Прапорщик Цыбуля
(продолжение)
Летние учения. Смотрю, как в соседней роте разбивают палатки. Благо, нам этого делать не надо. Станция «Кристалл» состоит из трех машин и прицепа. Одна из машин – сама станция, прицеп – это антенна космической связи. Дизельная машина, которой управлял я, и машина КУНГ, в которой находились провизия и спальные места для экипажа. Чтобы развернуть станцию, нам потребовалось всего лишь двадцать минут. Мы, улыбаясь, наблюдали, как роты растягивают палатки. А они с завистью поглядывали на нас, так как мы свое дело уже сделали. С полевой кухни доносился сладкий запах дымка и аромат приготавливаемой пищи.
Мы увидели людей, спускающихся с холма. Их было человек тридцать. Странствующий табор. Они разбили свои палатки недалеко от нас, не переступая границ запретной зоны. Но для детей границ не существует. И когда мы со своими котелками подошли к полевой кухне, несколько цыганят подбежали к нам, прося, чтобы их тоже накормили. Командир хозвзвода начал их отгонять, угрожая поварешкой. А нам стало их жалко. И мы, не сговариваясь, поделились своими пайками с ними. А еще старший сержант Малиновский сходил в КУНГ и вынес им пару банок тушенки. Ближе к вечеру мы разожгли костер. Сидим возле него, поедаем консервы, которые достали из ЗИПов. В это время слышим окрик часового: «Стой, кто идет! Стрелять буду!» Потом часовой принял стойку смирно, и к нашему костру подошел прапорщик Цыбуля.
- Вы, ребята, молодцы, - сказал он, присаживаясь возле нашего костра. Потом взглянул на ясное августовское небо, о чем-то задумался и, как будто обращаясь не к нам, заговорил.
Вот в Берлине в сорок пятом году к нам часто подходили немецкие дети. А наш старшина точно так же гонял их поварешкой. Мы чем могли делились с ними. Всегда носили в карманах кусочки сахара. Знаете, такой, не как сейчас, а кусковой. Прежде чем бросить в кружку чая, его обязательно надо было раздолбить. Паек нам такой выдавали. Вот этим сахаром мы и угощали немецких детей, ведь они же дети и совершенно не виноваты в том, что на этой войне воюют их родители. Некоторые убегали, когда мы предлагали им сахар. Они боялись, что мы их отравим. А другие, наоборот, с удовольствием клали этот сахарный комочек в рот и долго-долго рассасывали.
Я глядел на августовское звездное небо. Вот они звезды, такие близкие и такие далекие. Наверняка у каждой из них есть свои планеты. Скорее всего, на многих есть жизнь. Неужели там точно так же, как и у нас, может царить такая злоба, от которой страдают дети?
Цыбуля продолжал.
По приказу командования на площади вывозили полевые кухни, где всем желающим выдавалась еда. В основном приходили женщины и дети. Из каких только развалин и подвалов они не выбирались! На некоторых было страшно смотреть. Худые, изможденные и жутко голодные. У многих не было ложек и даже мисок. Они получали еду прямо в руки и тут же при нас ее с жадностью съедали. Страшное это дело, ребята, когда голод. И сегодня вы молодцы! Поделились своей едой. Надо всегда делиться. Мир суров, но когда люди помогают друг другу, он становится прекрасным. Спасибо, ребята!
Он встал и медленно пошел от нашего костра, удаляясь в темноту. Старший прапорщик Цыбуля. Он воспитал нас и шел к своему новому взводу, к своим новым воспитанникам. За многие годы мне никто не дал большего, чем прапорщик Цыбуля, который был всего лишь взводным у молодого пополнения. За один месяц в учебке и только несколько разговоров он дал мне намного больше, чем я получил за свою жизнь, прожитую до этого.
Продолжение следует...
Rebel_tm
