Международный клуб друзей

Дорогие читатели и друзья!
Поздравляю всех с Новым Годом!!!
Желаю счастья и успехов в делах, здоровья и благополучия!!!

          *     *     *
Снег ложится на пляж,
Чайки хохочут навзрыд,
Уныл и скучен пейзаж.
Сердце тревожно стучит.

Словно в немом кино
Моря свинцовая гладь.
В памяти только давно
Кос твоих мягкая прядь.

Снег ложится на пляж,
Словно в немом кино.
Канул в лету мираж,
Выпито нами вино.

Чайки хохочут навзрыд,
Моря свинцовая гадь.
Только в висок стучит
Спутанных мыслей рать.

Уныл и скучен пейзаж.
В памяти только давно
Страсти полночной блажь;
Так, что в душе темно…

Сердце тревожно стучит.
Кос твоих мягкая прядь
Перед глазами стоит
И манит в былое опять…

                                            2007 г.

Монолог телемана

Мне телевизор, как маяк,
Своим лучом рассеет мрак,
Что б не сказали: «Он простак!
Вчера опять попал впросак!»

А ведь случалось, что Чумак
Мозги нам пудрил натощак
И Кашперовского аншлаг
Немало собирал зевак.

Сейчас все выглядит не так:
Включу экран, ложусь в гамак –
И сразу ясно, кто твой враг,
Разумен кто, а кто дурак.

Телесетями, как рыбак
На ОРТ ловлю я «Смак»,
На РТР смотрю «Аншлаг»,
На НТВ – почем коньяк.

Повеселит меня остряк,
Исполнит песенку толстяк,
Судьба вдруг сделает зигзаг –
Жену отыщет холостяк…

Словно колумбовский моряк
Открытий поднимаю флаг.
Теперь мне каждый, как земляк:
Француз, татарин и поляк.

Я в новостях ищу костяк:
ОМОНом схвачен был маньяк,
Сгорел на складе лес-кругляк,
У дома отлетел косяк.

Мне рассказали про ГУЛАГ
И как страну терзал бурсак,
И каждый следующий вожак
В ней оставлял заметный знак.

Я в курсе разных передряг:
Где мир царит, а где бардак,
И узнаю не от бродяг,
Что нынче в моде у стиляг.

Один на выдумки мастак,
Слегка хлебнув, залез на танк
И показал большой кулак,
Потом скакал, как вурдалак.

Другой известный весельчак
В Госдуме учредил кабак –
В нем пил и ел, курил табак…
И потешал друзей-гуляк.

А третий – знаменитый маг
Дурачил тысячи бедняг:
То извивался, как червяк,
То исчезал, оставив фрак.

Поведал мне один чудак,
Где отыскать доходный банк,
И как вложить в него пятак,
Заполнив очень сложный бланк.

Теперь не страшен кавардак –
В товарах усмотрю я брак,
И не придется есть собак,
Купив шпаклевку, краску, лак.

Решительней и тверже шаг –
Я не какой-нибудь слабак,
Встречаю жизнь, как есть ва-банк,
Мне телевизор как маяк!

                                           1998 г.

 

                                                                                                      Глава 7

Жажда неистовствовала. Она достигла такого накала, что терпеть уже не было сил. Глотка воспалилась настолько, что казалось будто она превратилась в сплошной волдырь, язык распух и занял весь рот и только с большим трудом им можно было ворочать. Глаза готовы были вылезти из орбит. Колышущееся марево громоздило миражи голубых озёр с прозрачной холодной водой и зелёными пальмами по берегам… Казалось, что осталось сделать тот заветный последний шаг и… вот уже она, живительная влага упругой струёй бьёт прямо в лицо, обжигая обветренные губы, воспалённый рот и распухший язык. Челюсти судорожно делают глотательные движения. Ещё, ещё и ещё…. Не захлебнуться бы!!!
Стас сидел, прихлёбывая из банки прохладное пиво, и подсчитывал барыши за последний месяц, когда зазвонил телефон. От неожиданности он выронил банку, и она, глухо ударившись об пол, покатилась, разливая пиво. Ещё сегодня утром Стас проснулся от лёгкого покалывания в сердце; какое-то непонятное чувство, скорее предчувствие чего–то неотвратимого навалилось на его сознание. Весь день ничего не срасталось; оговорённая ранее выгодная посредническая сделка сама собой без каких-либо видимых причин провалилась. Клиент позвонил и отказался от покупки партии бензина, невзирая на штрафные санкции. В магазинчике у Валентины обнаружилась недостача, пусть маленькая, но всё-таки недостача, чего раньше у неё не случалось. Были и другие более мелкие неудачи. Стас, коротко выругавшись, снял трубку. Упавшая банка закатилась под батарею отопления. Звонил Сергей. Голос у него был возбуждённый.
– Стас… похоже нам кранты!
– Что случилось? – спросил он в ответ, стараясь сдержать неизвестно откуда набежавшую дрожь.
– Кранты нам, говорю! Засыпались мы!
– Успокойся и ответь, что конкретно случилось?
– В общем, только что… – Сергей не мог говорить. Он захлёбывался, глотал слова.
– Срочно приезжай ко мне, и поговорим! Да успокойся ты!!! – и Стас положил трубку. Под ложечкой у него противно засосало и, забыв об упавшей банке, он закурил, пытаясь сосредоточиться. «Что могло случиться?» – думал Стас, глядя в окно на вечерний город и перебирая в памяти все последние события, – «Что мы могли упустить? На чём могли проколоться? Толик ещё, как назло, уехал на неделю в Сочи. Нашёл время для отдыха!» Через час в квартиру ввалился взволнованный Сергей.
– Нас засекли… – задыхаясь, начал он прямо с порога, – Сегодня…
– Что несёшь? На выпей, – Стас протянул ему банку пива, – Налоговая навалилась или менты?... Кто?... Бандиты наехали?
– Сам пей! Не до пива мне сейчас!
– Так что же случилось конкретно? – Стас начал раздражаться от нетерпе¬ния. – Ты можешь мне толком членораздельно объяснить?
– Да, только не перебивай меня!
– Хорошо, хорошо успокойся. Закури, – Стас протянул ему сигарету.
– В общем, сегодня, – после нескольких быстрых затяжек уже чуть-чуть спокойнее начал Сергей, – У нас на заправке был этот тип похожий на крысёнка. Он мне сразу не понравился! Такой мерзкий и ещё с этой серьгой в ухе!
– Какой тип?
– Какой, какой… Музыка! Вот какой! Из компании Ющенко!!!
– А ты ничего не перепутал? Может быть, показалось? У страха глаза велики!
– Какого страха? Какой перепутал? Я его видел так, как тебя сейчас вижу! Номер машины не запомнил, но то, что не российский, был точно. Да и к чему номер-то? Разве в такой толчее заметишь машину-то?
– Да, дела, – растерянно произнёс Стас, опускаясь на стул, – Хорошо, что Валентины нет дома!
– Что же предпримем? Скоро гости дорогие пожалуют! Сколько у нас налички? Надо ноги делать!!!
– Ладно, успокойся, не горячись. Я думаю, до утра время у нас есть, – и Стас снова закурил.
                                                                                                       # # #
– Николай Дмитриевич, можно? – Валера приоткрыл дверь в кабинет Ющенко.
Коля сидел в обществе Камаева. Они обсуждали дальнейшие шаги в предвыборной кампании. О загородной «встрече» Коля никому не рассказал, но обзавёлся небольшим браунингом.
– Заходи, Валера. Что-то случилось?
– Я пойду, Николай Дмитриевич, – посмотрев на обескураженного Белочку, произнёс Камаев.
– Нет, Александр Семёнович, не уходите. Тут с юридической стороны надо один вопрос обсудить, – сказал Валера, усаживаясь на предложенный стул. – Дело одно образовалось. Одной нашей фирме письмо интересное пришло.
– И что?
– А то, что у неё договор с «Аспектом» о сотрудничестве. Когда им было трудно, наши выручили, а теперь, когда стали подниматься, партнёров можно побоку.
– Ну?
– По договору проценты платить не хотят, а сами две машины купили и дом. А нам предлагают вступить в акционерное общество с минимальным взносом в уставной капитал сорок штук баксами…. Если, мол, через неделю мы не ответим, они возвращают ту сумму, которую получили от «Сервисстроя» по договору и прекращают договорные отношения. Прямо так и написали!
– Какую сумму хотят вернуть?
– Примерно штуку.
– А должны сколько? – спросил Камаев.
– По нашим подсчётам с учётом процентов и инфляции двадцать пять!
– Ого! Легко хотят отделаться! Договор у тебя с собой? – спросил Коля.
– Да, вот он, – и Валера протянул папку с договором Ющенко.
Коля взял её и, пригласив поближе Камаева, принялся изучать. Договор был составлен хитро, зацепиться было не за что. Они, отложив все другие дела, судили-рядили около часа, но ничего придумать так и не смогли. День клонился к закату, и их головы уже плохо соображали. Поэтому договор решили отложить до завтрашнего утра. Может быль за ночь какая-нибудь свежая мысль посетит их умы.
– Эх! Жаль, что Шурик в Москве! – сказал Коля, распрямляя затекшую спину, – Он мастер по этим делам! Что-нибудь обязательно нашёл бы!
Тут дверь отворилась, и на пороге появился Музыка собственной персоной.
– Богатым будешь! – вместо приветствия обрадованно сказал Коля, – Мы только, что тебя вспоминали! Ты как раз кстати!
– Здравствуйте, – воскликнул Шурик, – У меня хорошая новость! – и он сделал многозначительную паузу, – Я Стаса нашёл!!! И он об этом не догадывается! Вот так!
Все переглянулись. У Коли на лице засияла радостная улыбка. 
– Проклюнулись, птицеводы хреновы! – воскликнул он. – И где же?
– Как где? В златоглавой конечно! А где им ещё быть, она всех притягивает!
– Ну что же вот и отлично! Пошлём основную бригаду! Возьмут его и сразу ко мне, а здесь уж разберёмся, что к чему! Вот кстати посмотри, это по твоей части, – продолжил Коля, протягивая папку с договором, – Уже целый час ничего конкретного не можем решить. Может у тебя получится?
– А, это договор с «Аспектом». Знаком, знаком, – сказал Шурик, устраиваясь за столом, – Алик – жук ещё тот! Тут смотреть нечего! Ничего не найдёте! Его только на испуг брать можно. Тем более, как мне известно, крыши у него нет!
– Хорошо, вот я завтра Вовочку и направлю к нему, чтобы обстановочку выяснил.
– Только пусть осторожней будет! Ещё раз повторяю, что Алика на мякине не проведёшь!
– Ладно, проинструктирую. А ты передохни денёк и давай выезжай с бригадой в бывшую столицу нашей бывшей родины, – заключил Коля.
Но выехать в Москву в назначенный день Музыке не удалось – по неизвестной причине, а в пожарной части сказали, что произошло замыкание электрической проводки, сгорел их только что открытый магазин. Что это, как не месть Геши за статью в газете, решил Коля. Как ещё можно больно ударить по конкуренту, как не поджогом его собственности. Отъезд задержался на неделю. Но так как Стас, по словам Шурика, не подозревал о своём провале, Ющенко решил, что ничего страшного в задержке не будет. Поход Вовочки, директора «Сервисстроя», в «Аспект» оказался тоже неудачным – Алик здорово запудрил ему мозги. Из-за хлопот по ликвидации последствий пожара Коля отложил их совместный с Вовочкой визит и к нему.
                                                                                                       # # #
Леонид Петрович Боднар сидел в своём кабинете нового офиса. Теперь в новом помещении был кабинет и у его заместителей, кабинет у недавно нанятого бухгалтера и кассира, приёмная с секретаршей и даже «греческий» зал для собраний и праздников. Все помещения были обставлены добротной мебелью и оборудованы офисной техникой. В общем, всё как у порядочных бизнесменов. Только что Леонид Петрович переговорил с одним из партнёров, компанией «Аско», на предмет создания акционерного общества закрытого типа. Ответ был положительный. Трое других ранее отказались от своего участия, сославшись на собственные неурядицы. «Ну, что же, вольному воля» – решил тогда Алик и компенсировал вложенные ими средства. Получалось, что в общество вошли их фирма, завод «Разнобытпром» и страховая компания «Аско». Всё складывалось как нельзя хорошо. К тому же они вступили в городскую ассоциацию предпринимателей. Оставалась одна загвоздка – несговорчивая фирма «Сервисстрой». Разговор с её директором, состоявшийся недели полторы назад, ни к чему не привёл. Из партнёров этот был наиболее неблагонадёжным. К нему Алик обратился в самый трудный для фирмы момент – другого выхода не было, поэтому проверить, что это за «Сервисстрой», времени не хватило. Купился Алик на название – «Сервисстрой», значит, строят, значит, нужны столярные изделия, но на деле оказалось иначе – «Сервисстрой», вероятно, о будущем не думал. На все следующие просьбы о помощи, в отличие от других партнёров, они отвечали отказом, мол, мы вам помогли, когда же прибыль пойдёт? Алик безрезультатно пытался урезонить непонятливого партнёра, что будущее – это производство, а не купи-продай. Время уж поджимало – начался август, а он хотел ещё в июле подать документы на регистрацию акционерного общества в горисполком, и лишь «Сервисстрой» путал все карты. Думая об этом, Алик не услышал, что к офису подъехал автомобиль, и в его кабинет вкатился этакий низкорослый увалень похожий на сказочного колобка. Это впечатление добавлял выбритый наголо череп и короткие штаны с безразмерной майкой навыпуск. Колобком был Вовочка – директор фирмы «Сервисстрой». Он был чуть младше Алика, но вдвое толще. Сзади над его головой громоздилась фигура Коли Ющенко.
– Здорово, Петрович, – произнёс колобок и тяжело бухнулся на стул, стирая платком с багрового лица обильный пот. Коля уселся на соседний стул.
– Не ожидал, Петрович, что придём? – спросил Вовочка.
– Здорово, давно ожидал, когда наконец созреет твоё решение, – ответил он настороженно.
– Да, я вот тут пришёл с одним умным человеком, чтобы ещё раз тебя послушать. Надеюсь, Колю тебе представлять не надо?
– Нет, а он здесь при чём?
– Мы с ним являемся учредителями фирмы.
– А,… понятно тогда…
– Что тебе понятно? – заговорил сохранявший до этого молчание Коля. – Ты нам тут Лазаря не пой, а скажи лучше, когда долг вернёшь?
– Мы в письме вам ясно написали, что, если не согласны вступить в ЗАО, то расторгнем прошлый договор и я верну вам ранее вложенные деньги.
– Давай не будем лапшу нам вешать! Мы вот тут прикинули хвост к носу, посчитали, – и Коля извлёк из папки лист бумаги и положил его на стол перед Аликом. – и получается, что твоя фирма должна «Сервисстрою» тридцать штук баксов.
Алик пробежал глазами по листочку и понял, что говорить будет трудно.
– Давайте посчитаем по-другому, – сказал он и взял лист чистой бумаги.
Перехватывать инициативу в свои руки Алик был большой мастер. Целых полчаса он втирал им, что по договору о совместном производстве стороны несут расходы в пропорциональных частях, а они за это время вложили в запуск линии значительно больше средств, и то, что получили от «Сервисстроя», является лишь чуть ли не сотой долей от общей суммы затрат. Алик показывал бухгалтерские книги и прочие документы, связанные с их производством. Вовочка всё это время тупо взирал на него, а Коля как-то странно кивал головой, мол, пой, Емеля, твоя неделя. Наконец им это надоело, и они открыто наехали на Алика.
– Ну, ладно, Склифасовский, что меня лечишь! С этими расчётами сходи в гальюн! Вот мы тебе оставляем наши претензии. И думай! – заявил Вовочка. – Если через два дня должок не вернёшь, жди нас в гости, но уже в другом составе!
С этими словами они, не прощаясь, удалились, оставив растерявшегося Алика сидеть в кабинете. Через несколько минут в кабинет вошёл Жора.
– Привет, шеф! Ты чего такой бледный?
– На нас только что наехали, – пробормотал Алик, – Оказывается, «Сервисстрой» под крылом у Ющенко.
– Вот это да! Я же говорил, что наедут!
– Говорил, а толку что от разговоров. Что делать-то будем?
– Надо к Геше ехать. Мы же всё-таки в ассоциацию вступили. Тем более они с Ющенко враждуют!
– Хрен редьки не слаще! Ну да, ладно! Поехали...
                                                                                                       # # #
Коля сидел в своём кабинете в обществе Вовочки и Белочки. Коля и Вовочка только что вернулись из визита в фирму «Аспект» и теперь думали, как им поступить с Аликом; его главная боевая группа три дня назад выехала в Москву вместе с Шуриком вылавливать Стаса.
– Во! Видал какой разговорчивый! – раздражённо говорил Вовочка. – Совсем мозги запудрил!
– А ты бы захотел со своими денежками расставаться?
– Не-е! Ты, шо, шутишь! Кто же захочет.
– Вот и он тоже не хочет, но придётся!
В это время длинными гудками зазвонил телефон. Коля снял трубку, звонили из Москвы. Слышимость была плохая, и Коля с трудом понял, что это был Шурик.
– Алло! Алло! Николай Дмитриевич! – тихо слышалось среди треска разрядов. – Стаса не нашли! Как сквозь землю провалился! Весь район, где он работал, прочесали! На местную братву вышли. Они сказали, что уже дня три как его не видели! Что делать?
– Покараульте ещё дней пять. Если не будет, то чёрт с ними с деньгами, иначе больше потеряем. Закажи его! Надоел он мне! Птицевод хренов! И дружка его тоже! Понял?!
– Понял!
– Тогда пока!
                                                                                                      # # #
– Евгений Иванович, к  Вам директор фирмы «Аспект» Леонид Петрович Боднар с заместителем, – сказала Ирина, вошедшая в кабинет Шаповалова, – Хотят поговорить.
– Хорошо, пусть заходят.
Секретарша пропустила в кабинет Алика и Жору. Время близилось к вечеру. Геша выглядел уставшим и немного осунувшимся. День прошёл суматошно на нервах. Вот уже две недели его люди сбились с ног, выясняя, кто же посмел следить за их хозяином. Напряжение передавалось всем его сотрудникам. В кабинете, кроме Геши, чуть в стороне сидел Калькис. Он нервно курил. Николай Станиславович потерял покой и сон, и казалось, почернел.
– Здравствуйте, Евгений Иванович, – сказал Алик, – А это мой зам по коммерции Георгий Васильевич.
– Здравствуйте, – в свою очередь поздоровался Жора.
– Здравствуйте, – ответил Геша. – Проходите, присаживайтесь. Ирина! Принеси гостям кофе! Что же вас привело ко мне?
Они присели на полумягкие, обтянутые кожей, стулья. Геша помнил, что фирма «Аспект» вошла в ассоциацию, и её дела шли хорошо. А неделю назад вот этот самый Георгий Васильевич приносил им образцы столярных изделий и облицовочной плитки из опилок и полимера. Ими заинтересовались поляки, приезжавшие к Геше три дня назад.
– Мы пришли к Вам, как к главному учредителю ассоциации, – начал Алик, немного волнуясь, – Как вы знаете, мы занимаемся производством.
Геша утвердительно кивнул. Он любил почтительных  посетителей.
– Когда мы начинали это дело, не Вам говорить, как это трудно сделать, особенно сейчас, из-за разных проволочек со стороны поставщиков мы влезли в кредитные долги. Поэтому пришлось искать партнёров. Не скрою, каждый чем-то помог в трудную минуту. И вот производство работает, сбыт есть.
Геша слушал, несколько рассеянно кивая. Калькис курил, казалось, не проявляя особого интереса.
– Теперь мы решили реорганизоваться в акционерное общество, разослали всем партнёрам письма с предложениями. Кто-то согласился, кто-то отказался – хозяин-барин. Отказавшимся – деньги вернули. А фирма «Сервисстрой» требует такую астрономическую сумму, которую мы якобы должны, но мы ведь тоже вкладывали свои деньги. Если не отдадим, грозят забрать оборудование. Вот такие дела получаются. Не знаем, что и делать.
– А сколько они вам давали? – спросил Геша.
– Если в долларах, то получается около тысячи.
– А требуют сколько? – вмешался Калькис.
– Тридцать….
– Кто они такие? Я что-то о них не слышал, – спросил Геша, – Станиславович, ты что-нибудь знаешь?
– Нет, Иванович, не слышал. Может быть, кто из новых? – ответил Калькис.
– Я и сам до сего дня не догадывался, – продолжил Алик. – А оказалось они под крылом у Ющенко. Договориться с ними не возможно. Бандиты настоящие! А у нас всё по закону, вот и документы, договоры, отчёты, письма имеются, – и он выложил из дипломата на стол несколько папок.
Пока он говорил, надо только было видеть, как менялось лицо Геши. Оно наливалось кровью, багровея и багровея, вены на шее вздулись пульсирующими жел¬ваками. Алик ещё и рта не успел закрыть, как Геша громогласно крикнул:
– Ира! Зайди ко мне!
– Слушаю, Евгений Иванович, – спросила вбежавшая секретарша.
– Ладо срочно сюда! Найди его, где бы он ни был!
Тем временем Калькис с интересом просматривал документы «Аспекта», а Алик пояснял непонятные моменты. Вскоре появился Ладо.
– Ладо, бери ребят, и тащите сюда этого комсомольца, хоть из постели!
Ладо вышел, а Ирина принесла поднос с кофейником и чашками и поставила его на стол. Геша жестом указал им на них, мол, пейте. Но ни Алику, ни Жоре было совсем не до кофе – нервы их были на пределе, особенно у Алика. Не прошло и двадцати минут, как Ладо втолкнул в кабинет растрёпанного Колю. Вид у него был плачевный – куда делся грозный Николай Дмитриевич, глаза испуганы, а тело сотрясалось дрожью. Казалось, что и ростом он стал гораздо ниже….
– Вот, он, сволочь! – сказал Ладо и так толкнул его на кожаный диван, что тот упал.
Геша проворно выскочил из-за стола и разъярённо, как коршун на куропатку, набросился на Ющенко. Схватив его за грудки, он принялся бить Колю раскрытой пухлой, но по–видимому тяжёлой ладошкой, приговаривая при этом:
– Тебя же предупреждали, гад, притихни или вон из моего города! Мало того, что пасквили в газету строчишь, так ты ещё моих людей обижаешь! Они полезное дело делают, а ты им мешаешь! Да и не только им! Не позволю!!!
Всё это время Коля, даже не пытаясь закрыться, твердил скороговоркой: «Мужики! Вы чего это?! Мужики!»
Наконец, утомившись, Геша отпустил свою жертву. Коля безвольно повалился на диван.
− Ладо, − сказал Шаповалов, отдуваясь и вытирая платком вспотевшее лицо, − Выпиши ему штраф, а с завтрашнего дня включи счётчик.
− А сколько?
− Сотни (тысяч баксов) хватит! И пусть свой скворечник на нас отпишет!
Ладо подхватил насмерть перепуганного с распухшим лицом Колю и вытащил из кабинета, где были его ребята.
− Ладо! − крикнул он вдогонку, − И пусть этих ребят забудет!
Алик и Жора не проронили ни слова во время экзекуции, свидетелями которой им случилось стать Они были ошарашены и подавлены, хотя понимали, что это ещё цветочки….
                                                                                                       # # #
Пал Палыч и Пётр ехали в машине на косу. Надо было проветриться после напряженного дня. Они хотели посидеть в ресторане, выпить, закусить и расслабиться.
− Слышал, − сказал он Петру, глядя на дорогу. − Что произошло?
− Нет, − ответил Пётр. − Что-нибудь серьёзное?
− Скорее полезное! Эти два монстра, Шаповалов и Ющенко, наконец-то открыто вышли на тропу войны!
− Да, а откуда ты знаешь?
− А мне один знакомый из горотдела милиции рассказал, что Ющенко написал заявление на Шаповалова, якобы он его побил и всё такое. Понимаешь, что произошло?
− Понимаю. Теперь настал наш час!
− Правильно! Ющенко не авторитет и нам не помеха!
Они подъехали к месту назначения. Ресторанчик расположился в живописном месте прямо у самой воды с внутренней стороны узкого полуострова и являл собой парусный корабль, вытащенный из воды носом на песок. На капитанском мостике играла инструментальная группа. Солнце уже коснулось поверхности моря, окрасив горизонт красно-фиолетовым фоном, предвещая на завтра сильный ветер. Но сегодня было тихо. Они расположились за столиком на юте… Вечер прошёл достаточно хорошо. Посетителей было немного, две симпатичные длинноногие девицы танцевали на палубе и строили им глазки. Корабль-ресторан был расцвечен многочисленными огнями и, казалось, плыл, как летучий голландец, в кромешной темноте южной безлунной ночи. Вдруг внизу на песке под бортом возник какой-то шум, крики, ругань. Кто-то кого-то бил, зазвенели разбитые стёкла. Подвыпившие друзья встали из-за стола и в числе других зевак подошли к борту, чтобы посмотреть, что случилось. В тени корпуса корабля из группы дерущихся отделился какой-то парень, он был сильно возбуждён, и, подобрав большую сумку, валявшуюся рядом на песке, отскочил в сторону. Потом оставшиеся в живых ничего определённого сказать не могли, но а мёртвые, как известно молчат. Отбежав в сторону шагов на десять, он повернулся. Откуда в его руках оказался автомат, никто не знал. Ещё мгновенье, и чёрный ствол запрыгал, выплёвывая горячий свинец. Раздались крики, брызнула кровь, упали люди….
Палыч навзничь лежал на палубе корабля-ресторана. На лбу у него красовалась круглая кровоточащая ранка, а от затылка по покатой палубе стекал красный ручей. Рядом с ним, разметав в сторону руки лежал Пётр. Кровь, булькая, вытекала из разорванного горла. Тут же лежали и две длинноногих девицы, одна тихо стонала – правое плечо было разворочено разрывной пулей, а её подруга билась в страшных конвульсиях, минуты через три она затихла. Были ещё убитые и раненые под бортом корабля на песке и на палубе…       
                                                                                                       # # #
Шаповалову пришла повестка из милиции. Он отправился туда к девяти утра. Разговор со следователем продолжался минут сорок. В офис Геша вернулся обозлённым и тут же вызвал к себе Ладо.
– Слушай, кацо! – сказал он. – Зачем нам эта проблема с Ющенко? Помнишь, как сказал твой великий земляк: «Нет человека – нет проблемы»! А то сам знаешь, скоро к нам в гости Ахмед должен приехать. Он этого не поймёт. Опозоримся перед гостем. Стыд-то какой будет!
– Понимаю, Евгений Иванович.
– Ну, вот и хорошо. Устрой всё, только тихо. Хотя что мне тебя учить, ты же и сам знаешь!
– Хорошо, шеф, постараюсь.
– Ну, вот и ладушки.
                                                                                                       # # #
Наконец таможенники, закончив осмотр и подписав необходимые документы, спустились по трапу на пирс. Ещё через час, подняв якоря, сухогруз отвалил от стенки и, огласив округу басовитым гудком, вышел из порта. Рашид-бей стоял на капитанском мостике вместе с сыном. Тёплый ветерок с юго-запада шевелил его волосы, приятно ласкал лицо. Солнце клонилось к закату.  Через несколько минут он спустился в каюту. Был август. Ахмед ехал по приглашению северного партнёра, по пути на траверсе косы в двадцати милях от берега они должны были передать груз по отработанной схеме. Партнёры расслабились – ничего не предвещало беды. Уж поздним вечером сухогруз вышел из Босфора. Чёрное море встретило небольшой зыбью и чуточку прохладным ветерком. Наир вошёл в каюту. Теперь можно было немного отдохнуть, что они и сделали, сев пить чай. Не успели выпить по второму стакану, запивая сладкий изюм, как прибежал подвахтенный и сообщил, что военный корабль требует лечь в дрейф и по левому борту принять катер. Отец и сын, недоумевая, поднялись в рубку. Это оказались пограничники. Через некоторое время в рубку поднялся флотский лейтенант в сопровождении пятерых вооруженных матросов и одного штатского. Он потребовал документацию. Наир передал ему необходимые бумаги.
– Ахмед Рашид-бей? – тем временем спросил пожилого турка штатский.
– Да, господин.
– Инспектор Интерпола Алибек Делибаш, – представился он и объявил. – Вы арестованы за хранение и распространение наркотиков в особо крупных размерах. Вы можете хранить молчание или всё сказанное сейчас может быть использовано против вас в суде! А вы, Наир Рашид-бей?
– Да, господин, – ошеломлённо пробормотал молодой турок.
– Вы арестованы за контрабанду наркотиков в особо крупных размерах,… –  дальше он тоже зачитал ему его права и замолчал.
В рубке наступила тишина, лишь попискивала сигналами включенная радиостанция и на малых оборотах гудела машина сухогруза.
– У вас на корабле в тайнике спрятан контрабандный груз. В вашу команду внедрены наши люди, которые могут указать, где он находится, – продолжил Алибек, а затем он приказал лейтенанту. – Уведите Ахмеда!
Рашид-бея-старшего заковали в наручники и вывели из рубки. Также по знаку Делибаша выставили на мостик рулевого и вахтенного офицера.
– Наир, – обратился Делибаш к молодому капитану. – Подумайте, вы можете облегчить свою участь, если будете сотрудничать с нами. Суд учтёт это.
Наир напряженно молчал. Его жизнь только начиналась. Он такой молодой и уже капитан корабля, пусть небольшого, но всё-таки корабля, у него есть юная красавица невеста. Только вот денег мало….
– Зря вы упорствуете. Вы ещё молоды! А тюрьма не место для молодых, тем более наши законы вы знаете! – продолжил инспектор.
– Что я должен сделать? – выдавил Наир сдавленным голосом.
– Ну, наконец-то! Сущий пустяк, Наир Рашид-бей! Всего-то указать координаты места и время передачи груза, а также передать его.
Наир задумался. Время шло, и Делибаш был готов вернуть сухогруз в Истамбул.
– Хорошо, господин, я согласен, – выдохнул он.
– Порт назначения у вас – Мариуполь?
– Да, господин.
– По приходу в порт, свяжитесь с Ша-по-ва-ло-вым и скажите, что отец не смог приехать. Поняли?
– Да, господин.
– И не вздумайте проговориться, иначе никакого снисхождения не ждите! За вами будут постоянно наблюдать наши люди!
– Да, господин….
                                                                                                       # # #
Утром капитана Назарчука срочно вызвал к себе начальник районного управления СБУ и сообщил, что сегодняшней ночью на траверсе косы состоится передача крупной партии наркотиков. Прислали факс из Истамбула. Необходимо было организовать арест получателя груза. Начальник сообщил координаты и время. Весь день у капитана ушёл на согласование вопросов с пограничной охраной, выбивание достаточного количества горючего для катеров, разработки плана совместных с пограничниками действий. Он и не заметил, как день пролетел. Только часов в семь вечера Назарчук успел на часок заскочить домой поужинать, а в восемь тридцать он был уже на причале в порту….
                                                                                                        # # #
После новогодней поездки в Одессу у Коли сложились дружественные отношения с партнёром. Периодически он навещал его. Они заключали выгодные сделки – у одессита были проторены дорожки в Грецию и Турцию. Вот и сейчас после возвращения Шурика из Москвы Коля в его обществе и в обществе Вовочки вечерней порой выехали в Одессу. Партнёр позвонил днём и сообщил, что ждёт их завтра утром. Ехали быстро вдогонку заходящему солнцу – до Одессы почти тысяча километров. Машину вёл Вовочка, Коля сидел рядом, а Шурик устроился на заднем сидении. Он рассказывал о поисках Стаса. Найти его так и не удалось. Заправку на Кольцевой в районе улицы Семашко, куда Шурик заехал второй раз вечером, чтобы окончательно удостовериться в своих выводах относительно Стаса, теперь арендовали совершенно другие люди. Следы Стаса опять затерялись….
В Каховке они перекусили в придорожном ресторане. Время было уже за полночь. Теперь за руль сел Коля. Машин на улицах маленького городка встречалось мало, а когда выехали на загородное шоссе по направлению к Каховской ГЭС, они и вообще не стали попадаться. Коля прибавил газку. Встречный поток воздуха со свистом обтекал «вольво». Тогда-то всё и произошло! «Вольво» выскочила на плотину. Она ехала вдоль стенки, за которой находились турбины электростанции, по встречной полосе вдоль ограждения над сбросом плотины навстречу торопился с тяжело гружённым трейлером КАМАЗ. Его водитель, молодой парень, тоже спешил – утром, хоть кровь из носу, надо было быть в Симферополе, а он пять часов проторчал под Николаевым, ремонтируя машину. Парень страшно устал и сильно хотел спать, ему бы покемарить часок-другой, но надо было торопиться, иначе работу потеряешь. Где-то ближе к середине плотины в передней подвеске «вольво» что-то громко хрустнуло, автомобиль сильно качнуло и бросило влево в сторону бетонного парапета. Он весь заскрежетал, вылетая на встречную полосу движения прямо наперерез КАМАЗу. Когда водитель грузовика перевёл взгляд с черноты Днепра, куда посмотрел, мечтая о сне, на дорогу, то увидел иномарку, летящую боком прямо ему навстречу. Перепугавшись и инстинктивно вывернув баранку вправо, вместо тормоза он изо всей силы надавил на педаль газа…. Удар был сокрушителен, а затем раздался скрежет и визг трущегося о бетонный парапет металла, яркая вспышка, осветившая округу, и звук взрыва, а потом глухой мощный всплеск днепровской воды внизу под плотиной….
Когда на место происшествия примчались машины ГАИ и скорой помощи, вызванные охраной плотины, то инспекторы и доктор обнаружили только чудом выброшенного из кабины обожженного водителя КАМАЗа, лежащего на дороге блестевшей в свете фонарей разбитым стеклом. Несколько бетонных пролётов заграждения были сметены начисто….
                                                                                                       # # #
В эту ночь всё повторилось как и прежде: сухогруз под турецким флагом проследовал курсом в Мариуполь, а быстроходный катер, взревев мотором, с подобранным непромокаемым мешком рванулся с места, взяв курс на NNW. Ночь была безлунной. Катер летел, шлёпая днищем по мелкой волне. Вскоре впереди показалась длинная цепочка огней – это была коса. Одинокий рулевой на катере сбавил скорость. Он маневрировал, подходя к берегу. Тут-то со стороны береговых огней и появились два пограничных катера. Вот они уже рядом, вот они зажгли мощные прожектора, которые скрестились на быстроходном катере, вот с одного из них с помощью мегафона приказали остановиться. «Где же я прокололся?!» – подумал рулевой, выжимая всю мощность японского мотора и поворачивая обратно. С пограничного катера опять приказали остановиться, пригрозив, что откроют огонь. Но рулевой не реагировал – он надеялся оторваться от преследователей в темноте, а они старались взять его катер в клещи, не выпуская из цепких лап прожекторов. Наконец нервы у беглеца сдали…. Он достал из бардачка длинноствольный пистолет и, не целясь, несколько раз выстрелил сначала в направлении одного катера, а затем в направлении другого. Один прожектор погас…
Капитан Назарчук стоял в рубке рядом с лейтенантом-пограничником и держался за поручень. Вдруг прожектор на их катере погас, а рулевой матрос начал валиться на палубу к ногам лейтенанта. Тот едва успел перехватить штурвал. Матрос упал, ударившись о переборку тесной рубки, во лбу у него зияла кровоточащая рана – он был уже мёртв.
– Огонь! – коротко приказал лейтенант.
Всё произошло так быстро, что Назарчук опешил, а когда через мгновенье пришёл в себя, уже тяжело стучал крупнокалиберный пулемёт, посылая в катер-беглец трассирующие строчки.
– Отставить, лейтенант, отставить! – заорал Назарчук, – Приказано живым брать! Ты мне ответишь за это!!!
– Да он моего парня убил, – ответил лейтенант и зло выругался.
Пулемёт смолк, а катер-беглец неожиданно рыскнул в сторону и резко сбавил скорость, а потом и вовсе остановился, освещаемый прожектором со второго пограничного катера. Они подошли ближе. Назарчук увидел на его палубе распростёртое тело рулевого. Это был Ладо. Рядом валялся пистолет.
– Натворил ты дел, лейтенант! – сказал Назарчук рассерженно. – Прикажите взять на буксир и ничего там не трогать! И сразу на базу!
                                                                                                        # # #
В эту ночь Геше не спалось; мешала духота, хотя кондиционеры в доме  работали в полную силу.
Он долго ворочался в постели, отчего несколько раз просыпалась Надежда, дважды поднимался и спускался кабинет, где, не зажигая света, курил. Курил торопливо, без удовольствия, а так, чтобы как-то скоротать августовскую ночь. Что-то неотвратимое накатывалось на его сознание, сдавливало грудь, угнетало…. Только к утру Геше удалось забыться тяжёлым сном.
Утром из Мариуполя в офис позвонил Наир – сын Ахмеда, и сообщил, что у отца случился приступ лихорадки и не смог отплыть с ним из Истамбула. «Вот оно что!» – подумал Геша. Теперь он ждал звонка от Ладо. Обычно он звонил в девять – в вопросах, касающихся дела Ладо был всегда пунктуален. Сидя в кресле, он призадумался или возможно даже задремал после бессонной ночи, поэтому не слышал, как, завизжав тормозами у помещения его фирмы, остановились три микроавтобуса, как из них, не мешкая, выскочили вооруженные до зубов крепкие ребята в масках, одетые в камуфляжную форму элитного спецподразделения «Гепард», как они вбежали в здание и, укладывая всех попавшихся на их пути и в кабинетах мужчин и даже женщин лицом на пол и бесцеремонно обыскивая. К реальности он вернулся, когда двое крепких ребят ворвались в кабинет, тоже ткнув его, Евгения Ивановича Шаповалова, носом в ковёр, постеленный на полу, и проворно обыскали, ощупав всё тело. Через минуту появился человек, одетый в джинсы и тенниску. Сильные руки подняли Гешу и поставили на ноги.
– Капитан СБУ Назарчук, – представился вошедший и ткнул под нос Геше удостоверение.
Геша кивнул. Из носа у него текла кровь… Руки, державшие его, разжались.
– Евгений Иванович Шаповалов! – снова заговорил капитан, держа в руках его, Гешин, пистолет, – Вы задержаны по подозрению в контрабанде и торговле наркотиками, в незаконном ношении оружия. На этом пока хватит. А также у нас санкция прокурора на проведение обысков в помещении вашей фирмы и в ваших домах.
Геша молчал. Он понял, почему не позвонил Ладо, вероятно, его взяли при получении товара. Немного собравшись с мыслями, он заявил:
– Я требую, чтобы сейчас же был вызван мой адвокат и у меня есть право одного звонка. Я хочу поговорить с женой….   

Глава 6

Жажда неистовствовала. Она настойчиво требовала своё, она рвалась отовсюду. От неё пересыхало во рту, распухал язык, нестерпимо жгло гортань. Но утолить её было пока нечем….
– Я полагаю, что пора изменить нашу тактику. Хватит мелочиться! Ну, зачем нам этот нефтемаслозавод?! Этой осенью, как ты знаешь, выборы мэра и депутатов горсовета. Чем ты не кандидат в мэры?! – запальчиво говорил Пётр, – Шире и глубже смотри. Такими возможностями, как у нас, грех не воспользоваться! Команда у тебя отличная, как в Афгане! Что нам этот ваш пресловутый Геша! Кто он вообще? Сапожник недоучка, или этот хлюст Ющенко – бывший комсомольский функционер. А ведь, поди ж, ты, в кресло мэра метят – лезут, локтями толкаются, никого вокруг не замечают. Вот ведь как власть глаза застит! Вот пусть открыто подерутся, да сломаются. А ты в лидеры выйдешь! Главное программу свою правильно составить и тактику разработать!
– Ну не знаю, не знаю,… – задумчиво проговорил Палыч. – Я об этом как-то не думал….
– А вот ты возьми, да и подумай. Я тебя прямо не узнаю! Вспомни Кандагар – разве ты раздумывал, когда на караван ходили? Какие могут быть ещё сомненья? Неужели хочется в «серых кардиналах» вечно ходить. Городок-то маленький. Как не конспирируйся – со временем всё равно проколешься! А тут другой уровень! Государственный!!! – и Пётр вознёс левую руку и выразительно потряс указательным пальцем.
– Времени маловато осталось. Выборы когда?
– В ноябре.
– А сейчас?
– Апрель.
– Вот то-то и оно что апрель….
– Ну и что. Главное ни сколько времени, а главное то, как им распорядиться. У тебя два главных козыря: ты боевой офицер, награды имеешь – это раз, и уроженец этих мест, тебя многие знают – это два! Народу героический лидер нужен! А не какое-нибудь там фуфло! Ну, чем ты не лидер?! А!?
– Да, да,… – задумчиво произнёс Павел и посмотрел в окно.
В это время в форточку ворвался лёгкий ветерок, наполнив кабинет детективного агентства волнующим запахом, щекотавшим нос. Над районом, носившим в народе название матросской слободки, невесомо курился розовый с изумрудным оттенком, нежно благоухающий дымок. Листья только ещё начали раскрывать свои маленькие зелёные ладошки, и поэтому их не было видно, но ощущение неотвратимо приближающегося изумрудного взрыва уже носилось в воздухе. К запаху цветущих абрикосовых деревьев, в изобилии обступивших маленькие белёные хатки, домишки побольше и особняки, выстроенные разбогатевшими от заграничных поездок и браконьерского вылова осетра гражданами, примешивался запах молодой травки, а также терпкий аромат моря – запах водорослей. Всё это кружило голову, заставляло распахнуть куртку или плащ, расстегнуть ворот рубахи и, повернувшись к ветру лицом, вдыхать и вдыхать его, закрыв глаза от ощущения нежданного счастья. День был солнечным, небо безоблачно.
– Да, да,… – задумчиво произнёс Палыч.
Пётр достал сигарету и хотел уже закурить, но Павел остановил его.
– Петя, не надо,… Ты чувствуешь, как пахнет?! А?! Весна. Ах! как я люблю это время! Помнишь, тоже весной в 86 мы на перевале Алимхана в засаде ждали?
– Помню…. Мы тогда троих потеряли, А Алимхана всё-таки взяли!
– Да жаль ребят,… горячие были парни! Но я не об этом. Тогда из долины ветерок потянул. Я глаза закрыл и будто дома оказался…. Только морем не пахло,… – проговорил Палыч, и вдруг как бы встрепенувшись, неожиданно продолжил. – Так что, говоришь,... стоит попробовать?
– Конечно Палыч. Попытка не пытка, как говорил товарищ Сталин!
– Хорошо, ты подумай, набросай тезисно первостепенные задачи. Я со своей стороны тоже покумекаю. А теперь, что у нас на сегодня.
– Вот посмотри, – и Пётр подал несколько листков бумаги. – Кстати, по делу этого хлюста Ющенко кое-что прояснилось.
– Что же? – спросил Палыч, не отрываясь от бумаг.
– Вроде видели этого Стаса в метро в Москве.
– В Москве? А, может быть ошибка, людей там немерено!
– Трудно сказать…. Грамотно он Ющенко кинул на 35 штук баксами! Этот хлюст до сих пор проценты по его кредиту выплачивает, – с ехидцей в голосе сказал Пётр.
Как Коля не пытался скрывать цель розыска Стаса, люди Чернухи стороной вяснили его истинные мотивы.
– Вот не любишь ты Колю,… а мы можем хорошо заработать на нём.
– Да, он мне как-то сразу не приглянулся. Я тут, кстати, подобрал кое-что по Ющенко, – и Пётр выложил ещё несколько листков. – Есть интересные данные. Мы его здорово можем подцепить, чтобы не зарывался.
– Хорошо, хорошо,… а говоришь, что не приглянулся, – ответил Палыч, лукаво улыбаясь….
                                                                                                         # # #
Ночь была тёмной. Лёгкий ветерок неторопливо гнал с юго-запада невысокую волну. Небо затянули облака, которые вслед за волнами неуклонно стремились на северо-восток. Сквозь рваные прораны в них проступали и тотчас скрывались звёзды и созвездия. Временами срывался мелкий тёплый дождик. Держась носом к волне, среди кромешной черноты моря, мелко покачиваясь на короткой волне, дрейфовал быстроходный катер. Когда волны, любовно лаская его тёмные обводы, вдруг начинали с лёгким звоном разбиваться о борт, он, повинуясь руке умелого рулевого, незаметным движением поворачивался форштевнем к очередному набегающему гребню. Огни на катере были погашены. На его корме маячила сгорбленная фигура человека, сидевшего лицом к тёплому ветерку. Человек напряжённо всматривался в невидимый горизонт, пытаясь что-то разглядеть. Временами он посматривал на фосфоресцирующую маленькими зелёными огоньками приборную доску….   
Наир стоял оперевшись на леера мостика. Лишь ровный гул машины нарушал идиллию апрельской ночи. Вокруг была непроглядная тьма, в которой ходовые и вспомогательные огни судна казались какими-то нереальными, ненужными. Вчера вечером его сухогруз миновал северный створ Керченского пролива и теперь, следуя в балласте, держал курс на NNO. Ветер был два балла, волнение – ноль. Условия благоприятные. Турок посмотрел на светящийся циферблат часов. Пора! Он быстро спустился по крутому и узкому трапу на палубу и прошёл по левому борту на корму. Осторожно осмотревшись, Наир открыл крышку большого металлического ящика. Через мгновенье за борт полетел небольшой чёрный мешок. Темнота и море поглотили его, скрыв всплеск в шуме машины и шуршании воды. Через минуту турок уже стоял на своём месте, и внимательно всматривался в невидимый горизонт, никто, даже вахтенный рулевой его отсутствия не заметили….
Когда сияющее ходовыми огнями судно по левому борту поравнялось с катером, сидящий на его корме человек метнулся к пульту управления. Взревел мотор, и, не зажигая огней, катер, описав широкую дугу, пристроился в кильватер сухогрузу на расстоянии двух кабельтовых. Через десять минут рулевой катера заметил впереди в чёрных волнах ярко светящуюся оранжевую точку. Катер резко сбавил скорость, двигаясь по инерции. Человек оставил штурвал и, схватив багор, закреплённый на левом борту, опустил его в воду. Через минуту огонёк поравнялся с катером. Орудуя багром, человек умело подцепил тонкий линь и принялся тянуть его, перебирая руками. Ещё через минуту на палубе оказался черный мешок, обвязанный спасательным поясом. Смотав линь с буйком и лампочкой, человек бросил мешок в маленькую каюту на носу катера. Через секунду взревел мотор….
                                                                                                       # # #
Евгений Иванович приехал в офис, как обычно к девяти утра, просмотрел бумаги, которые ему положила на стол Ирина, потом вызвал Калькиса.
– Ну, что хорошего скажешь, Николай Станиславович? – спросил он.
Но ответа услышать он не успел, потому что зазвонил его личный телефон, не связанный с секретарём. Геша снял трубку.
– Всё в порядке, Евгений Иванович! – из трубки донёсся бодрый голос Ладо. – Разыграли, как по нотам…
– Груз в сохранности?
– Да…
– С описью сверил,… расхождений нет?
– Нет, всё в порядке!
– Тогда действуй по плану. Всё.
Шаповалов положил трубку и вопросительно посмотрел на Калькиса. Тут вошла Ирина и принесла на подносе две чашечки кофе.
– Пора запускать предвыборную программу, – сказал Калькис, отпивая кофе из чашечки. – И в первую очередь учредить предпринимательскую ассоциацию. Помнишь, мы об этом говорили?
– Помню….
– Так будет легче к мэру войти…
– Да, чего к нему входить. Он и так ко мне по вечерам сам приходит! Отчитывается!
– Знаю. Но я не в этом смысле, а в смысле официального признания.
– Ты же знаешь, сколько я для города делаю и для народа тоже?
– Конечно, Евгений Иванович. Но тут совсем другое дело. Я тут одного человека присмотрел. Очень толковый парень – юрист по образованию и главное молодой. Витя Гуревич.
– Кто он? Я что-то о нём ничего не слышал.
– Он недавно из Новосибирска приехал. А что его не знают – это нам на руку.
– Ну, хорошо,… тогда после обеда пусть придёт. Потолкуем, что к чему.
                                                                                                        # # #
– Вчера я встретил одного своего дружка, – произнёс Толик, затягиваясь сладковатым дымком сигареты. – Мы с ним с детского сада знакомы, и до восьмого класса вместе учились.
Стас и Сергей понимающе кивнули. Они сидели в уже знакомой обстановке кухни 28 этажа. На столе стояли банки с пивом. Валентина возилась у плиты с приготовлением ужина. Апрель растопил последний снег, и с каждым днём становилось всё теплее и теплее. Дело, которое предложил Толик ещё в январе, “не выгорело”, поэтому пришлось довольствоваться небольшой торговой палаткой непо¬далёку от дома. Доходов это приносило мало, хотя чуть больше, чем в их родном городке, но приходилось делиться с местной “братвой”. Это положение дел никого не устраивало, и они были в творческом поиске.
– Так вот, – неторопливо продолжил Толик. – Я после восьмого в техникум пошёл, а он в девятый. Тут-то наши пути и разошлись. Он всегда пронырой был. Оказывается после десятого закончил “керосинку”, а потом влез в одну контору, Угра–нефть называется. И в московском филиале чуть ли не главный менеджер, – Толик выдержал многозначительную паузу. – В общем, их компания открывает сеть заправок на Кольцевой. Нужны толковые ребята. Я ему кое-что рассказал….
Стас молча нахмурил брови.
– Да не волнуйся, не волнуйся, ничего лишнего я не сказал…. Он предлагает взять в аренду одну из заправок. Там, кстати, мойка, кафе и магазинчик – целый комплекс – евростандарт!
– Надо подумать, – задумчиво произнёс Сергей, отпивая пиво из банки. Его подбородок и щёки поросли густой растительностью, это придавало ему мужест¬венно-загадочный вид и делало значительно старше на вид. Стас промолчал.
– Ну, что мальчики, – неожиданно вмешалась Валентина, поставив на стол кастрюлю с картошкой и сковороду с жареным мясом. – Будем ужинать!? Только хозяйкой в магазине буду я!
– Правильно, Валентина, правильно! – продолжил Толик, орудуя вилкой. – Что тут думать!... Как вкусно, Валюша!... Место предлагает хорошее, на северном участке, полностью их поставка, но можно и от себя тоже что-то продавать. Главное чтобы прибыль шла! А бензин сами понимаете! Объяснять не буду!
– Конечно, – наконец высказался Стас.
– Давайте завтра с ним встретимся и серьёзно поговорим.
Все дружно согласились…. 
                                                                                                       # # #
Ющенко сидел спиной к окну в шикарном кожаном кресле в новом кабинете своего нового офиса. Помещение было просторным и светлым с высокими потолками. На широком столе слева от него стоял телефакс, а справа – компьютер. По правую руку у стены на тумбе – сейф с электрическим кодовым замком. Вдоль стены напротив окна помещались шкафы с папками, красочными рекламными журналами и проспектами на полках. Кроме того, интерьер дополняли несколько кожаных полукресел. Всё это было частью мебели изъятой у Карабаша. Другая её часть разместилась в помещениях, где в поте лица трудились его ближайшие помощники, Белкин и Музы́ка, и другие второстепенные сотрудники. Перед Колей через стол сидел седой, довольно полный человек в годах. Это бывший когда-то начальником горотдела милиции Александр Семёнович Камаев. Коля взял его в свою фирму как юрисконсульта и для некого авторитета. Лет, этак, восемь-десять назад Александр Семёнович имел в городке почти безраздельную власть, если конечно не считать первого секретаря горкома компартии и председателя горисполкома. Потом, после выхода на пенсию бывший полковник милиции Камаев занял не менее престижную в городе должность начальника охраны торгового морского порта. Он бы и продолжал плодотворно трудиться на ниве защиты социалистической, а потом и просто национальной государственной собственности от расхитителей, если бы не досадный случай с попыткой незаконного вывоза с территории порта чего-то там, кажется, чуть ли не центнера апельсинов, в багажнике личного ГАЗ-24. За что был благополучно уволен, хотя в те времена по указу генсека Андропова простых грузчиков, а точнее докеров, за пару цитрусовых беспощадно отвозили в места не столь отдалённые…. Случай с апельсинами скоро забыли, но работы в госучреждениях не предлагали – репутация оказалась несколько подмоченной. И теперь Александр Семёнович, сидя в кабинете Николая Дмитриевича, сквозь очки в золотой оправе изучал бумагу с напечатанным на машинке текстом. Прочитав его несколько раз, он передал её Ющенко.
– Ну, что я могу сказать, Николай, – начал Камаев, снимая с носа очки. – В целом хорошо. Вот в этом месте, где о безграмотных, зарвавшихся предпринимателях с полукриминальным прошлым. Это хорошо отрезвит людей, а там, где я пометил, надо поаккуратней. Так нельзя! Виктор Иванович будет недоволен.
– Ну, и что?! Сейчас демократия! Всё можно!
– Можно, можно,… да нельзя! Виктор Иванович Мамай – мэр! У него говорят довольно прочные связи в Киеве. Вот ведь, как он сокрушил на прошлых выборах, казалось бы, незыблемого Дубинку. А до выборов ещё почти полгода! И так писать в газете серьёзному претенденту на кресло мэра о том, что действующий мэр ходит на отчёт к какому-то сапожнику-недоучке, опрометчиво. Могут смять. Да и Шаповалов тоже тёртый калач. С ним надо ухо востро держать.
Коля взял ручку и, немного подумав, что-то вычеркнул, что-то написал, а затем снова протянул лист Камаеву. Тот, водрузив очки на нос, посмотрел и удовлетворённо кивнул.
– Вот так лучше! Вечно вы, молодые, лезете в пекло, не раздумывая, и шеи ломаете, нет, чтобы с нами, стариками, посоветоваться!
– Спасибо, Александр Семёнович, за совет. Вот поэтому и работаем вместе! – ответил Коля, а потом вызвал по селектору секретаршу.
– Вот, Нина, отпечатай в двух,… нет лучше в трёх экземплярах, да смотри со всеми пометками и без ошибок, – сказал он, когда секретарша вошла в кабинет. – И ещё вот что,… сделай кофе с сахаром и покрепче. Вам как Александр Семёнович?
– Мне тоже.
– Поняла?
– Хорошо, Николай Дмитриевич, – ответила Нинка и вышла.
– После обеда в газету отвезу, – сказал Коля, самодовольно улыбаясь. – Начнём действовать!
– Только поаккуратней, Николай, поаккуратней, настоятельно советую.
– Ничего, мы тоже не слепые котята и драться тоже можем!
                                                                                                        # # #
 Главный редактор газеты «Курсив» господин Лазняк, сорокалетний темноволосый мужчина с приятно-приторным лицом и с западно-украинским акцентом в речи, сидел и просматривал содержимое пакета, привезённого Ющенко в редакцию в его отсутствие. Региональная газета «Курсив» выходила дважды в неделю и, пользуясь скандальной славой, выступала альтернативой официаль¬ной городской прессе. На её страницах можно было найти сообщения и материалы на любой вкус от голой правды до красиво разодетого вымысла. Если горячие материалы касались деятельности властей, то газету наказывали. Наказывали по-разному: то лишали права на официальную информацию, вопреки Закону о печати, то подавали на неё в суд, то срывали подписную кампанию. Но газета стараниями Тараса Григорьевича как-то держалась на плаву за счёт розничной продажи и предоставления печатной площади под рекламу, а также участия во всякого рода предвыборных кампаниях, референдумах и опросах, предоставляя за определён¬ную плату место на своих страницах разным депутатам, кандидатам и партийным объединениям. Но печатать всё без разбора было опасно; невзирая на сентенцию, что газета не всегда разделяет мнение авторов опубликованных материалов, можно стать козлом отпущения и хорошенько схлопотать. Лазняк поёжился, вспомнив прошлогодний инцидент, когда он без раздумий напечатал материал, принесённый в редакцию читателем-правдолюбцем, под рубрикой «Журналистское расследование» о махинациях с приватизацией самой комфортабельной гостиницы города. После лаконичного предупреждения Тарас Григорьевич пролежал две недели в больнице. Вот об этом-то он и раздумывал, просматривая материал Николая Дмитриевича. Ссориться с Шаповаловым не имело смысла, и поэтому просмотрев бумаги до последней точки, он снял трубку телефона и набрал номер.
– Алло! Николай Дмитриевич? Здравствуйте. Это Лазняк вас беспокоит.
– Здравствуйте, Тарас Григорьевич! Вам передали пакет? Вы всё поняли или есть вопросы?
– Нет, нет, Николай Дмитриевич, всё ясно, только мы не можем напечатать этого, – извиняющимся тоном ответил Лазняк.
– Почему? – удивился Коля.
– Понимаете,.. щекотливый вопрос затрагивается, Николай Дмитриевич.
– Но у вас же независимая газета! Вам и карты в руки! Ведь какие факты!
– Вот именно, что независимая. И такие факты….
– Давайте я удвою плату.
– Нет, я не об этом…
– Утрою!
– Вы меня не поняли. Мы не можем. Вы меня просто без ножа режете, Николай Дмитриевич! Обратитесь к Полищуку. У них и тираж больше, и авторитет сами понимаете.
 – Вы меня разочаровали, Тарас Григорьевич, очень разочаровали…
                                                                                                       # # #
У крыльца фирмы «Аспект» стоял крытый грузовичок марки «УАЗ». Несколько человек поочерёдно выносили из здания большие картонные коробки и складывали их в кузов. Руководил людьми Жора, показывая, куда какую коробку ставить. Потом вынесли бедную мебель и сейф, точнее железный ящик.
После этого Жора заключил: «Всё, мужики, перекур!» Все с облегчением достали сигареты и, отряхивая одежду, закурили. Посыпались анекдоты, шутки. А радоваться было чему; при почти полной безработице в городе их фирма работала, и мало того, два месяца кряду всем платили уже зарплату. Дела «Аспекта» после заключения договора с днепропетровцами пошли, что называется, в гору. Уже приобретён этот пусть подержанный, но всё-таки грузовичок, куплен и отремонтирован домик под офис рядом с заводом «Разнобытпром», на территории которого согласно договору с Боровиком был теперь их цех. Пока рабочие, а было их пятеро, включая водителя УАЗа, под руководством Жоры покуривали, подкатила голубая с красными полосками по бортам «Таврия» – тоже приобретение фирмы. Из неё горбатясь выбрался Алик (малолитражка никак не подходила к его росту). Все дружно поздоровались с шефом. На что он несколько небрежно ответил общим «Здрасьте» и отозвал в сторону Жору.
– Ну что, закончили?
– Да, – ответил тот, отбросив щелчком окурок.
– Давай отправляй их.
– Поезжайте, мужики! – Жора обратился к рабочим. – Вас уже Борисыч дожидается! Разгрузитесь и по домам, а вечером на смену! Не забыли?
Рабочие забрались в кузов и задёрнули полог. «УАЗ», чихнув выхлопной трубой, тронулся с места. А Жора и Алик поднялись на второй этаж, где ещё недавно был их офис. Теперь большая комната была пуста.
– Ты подготовил письма партнёрам? – спросил Алик.
– Да, Петрович. Представляю как они удивятся!
– А что они хотели? Когда была нужна их действенная помощь, только отговорками кормили, а сейчас звонят, интересуются как дела, когда прибыль делить будем. Ишь ты какие шустрые!
– Да, хоть бы пальцем пошевелили, а теперь хотят получать дивиденды! Вот им! – и Жора скрутил из пальцев кукиш.
Пока они беседовали, за спиной раздалось шарканье подошв о пол – это появился бывший их арендодатель. Они поздоровались.
– Покидаете нас? – спросил Сан Саныч после рукопожатия. – А то бы оставались ещё!
– Спасибо, спасибо, – ответил Алик. – Мы теперь ближе к цеху будем. Ну что, всё в порядке?
– Да, приятно было с вами иметь дело! Если что будет нужно, милости просим!
– Хорошо, спасибо, – и Алик отдал ему связку ключей.
Они снова пожали друг другу руки, и вышли на улицу. Уже в машине, уступив место за рулём Жоре, Алик сказал:
– Конечно, приятно иметь дело, особенно когда арендную плату повышаешь, а ему плати без разговора…
– Петрович, – перебил его Жора. – Я вспомнил, что сегодня в газете читал: Геша опять про ассоциацию пишет, агитирует. Как думаешь, стоит обратить на это внимание или нет?
Машина скользила по улице. Лето уже началось. Черешни на обочине запестрели крупными спелыми ягодами, поспевали вишни. День был солнечным, с юго-запада лёгкий ветерок нёс редкие кучевые облака. «Таврия» миновала пляж, на котором также редко темнели на белом песке тела загорающих. Кризис давал о себе знать – раньше в это время здесь яблоку негде было упасть, а теперь…
– А что ассоциация? В идеале вещь хорошая, а на деле… Ты же сам знаешь, кто этот Геша.
– Конечно, знаю… Сапожник…
– Вот именно.
– Но с другой стороны, – продолжил Жора. – Пока мы с кредита на кредит перебивались на нас внимания, никто не обращал, а теперь, когда прибыль пошла, могут запросто наехать!
– Да, могут наехать,.. – задумчиво повторил Алик, глядя вперёд на дорогу.
– Так вот, – продолжил Жора, – Лучше уж Геше взносы платить… В общем крыша нужна!
– Крыша нужна… – снова тем же тоном произнёс Алик.
– Вот и я говорю. А чем ассоциация не крыша? Может попозже надумаем мелкооптовый склад и розничную торговлю организовать!
– Да, Васильич, идеи хорошие. Надо обдумать… Да, сегодня обустроимся, а завтра утром покажешь письма партнёрам. Может, надо будет кое-что доработать.
– Хорошо, шеф…
                                                                                                      # # #
– Ваше дело, Николай Станиславович, как говорят в «ментовке» безнадёга, то есть ничего определённого, по крайней мере в нашем городе, установить не удалось. Единственно, что удалось выяснить точно, так те двое, которых в киевском поезде грохнули… ну, помнишь в декабре... связаны непосредственно с происшествием. И убрали их, похоже, как заваливших задание и чтобы не сболтнули лишнего. При них крупную сумму обнаружили.
Калькис понимающе кивал. Они сидели в офисе Чернухи. Палыч прервался и, прежде чем налить себе в стакан минералки, кивком предложил налить Калькису. Было жарко, и тот согласился. Прохладная газированная влага приятно щекотала язык и гортань и немного освежала. Палыч продолжил.
– Неявно прослеживается след киевлян и ещё кого-то, но уж больно засекреченного. Моя сеть выйти на него не смогла – обрубают концы чуть ли не с руками. Вот так получается! В целом, в отчёте я всё отразил,… кстати и счёт приложил тоже, – и Пал Палыч протянул Калькису объёмистую папку, – Расходы, сам понимаешь, при такой работе нешуточные! Врать не буду, ты же меня знаешь!
– Да, да, конечно, Пал Палыч, – согласился Николай Станиславович. – Несомненно, ты сделал всё что смог. «Менты» вообще закрыли дело через месяц – замыкание в электропроводке, и всё!
– Да, они не любят себе отчёты по раскрываемости портить. Там ещё посмотришь, в отчёте я указал варианты цепочек. Кое-кого и у себя проверьте.
– Ну что же, Пал Палыч, спасибо! – сказал Калькис, вставая и протягивая руку на прощание. – Будем внимательнее с подбором персонала и партнёров!
Лишь только за ним закрылась дверь, как из потайной дверцы, замаскированной под стенной шкаф в кабинет вошёл Пётр и сел за стол напротив Палыча. Палыч с удовольствием курил – он здорово провёл Калькиса, отведя подозрения от себя.
– Ну вот, Васильич, решительный шаг сделан, – самодовольно сказал он, – Ну как там с материалами?
– Готовлю ряд статей для печати от лица местных жителей, бывших соседей, друзей детства, твоих учителей, ну и прочее. Начали работать с агентурой, – и он показал ряд исписанных листов.
– Хорошо! А я тут по своим каналам из столицы кое-что на Мамая получил, вот посмотри, – и он придвинул Петру бумаги. – Интересные факты! Может быть удастся куда-нибудь пристроить.
– Да, это же бомба, ядреная бомба! – воскликнул он, лишь перелистав их. – Как тебе удалось?! Ну, ты молодчина!!!
– Места грибные надо знать, – Палыч расплылся в улыбке.
Тем временем позвонила секретарь и сообщила о новом визитёре.
– Ладно, – сказал Пётр. – Пойду ещё поработаю, собирая свои документы.
– Эти тоже возьми, – и Палыч протянул ему киевские бумаги.
                                                                                                       # # #
Геша сидел в своём кабинете и внимательно читал отчёт Чернухи. Калькис сидел напротив и непринуждённо покуривал, стряхивая пепел в большую хрустальную пепельницу. По мере его прочтения, на лице Шаповалова собиралась буря, настоящий тайфун, готовый сорваться, сметая всё на своём пути, но он сдержался. Отложив папку, спросил:
– Насколько это реально? Ты проверял?!
– Да, кое-что начал.
– Неужели у нас завелись крысы?!
– Прямых доказательств нет, но косвенные очень веские…
– И Ющенко тоже фигурирует, – вены на Гешиной шее вздулись, наливаясь кровью.
Палыч умышленно подтасовал некоторые подходящие факты так, чтобы вывести этих двух волков на одну охотничью тропу. Особого труда это не составляло, особенно после Колиной статьи в главной городской газете. Четыре дня назад она взбесила Гешу и вывела из равновесия.
– Давай для начала всех наших пошерсти, только чтобы никто ничего не заподозрил! И побыстей!
– Я уже начал…
– Молодец… и скажи главбуху, чтобы Чернухе заплатили за работу. Толковый парень! Надо бы его к нам приобщить… 
– Не пойдёт! Он одинокий волк! Афганец!
– А жаль….
                                                                                                       # # #
Красная «вольво» плавно плыла по пригородной дороге редко обсаженной деревьями. Был полдень. Ющенко ехал в село, раскинувшееся на берегу моря. Там строился его загородный дом, рабочие только что заложили фундамент, а в городе на самом возвышенном месте уже высился Колин скромный особнячок, где проводились отделочные работы. Настроение у него было хорошим – на днях напечатали его первую статью в газете. Предвыборная гонка началась! Скоро, скоро осень придёт и тогда…. Он расслабленно сидел за рулём и в полглаза смотрел на набегающую пустынную дорогу, обдумывая свои дальнейшие шаги. Поэтому Коля не сразу обратил внимание, что в низине между холмиков, по которым пролегало шоссе, с поля на дорогу выбирается большой колёсный трактор с длинным прицепом. А когда он хотел обогнать его, то обнаружил, что путь перекрыт, и трактор стоит. Коля резко затормозил, хорошо, что скорость была небольшой! Он посигналил. Трактор не сдвинулся с места. Тогда Коля выбрался из машины и пошёл посмотреть, что могло случиться. В кабине громко тарахтящего трактора никого не оказалось. Коля в сердцах выругался и недоуменно обернулся. То что он увидел заставило его несколько испугаться – позади его автомобиля стояла потрёпанная «копейка» без номеров, а к нему направлялись три здоровенных мордоворота с бритыми наголо макушками в спортивных костюмах, кроссовках и тёмных очках.
– Слушай, ты, урод! – сказал один из них, не доходя до Коли десяти шагов. – Говорят писакой заделался!?
– Мужики! Да вы чего?! – растерянно пробормотал Ющенко. Волосы на макушке головы зашевелились.
– Запомни, гнида! Что б это было в последний раз, иначе пеняй на себя! Больше предупреждать не будем! И вообще не лезь в это дело! Понял!!!
– Но…
– Понял, говорю или нет… Не слышу!!! – и он грязно и длинно выругался.
– Понял, конечно, понял….
– Тогда живи пока, – и они невозмутимо повернули обратно.
Через минуту «копейка», развернувшись, рванулась с места. Коля проводил её взглядом, пока она не скрылась из виду за холмом в направлении города. Только после этого он вернулся в машину и сел за руль. Трактора на дороге не было – он пылил уже далеко в поле слева от дороги…

                                                                                                     Глава 4

Жажда неистовствовала. Во рту пересохло. В горле першило. Страшно знобило, всё тело сотрясалось от крупной дрожи. Он только что открыл глаза и осмотрелся; помещение показалось ему до боли знакомым. Рядом на табурете были заботливо оставлены: банка баварского пива и банка пепси, начатая пачка «Мальборо», зажигалка и пепельница. Но протянуть руку, тем более подняться не было сил. Всякие чувства, кроме жажды, вообще отсутствовали. Он лежал, скорчившись под тонким одеялом на скрипучей раскла¬душке. Время, по-видимому, давно перевалило за полдень, потому что в окне виднелось синее, синее небо, а косые лучи низкого зимнего солнца освещали стену напротив, отпечатывая на ней оконный переплёт. Звенящую тишину нарушал лязг его зубов и звук капающей из крана воды. Наконец освоившись, Сергей попытался восстановить последовательность событий минувших дней, пролетевших в одночасье с 31 декабря, как кошмарный сон. Но ничего определённого в голову не приходило. От мозгового напряжения ещё сильнее захотелось пить, а ещё и курить…. Он даже не представлял какое сегодня число. Сергей снова последним усилием оставшейся воли попытался собрать мысли воедино, и события замелькали перед глазами как кадры давно забытого немого кино: всё начиналось вроде бы чинно – готовились и  встречали Новый год. А потом…. Потом было бесшабашное пьяное гульбище в ночном клубе, названия которого он не запомнил, в компании, вернувшегося из Турции или Греции, или вообще из Китая, Толика и двух его подружек, то ли Янки и Анжелки, то ли Златки и Катьки. Этого он не мог вспомнить, но то, что Стаса с женой не было – это точно. Потом сумасшедшие вояжи по Москве и её окрестностям на предельной скорости в фольксвагене пьяненького Толика с посещением ресторанов, пивняков, каких-то притонов. Всё это сопровождалось теперь уже безымянными и безликими девицами, китайской, кавказской и ещё чёрт его знает какой закуской, водкой, пивом, блевотиной, тревожным сном урывками: в машине, в чужих квартирах. После чего начиналось всё сызнова: девицы, водка, пиво, блевотина… провалы в памяти, просветления. И наконец после очередного – он, Сергей, очутился на раскладушке в знакомой обстановке кухни 28 этажа…. Это несколько обрадовало. Он с горем пополам дотянулся до табурета, трясущимися руками откупорил банку с пивом и, стуча зубами о металл, залпом выпил её содержимое. Через пару минут ему полегчало, дрожь унялась. Тогда, всё ещё лёжа в постели, Сергей закурил. Его сразу же обильно вырвало, спасибо, заботливые руки хозяина квартиры поставили у изголовья тазик…. После этого попустило ещё больше, и позволило ему сесть на край раскладушки, поставив босые ноги на пол. Он был в одних трусах, вся остальная одежда лежала бесформенной кучей на диванчике мягкого уголка. Открыв банку пепси и сделав глоток, Сергей снова попытался закурить. Теперь это у него получилось, и он с удовольствием сделал затяжку. Из тазика нестерпимо воняло…. Покачиваясь от лёгкого головокружения, Сергей отнёс его в уборную и вылил в унитаз. Вернувшись на кухню, он снова забрался под одеяло…
                                                                                                        # # #
Из Одессы Ющенко вернулся под Рождество обозлённый. Подарки, которые он каждый год делал своим сотрудникам на Новый год для лучшего их расположения к себе, в этот раз оказались страшным разносом. Досталось всем, начиная от заместителей: Белочки и Шурика, по совместительству числившимися директорами сателлитных МП, до последнего кладовщика мелкооптового мебельного склада… Несвоевременная оплата счёта, грозившая громадными штрафами, была равносильна его разорению. Одесские ребята знали толк в составлении и заключении договоров, и в выбивании «бабок»! Их зловеще издевательский телефонный звонок застал Колю врасплох (он слишком уж был занят мыслями о Стасе) и заставил буквально по возвращении от Чернухи, не взяв с собой даже зубной щётки и не предупредив домашних (жене пришлось звонить уже из Одессы), срочно выехать на машине в «город каштанов и куплетистов». Проведя несколько часов за рулём в бешеной гонке, он с горем пополам успел застать своего партнёра на месте. Тот, как выяснилось, новогодние праздники проводил на Кипре. Хотя потом открылось другое – не уехал он специально, потому что решил над ним, Николаем Дмитриевичем Ющенко, поиздеваться, догадываясь, что после их звонка, он примчится к ним как миленький…. Целую неделю(!), скрежеща зубами в душе, Коля «валялся в ногах» самодовольного одессита, умоляя не применять к нему штрафных санкций, поил коньяком, всячески его ублажая. По счастью партнёр тоже оказался из бывших секретарей комсомола, и в конечном итоге они договорились, и выпили мировую, но самолюбие Ющенко было сильно уязвлено. Хотя миссия, в конечном счёте, была выполнена, в его душе громко скребли кошки. Да так сильно, что, переживая нанесённое оскорбление, так отвлёкся, что по пути домой, под Каховкой, рано утром на мокрой и скользкой дороге чуть было не слетел в кювет, пробив левый передний скат своей «вольво»…. Выместив всю обиду и боль своего униженного самолюбия, он немного успокоился. Потом позвонил домой жене и сообщил о своём возвращении. Заехать лично не было времени, да и боялся, что может сорваться на неё. Сейчас немного успокоившись, он откинулся в кресле, и тут его опять поразила мысль о Стасе; внутри всё снова вскипело, и Коля в сердцах грохнул кулаком по столу (к счастью на нём ничего не было) и грязно выругался.
– Валера! Мать твою…!!! – громко крикнул он.
Дверь кабинета отворилась, и Белочка боязливо перешагнул порог.
– О Стасе что-нибудь слышно? – спросил Коля с сильным раздражением в голосе. Валера неопределённо пожал плечами.
– Никто ничего не знает! Вы только подумайте! Ты сделал, что я просил? – продолжил он, раздражаясь ещё сильнее.
– Да, но у него дома никого не оказалось, – и как бы опережая очередной вопрос, – я и потом, на следующий день был, и через три дня, и опять никого.
– Ну, так поезжай сейчас, и всё выясни! – вскипел Коля.
– Хорошо, Коля, Хорошо! – и Валера тихо выскользнул в коридор. Он знал, что в такие минуты шефу лучше не возражать, а ведь он, Валера,  предупреждал, что за Стаса подписываться не надо. Но ведь Коля сам себе голова; а теперь и мы, и бизнес страдают. На крыльце он закурил. Дождя не было, но небо было пасмурным, с моря дул сырой и промозглый ветер. Было мокро. Белочка невольно поёжился и поднял воротник куртки. Несколько поразмыслив, он направился к своей машине, сел за руль и завёл мотор….
                                                                                                        # # #
Наконец после третьего звонка за дверью квартиры громкая музыка (дома кто-то есть, это уже радует!) была слегка приглушена, и послышались шаркающие шаги,  щёлкнул замок. На пороге появился незнакомый Белочке мужик в домашнем халате и с сигаретой в зубах. Комплекцией и ростом он был подстать Стасу, но заметно старше его. Толстую шею обвивала золотая цепь с крупными звеньями. Валера опешил, вероятно, его глаза расширились.
– Тебе, парень, кого? – тоже удивлённо спросил незнакомец, не вынимая сигареты изо рта. 
– А Валентина дома? – оторопело спросил он.
– Нет её, к матери ушла…. А ты собственно кто такой? – теперь уже угрожающе произнёс незнакомец, подаваясь вперёд. По странному стечению обстоятельств его молодую жену тоже звали Валей, и была она уроженкой этого городка.
– Да,… так знакомый. А Стас? – растерянно промямлил Белочка, отступая.
– Какой ещё Стас? – прогремел хозяин квартиры, распаляясь, но тут он вспомнил, что так звали парня, продавшего ему квартиру, и уже спокойнее добавил, – Он уехал.
Белочка, отступая назад, кивнул головой. Дверь громко захлопнулась. Быстро спускаясь вниз (квартира была на втором этаже), Валера усмехнулся: «Надо же, такая тихоня (!), а муж за порог, к  ней уже мужик тут как тут заскочил!» Валентина раньше, тоже, как и он, училась в техникуме, только двумя годами младше; особой красотой не отличалась, была близорука и незаметна….
– Представляешь! – говорил Белочка возбуждённо, – Представляешь, Валька-то…. 
– Какая Валька? – переспросил Коля недоумённо.
– Да, Валька – жена Стаса! Мужика себе завела, здорового, такого же толстого, как он. Только злого какого-то! Морда у него ящиком, красная… на шее цепь!
– У кого? У Стаса?
– Да нет, у мужика того…
– А Стас?
– Не приехал ещё, значит…
– А ты с кем разговаривал? С ней?
– Нет с мужиком, а что?
– Да так, ничего…. Что ж, подождём немного. В общем, держи это на контроле….
                                                                                                       # # #
Проблем было немерено. Они громоздились одна на другую. И лишь только удавалось решить первую, как тут же сваливалась вторая, ещё более невыполнимая, погребая порою решение первой…. Иногда они образовывали заторы, торосясь, как льдины в море во время зимних нагонных ветров, разрушая, казалось бы, уже устоявшийся ход событий. Всё началось с самоуверенно необоснованного решения директора фирмы «Аспект» тридцатипятилетнего Алика Боднара заняться производством столярных изделий из отходов деревообрабатывающего и химического производств. В своей основе идея хорошая, только когда это было бы нужно ещё кому-нибудь, кроме них. А в стране, катящейся куда-то вниз по наклонной плоскости экономического развития, где все только и мечтали о баснословных барышах, и думать о чём-то долговременном, не несущем мгновенной выгоды («вот вынь да положь!»), никто не собирался. Поэтому точно рассчитанный Аликом (а он очень любил считать, порою по нескольку листов исписывал мелкими значками формул и цифр, наслаждаясь при этом самим процессом) график подготовки и развёртывания производства на второй же месяц был нарушен. Проценты по оплате кредита неуклонно росли, поставку оборудования предприятия-изготовители задерживали, помещение под производственный процесс не отвечало никаким нормам и прочее, и прочее. Всё это привело к появлению ещё нескольких небогатых партнёров, в лице государственных и полугосударственных учреждений, потому что богатые, и пальцем не пошевелив, тут же требовали огромных дивидендов. Кроме всего прочего, Алик обладал одним недостатком, который значительно принижал все его достоинства – отсутствие торговой жилки и рыночного чутья. Обладая к тому же непреклонным характером, он с лёгкость тратил с трудом найденные деньги на ерунду, не обращая внимания на мнения подчинённых о ведении коммерции. Но Алика это не смущало, он с геройством обреченного преодолевал эти трудности, изыскивая всё новые и новые суммы. Видно судьба ему благоволила, и «Аспект» держался на плаву, медленно дрейфуя вслед за экономикой страны. После долгих перипетий помещение для цеха предоставил один из партнёров, куда после почти детективной истории оборудование от другого партнёра, захотевшего присвоить его себе, было перевезено, установлено и запущено. Но скоро замаячила новая проблема – заканчивалось сырьё. Сбыта готовой продукции из-за прекращения строительства в стране практически не было, деньги, вырученные со случайной реализации, уходили на уплату процентов по банковскому кредиту, налогов, текущих платежей и зарплаты….
Вот уже второй час в этот пасмурный послерождественский день три человека, стоящие рядом с главой «Аспекта», усиленно совещались. Предстояло найти очередного партнёра; честного и нежадного, способного войти в их положение. В довольно обширном помещении, совершенно не обставленном какой бы то ни было мебелью, за исключением пяти школьных письменных столов, заваленных ворохами чистой и исписанной бумаги, c потрёпанной портативной пишущей машинкой на одном из них, шести стульев, двухстворчатого шкафа светлой полировки с царапинами на стенках от частых переездов и телефона на подоконнике одного из трёх узких окон, стояло напряженное молчание. Все сидели и ждали. Алик самозабвенно выписывал на листе бумаги длинные ряды цифр.
– Кто знает, какой у нас сегодня официальный курс? – спросил он деловито.
– Тысяча сто, – ответил один из сидящих напротив него.
Алик опять склонился над столом, потом достал калькулятор и стал быстро считать.
– Ну вот,… получается, что теперь наше оборудование стоит 37 тысяч баксов!
– Ничего себе! – воскликнул тот, кто сообщил ему курс. Его должность торжественно именовалась замдиректора по производству.
– Теперь надо окончательно решить к кому можно обратиться, – продолжил Алик, – Расчёты готовы. Внушительно получилось, – похвалил он сам себя.
                                                                                                         # # #
Сегодня утром Геша получил сообщение из Стамбула от своего турецкого партнёра Ахмеда Рашид-Бея. Оно пришло на домашний факс. Ахмед сообщал, что через четыре дня будет у него с оказией, и предлагал встретиться для обсуждения новых аспектов продляемого договора о сотрудничестве и создании совместного коммерческого предприятия. Читая сообщение, Шаповалов довольно потирал руки; наконец-то турок сломался, а то всё тянул с ответом на его, Гешино, предложение. Под его «крылом» уже были совместные предприятия с партнёрами из стран СНГ и Польши. А теперь будет не маленькое окошечко, а парадная дверь на Восток. Возрастом Ахмед чуть-чуть постарше него и тоже хочет жить безбедно, ни в чём себе не отказывая. Родился Ахмед в семье бедного пастуха и хорошо знал нищету. Поэтому после двух лет взаимной притирки и узнавания они должны бы поладить. Политики, сами того не подозревая, что, разбив огромную страну на мелкие части, помогли хватким людям в их бизнесе на европейском и мировом уровнях. К встрече надо было достойно подготовиться. Этим он и занялся по приезде в офис. Достал из сейфа заготовленные заранее варианты договоров и вызвал к себе Калькиса, коммерческих директоров своих предприятий, Ирину и главбуха и поручил им дополнить и предоставить ему завтра окончательный вариант соглашения с турецкой стороной.
– Смотрите, – напутствовал их Геша, – чтобы комар носа не подточил! Выходим на рынки Востока! Ну всё, теперь идите работать, а ты, Николай Станиславович, останься. Есть разговор.
Когда все вышли и дверь за ними закрылась, Геша, грузно прохаживаясь по кабинету, спросил:
– По делу Карена что-нибудь прояснилось?
– Ничего определённого. Ребята копают, но пока никаких зацепок, всё чисто, Евгений Иванович.
– А в ментовке?
– Там тоже ничего. Следователь не шевелится. Видно хочет спустить на тормозах.
– Это очень плохо, особенно сейчас. Ты меня понимаешь?
– Конечно, Евгений Иванович, понимаю…
– Поговори с Чернухой, может он что-нибудь накопает, только аккуратно, чтобы ничего не заподозрил. Не хочется чужих подключать, но что делать.
– Сделаем…
– И вот ещё… там на привозе латыши с автобуса торгуют. Три дня назад приехали, а никого ещё не присылали, хотя к ним уже наш человек подходил. Интересно, как они расплачиваться собираются? Пошли Ладо, пусть он сходит.
– Хорошо, Евгений Иванович.
Калькис вышел, а Геша сел в кресло и, закурив, задумался. Кроме этих проблем у него появилась ещё одна – личная. Его сын, заведовавший казино, стал последнее время каким-то раздражительным, нервным. Всё его не устраивает. Надежда просила с ним поговорить по-мужски, но времени на это не хватало…. 
                                                                                                       # # #
Калькис сидел, положив ногу на ногу, и курил. В кабинете Чернухи ничего не изменилось. Пал Палыч разговаривал с кем-то вполголоса по телефону. Стряхивая пепел в пепельницу, Калькис раздумывал, как лучше начать разговор. Тем временем, Чернуха попрощался с абонентом и положил трубку. Затем он тоже закурил. Его лицо выражало нескрываемое удовольствие.
– Что же тебя, Николай Станиславович, привело ко мне? – начал он с привычной фразы. – Неужели стряслось что-то?
– Да уж стряслось…. Ты конечно в курсе, что с Кареном было, – он выдержал паузу, Чернуха понимающе кивнул. – Мы, конечно, работаем. Но я знаю, что твои ищейки здорово берут след. Может быть, поможешь? Евгений Иванович не поскупится, даже если ничего определённого не накопаете!
– Хорошо, попытаемся, – ответил Чернуха, радуясь в душе, что даже такой ужасный провал не навел на него тени подозрений. – Только мне будут нужны некоторые материалы.
– Хорошо, по рукам, сообщи мне в офис, какие будут нужны, что можно пришлём, – сказал Калькис, вставая и протягивая руку для рукопожатия. – Желаю успехов!
Калькис подошёл к вешалке, надел дублёнку и, ещё раз кивнув, вышел. Чернуха откинулся в кресле, выпуская носом дым. «Видно сильно их зацепило», – подумал он. После этого, погасив сигарету, стал соображать, как бы деликатнее увести их подальше от себя и вообще этого городка….
                                                                                                          # # #
Торговля на привозном рынке началась как обычно с восходом солнца (в январе это около восьми). Торговцев собралось немало; стройными рядами они раскладывали свои товары, надеясь хоть сегодня что-нибудь продать. Покупатели в этот час были пока редки. У автобуса латышей, разложивших на раскладушках шерстяной трикотаж; свитера, джемперы, кофты, шарфы и прочее, было больше любопытных. Вещи выгодно отличались от турецко-польского ассортимента местных торговцев. Вскоре прошли работники рынка, собирая местовой сбор. Покупателей на рынке прибавилось. Дождь сегодня не намечался, хотя было пасмурно и холодно. По существующему порядку, все иногородние, а тем более, иностранные продавцы, торгующие большими партиями товара в розницу должны были отстёгивать наличкой определённую сумму «хозяевам» рынка. В первый день приезда в городок, к латышам, раскладывающим трикотаж, подошёл маленький неприметный человечек лет двадцати с фиксой в верхнем ряду зубов и, отозвав старшего, высокого пятидесятилетнего блондина, предупредил о соблюдении заведённого порядка на их рынке. Старший с сильным прибалтийским акцентом ответил что-то неопределённое. Два дня латышей никто не трогал; товар шёл довольно ходко. Торговцы, а было их человек десять, мужчин и женщин, молодых и постарше, радовались, оживлённо переговаривались друг с другом на родном языке. И вот сегодня, на третий день их пребывания в этом приморском городке в самый разгар торговли к высокому латышу неожиданно подошёл какой-то кавказец и отозвал его в сторону.
– Здравствуй, дорогой! – сказал Ладо (а это был он), – Давай поговорим. Есть тема.
– Какая тема? Я ничего не знаю,… – растерянно возразил латыш, оглядываясь в поисках милицейского наряда.   
– Ну что же, дорогой, это не по понятиям. К тебе наш человечек подходил. Ты не понял что ли, что надо связаться с тем, кого он назвал?
– Какие понятия? Я никаких понятий не знаю. Ни с кем связываться не стану. Надо жить по закону; я на таможне декларацию заполнял, сбор платил, за торговое место плачу…. Бумаги у меня в порядке. Надо по закону, – ещё раз повторил латыш, начиная волноваться, – У нас в Риге так, в Европе тоже так,… по закону!
– Не нужны мне твои бумаги, засунь их себе…. Там в своей Риге их показывай и кому хочешь, тому и плати, таможне или ещё кому! А здесь ты обязан нам заплатить! – всё сильнее распалялся кавказец.
– Ничего не знаю, никому платить не буду!... – возмутился латыш.
– Смотри, не ошибись, – оборвал его Ладо и скрылся в толпе также неожиданно, как и появился, потому что среди негустого потока людей замаячила милицейская униформа. Опешивший латыш бросился навстречу к дежурному наряду.
– Господин полицейский, господин полицейский! – взволнованно, а от того ещё сильнее выказывая прибалтийский акцент, обратился он, – Помогите! Прошу вас!
– Что случилось, гражданин? Давайте по порядку, – спросил сержант, останавливаясь. Он был низкоросл и рыж; конопушки покрывали всё его красное лицо, а широкая и короткая куртка делала его похожим на шар. Напарник сержанта был, наоборот, тщедушен и высок. Одежда висела на нём, как на вешалке. Торговцы на рынке за глаза называли их «толстый» и «тонкий».
– Понимаете, господин полицейский, нам рэкетиры угрожают. Требуют денег! – выпалил латыш.
– Какие рэкетиры? Бросьте сказочки рассказывать! – ответил он, оглядываясь, – Где они? У нас нет рэкетиров. А вы, собственно, кто такой? Документы есть?
– Есть, есть, – ответил латыш.
– Ну так, предъявите, гражданин!
– Почему предъявите, нам угрожают, и нам предъявите! Это безобразие, я буду жаловаться!!!
– Это ваше право, гражданин, – сердито сказал сержант, – А сейчас предъявите документики, а то отправим в отделение для выяснения!
Минут двадцать сержант копался в документах, разглядывая множественные печати на справках, сличал фотографии на всех паспортах приехавших латышей с оригиналами и прочее. Тем временем торговцы несколько приуныли и стояли уже молча. Наконец, не найдя ничего к чему можно было бы придраться, сержант возвратил документы высокому латышу и посоветовал впредь не поднимать паники и не мешать нести ему и напарнику службу. Небрежно откозыряв, милиционеры удалились. Латыши, собравшись в тесный кружок, несколько минут посовещались, а потом стали быстро собирать своё имущество и стаскивать в автобус. В суете они не обратили внимания на двух парней, вертевшихся позади «Икаруса». Через десять минут, взревев мотором и выпустив из выхлопной трубы облако чёрного дыма, автобус тронулся с места.
                                                                                                         # # #
Будильник сидел перед телефоном и набирал номер. Музы́ка как обычно что-то считал на карманном калькуляторе и потешно хмурился. Всё это происходило в кабинете Ющенко. Его самого на месте не было. Оторвавшись от телефона, Будильник передёрнул плечами.
– Опять занято, – сказал он сокрушенно, ни к кому не обращаясь.
Шурик молча считал. Генка снова потянулся к телефону, предварительно полистав свой блокнотик. Наконец после очередной попытки ему ответили.
– Привет… говорят, к ю́гам в гости собираешься… да, да пока война не началась…. С турфирмой или на своей? Правильно! В таком случае могу предложить медь… в пластинах…. Есть человечек, уложит в машине так аккуратно, как будто там и лежала… сто кэгэ…. Да, да, ни одна таможня не просечёт… гарантирует, а как же…. Сколько? Сущие пустяки, как обычно… ты же меня знаешь – лишнего не беру…. Я бы и сам, да, понимаешь, жена приболела. Ну, давай, если надумаешь, звони,… только вечером.
Он посидел немного без движений, что-то соображая. Потом снова набрал номер.
– То занят был, то никто не отвечает, – пробормотал он.
Тут в дверях появился Белочка. Он был озабоченно растерян. Шурик поднял на него вопросительный взгляд.
– Не знаю, чего Коля ждёт, – начал он, не здороваясь. – Надо срочно бензин брать, а то цены вот-вот взлетят.
– Опоздал, – возразил ему Шурик. – Он сегодня утром бензовоз в Лисичанск отправил.
– Хорошо, а то, я думал, прогавили, – он облегчённо вздохнул. – Генка, приветик! Как дела?
– Воюем! – они пожали руки. – У меня есть квартирка, как раз для тебя, в центре, второй этаж, две комнаты. По дружбе недорого отдам.
– У меня уже есть.
– Возьми ещё одну,… про запас.
– Мне больше не надо.
– Ну, как хочешь! – сказал Будильник, лукаво улыбаясь.
Валера сел в кресло, которое подозрительно опасно заскрипело.
– Когда уже ремонт закончат? – спросил он.
– Наверное, дня через три. Я сегодня там был, – проговорил Шурик, отрываясь от сложных финансовых счислений.
– А Коля где? – снова поинтересовался Валера.
– Поехал на кабельный. Сегодня из Харькова клиент звонил. Интересуется телевизионным кабелем. Партия приличная.
– А…
После этого они сидели молча, занимаясь каждый своим делом; Шурик считал, Будильник звонил своему очередному абоненту, Белочка бессмысленно смотрел в потолок. Внезапно дверь отворилась, и на пороге появился Коля в короткой черной дублёнке нараспашку. Валера от неожиданности вскочил, Генка оборвал разговор на полуслове и положил трубку, только Музы́ка не оторвался от своего занятия.
– Ну, что балдеем? – весело, чего с ним давно уже не было, спросил он. – Давай, Будильник, что у тебя?
– Есть два клиента, которые хотят получить денежки на развитие. Третий наклёвывается.
– Хорошо,… а надёжные? – Коля потёр руки и тяжело бухнулся в своё кресло.
– Из этих двоих – один ни то ни сё, а другой – надёжный.
Чтобы как-то пополнить свой и без того нетощий бюджет, руководители госпредприятий и учреждений шли на так называемую помощь малому бизнесу: на счёт МП перечислялась некая сумма государственных средств, определённый процент которой, не менее сорока, обналичивался и возвращался лично «доброму дяде» в качестве «благодарности». На первых порах Коля и сам пользовался благосклонностью «щедрых за чужой счёт», а теперь, заслужив определённое доверие среди государственных хозяйственников своего городка, выступая посредником, стриг купоны.
– На какую сумму он рассчитывает?
– Штук на 10–15 в баксах….
– Что ж хорошо, потолкуем. Ты как обычно свой процент получишь. Ещё что-нибудь интересное есть?
– Вроде бы всё,… хотя вот ещё что, говорят, Карабаш с кредитом прогорел, кабачок его опечатали, офис пока вроде не трогали, но это вопрос времени. Теперь страховщик всё заберёт за долги.
– Вот тебе и раз. Шурик, сколько он должен?
– Пять штук баксами…
– Так, Валера, давай быстро дуй и разведай всё подробнее, а я через страховую провентилирую. Если что, будем бригаду вызывать. Спасибо, Гена! Родина тебя не забудет!
Для экстренных случаев, то есть для изъятия долгов, Ющенко держал группу спортсменов-борцов и бригаду ломовых грузчиков, когдатошних прощенных им должников.
– Да, мужики, совсем забыл, завтра перебираемся в новое помещение. Ремонт¬ники поднажали! Вот так,… – обрадовал всех Коля.
                                                                                                       # # #
– Евгений Иванович, – заходя в кабинет, обратилась Ирина. – К Вам дорогой гость, Виктор Иванович Мамай!
– Давай, давай, проси! – ответил Геша, положив телефонную трубку на аппарат.
– Заходите, Виктор Иванович, – сказала Ирина и, пропуская Мамая, вышла из кабинета.
Виктор Иванович Мамай – нынешний мэр их городка – был невысокого роста и, в отличие от Шаповалова, худощав. Возрастом они были ровесники. Поверх строгого серого костюма он был одет в длиннополую турецкую кожаную куртку, на голове была пыжиковая шапка….
– Проходите, Виктор Иванович, присаживайтесь, – с ноткой подобострастия  затараторил Геша, выбегая навстречу мэру и протягивая руку для рукопожатия. – Чем обязаны?
– Вот решил лично убедиться, как и в каких условиях наши бизнесмены работают, – оглядывая кабинет, сказал Мамай. – А то ходят слухи, что власть сильно предпринимателей зажимает?... Хорошо, я вижу, живёте!
– Всё в порядке, Виктор Иванович, – ответил Геша, усаживая гостя в кресло. – Хотя не без того – бывают недоразумения. Но, думаю, мы должны дружить!
Тем временем в кабинет вошла Ирина и поставила на стол поднос с кофейником, чашками, в которые налила дымящийся ароматный кофе, сахарницей, нарезанным дольками лимоном, коробкой шоколадных конфет….
Когда она вышла, Геша осторожно спросил:
– А может по рюмашке за Рождество?
– Что ж, за Рождество можно, – согласился мэр.
Геша достал из бара бутылку армянского коньяка и хрустальные рюмки. Они выпили и взяли по дольке лимона, присыпанного сахарной пудрой.
– Ну, вот что, Евгений Иванович, не буду ходить вокруг да около, – отпивая кофе, сказал Мамай. – Городу надо помочь! Тут так случилось, что городской бюджет депутаты не приняли. Всё дебатируют! Научились, понимаешь ли! Из Киева финансирование задерживают – год закончен, а у нас недобор по налогам с физических лиц и ещё по мелочам, а учителям и медикам за два месяца прошлого года зарплата не выплачена. Есть сведения, что скоро забастуют! А в городе денежек-то нет! Так что выручайте, как только из Киева деньги придут, сразу же вернём!
– Что за разговор, поможем! Мы, Виктор Иванович, патриоты города. А сколько надо?
Мэр назвал сумму.
– Ну, какие пустяки! Никаких проблем!... Только сами понимаете, я человек деловой – нужны гарантии.
– За это не волнуйтесь, всё, что в моих силах.
– Что же, давайте, Виктор Иванович, выпьем за дружбу и сотрудничество!
Геша налил ещё по рюмке. Они выпили….
                                                                                                       # # #
День клонился к закату. Было пасмурно, но дождя не было. На дороге перед подъёмом на холм огромным костром полыхал «икарус». Пламя аппетитно облизывало его корпус, скользило по скатам, вырывалось из окон, в которых лопнули и вывалились стёкла. Чёрный едкий дым, сносимый сильным ветром в сторону от дороги, стелился по земле. С подветренной стороны, сбившись в кучку, как стадо гусей, стояли люди. Их было человек десять; женщины плакали, мужчины были растеряны и стояли, понурив головы. Рядом в беспорядке валялись какие-то вещи, их, видно, выбросили из автобуса во время быстрой эвакуации. Редкие машины, почти не сбавляя скорости, проносились мимо. Только две легковушки остановились поодаль, и их любопытные водители подошли к пострадавшим. А вокруг до горизонта простиралась безлюдная, пустынная степь. Чёрная – от разбухшей под дождями пашни и бурая – от высохшей дикой травы, с кустиками чертополоха у обочины дороги. По карте до ближайшего населённого пункта было двадцать километров….
.

                                                                                                      Глава 2

Жажда неистовствовала. В горле першило, во рту пересохло. Голова болела, да так, что хотелось на стенку лезть…. В единственное окно сильно дуло. Декабрь… Щели в раме были большими, с осени их никто не удосужился заклеить. В стекло уныло стучал мелкий надоедливый дождь. Крохотная комнатка с выцветшими, а местами и вылинявшими обоями вмещала два маленьких стола, составленных буквой «Г», четыре скрипучих стула и железный ящик, торжественно называвшийся сейфом. На столах в беспорядке лежали газеты, журналы в картонных переплётах, листы бумаги: чистые и исписанные мелким неразборчивым почерком или отпечатанные на машинке с неровным шрифтом. У Сергея болела голова. Сильно болела, хоть на стенку хотелось лезть! Он сидел перед телефоном, тщетно пытаясь набрать «8». В трубке что-то приглушенно щелкало, и раздавались короткие гудки. В те редкие моменты, когда удавалось выйти на межгород, после двух-трёх цифр кода неприятный металлический голос беспрерывно твердил: «Неправильно набран номер» или «Линия перегружена, вызывайте телефонистку». Тогда Сергей нервно бросал трубку, откидывался на спинку стула и, зябко поёжившись, закуривал очередную сигарету. Под давно небеленым потолком с рыжими разводами от протечек крыши висело густое облако сизого дыма. Три дня назад Стас получил в банке большой кредит под поручительство Ющенко сроком на три месяца. Сергей не очень-то доверял Ющенко (правда, Стас пообещал, что это будет последним делом с Ющенко), потому что тот уже не раз под, казалось бы, благовидными предлогами вымогал у них деньги. Сергей говорил об этом Стасу, но тот только махал рукой; у них были старые связи по комсомольской линии – и тот и другой были секретарями первичных организаций, один в пошивочном ателье, другой – на кабельном заводе, а потом Ющенко стал инструктором в горкоме комсомола. Обладая железной хваткой и умением угодить начальству, Ющенко сначала на «видеоиндустрии» под эгидой комсомола, а после запрещения компартии занявшись официальным «бизнесом», на махинациях с продажей кабеля, бензина и спирта, сколотил свой начальный капитал. Теперь его фирма уверенно шла в гору; уже начался ремонт в новых апартаментах, сам Коля разъезжал на новеньком «вольво» красного цвета последней модели. Окружив себя свитой подобострастных «соратников», он восседал в кресле своего пока ещё старого кабинета, превращаясь из когда-то «демократичного» Коли в чванливого Николая Дмитриевича!
У Сергея болела голова, сильно болела! Но не от выпитого накануне, хотя страшно мучила жажда и била лёгкая дрожь, поэтому он накинул куртку на плечи. Проблема больших денег камнем легла на его плечи; Пётр подвёл Стаса, обещанная партия дешёвых телевизоров с завода из Днепропетровска ушла мимо них. Время шло, а ничего стоящего, как назло, не попадалось. Сергей открыл банку пива – уже третью с утра. Банка сердито зашипела, и он отхлебнул из неё добрую половину. Дрожь немного унялась. Сергей снова снял телефонную трубку, на этот раз повезло: никаких сбоев не было, и после третьего гудка на том конце провода сняли трубку.
– Алло, алло! – энергично закричал Сергей. – Это фирма «Кадр»? Я звоню по объявлению в «Посреднике»… Что у вас в наличии?.. Минуточку,.. – и он схватил клочок бумаги и карандаш. – Записываю,.. – по листочку побежали неровные строчки. – Видеодвойки, чьё производство?.. Самсунг… Минимальная партия?.. – бумаги не хватило, Сергей схватил ещё один лист. – Чья доставка? Повторите, плохо слышно… Форма оплаты? На́лом дешевле?..  Так… А с кем я говорил?.. Не понял, повторите…  Жезнов?.. А как правильно?.. Жезлов. О’кей! Адрес уточните… Хорошо… Хоменко Сергей Николаевич, да, да, Николаевич, коммерческий директор МП «Меркурий». Нам это подходит, но мы должны обсудить… обязательно позвоним,.. в любом случае… Всё! – Сергей облегченно выдохнул. – Фу-у-у!
Откинувшись на спинку стула, он снова закурил и одним глотком допил пиво. На душе стало легче, появилась какая-то перспектива! Стас с шумом ввалился в комнатку, не закрыв за собой дверь. Сразу стало холодно. Протянув Сергею руку, он бухнулся на стул, который подозрительно скрипнул.
– Привет!.. Какой на улице колотун!.. А накурил-то… Ну, что? Есть что-нибудь интересное?
– Здоров! – ответил Сергей, вставая, чтобы закрыть дверь, – А дверь чего не закрыл… холод собачий! – Потом он протянул Стасу несколько исписанных листочков. – Вот это самое интересное!
                                                                                                      # # #
Они были ровесниками, вместе учились в техникуме. Внешне они были разными: Стас – высокий и довольно полный, любил поесть и повеселиться, Сергей был худощав, и немного замкнут. Но всё-таки они подружились. Потом была служба в армии, и пути их разошлись. Встретились они на закате «перестройки», когда Сергей вернулся из Эстонии. Стас к этому времени женился. Его жене Валентине Сергей понравился, тем более Стас про него много рассказывал. Теперь их объединило общее дело. Декларация правительства «разрешено всё, что не запрещено», подобно давно забытой «экспроприации экспроприаторов», сделала своё дело – миллионы людей обуяла жажда быстрого обогащения без особых усилий. Началась прямо-таки «золотая лихорадка»! Коммерческие поездки в Турцию, Грецию и страны Восточной Европы с томительным многодневным стоянием на пропускных пограничных пунктах, унизительным досмотром таможенников, как своих, так и чужих, вымогательство чиновников и рэкетиров, скотские условия жизни богатства друзьям не принесли, но научили действовать решительно в самых неожиданных обстоятельствах. Отношения их окрепли ещё больше и сцементировались. Стас, используя знакомство с Ющенко, перекупил у него  документы на малое предприятие «Меркурий». Они открыли комиссионный магазин, где царствовала жена Стаса, занялись посредничеством. Дела немного пошли, но быстро растущая инфляция, налоговые и прочие отчисления не давали скопить хоть сколько-нибудь приличных денег. Тем более что лишь небольшая часть сделок проходила удачно. Тогда у Стаса возник план. Уже несколько раз его выполнение откладывалось, но теперь, когда Пётр подвёл, а Ющенко дал гарантию на получение кредита на грабительских условиях – отдать ему наличными треть суммы кредита и три четверти прибыли за три месяца пользования кредитом. Такого даже Геша не мог себе позволить. Пришло время действовать. Стас пробежал глазами по мелким строчкам.
– Когда уже ты разборчивей писать научишься? – сказал он недовольно. – Вот это что такое?
– Это? Дай-ка, посмотрю, – Сергей взял листок и поднёс к глазам. Он был немного близорук, но очков не носил. – Самовывоз. За нал скидка 50 %.
– Отлично!
– Ну что, Стас, где мои денежки? – раздалось у них за спиной. Это в дверь вошёл Коля. – Время идёт, а денег нет!... А мне что заливал-то? Всё под контролем, − передразнил он Стаса.
– У нас уже кое-что проклюнулось, – сказал Сергей.
– А я не тебя спрашиваю. Что проклюнулось? Птицеводы хре́новы! Навязались на мою голову!
– Ладно, Коля, не кипятись! – это уже Стас, – Не видишь, работаем!
– Работаете?! – и уже примирительно, – Работайте, работайте, – и уже выходя, – да моей доброты не забывайте!
– Не забудем, не забудем, щедрый ты наш! – ответил Стас ему в след и закрыл дверь…
                                                                                                 # # #
Ющенко вернулся в свой кабинет и воцарился на своём кресле. Напротив него сидели Шурик Музы́ка и Валерка Белкин. Шурик поставил на стол небольшую, вместительную сумку и расстегнул молнию.
– Это вчерашняя выручка, – сказал он, выкладывая на стол толстые пачки ассигнаций, перехваченные разноцветными резинками.
– Белочка, дверь-то закрой! – раздражённо сказал Ющенко.
Валерка вскочил со стула и, закрыв дверь, повернул ключ в замке.
− Представляете, эти птицеводы хреновы! У них, видите ли, что-то там проклюнулось! − начал Коля.
− Какие такие птицеводы? − поинтересовался Валерка.
− Да известно какие! Стас со своим дружком. Так вот эти птицеводы и не чешутся. Три дня назад деньги получили, а ничего не сделали!
− Не надо было подписываться за него, − сказал Шурик.
− Не надо?! − возразил Ющенко. − Ничего, главное вовремя подстегнуть. Никуда не денется…
                                                                                                                        # # #
Тем временем Сергей опять пытался набрать телефонный номер киевской фирмы «Кадр».
– Надо от них факс с подтвержденьем потребовать, – сказал Стас. – Покажем Коле. Он деньги обналичит, да ещё от себя даст, это факт! Цены смешные! Жаль, хату придётся продавать! На всё про всё сроку максимум неделя. Тебе хорошо, на квартире живешь!
Сергей снимал однокомнатную квартиру на третьем этаже в доме «сталинской» постройки с видом на море. Летом в открытое окно доносился шум прибоя и крики чаек. Он любил поздним вечером посидеть на балконе с бутылочкой пива и сигареткой, глядя на светящиеся огни порта, мигающие маяки волнореза… Родители Сергея развелись, когда ему было десять лет. Отец уехал куда-то в Сибирь, где и благополучно пропал, а мать через три месяца вышла замуж за какого-то приезжего и укатила с ним на Западную Украину. Сергей остался с бабушкой и тёткой, младшей сестрой отца, незамужней, разбитной девицей. Бабушку он любил, а тётку недолюбливал за взбалмошный характер. Бабушка, бывало, говаривала: «В своего отца пошли детки мои, наградил ирод проклятый». Деда Сергей не знал, он утонул в море во время шторма ещё до его рождения. Бабушка была добрая и баловала его, и потому учась в техникуме, Сергей едва не угодил за решётку. Выручил Стас, а ВМФ стал настоящим спасением. После службы Сергей остался в Таллине, работал сначала слесарем, а потом мастером на судоремонтном заводе, получил комнату в общежитии. Бабушка умерла, когда он ещё служил на флоте. Но события конца восьмидесятых годов вынудили Сергея вернуться на родину. Тётка к тому времени вышла замуж за рыбака и родила двух близнецов. Здесь Сергей оказался чужим, спасибо хоть прописали. С работой тоже не заладилось; на заводе, куда устроился слесарем, произошла реорганизация, и его сократили, как вновь принятого. И опять выручил Стас…
– А как же ты Вальке объяснишь? – спросил Сергей, набирая номер. – Поймёт ли она?
– Не боись! Надеюсь, поймет! Главное, чтобы всё вышло!..
Всё получилось как нельзя лучше. Факс из Киева пришёл на следующее утро. На удивление Коля Ющенко безоговорочно поверил предложению киевской фирмы, а почему было не поверить; гербовая печать и подписи в порядке. Деньги он обналичил в этот же день, да ещё добавил свои, правда, под залог их «Меркурия» со всем содержимым. Сумма получилась внушительная, да ещё в американской валюте; таково было условие поставщика радиоаппаратуры. Первый шаг был сделан, терять им теперь было нечего. К вечеру Стас нашёл покупателя из приезжих на свою двухкомнатную квартиру с обстановкой и машину за хорошие деньги. Водителя он уволил, сославшись на его плохую работу, тем более что тот работал у него без записи в трудовой книжке. Труднее пришлось объясняться с женой; сначала она ничего слушать не хотела, как она будет без своего магазина, как оставит родителей. Но при виде сумки туго набитой пачками долларов Валентина наконец-то согласилась. Часть домашних вещей: постельное бельё, кое-какую одежду, кухонный комбайн, телевизор-видеодвойку, посуду и хрусталь они отвезли её родителям якобы на хранение, так как собираются в отпуск недели на две-три. Этим же вечером Стас с Сергеем проводили её на ночной ростовский автобус. Прощаясь, договорились встретить Валентину через три дня на Павелецком вокзале. Она должна была добраться из Ростова поездом до Саратова, а там сделать пересадку на Москву. На следующее утро Стас тайно, для большей уверенности за сто баксов, оформил продажу своего имущества и получил с покупателя деньги. Вечером этого дня вместе с Сергеем, съехавшим с квартиры и расплатившимся с хозяевами за месяц вперёд, чтобы молчали, они, не афишируя ни перед кем свой отъезд в Киев, сели в фирменный столичный поезд. Перед посадкой Стас позвонил Ющенко домой из вокзального телефона-автомата и сообщил что вернётся, как минимум, через неделю; надо, мол, всё хорошо проверить, машину достать с надёжным водителем и всё такое. В сумках друзей были деньги, а в нагрудных карманах заграничные паспорта советского образца, которые были ещё в ходу. Ночью в Днепропетровске, тайно перейдя в другой вагон, они сошли с поезда. Просидев в зале ожидания до утра, первым автобусом выехали в Харьков, откуда на ночной электричке пересекли границу…
                                                                                                        # # #
Как и договаривались – через три дня Стас и Сергей встретили Валентину на Павелецком. Здесь уже господствовала настоящая зима; лицо непривычно пощипывал десятиградусный морозец, вьюжило, на неубранных улицах лежали сугробы. В бывшей столице СССР, наводнённой разношёрстной публикой из стран ближнего зарубежья, было нетрудно затеряться, хотя вероятность встретить неже¬ла¬тельного знакомого теперь уже из прошлой жизни не исключалась. Но об этом не думалось. Остановились они на северной окраине Москвы у бывшего однопол¬чанина Стаса. Тот осваивал челночный бизнес и как раз собирался в Турцию на две недели на новогоднюю распродажу. Поэтому приехавший друг, кстати, как нельзя лучше других, мог бы в столь неспокойное время пожить у него и покараулить квартиру. Ещё через три дня с помощью «зелёных помощников» они получили регистрацию в г. Александрове, Владимирской области и вкладыши российского гражданства в советские паспорта. Теперь можно было передохнуть; первую часть плана они выполнили. Вечером друзья посидели в небольшом ресторанчике по соседству со своим «убежищем», а по дороге домой, как бы ненароком, заглянули в казино «Хрустальный башмачок». И тут им ещё раз несказанно повезло; за три часа они удвоили имеющиеся у них деньги. Шансы благополучного завершения плана значительно возросли… 
                                                                                               # # #
− Ты что-нибудь о Стасе слышал? – спросил Ющенко.
Музы́ка отрицательно покачал головой. Он поправил очки в тонкой металличе¬ской оправе. Было ему двадцать восемь лет. Он окончил горный институт, но по специальности работать не захотел, по распределению не поехал, а вернулся в свой город и некоторое время подвизался  в комсомольской организации местных гидрогеологов, после чего перебрался в горком комсомола. Судьба свела Шурика с Ющенко. Они быстро нашли общие точки и дела. Вид Шурика являл этакого простачка с хитренькими глазёнками. Роста он был маленького, худощав, узколиц и длиннонос, в левом ухе носил маленькую золотую серёжку-колечко, пальцы на руках были длинные и тонкие.
− Уже неделя прошла, а о нём ни слуху, ни духу, − продолжал Коля несколько озабоченно.
В принципе, он считал, что Стас сильно зависел от него и побаивался его. Музы́ка снова промолчал. Он что-то подсчитывал с помощью миниатюрного карманного калькулятора и записывал результаты в маленький блокнот. При этом он недовольно морщился лоб и хмурил брови. Последняя особенность придавала Шурику комичный вид озабоченной крысы.
− Вот, Коля, смотри, что получается, − наконец сказал Музыка, подсовывая Ющенко блокнотик. − Пролётик!
− Да, неважно, получается! − ответил тот, просматривая колонки мелких цифр, − А что делать думаешь?
− Придётся на бензин немного накинуть, хотя бы процентов двадцать. Вот я просчитал, смотри ниже,.. если не сделаем, то до конца месяца можно в минуса съехать.
− Ладно, накинь, только не перестарайся, − сказал Коля. − А то клиентуру потеряем…
В это время в дверь негромко постучались. Шурик поднял голову. В кабинет тихонько вошёл Генка Будильник. Поздоровавшись, он сел на стул рядом со столом и расстегнул куртку. Она была мокрой от дождя. Генка промышлял валютой, посредничал в сделках по продаже машин, квартир, гаражей и всякой другой мелочи, имея при этом небольшой процент. С Валеркой Белкиным и Стасом он когда-то учился в машиностроительном техникуме на одном курсе.
− Ну и погодка сегодня! Наверное, снега этой зимой не увидим, − сказал он, − А вы слышали,.. − Генка выдержал интригующую паузу, шмыгнув носом. − Где-то неделю назад двух мужиков в киевском поезде завалили, за Днепром говорят.
Ющенко и Музы́ка удивлённо переглянулись, и Коля переспросил:
− Когда говоришь? Неделю назад?
− А что вы не слышали? Большие «бабки» у них ещё были,… − изумился Будильник.
− «Бабки», говоришь? Отдай их мне, − на пороге кабинета возник Белкин, стряхивая с одежды капли влаги и улыбаясь.
− Вот Генка говорит, что двух мужиков в киевском поезде грохнули, − ответил Шурик с лёгкой иронией и скепсисом в голосе.
Валерка вытаращил глаза. Показалось, что даже вихрастые волосы на его голове встали дыбом. Генка обвёл всех изумлённым взглядом.
− Мужики, да, вы чего, и вправду, ничего не слышали?
Об отъезде Стаса и Сергея в Киев с деньгами за товаром он ничего не знал, и поэтому реакция Коли и его компании сильно удивила.
− А подробности знаешь? − спросил Валера, немного придя в себя, − Кто они? Откуда?
  − Да, нет. Просто все говорят,… а что?
На его вопрос никто ни ответил….
                                                                                                     # # #
В центре маленького столика стояла бутылка коньяка, рядом разместились шампанское, водка и высокая, с узким горлышком, бутылка дорогого марочного виноградного вина. Их окружали тарелочки и блюдца со всевозможными яствами; были здесь и золотистые шпроты, и салат из кальмаров, и чёрная икорка, возвышающаяся горкой на тарелке, и ветчина, и лососина, и маринованные грибочки с лучком, на краешке стола разместилось блюдо с ещё дымящейся варёной картошкой. Чего здесь только не было! Было всё, что могли позволить «баксы» и богатое в отношении закуски провинциальное воображение. Также на краю столика стояли, расставленные с геометрической четкостью, три высоких хрустальных стакана, три хрустальных рюмки и три неглубоких фужера на высо¬ких тонких ножках. На газовой плите закипал чайник. Стас сидел, откинувшись на мягкую спинку узкого диванчика, и с удовольствием курил душистую сигарету. Сергей тоже курил, стоя у окна. Немного помутневшими от выпитого в кафе глазами он всматривался в мириады разноцветных огней; застывших на месте и движущихся, мерцающих и горящих постоянно. Отсюда, с высоты двадцать восьмого этажа, куда не долетало уличного шума, ночная жизнь громадного города казалась сказочной. Время было за полночь. Напротив окна на высоком и узком финском холодильнике стоял телевизор «Сони». В оконном стекле отражалось феерическое представление какого-то действа, сопровож-даемое ритмичными звуками, отдалённо напоминающими музыку. Валентина возилась у плиты. Вся троица была ещё под впечатлением случившегося с ними в этот вечер. Все трое ошеломлённо молчали.
– Везёт твоему дружбану, – неожиданно сказал Сергей. – Живёт в столице, своя хата, ни от кого не зависит…. А какие возможности! Кабаков, как грязи, не меряно а!.. Глаза разбегаются! В какой хочешь, в такой и иди, а хочешь – в ночной клуб, пожалуйста, хочешь – в казино, милости просим! И везде: «Проходите, господа,… присаживайтесь господа,.. чего желаете, господа?.. Прямо как на видике! Не то что у нас!
– Господа – это когда «бабки есть, а когда нет – ты скотина, быдло и фамилия твоя – никто! Вот такие, брат Серёга, дела получаются! – расслабленно проговорил Стас. – Валь! Ты скоро? Ну, честное слово, сколько ждать можно? Шампанское уже скоро закипит!
– Сейчас, ещё пару минуточек, и всё будет готово, – ответила она несколько недовольным голосом, и открыла духовку. Кухня наполнилась пряным ароматом тушеной курятины. Сергей присел к столу. К горлу подкатил ком, и он инстинктивно сглотнул.
– Стас, не сиди увальнем! Помоги же мне!
– Сейчас, сейчас, малышка, бегу! – ответил Стас, выбираясь из-за стола. – Кто такие узкие проходы придумал?! Бегу, солнышко, бегу!
Бутылки на столе закачались, фужеры звякнули. Сергей обеими руками придержал сосуды с драгоценной влагой. Наконец Стас, нарочито пыхтя, выбрался из-за стола и подскочил к жене. Она сунула ему в руки прихватки и выдвинула противень из духовки. Стас подхватил его и поставил на кухонный стол. Валентина ловко переложила дымящуюся курицу на широкое блюдо.
– Можно начинать! – торжественно провозгласила она.
Теперь все трое уютно разместились вокруг стола. Стас открыл бутылку шампанского и разлил искрящийся напиток по фужерам.
– Я думаю, что можно, нет, не просто можно, а просто необходимо выпить за удачно складывающиеся обстоятельства! – провозгласил он с пафосом. – Особенно за неслыханный выигрыш! Такое только раз в жизни бывает! В общем, за удачу, за нас!
Все его поддержали и, звонко чокнувшись, выпили до дна. Не раздумывая, Стас налил по второму фужеру.
 – А теперь я считаю, что надо выпить за мою жену Валюшу, которая, не смотря ни на что, всегда может соорудить хороший стол!
Они снова выпили, потом принялись аппетитно закусывать. После шампанского ребята пили водку, а Валентине наливали в хрустальный стакан вино. Закусывали тушеной курицей и картошкой вперемешку с другими закусками. При этом жирные руки вытирали скомканными бумажными салфетками. Затем принялись за коньяк. Валентина тоже выпила пару рюмок. Коньяк заедали чёрной икоркой, которую брали прямо ложками.
– А всё-таки, я Коле нос откусил! – довольно заявил Стас, насытившись.
– Ты пока не хвались, – перебила его жена слегка заплетающимся языком. – Ещё неизвестно, что может случиться.
– А что может случиться?! Обживёмся, через годик твоих стариков поближе к нам перетащим и заживём как люди. Когда «бабки» есть – жить можно! Да и Толик поможет. Когда вернётся, я с ним обязательно поговорю. Всё-таки мы с ним два года на одной точке в дремучей тайге кантовались, комаров кормили!
– Твои бы слова, да Богу в уши, – проговорила жена.
Сергей за всё это время не проговорил ни слова. От выпитого начинала кружиться голова, хмель всё сильнее будоражил сознание. Он закурил и пересел ближе к открытой форточке. С улицы приятно тянуло морозным воздухом. Стас тоже достал сигарету и, машинально помяв её, прикурил от зажигалки.
– Сначала надо отсидеться некоторое время, а потом уже чего-то предпринимать, – сказал он наконец. – А то правда, кто его знает, как всё обернётся…
– Да, ты, брат, не паникуй! Всё под контролем! – перебил его Стас пьяным голосом. – Мы в другой стране. Ющенко теперь нас не достать!
– Да, что там Ющенко, а банк? Кредит не вернём, они заяву в ментовку подадут, а те розыск объявят! Серьёзное дело получается!
– За это не переживай. Коля – гарант, он им выплатит всё до копеечки. Кто нас в этой суматохе искать будет! Что мы первые?
– Не знаю, не знаю, – пробормотал Сергей недоверчиво. – Только не нра¬вится мне всё это…
– Не нравится, не нравится, – передразнил его Стас рассержено. – Сам же хотел, чтобы мы от Ющенко отделились, а когда я придумал и осуществил план, ты на попятную пошёл!
– Да, не на попятную, – пробормотал Сергей. – Просто надо поостеречься что ли немного, не высовываться никуда какое-то время. Вот я о чём, – продолжил он уже энергично.
Валентина не вмешивалась в разговор друзей. Голова у неё немного кружилась, но всё же она решила убрать со стола грязную посуду и вымыть её. Квартира ведь всё-таки чужая, ну и что же, что хозяин пока в отъезде. Она выбралась из-за стола и направилась к раковине.
– Стас, ты не находишь, что Сергей прав, – только и сказала она.
– Чем же вы слушали, я же говорил: годик-другой обживёмся, пооботрёмся. А деньги надо всё равно в дело пускать, чтобы не лежали мёртвым грузом, а то прожрём, да прогуляем все. И что тогда?
– Ладно, уговорил, – ответил Сергей несколько успокоенно.
На том и порешили. Потом Валентина сварила кофе, и они допили с ним коньяк в прикуску с шоколадным тортиком. Сергей, имея слабость к сладкому, радовался как ребёнок. Они ещё не знали, да и возможно никогда не узнают, как им несказанно повезло – два убитых в киевском поезде мужика помогли им первое время не опасаться за свою безопасность…
                                                                                                       # # #
Когда все ушли, Коля призадумался: «Неужели, правда, и эти два мужика, убитые в поезде, и есть Стас со своим дружком, тем более Будильник говорил о деньгах. Об их отъезде он знать не мог». Он долго сидел, размышляя, что предпринять. Даже вошедшую в кабинет Нинку, девятнадцатилетнюю дочку начальника МРЭО ГАИ, работавшую у него кассиром, он выпроводил резким окриком: «Не сейчас!» Положение складывалось щекотливое. «Если это так, – рассуждал Коля про себя. – То ему, Ющенко, то есть его предприятию, как гаранту «Меркурия» в получении кредита, придётся выплатить банку всё сполна! А сумма-то немаленькая, да ещё проценты! Будь они трижды прокляты! А форс-мажор в договоре, кажется, не предусматривался». В сердцах Коля грязно выругался и плюнул на пол. За окном кабинета уныло моросил дождь. Несмотря на уже позднее утро, на улице было сумрачно. Это усугубляло и без того мрачное настроение. Посидев ещё какое-то время и сосредоточившись, он набрал телефонный номер одного нужного человечка. Так Коля его называл. С минуту в трубке раздавались длинные гудки, прерываемые хрипами, а потом ему ответили.
– Привет!.. Как дела?.. Да, знаю, что у прокурора… У меня тоже… Уезжаешь?.. Надолго?.. Да, у меня к тебе одна просьба есть… Тут, понимаешь, говорят, что примерно неделю назад в киевском поезде двух мужиков грохнули. Можешь по своим каналам узнать… Нет, нет, я здесь не причём… Шутишь что ли?.. В общем, если сможешь, узнай: кто такие, откуда,.. все обстоятельства… Только когда вернёшься… Ну ничего, я подожду… Договорились… Напомню, напомню… Всё, пока!
Коля положил трубку. «Только через две недели. Как долго! Когда же у Стаса первый платёж по процентам?» – он порылся в бумагах на столе и, не найдя нужной, полез в сейф. Там её тоже не оказалось. Он раздосадованно постучал кулаком в стену, да так, что за её деревянной обшивкой посыпалась штукатурка. Через несколько секунд на пороге кабинета из соседней комнаты появилась Нинка.
– Чего так долго?! – спросил Ющенко раздражённо, – Где бумаги по «Меркурию»?
– Не знаю,.. – ответила она растерянно и затараторила. – Николай Дмитриевич, тут надо платёжку подписать… скоро банк закроется.
– Какую ещё платёжку?
– Перечисление на Одессу, сегодня последний срок…
– К чёрту Одессу! – взбешённо вскричал Коля и стукнул кулаком по столу, всё, что лежало на нём энергично подпрыгнуло на добрую четверть метра и частично упало на пол, – Ты мне договор по «Меркурию» найди! Сию же секунду! Я сказал!
Нинка, как ошпаренная, выскочила в коридор…