть. Была ещё уборщица горизонтальных плоскостей  –  пола, она же занималась уборкой обратно-горизонтальных плоскостей  –  потолков, но в момент возникновения вулкана, находилась дома,  в состоянии приключившейся с нею какой-то хвори и была ни при чём.

Тётя Глаша  моментально ворвалась в помещение и застала Кругленького в  позе вождя мирового пролетариата, только вождь указывал рукой на местонахождение светлого будущего, а декан Кругленький указывал неизвестно на что. Никакого отношения к вертикальным плоскостям это не имело, и тетя Глаша, предварительно плюнув в сердцах, утратила к событию интерес и удалилась допивать чай с баранками, которые ей прислал из Пензы племяш Колька.

Первым делом Кругленький решил, чтобы не будоражить умы, скрыть это происшествие, а делом вторым сообразил, что скрыть появление во дворе горы, высотой метров сто, вряд ли удастся и побежал по коридору, по обыкновению гулко топая. Он бежал и стучал во все двери, решив, что надо обнародовать, обсудить и принять решение, и решение непременно коллегиальное.
Доцент кафедры паранормальных явлений Зацаренный и, работающий на две ставки доцент кафедр явлений ненормальных и противоестественных, по фамилии Семидюженко, пришли к выводу, что появление вулкана во дворе является событием вполне обыкновенным и заниматься этим должна именно кафедра нормальных явлений, во главе с Иваном Ильичем. Вот если бы вулкан появился в пятницу или в августе, то тогда конечно, а так-то что ж, дело обычное, ничего особенного.
Многочасовые переговоры с кладовщиками третьей базы смеш.торга, которые по нечётным годам подрабатывали вулканологами,  успехом не увенчались и даже личный визит к председателю ООН ничего не дал. Никто не захотел вникнуть в проблему, и пришлось Кругленькому принять вулкан на баланс и заняться его обследованием.

Сначала  его, конечно, обмеряли и побелили основание на высоту около полуметра. Опыта работы с вулканами ни у кого не было и было принято решение – белить. Вполне логично было предположить, что если белят стволы тополей, то почему бы не побелить и основание вулкана. Жуликоватый завхоз  Сторазумовский под это дело списал недостачу извёстки, накопившуюся за последние шестнадцать лет, но выдал, в виде бонуса, три неучтённых кисточки и даже одну из них торжественно макнул в ведёрко с побелкой, макнув же, сам белить не стал, а передал кисточку Кругленькому и удалился.
Кругленький, начертив  масштабированный вулкан на ватманском листе, повесил чертёж на стену в кабинете и, подпершись рукою, уставился на него, полный неясной тревоги.

Тревога оказалась не напрасной. Спустя два часа и тридцать две минуты вулкан начал извергаться!  В жерле его возникло легчайшее курение, негромкое бормотание, неяркая вспышка и вниз по склону потекла малиновая субстанция, не иначе магма. Никаких столбов пыли и пепла не было и грохочущих раскатов тоже не случилось, но  власти на всякий случай эвакуировали три ближайших к вулкану города и оказались правы, поскольку незамедлительно возникли жертвы извержения – на соседней улице умерла ворона,  да ещё в деревне Всесвятская, Нижегородской области, забором придавило тракториста Незабудько. Расследование, однако, показало, что ворона скончалась от старости, а тракторист был в стельку пьян и вулкан тут ни при чём.

Меж тем магма продолжала медленно стекать по склону вулкана, рубиново пламенея и колыхаясь. Лаборант Тредиаковский предложил, с помощью летательного аппарата, подняться над жерлом, выброситься с парашютами в кратер и извергаться оттуда «ради науки».  У Тредиаковского нашлись единомышленники, желающие извергаться, вот тогда Кругленький и сказал:
-  Да вы можете делать всё, что угодно, мне уже всё равно. Извергайтесь откуда хотите и в, каком вам заблагорассудится,  количестве.

Извержение остановилось в половине десятого вечера по Ашхабадскому времени. Надо заметить, что институтских часов было много,  и они показывали время в разных часовых поясах, но со временем испортились все часовые механизмы, кроме одного, и он показывал время Ашхабадское. Поговаривали, что это завхоз Сторазумовский вынул шестерёнки и сдал их в пункт приёма металла, но доказать этого никто не сумел, а к Ашхабадскому времени привыкли и не роптали.

И вот ровно в половине десятого поток магмы остановился, не достигнув земли сантиметров десять. Пока искали несгораемые костюмы, пока согласовывали какие пробы магмы брать, институтский пёс Бугульдей, которого все любили за неразборчивость в пище и весёлый нрав, подбежал к вулкану, задрал на него ногу и пустил струю.
Пытливый ум Кругленького отметил, что пёс не обуглился, мало того – пёсья струя, касаясь магмы, не давала пара!  Более того! Переместившись несколько от изгаженного струёю места, Бугульдей принялся магму облизывать, делая это с явным удовольствием. 

Отважный лаборант Тредиаковский, передумав извергаться, тут же вызвался взять пробы магмы, попутно попытавшись спасти неразумного Бугульдея.
К делу подошли основательно. Надели на Тредиаковского два тулупа, накомарник и резиновые сапоги, производства республики Чехословакия. Для того чтобы избежать возможных последствий Тредиаковский взял в спортзале шест для прыжков в высоту и привязал к нему консервную банку из-под килек, предположив, что длина шеста не позволит возможному вредоносному излучению вулкана причинить вред его (Тредиаковского) организму.  Зачерпнув банкою малиновой вулканической субстанции, Тредиаковский, со всеми возможными мерами предосторожности, проследовал в лабораторию и уже там потерял сознание от пережитого.  Впоследствии, за проявленный героизм, он был премирован путёвкой в санаторий работников тонкосуконной промышленности, спился там и сгинул.

Получив пробы магмы, Кругленький провёл тщательнейший её анализ. Лабораторные исследования выявили наличие фруктовой эссенции и полисахариды, образованные остатками галактуроновой кислоты. Проведя бессонную ночь, декан понял собственную непроходимую тупость, поскольку никак не мог осмыслить, что это за вулканическое вещество. В сердцах швырнув бесценный образец в стену, он заснул беспокойным сном.

Проснулся он утром от раздражённого ворчания тёти Глаши, которая занималась своим прямым делом – уборкой вертикальных поверхностей.
- Вот же учёные! Вот же, как дети малые! – возмущалась тётя Глаша. – А стену-то зачем мармеладом испачкали!?

- Мармелад!!! – закричал пробудившийся Кругленький. – Ну конечно…галактуроновая кислота…пектин!!...Это мармелад!!

Власти вернули жителей эвакуированных городов и основали добычу мармелада. Для внутреннего употребления его наливали просто так, в вёдра, а на экспорт обёртывали в сиреневую фольгу и повязывали ленточку.

Вскоре из разных районов стали поступать сведения о появлении у них вулканов, которые извергали манную кашу, мясную подливку, жидкий шоколад, квашеную капусту  и, в некоторых местах,  шашлык. Был даже слух, что в городе Нахичевань вулкан извергал суп харчо, но слух не подтвердился, выяснилось, что  это житель города гражданин Гусейнов пытался таким образом привлечь посетителей в своё кафе и выдавал суп собственного приготовления за вулканический. Гусейнов был разоблачён и приговорён к пяти годам исправительных работ в японском ресторане города Талды-Кургана.

Спустя месяц продуктовые вулканы распространились по всему миру.
Наступила сытая жизнь.

                                                   
Сказочник остановился, застигнутый внезапно наступившей тьмой. Пришлось остановиться, словно наткнувшись на неожиданное препятствие. Тьма окружила его со всех сторон. Потеряв ориентиры, он беспомощно закрутил головой, но и это не имело смысла, потому что не было ориентиров, тьма поглотила всё. И недалёкий город, который уже был виден, и каменистую дорогу, и деревья, растущие вдоль дороги, и сверкающую вдали реку, словом всё. Сказочник, почувствовав рядом какое-то движение, протянул руку и наткнулся на жёсткую волчью шерсть. Это не испугало его.
   - Ну, что, брат волк! Темно, страшно?
Сказочник потрепал волка по загривку и замер, прислушиваясь. Слух необычно обострился. Он слышал шелест листьев, шум реки, осторожное дыхание волка,  и стук собственного сердца слышал так явственно, словно держал его в руках.
   - Ну что, - сказал он сам себе, а, может быть, он это подумал, - начинается новая сказка? Интересно, какой она будет? Будет ли это рассказ о прекрасной принцессе, отважных рыцарях и огнедышащих драконах? Или это будет история о коварных инопланетянах, стремящихся захватить землю? Или, может быть, это будет сказка о женщине, живущей в городе, на тихой улице, в уютном доме, в котором она редко бывает?
   
Свет появился также неожиданно, как до этого наступила темнота. Свет возник. Он просто стал существовать. Не было света, и стал свет. Сказочник увидел, что сидит он на зелёном пригорке, вокруг лето, солнце тёплое, небо голубое, а рядом с ним развалился, оперевшись на одну руку, некрупный дракон о трёх головах. На одной голове у него была надета тюбетейка, на другой почему-то меховая шапка, на третьей же вовсе ничего не было. Голова в тюбетейке курила самокрутку, от души затягиваясь и смачно сплёвывая после каждой затяжки. Остальные две головы натужно кашляли и пускали дым из ноздрей.
   - Привет, Сказочник, - разноголосо прохрипел дракон.
   - Привет дракон. А курить вредно.
   - Вот и мы ей говорим, - дуэтом произнесли некурящие головы, - система кровообращения то одна у нас, губит она наше общее драгоценное здоровье. Ой, губит!
   - Никотиновый пластырь надо попробовать, говорят, помогает бросить курить.
   - Какой пластырь! Ближайшая аптека через триста пятьдесят шесть лет откроется в Бирмингеме.
  Голова в тюбетейке докурила, как-то залихватски отбросила окурок и неожиданным дискантом произнесла:
   - Курение им моё не нравиться! А сами-то бражки напьются, а у меня потом мозги набекрень с похмелья! Только рассолом и спасаюсь!
   - А у нас потом изжога от твоего рассола! - запричитали некурящие головы.
   - А меня вырвало винегретом давеча, когда вы самогону перепили! Где вы его и берёте, самогон ваш премерзкий?!
   - Ай, не скажи! Очень даже приличный самогон кузнец гонит! На травках, на кореньях, через берёзовые угольки процеживает!
   - Не знаю, как он там его процеживает, а только сивуха, она и есть сивуха.
   - Ну, уж придётся потерпеть. Хенесси только через шестьсот восемьдесят четыре года изобретут.
   - Ну и вам придётся потерпеть, пока Мальборо не появиться.
   - Дракон, - перебил Сказочник нестройную перепалку драконьих голов,- а что это за город там вдали?
  Дракон повернул все свои головы и, с недоумением, уставился на Сказочника.
   - Ты о чём?! Ведь это ты пишешь сказку, откуда мы можем знать, что это за город!
   - Но я ничего ещё не написал.
   - Он ничего не написал! – на этот раз дружно, закричали головы, - наверное, это мы написали! Нет, посмотрите на него, милостивые государи! Кто-нибудь, видимо, будет утверждать, что это драконы пишут сказки! Вот сидит дракон и стучит по клавиатуре! Да ни один дракон никогда не имел даже плохонького ноутбука! Да, что говорить, ни один дракон даже слыхом, не слыхивал ни о каких ноутбуках! Драконам полагается дышать огнём и похищать красавиц! Нет больше никаких обязанностей у драконов!
   - Ладно, не ворчи. Как хоть зовут то тебя?
   - Ну, Петюня, - мрачно ответил дракон, - и что?
   - Петюня? Странное имя для дракона. Тебе больше бы подошло, например Археоптерикс, ну или, к примеру, Гонсалес, какой-нибудь.
  Голова в тюбетейке нервно закурила, а  остальные головы дружно опрокинули, невесть откуда взявшиеся, две стопки самогона. Непьющая голова мгновенно захмелела и заунывно запела, затянула какую-то знакомую мелодию. Но не разобрать было не то Калинку, не то элегию Массне. Пьющие, но совершенно трезвые головы наклонились к Сказочнику и зашептали интимно:
   - Слушай, Сказочник, может, поменяешь мне имя? Ну, перед людьми, ей богу, стыдно. Да я понимаю, что не просто это. Метрики менять и всё такое. Может в ЗАГСе поляну накроем, самогону у кузнеца возьмём? Может взяточку кому дать? – головы принялись подмигивать и угодливо улыбаться.
   - Да я-то при чём, - изумился Сказочник, - ну давай сходим в ЗАГС, попробуем договориться.
  Голова в тюбетейке перестала петь и несвязно произнесла:
   - Ничего у вас не выйдет, у Кыролботала сломана машина времени, а ближайший ЗАГС через две тысячи триста шестьдесят два года.
   - Кто это, Кыролботал? – спросил Сказочник.
   - Да это инопланетянин тутошний. Прилетел неизвестно с какой планеты, нашумел тут своим звездолётом, захватил Землю, поработил всё её население, а дальше чего делать не знает. Погосподствовал пару лет, теперь шьёт онучи. Знатные у него получаются онучи! Только не носит никто, лето тут у нас всегда. Он сначала продавать их пытался, потом просто так раздавал, да не берёт никто. На кой чёрт нужны онучи, если тепло круглый год! Ему говорили, чтобы он лапти плёл, ну или там макраме, он пробовал, да только за что бы ни взялся, всё одно онучи получаются.
   - А что ж он машину времени не починит?
  Дракон удивлённо посмотрел на Сказочника:
   - Да когда? Некогда ему! Говорю же, онучи он шьёт!
   - Ну а шьёт то зачем, если они никому не нужны?
   - Ну, ты как ребёнок, право слово! Говорят же тебе, знатные у него онучи получаются!
   - Ну и что с того, что знатные, ведь никто носить не будет.
   - А ты, видимо, полагаешь, что во всём должен быть какой-то смысл?
   - Полагаю, что да.
   - Не находишь это странным для человека, который разговаривает с драконом? Да вообще для человека, который видит дракона?
   - Но я же говорю с тобой, ты здесь, рядом, ты есть. И я тебя на самом деле вижу.
   - Ну, а Кыролботал шьёт онучи. Оставим каждому своё занятие.
 
Вдали, за лесом показалась дружная колонна людей с флагами. Они нестройно пели, какую-то маршеподобную песню. Получалось невпопад, но с энтузиазмом. Колонна быстро приблизилась, поравнялась с драконом и Сказочником и, вздымая пыль, исчезла за поворотом. Последний, самый заскорузлый хоругвеносец, замешкался, упал, теряя достоинство, но быстро поднялся и помчался вслед марширующим.
   - Кто это? - поинтересовался Сказочник.
   - Да так, никто. Революцию пошли встречать.
   - Как её можно встретить? Её надо совершить.
   - Ну, вот они ни разу и не встретили. Но ходят каждый день. Есть у них вождь какой-то, не из местных, он им сказал, что если ближе к обеду, дружно и с песнями, выйти на опушку леса и громко крикнуть «караул!», то непременно встретишь революцию.
   - А зачем она им?
   - Да они и сами не знают. Некоторые из них думают, что это баба такая – революция, вот и хотят посмотреть.
   - Баб они, что ли не видели?
   - Ну, ты даёшь! То Маруся какая-нибудь, или там, Глаша, а это революция!
 
Дракон и Сказочник разговаривали уже довольно долго, а солнце всё ещё было в зените. Никаких признаков вечерних сумерек не предвиделось. Лёгкий ветерок чуть пошевеливал листья, какая-то птаха самозабвенно чирикала в кустах, озабоченно прошмыгнул облезлый кот, приглушённо орали лягушки на дальнем пруду. Идиллия!
   -Дракон, а почему не вечереет? – спросил Сказочник.
   - Не бывает у нас ночи и зимы не бывает. В текстильной и обувной промышленности, и в электроэнергетике полная разруха! Народ не покупает одежду и обувь, и свет не включает. Вот так бывает, когда какой-нибудь сказочник строчит себе, не думая, а в стране невесть что твориться. Народ дурака валяет. Драконы курят и самогон хлебают. Нет бы, красавиц похищать!
   - Ну, так похищай!
   - Да пробовал!! Набил девицами полное подземелье, а дальше, что делать не знаю! Попросил выкуп, принесли. А выкуп куда девать? Магазинов то нету! Да и где ты видел дракона, покупающего продукты в супермаркете? Представляешь, стоит дракон в очереди и из тележки кефир выкладывает, ну и пряники там всякие, колбасу и пиво. Вот и подержал я красавиц, помытарил бедных, да и распустил по домам.
   - Издевался, наверное, над ними?
   - Над ними поиздеваешься! Они меня и курить научили. Сказали, что это брутально. А это как?
   - Ну, мужественно.
  Дракон вздохнул печально и взмахнул хвостом. Сказочник увидел, что на самом кончике драконьего хвоста привязан кокетливый красный бантик:
   - Алёнушка привязала, - пояснил дракон, потупившись.
   - Да ты, никак, влюбился?!
   - Да, что ж драконы не люди, что ли! Влюбиться не могут! – дракон снова вздохнул и добавил, - да только что толку. Физиология!
 
Вдали что-то зашумело, зашуршало, застучало, затренькало и, неподалёку, с неба, не приземлился, упал некий летательный аппарат. Распахнулась дверь, и из него выбрался гражданин в лётном шлеме набекрень, в кожанке, в полосатых штанах и онучах.
   - Это Кыролботал, - проинформировал дракон.
   - Привет, Сказочник, - гражданин протянул руку, испачканную машинным маслом, - память уролога ожидаю ответа отдать, сосредоточьтесь!
  Дракон откинулся на пригорке, предвкушая, какое-то тайное удовольствие.
   - Привет, Кыролботал! У тебя болят почки? Недопонял я что-то про уролога, - ответил Сказочник.
   - Почки деревьев, как снег на землю. Саженцы слив отрицают влажность.
   - Почему отрицают?
   - Отринув, отрицая, будем держаться вместе. Эксклюзивность попыток не выдерживает критики.
   - Как-то я тебя не очень понимаю.
   - Понять непонятное, есть причина несуществующих иллюзий.
  Дракон катался по земле, помахивая красным бантиком, на кончике хвоста. Головы смеялись, на этот раз солидарно друг с другом.
   - Да он всегда так говорит, - хихикнул дракон, - вроде по-нашему и даже умно, а о чём не разберёшь. Он же правителем был. Говорить значительно привык, а смысла сказанного не приобрёл. А вот онучи у него, на самом деле, хороши! Если бы все правители взялись шить онучи, может быть, из этого вышел бы какой-нибудь толк. И если бы сказочники, пописывая сказки, следили за своими героями, а не наблюдали со стороны, было бы просто великолепно!
   - Опять ты за своё! - возмутился Сказочник, - ну я ведь сейчас ничего не пишу! У меня и в руках ничего нет!
   - Стало быть, ты свято уверен, что для того, чтобы написать сказку, её нужно на чём-то писать? Непременно нужно марать бумагу разными закорючками? Может быть, ты думаешь, что и запятые надо проставлять в нужных местах, а иначе сказки не будет? И если ты забудешь поставить восклицательный знак, там, где нужно, то и сюжета не будет?
   - Сюжетная линия, есть линия не прямая. Изгибы её, то плавны, то в зазубринах, - вставил Кыролботал, - в собственных мозговых извилинах можно заблудиться навсегда. Загляни в свой мозг, Сказочник, всё ли там так, как тебе кажется?
 
Их разговор перебил некто конный. Он был в сомбреро, стальных латах и в руке его была кривая турецкая сабля. Он посмотрел сквозь морской бинокль, был этим, почему-то, неудовлетворён, достал театральный бинокль и посмотрел сквозь него. Но и это ему не понравилось. Наконец он достал очки, в роговой оправе, водрузил их на нос и спросил:
   - Принцессу не видели? Не проходила, не проезжала или не передвигалась ли каким-то иным способом мимо вас принцесса? Я её должен немедленно спасти! Ей грозит неминуемая погибель! – конный взмахнул саблей и от этого движения свалился с коня. Тут же вскочил, запутался в ногах, снова упал и, оставив попытки перемещения, затих.
   - Рыцарь местный, - пояснил дракон.
   - Таким способом едва ли он кого-нибудь спасёт, - усомнился Сказочник.
   - Да тут отродясь никаких принцесс и не водилось, - зевнул дракон всеми головами.
   - Кого же ему спасать?
   - Да это не столь важно. Главное иметь желание кого-то спасти, а уж желающие быть спасёнными отыщутся. Да и потом, можно спасти кого-нибудь принудительно. Почему это взять в плен, например, можно против воли пленённого, а спасти нельзя? Накинулся, да и спас, чего проще!
   - Светоч истины в глазах затмевает ясность мысли, - встрял со своим сумбурным мнением Кыролботал, - отражение ума, лишь скрывает истинность намерений.
  Рыцарь неожиданно вскочил, оседлал коня и помчался прочь, оглашая окрестности воинственными криками.
 
Их воздуха возникли две женские фигуры. Они были призрачны, полупрозрачны, но ясно виделось, что обе хороши собой, у одной волосы черней тьмы, а у другой цвета шоколада. Фигуры плавно перемещались в воздухе, то, сливаясь воедино, то, разделяясь, друг от друга. Иногда казалось, что это одна женщина, но иногда становилось видно, что их, всё же, две. Казалось, они соперничают друг с другом. Какие-то силы пытались соединить их, но они сопротивлялись этому, стремясь быть самостоятельными, отдельными существами. Соперничество это было тихим и безмолвным. Это была борьба энергетических субстанций. Женщины не смотрели друг на друга, видимо они даже не были знакомы, или вовсе даже не видели никого вокруг, кроме себя, не подозревая о существовании соперницы.
   - Это кто? – спросил Сказочник.
   - Не знаю, - удивлённо ответил дракон, - я тут знаю всех, а этих впервые вижу. Кыролботал, ты не знаешь их?
   - Знать всего невозможно. Если думаешь о истине, лежащей на поверхности, поищи её в глубинах сознания. Но, погрузившись в эти глубины, выныривай на поверхность иногда, может быть истина именно там, – по своему обыкновению, путано ответил Кыролботал.
   - Кто вы? – спросил Сказочник у женщин.
   - Я Настоящее, - ответила та, у которой были чёрные волосы.
   - А я Будущее, - отозвалась шоколадноволосая.
   - Зачем вы здесь?
   - Я здесь для того, чтобы ты восхитился моей красотой, - сказала Настоящее, - ты всегда восторгался мной, но в последнее время недостаточно часто. Я ведь по-прежнему красива?
   - Ты очень красива! Я не вижу в тебе изъянов!
   - Ну, так и говори мне чаще об этом!
   - Я говорю, но ты не отвечаешь.
   - Зачем тебе мой ответ? Ты просто говори, я ведь тебя слышу.
   - Но если нет реакции, значит тебе это не нужно.
   - Это нужно тебе, так какая тебе разница, нужно ли это мне.
   - Но мне хотелось бы, чтобы и тебе это надо было.
   - Мне это надо.
   - Для чего?
   - А ты сам-то знаешь, зачем тебе всё это?
   - Конечно, знаю! Ты восхитительна! Мне хорошо оттого, что ты есть!
   - Ну, так и говори об этом, тебе же хорошо!
  Будущее молча стояла в стороне, то, приобретая реальные черты, то почти растворяясь. Сказочник вглядывался в нее, почти узнавая знакомые линии, но она, приобретя плоть, и улыбнувшись, снова становилась призрачной.
   - Будущее, а ты, почему тут? - спросил её Сказочник.
   - Просто у каждого должно быть будущее, ведь настоящее не вечно.
   - А сколько длиться настоящее?
   - А это у кого как. У кого-то всю жизнь, и он никак не выберется из этого, а у кого-то достаёт сил понять, что настоящее его уже и не вполне настоящее. Что оно уже стало прошлым. Но он боится это признать, цепляется за несуществующие надежды. Ведь настоящее так красиво и так хорошо в этом настоящем, что, кажется, лучше и быть не может.
   - А ты разве не красива? Я никак не могу тебя рассмотреть.
   - А ты и не сможешь разглядеть меня. Ведь лучше и красивей твоего настоящего нет и быть не может. Но это ты сейчас так полагаешь, а скоро, может быть, будешь, удивлён, как не сошёл с ума, не понимая, что жизнь лучше и удивительней, чем ты о ней думаешь.
  Настоящее, став реальной женщиной, крикнула:
   - Сказочник, я не хочу тебя отпускать! Ты всегда должен быть неподалёку! Ты должен быть рядом тогда, когда мне этого захочется!
   - Но это для него невыносимо, - возразила ей Будущее.
   - Ну и что! Он тоже этого хочет!
   - Ты хочешь этого Сказочник? – спросила Будущее, - хочешь ждать бесконечно, не замечая жизни вокруг?
   - Я не знаю, - прошептал Сказочник, - мне иногда кажется, что это невыносимо. Но я гоню от себя эти мысли. Ведь оно так прекрасно, моё настоящее. Но теперь во мне словно зеркало разбилось на тысячи осколков. И каждый из них пытается прорваться. Это и очень больно, и хочется, превозмогая боль, выпустить из себя это!
  Будущее улыбнулась и протянула ему руку:
   - Пойдём. Я покажу тебе, что впереди. Пойдём, не оглядывайся, если ты захочешь вернуться, ты всегда сможешь это сделать. А сейчас не смотри назад. Ты можешь помнить, что там позади, но не оглядывайся.
  Сказочник взял её за руку и ощутил, что это осязаемая, тёплая, женская ладонь:
   - Но ведь это неправильно! Получается, что ты насильно уводишь меня.
   - Нет, ты сам этого хочешь, - ответила Будущее, - если бы ты не хотел, ты бы просто не смог идти.
   - И-ээх! – воскликнул дракон и, сорвав с одной из голов меховую шапку, шваркнул её в пыль.
   - Расставание с предметами приветствуется при перемещении во времени, - прокомментировал это событие Кыролботал.
 
Дракон и Кыролботал, и прискакавший рыцарь, и переставшие петь, люди со стягами смотрели им вслед и махали руками. Сказочник и Будущее, держась за руки, уходили всё дальше и дальше. Через лес, через поле за горизонт. Им было хорошо и спокойно. Не было усталости. Хотелось шагать и шагать.