Автор Тема: Мария Семёнова Мы – славяне!  (Прочитано 89788 раз)

0 Пользователей и 1 Гость просматривают эту тему.

Оффлайн Олег Бунтарев

  • Писатель
  • БОЛЬШОЙ ДРУГ
  • Друг
  • *****
  • Сообщений: 15463
  • Country: ru
  • Репутация: +10470/-0
  • Пол: Мужской
  • Здравствуйте друзья
    • Просмотр профиля
Re: Мария Семёнова Мы – славяне!
« Ответ #105 : 23-08-2011, 17:19:13 »
«Шелом злачёный»

Шлемов VI–VIII веков на территории Восточной Европы учёными пока, к сожалению, не обнаружено; вопрос о том, как же прикрывали в бою голову воины тех времён, ещё ждёт своего разрешения. Дело осложняется ещё и тем, что в области проживания славянских народов, как, кстати, и в Скандинавии, шлемы в погребениях находят исключительно редко. Видимо, их клали в могилы лишь самых знатных людей. Гораздо чаще попадаются археологам шлемы потерянные или брошенные (например, во время бегства с поля боя) либо ушедшие в землю вместе с телом своего последнего обладателя, павшего в битве и не подобранного товарищами. Так, однажды учёными были обнаружены останки воина, который в кольчуге и шлеме, с мечом в руках пал в воротах своего города, куда рвались враги…

Волею судеб, однако, именно шлем, случайно найденный в 1808 году, стал одним из первых предметов, с которых началось изучение древнерусского оружия. Этот шлем, изготовленный во второй половине ХII века, долгое время служил любимым пособием для художников, изображавших воинов Древней Руси. Дальнейшие раскопки и исследования археологов позволили внести большее разнообразие в каталог русских боевых наголовий Х—ХIII веков, подразделить их на несколько типов с вариантами и разобраться в происхождении и тонкостях изготовления каждого образца.


Конические, сферо-конические и куполовидные шлемы. X–XIII века

Один из древнейших – так называемый конический, найден в кургане Х века. Древний мастер отковал его из двух половин и соединил полосой с двойным рядом заклёпок. Нижний край шлема стянут обручем, снабжённым рядом петель для бармицы – кольчужного полотна, прикрывавшего шею и голову сзади и по бокам. Основываясь на некоторых изображениях, наука ХIХ века поспешила назвать этот шлем «норманнским» (то есть скандинавским), однако потом выяснилось, что подобные шлемы имели общеевропейское распространение. Доподлинные же шлемы викингов, найденные скандинавскими археологами, оказались совершенно иными. Более того, теперь уже учёные всего мира, в том числе и западные, не сомневаются, что конические шлемы имеют восточное происхождение. Точно такие изображены на серебряных блюдах восточной работы VII–VIII веков. Вероятно, из Азии через Русь они и попали в Европу, где держались до ХIV века. Вот вам и «влияние викингов»!


Позолоченный шлем из Немии. XI век

У нас, однако, такие шлемы не привились. Для Руси были гораздо более характерны справедливо любимые художниками «сферо-конические» шлемы. Эта форма оказалась намного удобней, так как успешно отводила удары, способные прорубить конический шлем.

Самые ранние сферо-конические шлемы датируются Х веком. Делались они обычно из четырёх пластин, находивших одна на другую (передняя и задняя – на боковые) и соединённых заклёпками. Внизу шлема с помощью прутка, вставленного в петельки, крепилась бармица. Учёные называют подобное крепление бармицы весьма совершенным и отмечают, что Западная Европа освоила его не ранее ХIII века. А на русских шлемах существовали даже специальные приспособления, предохранявшие кольчужные звенья от преждевременного истирания и обрыва при ударе.

Большинство шлемов этого типа, найденных археологами, сохранили следы искусной отделки. Видно, что изготовившие их мастера заботились и о прочности, и о красоте. Железные пластины шлемов фигурно вырезаны, причём узор этот сходен по стилю с деревянной и каменной резьбой, сохранившейся с древних времён в тех же местах, где были сделаны и шлемы. Кроме того, шлемы были покрыты позолотой в сочетании с серебром. Выглядели они на головах своих отважных владельцев, вне сомнения, великолепно. Не случайно памятники древнерусской словесности сравнивают блеск начищенных шлемов с зарёй, а военачальник скакал по полю брани, «златым шеломом посвечивая». Блестящий, красивый шлем не только говорил о достатке и знатности воина – он являлся и своеобразным маяком для подчинённых, помогал высмотреть вождя. Видели его, понятно, не только друзья, но и враги – «вот он я, я не прячусь, я вас не боюсь!» – как и приличествовало герою-вождю.

Вытянутое навершие шлема этого типа иногда оканчивается втулкой для султанчика из перьев или крашеного конского волоса. Об этом султанчике современные художники, рисующие шлемы Х века, почему-то всегда забывают. Интересно, что гораздо большую известность получило другое украшение подобных же шлемов – флажок-«яловец». Красили яловцы чаще всего красным, и летописи сравнивают их с «пламенем огненным». Обычная для шлемов ХV—ХVII веков, эта деталь, по всей видимости, появилась ещё в ХII веке. Во всяком случае, шлемы той поры нередко увенчаны спицей, служившей для укрепления флажка.

По мнению учёных, сферо-конические шлемы также ведут своё происхождение с азиатского Востока: шлемы этой формы использовались ещё в древней Ассирии и государстве Урарту. Однако речь в данном случае идёт не об «импорте», а лишь о заимствовании удачно найденной формы. Русские оружейники применяли такие детали и такую технику (например, позолота по медному листу, которым обтягивалась железная основа), которые на Востоке не были известны.

С территории Руси золочёные сферо-конические шлемы в Х—ХI веках проникали в земли, заселённые пруссами, венграми и поляками, – то ли как боевые трофеи, то ли как подарки, то ли как экспортный товар. Археологи пишут, что это свидетельствует, в частности, о тесных «военно-технических» связях соседних народов, когда любая удачная новинка весьма быстро перенималась и распространялась, а также о популярности изделий русского оружейного ремесла в сопредельных западных странах.


Шлем с флажком-«яловцем». XV век

Тесные военно-технические связи были у русских воинов и с южными соседями-кочевниками, с которыми наши предки то воевали, то вступали в союз. Так, высокие «колоколовидные» сферо-конические шлемы с выкружками для глаз и наносниками кажутся нам «неотъемлемой» принадлежностью древнерусских воинов. Между тем на юге Киевской земли их сплошь и рядом находят в могилах ХII—ХIII веков, оставленных половцами!


Колоколовидные сферо-конические шлемы с выкружками для глаз и наносниками. XI–XIII века

А вот чёрные клобуки (кочевники, жившие в бассейне реки Рось) носили четырёхгранные шлемы с «наличниками» – масками, закрывавшими всё лицо. Такие шлемы появились в ХII веке. По мнению учёных, маски достаточно реалистично повторяют черты конкретных людей – возможно, для того, чтобы воинам было легче узнать в бою своего командира. Они, конечно, знали «в лицо» не только его самого, но и его маску. Позже шлемы с масками появились в некоторых странах Европы и Азии: в музеях хранятся аналогичные изделия ХV и ХVI веков, снабжённые арабскими надписями.


Шлем с личиной. XIII век

От сферо-конических шлемов Древней Руси произошёл позднейший московский «шишак».

На рубеже ХII и ХIII веков, веков рыцарства и феодальных усобиц, выработался тип крутобокого куполовидного шлема с полумаской – наносником и кружками для глаз. Именно такой шлем, видимо брошенный князем Ярославом Всеволодовичем во время бегства с поля Липицкой битвы (1216 год), был случайно найден в 1808 году крестьянкой, собиравшей орехи, и долгое время служил единственным образцом древнерусского шлема. В том же ХIХ веке было найдено ещё несколько шлемов подобного типа; в зависимости от научных пристрастий того или иного исследователя их называли то норманнскими, то немецкими, то полянскими, то – пожалуй, наиболее справедливо – рыцарскими. Современные учёные не сомневаются, что они были сделаны в русских мастерских. Судя по имеющимся данным, в этих мастерских существовала даже развитая специализация труда, которая позволяла из заготовок различных деталей и украшений достаточно быстро собрать шлем для любого заказчика.


Шишаки

Украшения шлемов включали растительный и животный орнамент, изображения ангелов, христианских святых, мучеников и даже самого Вседержителя. Разумеется, золочёные образа были предназначены не только для того, чтобы «посвечивать» над полем боя. Они ещё и магически защищали воина, отводя от него руку врага. Помогало, к сожалению, не всегда…


Шлем с полумаской, наносником и кружками для глаз. XII–XIII века

ХIII—ХIV веками датируются три шлема «с полями», найденные археологами. Скорее всего, они попали к нам из Западной Европы, где появились несколько ранее. Находки и изображения таких шлемов учёные признают нетипичными для Древней Руси.

Заканчивая разговор о шлемах, сделаем одно замечание.

Изображая славянских и скандинавских воинов в шлемах, как наши, так и зарубежные иллюстраторы и кинематографисты практически всегда забывают о некоторых необходимых деталях.

Во-первых, шлемы снабжались мягкой подкладкой. Не слишком-то приятно надевать железный убор непосредственно на голову, не говоря уж о том, каково в шлеме без подкладки в бою, под ударом вражеского топора или меча. Арабские наставления ХIV века рекомендуют для подшлемника войлок, способный должным образом «рассеивать силу удара». На Руси, где войлок был не особенно популярен, пользовались, судя по летописям, меховыми подшлемниками «прилбицами». Летописи упоминают волчьи и барсучьи подшлемники в рассказе о событиях 1169 года, но простой здравый смысл подсказывает, что «прилбицы» должны были появиться одновременно со шлемами, а не несколькими столетиями позже. И уж вовсе смешно, когда художники и режиссёры заставляют своих персонажей постоянно париться в шлемах.


Сохранившееся изображение воина-викинга в шлеме с нащёчниками

Во-вторых, и скандинавские, и славянские шлемы застёгивались под подбородком. Шлемы викингов были к тому же снабжены специальными нащёчниками из кожи, усиленной фигурными металлическими пластинами. Эти нащёчники найдены археологами, упомянуты в сагах («…на голове у него был шлем, и нащёчники не застёгнуты»). Они вполне отчётливо видны на сохранившихся изображениях. Тем не менее автор этих строк ни разу ещё не видел их на художественных реконструкциях – даже на тех, что претендуют на серьёзную научную достоверность. По какой-то причине художники предпочитают копировать друг у друга рогатые и крылатые шлемы, в действительности не существовавшие, зато на их рисунках не найдёшь не то что нащёчников – даже простого ремешка для застёгивания под подбородком. Хотя, кажется, тот же здравый смысл должен был бы подсказать – в ином случае шлем слетит с головы просто от резкого движения, не говоря уже про удар в бою. Неизвестно почему, игнорируют художники и подбородочные ремни шлемов древних славян. А ведь археологи находят вместе со шлемами и пряжки от них.
Защити слабого, огради беззащитного, порази лицемерного и срази врага РОДИНЫ.  :+++=:

Мои произведения


Оффлайн Олег Бунтарев

  • Писатель
  • БОЛЬШОЙ ДРУГ
  • Друг
  • *****
  • Сообщений: 15463
  • Country: ru
  • Репутация: +10470/-0
  • Пол: Мужской
  • Здравствуйте друзья
    • Просмотр профиля
Re: Мария Семёнова Мы – славяне!
« Ответ #106 : 24-08-2011, 05:00:03 »
Панцирь

Долгое время учёные полагали, что с пластинчатыми доспехами – «бронями дощатыми» – славяне познакомились не ранее ХII века. Археологам попадались в земле исключительно кольчуги. Одни авторы в связи с этим писали об «отсталости» наших предков, другие, наоборот, неумеренно восхваляли славянскую кольчугу в противовес якобы неудобным и неуклюжим латам рыцарей Запада. Вспоминали и существовавшее некогда мнение, будто Запад освоил кольчугу в том же ХII веке. А третьи задавались вопросом: почему в таком случае обычная по археологическим материалам кольчуга почти не фигурирует на летописных миниатюрах, фресках и иконах, изображающих святых воинов? Боевая одежда на этих памятниках передаётся, как правило, в виде чешуи. Неужели русские художники настолько рабски следовали канонам византийского искусства, влияние которого тогда было очень сильно? И почему именно в изображениях воинов? В других случаях они почему-то предпочитали рисовать и ваять знакомое, своё…


Византийский солдат в чешуйчатом панцире. С миниатюры Византийского кодекса

И вот в 1948 году в Новгороде, в слое ХI века, были найдены какие-то стальные пластинки. Спустя некоторое время не осталось сомнений – земля сохранила фрагмент пластинчатого доспеха. Вот тогда-то учёные внимательно пригляделись к похожим предметам, найденным в других городах. Их назначение долгое время оставалось неясным; новая находка позволила дать им объяснение.

В домонгольскую эпоху (IХ—ХII века) кольчуга действительно преобладала. На каждые четыре кольчуги, найденные в раскопках, приходится всего один панцирь. В ХII—ХIII веках вместе с появлением тяжёлой боевой кавалерии произошло и необходимое усиление защитного доспеха. В предыдущей главе упоминалось, какие изменения претерпела в своё время кольчуга. А теперь стала ускоренно совершенствоваться и пластинчатая броня.

Металлические пластины панциря заходили одна за другую, действительно создавая впечатление чешуи; в местах наложения защита оказывалась двойной. К тому же пластины были изогнуты, что позволяло ещё лучше отводить или смягчать удары вражеского оружия.

В послемонгольское время, если верить археологическим данным, кольчуга постепенно уступает место панцирю. В том же Новгороде в слоях ХIV – ХV веков на каждые девять остатков пластинчатого доспеха приходится всего один обрывок кольчуги…

Согласно последним исследованиям, пластинчатая броня была известна на территории нашей страны начиная со скифского времени. В русском войске панцири появились в период образования государства – в VIII—Х веках. Археологами раскопана даже мастерская «доспешного мастера», жившего в Х—ХI веках. Там обнаружены инструменты и кольчужные кольца, а также пластинки доспеха.


I. Воины в пластинчатом и чешуйчатом панцирях. С клейм житийной иконы «Святой Георгий». Начало XIV века
II. Детали защитной одежды (VIII–XIV века): 1 – детали пластинчатых доспехов, 2 – скрепление частей пластинчатого доспеха, 3 – скрепление чешуйчатого доспеха, 4 – детали чешуйчатых доспехов


В отличие от Западной Европы, у нас пока не найдено совершенно целых доспехов, только фрагменты. Тем не менее учёные уверены в том, что конструкции их были различны.

Древнейшая система, очень долго державшаяся в воинском обиходе, не требовала кожаной основы. Удлинённые прямоугольные пластинки размером 8—10х1,5–3,5 см непосредственно связывались при помощи ремешков. Судя по сохранившимся изображениями, такой доспех достигал бёдер и делился по высоте на горизонтальные ряды тесно сжатых продолговатых пластин. Доспех расширялся книзу и имел рукава. Эта конструкция не была чисто славянской; по другую сторону Балтийского моря, на шведском острове Готланд, у города Висбю, найден совершенно аналогичный панцирь, правда, без рукавов и расширения внизу. Состоял он из шестисот двадцати восьми пластинок.

Доспех «ременного плетения» считается весьма древним ближневосточным изобретением. По всей видимости, в Европу он проник вместе с азиатскими пришельцами V–VII веков. Древнейшие находки его сделаны при раскопках аварских и лангобардских погребений в Крыму, Венгрии, центральной Италии. Пластинчатый доспех знала и Скандинавия, причём, по отзывам зарубежных учёных, это «без сомнения был результат торговли с Россией». Новый толчок развитию пластинчатого доспеха на Руси дало монгольское нашествие: захватчики пользовались этой же разновидностью панциря.

Совсем иначе была устроена чешуйчатая броня. Пластины размером 6х4—6 см, то есть почти квадратные, пришнуровывались к кожаной или плотной матерчатой основе с одного края и надвигались друг на дружку, как черепица. Чтобы пластины не отходили от основы и не топорщились при ударе или резком движении, они скреплялись с основой ещё и одной-двумя центральными заклёпками. По сравнению с системой «ременного плетения» такой панцирь оказывался более эластичным.


Воин в комбинированном доспехе

В русских городах пластины чешуйчатых панцирей найдены в слоях ХIII—ХIV веков. Рисунки же их встречаются начиная с ХI века: на некоторых изображены византийские воины, на других – русские. Панцири выписаны во всех деталях, что предполагает близкое знакомство с ними древнего художника. Местами чёткий штрих позволяет насчитать до шестисот отдельных пластинок, видны даже заклёпки и декоративная позолота. Вопрос о первоначальном появлении чешуйчатого панциря у славян, таким образом, остаётся открытым. В Европе этот доспех (известный с глубокой древности уже в Египте, Сирии, Месопотамии и Риме) применялся со времени великого переселения народов до ХIII—ХIV веков, когда его вытеснили латы, состоявшие из крупных полос и пластин.

В Восточной Европе он продержался дольше. В Московской Руси его называли тюркским словом «куяк». Панцирь ременного плетения тогда же именовался «ярык» или «кояр».

Существовали и комбинированные доспехи, например кольчужные на груди, чешуйчатые на рукавах и подоле.

Очень рано появились на Руси и предшественники «настоящих» рыцарских лат. Ряд предметов, например железные налокотники, считаются даже древнейшими в Европе. Учёные смело причисляют Русь к тем государствам Европы, где защитное снаряжение воина прогрессировало особенно быстро. Это говорит и о воинской доблести наших предков, и о высоком мастерстве кузнецов, никому в Европе не уступавших в своём ремесле.
Защити слабого, огради беззащитного, порази лицемерного и срази врага РОДИНЫ.  :+++=:

Мои произведения


Оффлайн Олег Бунтарев

  • Писатель
  • БОЛЬШОЙ ДРУГ
  • Друг
  • *****
  • Сообщений: 15463
  • Country: ru
  • Репутация: +10470/-0
  • Пол: Мужской
  • Здравствуйте друзья
    • Просмотр профиля
Re: Мария Семёнова Мы – славяне!
« Ответ #107 : 24-08-2011, 05:02:43 »
«Щит червлёный»

Вне зависимости от эпохи, славянских воинов чаще всего изображают с миндалевидными щитами, полагая это, видимо, характерной национальной чертой русского воинства. Иногда приходится даже слышать, что подобная форма – исконна и предназначена для пешего боя, круглые же щиты применялись, мол, конниками.


Круглый щит с умбоном и основные формы умбонов. IX–X века

Между тем всё обстоит как раз наоборот. Данные раскопок свидетельствуют, что в VIII—Х веках щиты у славян, как и у их соседей, были круглые, примерно метр в поперечнике. Слой за слоем снимая землю, укрывшую древние погребения, учёные находят заклёпки и иные металлические детали, на которых ещё сохранились частицы истлевшей кожи и дерева. Эти детали позволили установить, что древнейшие круглые щиты были плоскими и состояли из нескольких деревянных дощечек (около 1,5 см толщиной), соединённых вместе, обтянутых кожей и скреплённых заклёпками. По внешней поверхности щита, в особенности по краю, располагались железные оковки, посередине же пропиливалось круглое отверстие, которое прикрывала выпуклая металлическая бляха, предназначенная для отражения удара, – «умбон». Первоначально умбоны имели полушаровидную форму, но в Х веке возникли более удобные – сферо-конические. Специалисты связывают их появление с распространением аналогичных по форме шлемов.

На внутренней стороне щита прикреплялись ремни, в которые воин продевал руку, а также прочная деревянная рейка, служившая рукоятью. Существовал и ремень через плечо, чтобы воин мог закинуть щит за спину во время отступления, при необходимости действовать двумя руками или просто при транспортировке.

Круглые щиты долго держались в воинском обиходе. В ХI веке из плоских они становятся выпуклыми; сохранившиеся изображения такого щита «в профиль» передают его форму как «воронковидную» – это особенно заметно на рисунках ХIII—ХIV веков. В ХI—ХII веках круглые щиты почти полностью вытесняются миндалевидными, но затем, несколько уменьшившись в размерах, возвращаются вновь.


Воин с круглым щитом. С миниатюры Радзивилловской летописи. XV век

Миндалевидные щиты известны у наших предков со второй половины Х века. С ними связана любопытная история, которую хочется рассказать. Учёным, да и не только им, давно известен знаменитый «ковёр из Байё», вернее, вышивка, созданная в ХI веке и повествующая о завоевании Англии норманнами в 1066 году. «Норманнами» в данном случае названы жители герцогства Нормандия, расположенного на севере Франции. Своё название это герцогство получило после того, как в начале Х века там осели скандинавские викинги («норманны» – «северные люди»), одержавшие ряд побед над войсками французских королей. Естественно, скандинавы никогда не составляли в Нормандии большинства населения. Учёные пишут, что войско герцога Вильгельма (будущего Завоевателя), отправившееся в Англию в 1066 году, было вполне обычным рыцарским войском западноевропейского образца, а вовсе не дружиной викингов. Тем не менее до сравнительно недавнего времени состояние археологической науки у нас и за рубежом было таково, что ковёр из Байё был провозглашён чуть ли не классической «энциклопедией викингов». И хотя наука с тех пор успела уйти далеко вперёд, отнюдь не все мастера изобразительного искусства считаются с её доводами. Вот откуда на некоторых картинах – даже принадлежащих кисти знаменитых художников – появляются корабли с парусами, вывернутыми невозможным образом, а также «викинги» с оружием, щитами и шлемами, которых у них не было и в помине.


1. Норманнский пеший воин и герцог Вильгельм Завоеватель. С ковра из Байё. Конец XI века. 2. Норманнский щит, с черно-красным рисунком на желтовато-белом фоне. По миниатюре из Библии святого Марциала Лиможского. Начало XII века

Так вот, на ковре из Байё во множестве изображены миндалевидные щиты. Надо ли удивляться, что их тотчас же окрестили «норманнскими»? Как уже не раз говорилось, в отечественной науке ХIХ века господствовал норманизм – гипотеза, согласно которой «варяги» наших летописей были скандинавскими викингами и якобы принесли нашим предкам цивилизацию и культуру. Соответственно, и щиты начали именоваться «варяжскими»…


1. Воины. С миниатюры Радзивилловской летописи. XV век. 2. Общеевропейские формы щитов. XI–XIV века

Современные исследования показали, что эта точка зрения весьма далека от действительности. Скандинавские викинги, как и славяне, до конца Х века отдавали предпочтение круглым щитам с полушаровидным умбоном. Сфероконические умбоны, найденные в погребениях викингов Х—ХI веков, скандинавские учёные, кстати, считают восточными, вероятно – привезёнными из русских земель. Так что влияние было взаимным.


Внутренняя сторона круглого щита и вид его сбоку. XII–XIII века

Миндалевидные же щиты были изобретены в Западной Европе. Около 1000 года они распространились по всей Европе, не исключая и славянских земель. Произошло это в связи с усилением роли конного боя и формированием конницы как главного рода войск средневековья. Миндалевидный щит прикрывал всадника от плеча до колена и был удобнее для него, нежели круглый. Викинги же, которым так упорно приписывали миндалевидный щит, конного боя не признавали.

В наши дни миндалевидный щит называют общеевропейским, что гораздо более справедливо. Наши воины ХI – начала ХIII века умело им пользовались, а мастера-щитники во множестве изготовляли. Высота такого щита составляла от трети до половины человеческого роста, а не по плечо стоящему, как почему-то принято изображать на рисунках. Щиты были плоскими или чуть изогнутыми по продольной оси, соотношение высоты и ширины было два к одному. Делали миндалевидные щиты, как и круглые, из кожи и дерева, снабжали оковками и умбоном. В ХII веке, по наблюдениям учёных, с появлением более надёжного шлема и длинных, по колено, кольчуг, миндалевидный щит уменьшился в размерах, утратил умбон и, возможно, другие металлические части.

Зато примерно в это же время щит приобретает не только боевое, но и геральдическое значение. Именно на щитах этой формы появились многие рыцарские гербы. Сохранились изображения русских щитов ХII века: на них просматриваются эмблемы и символы княжеских родов. Святые воины изображались со щитами, на которых начертаны кресты.

Стремление воина разрисовать и украсить свой щит проявилось, конечно, задолго до ХII века. Легко догадаться, что древнейшие рисунки на щитах служили оберегами и должны были отводить от воина опасный удар. Что чертили на своих щитах славяне VIII—Х веков, к сожалению, доподлинно не известно. Их современники викинги наносили на щиты всякого рода священные символы, изображения Богов и героев, нередко складывавшиеся в целые жанровые сцены. Существовал у них даже особый род стихотворения – «щитовая драпа»: получив в подарок от вождя расписной щит, человек должен был в стихах описать всё, что на нём изображено.


Миндалевидный щит и вид его сбоку. XI – начало XIII века

Фон щита окрашивался в самые разнообразные цвета. Известно, что славяне отдавали предпочтение красному. Памятники литературы рассказывают о «червлёных щитах», алевших, «яко зоря». Откуда такое пристрастие? Попробуем разобраться.

Мифологическое мышление с давних пор связывало «тревожный» красный цвет с кровью, борьбой, физическим насилием, зачатием, рождением и смертью. Красный цвет, как и белый, ещё в ХIХ веке считался у русских признаком траура (см. главу «Свадьба»). А если привлечь данные этнографии – оказывается, у самых разных племён красный входил в «основную» цветовую триаду (белый, красный, чёрный). Что означала такая триада? Ни больше ни меньше – Прошлое, Настоящее и Будущее. В самом деле: мудрые седины Прошлого, живая кровь Настоящего, непроглядная тайна Будущего. Рассуждению о мифологическом смысле красного цвета вообще и крови в частности можно было бы посвятить отдельную книгу. Мы уже касались этой темы в разделе, посвящённом языческой вере, в главе «Звёздный мост». Здесь упомянем лишь о том, что у воинов разных народов существовал обычай перед боем окрашивать щиты… собственной кровью. Кровь, по своей воле пролитая человеком, считалась могущественным лекарством для больных, а также талисманом, способным отвести оружие врага. Прямых свидетельств у нас, к сожалению, нет, но всё, что мы знаем о мифологическом мышлении древних славян, позволяет с наибольшей вероятностью предположить, что подобный обычай мог существовать и у нас.

В Древней Руси щит был престижным предметом вооружения профессионального воина. Источники ХI—ХIII веков упоминают его на третьем месте, сразу после меча и копья. Вспомним, что, по некоторым версиям языческого осмысления устройства Вселенной, само Солнце представляло собой огненно-золотой сверкающий щит (см. главу «Даждьбог Сварожич»). А чего стоит выражение «держать щит» (против кого-либо)! «Взять на щит» значило «захватить, взять вооружённой рукой». Щитами наши предки клялись, скрепляя международные соглашения; достоинство щита оберегалось законом – тот, кто осмелится испортить, «изломать» щит или украсть его, должен был заплатить порядочный штраф. Потеря щитов – их, как известно, бросали для облегчения бегства – была синонимом полного разгрома в бою. Не случайно щит, как один из символов воинской чести, стал и символом победоносного государства: взять хоть легенду о князе Олеге, водрузившем свой щит на врата «преклонённого» Царьграда!


Всадник в чешуйчатом панцире с миндалевидным щитом

В заключение скажем ещё несколько слов о материалах, из которых изготавливались щиты. В основном это дерево и кожа, металлические детали присутствовали далеко не всегда. Иногда пишут, будто по сравнению с металлическими такие щиты «примитивны». Всегда ли это справедливо? Учёные решили поставить эксперимент. Речь в данном случае, правда, идёт не о древних славянах, а об эпохе бронзы, но тем не менее результат интересен. В руках экспериментатора меч, сделанный по древнему образцу, с первого же удара рассёк пополам бронзовый щит толщиной 3 мм. Зато на кожаном щите после пятнадцати сильных ударов появились лишь незначительные царапины! Ещё бы – ведь кожа для щита была взята с плечевых частей туши быка, где она всего толще, и в течение некоторого времени выварена в растопленном воске. Такая обработка придала ей отменную твёрдость да ещё и водоотталкивающие свойства. Щит получился лёгким, к тому же не размокал ни под дождём, ни при переправе через реку. Надо ли сомневаться, что таким мастерством в полной мере владели и славные мастера-щитники, которых, по сообщению летописи, в начале ХIII века в Новгороде была целая улица!

Литература

Кардини Ф. Истоки средневекового рыцарства. М., 1987.

Кирпичников А. Н. Русские шлемы Х—ХIII вв. // Советская археология. 1958. Вып. 4.

Кирпичников А. Н. Древнерусское оружие: Доспех. Комплекс боевых средств IХ– ХIII вв. Л., 1971. Вып. 3.

Кирпичников А. Н., Медведев А. Ф. Вооружение // Древняя Русь: Город, замок, село. М., 1985.

Леви-Брюль Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении. М., 1937.

Малинова Р., Малина Я. Прыжок в прошлое: Эксперимент раскрывает тайны древних эпох. М., 1988.

Медведев А. Ф. К истории пластинчатого доспеха на Руси // Советская археология. 1959. Вып. 2.

Серов Н. В. Хроматизм мифа. Л., 1990.

Тэрнер В. Символ и ритуал. М., 1983.

Черненко Е. В. Происхождение пластинчатого панцирного доспеха // Краткие сообщения о полевых археологических исследованиях Одесского государственного археологического музея за 1963 г. Одесса, 1965.
Защити слабого, огради беззащитного, порази лицемерного и срази врага РОДИНЫ.  :+++=:

Мои произведения


Абумислимова Анета

  • Гость
Re: Мария Семёнова Мы – славяне!
« Ответ #108 : 04-01-2016, 07:36:42 »
Прядение и ткачество



«Локти свои утверждает на веретено…»



Весьма устойчивая традиция рисует «примерных», то есть домовитых, трудолюбивых женщин и девушек Древней Руси (как и других современных ей европейских стран) всего чаще занятыми за прялкой. Это касается и «добрых жён» наших летописей, и сказочных героинь. Действительно, в эпоху, когда буквально все предметы каждодневной необходимости изготавливались своими руками, первейшей обязанностью женщины, помимо приготовления пищи, было обшивать всех членов семьи. О том, какие «порты» кроили и шили славянские мастерицы, рассказывается в разделе «Одежда». Здесь мы рассмотрим предшествующие стадии «технологического процесса» – прядение нитей, изготовление тканей и их окраску, поскольку всё это также делалось самостоятельно, в домашних условиях.

К работе этого рода приступали осенью, после окончания уборки урожая, и старались завершить её к весне, к началу нового сельскохозяйственного цикла. Учёные пишут, что наши прапрабабушки трудились буквально не разгибая спины: например, для того, чтобы в одиночку соткать за шесть месяцев три холста по 50 м длиной, нужно проводить за ткацким станком по двенадцать-пятнадцать часов в день. А чтобы спрясть нитки из одного пуда (то есть 16,3 кг) подготовленного волокна, требовалось ни много ни мало девятьсот пятьдесят пять часов усердной работы…

Конечно, хозяйка дома, большуха, физически не могла справиться со всем этим без помощи невесток и дочерей. Действительно, воспитание девочек было направлено не в последнюю очередь на то, чтобы вырастить из них «тонкопрях». В главе «Рождение» упомянуто, что даже пуповину новорожденной девочки старались перерезать на веретене, чтобы уже с первых минут жизни магически «привязать» её к будущему занятию. О том же говорит и обычай, сохранившийся у соседей славянских племён – карелов: когда маленькая девочка в первый раз засмеётся, ей подносили веретено.



Пряхи. С миниатюры XIII века и росписи прялки середины XIX века

В дальнейшем, когда пяти-семи лет от роду славянских детей начинали приучать к домашним работам, девочка выпрядала свою первую нить. Конечно, это событие (как и вообще всё «самое первое», происходившее в жизни ребёнка) сопровождалось магическими обрядами. Так, ещё в начале ХХ века эту первую нить сматывали в клубок и торжественно сжигали, а пепел девочка должна была выпить с водой (в ряде местностей вдыхался дым горящей нити). Делалось это для того, чтобы трудолюбие и искусство не покинуло рукодельницу до конца её дней. Было и другое, тоже волшебное, применение для первой спрядённой нити. Мать девочки прятала её и приберегала до тех пор, пока дочь не станет невестой. И вот тогда-то, готовя её к таинству свадьбы, мать опоясывала своё дитя этой нитью под всеми нарядами по голому телу. По мнению наших предков, нить самого первого прядения была неприступным оберегом против порчи и сглаза, против нечисти, которая, как считалось, особенно опасна для новой семьи, не успевшей толком сложиться и обрести надёжного мистического покровителя.

Наконец, приданое, которое молодая жена должна была принести в дом мужа, состояло большей частью из одежды и белья и, как правило, собственноручно приготовлялось невестой в течение всей юности, накапливаясь в особом сундуке…

«Непряха», «неткаха» – это были крайне обидные прозвища для девочек-подростков. И не следует думать, что у древних славян нелёгкий женский труд был уделом лишь жён и дочерей простого народа, а девушки из знатных семей росли бездельницами и белоручками, подобно «отрицательным» сказочным героиням. Вовсе нет. В те времена князья и бояре по тысячелетней традиции являлись старейшинами, предводителями народа, до некоторой степени посредниками между людьми и Богами. Это давало им определённые привилегии, но и обязанностей было не меньше, и от того, сколь успешно они с ними справлялись, напрямую зависело благополучие племени. Вождю, в частности, следовало быть образцом для подражания буквально во всём, и это распространялось на членов его семьи. Жена и дочери боярина либо князя не только «обязаны» были быть красивее всех (теперь ясно, что сказочные «прекрасные принцессы» отнюдь не случайны!), им и за прялкой надлежало быть «вне конкуренции». Поэтому не удивляются археологи, обнаруживая остатки веретён при раскопках и вполне рядовых изб, и в богатых кладах рядом с золотыми украшениями и жемчугом. По всей средневековой Европе прядение считалось «наиболее приличным» времяпровождением для знатных женщин. Как тут не вспомнить сказку о Спящей Красавице, где королевской (!) дочери грозит реальная опасность уколоться веретеном, когда она подрастёт и примется прясть. А вот фрагмент из нашей летописи ХII века, содержащей похвалу богатой домохозяйке: «…руце своя простирает на полезная, локти свои утверждает на веретено…» – и далее сказано, что её мужу даже в дальней поездке не о чем беспокоиться – все домашние будут одеты.

Что же касается наиболее отдалённых времён, – мы уже знаем, что наряду с «мужскими домами», где мужчины рода внушали мальчикам различные чисто мужские премудрости, мистические и повседневные, у древних славян существовали и «женские дома», где старшие женщины обучали девочек женской магии и ремеслу, в том числе прядению и ткачеству. Слова «магия» и «ремесло» стоят здесь рядом по праву. Ведь прядильщица или ткачиха (как и кузнец, строитель, гончар…) создаёт форму (нить) из бесформенного (комок волокна), определённым образом «организует пространство», заполняя пустое место тканью, а значит, деятельно участвует в длящемся «сотворении мира».

Не случайно многие и многие древние народы делали хозяевами и хранителями судеб не Богов, а Богинь, сидящих за прялками или за ткацким станком. Нити человеческих судеб выпрядали хеттские, греческие, римские, скандинавские Богини. Долгане и эвенки, живущие на севере нашей страны, представляют судьбы в виде невидимых нитей, тянущихся к небесам от головы каждого человека. А в Африке, согласно верованиям дагомейцев, Богиня предсказательница судьбы является дочерью (по другим версиям – матерью) Богини покровительницы прядильщиц…



Женщина за прялкой. Каргопольский край. Конец XIX века

Существовали подобные верования и у славян. О том, что и для нас судьба была некогда вполне вещественной «нитью», свидетельствует хотя бы до сих пор бытующее выражение «связать свою судьбу» с кем-то или чем-то. Древние (да и не очень древние) славяне считали: льняная нить, которой перевязывали («повивали») пуповину младенца, накрепко, на всю жизнь «прививала» к нему его Долю – маленькое Божество личной судьбы, даруемое каждому человеку Матерью Ладой, старшей Рожаницей, Богиней космического порядка вещей (подробнее см. в главе «Род и Рожаницы»). А покровительницей прядения и ткачества у наших языческих предков была Макошь (см. главу «Мать Земля и Отец Небо»), которую некоторые исследователи считают без преувеличения хозяйкой судеб – великой Богиней Земли…



Богиня Земли Макошь. Севернорусская вышивка. XIX век

Вот какую поистине «космическую» нить пряли наши прапрабабушки и, надобно думать, прекрасно это осознавали. Нелёгкий повседневный труд был для них своего рода священнодействием, а вовсе не нудной обязанностью, как может показаться современному человеку.

Прялка была неразлучной спутницей женщины. Чуть позже мы увидим, что славянские (и не только славянские) женщины умудрялись прясть даже… на ходу, например в дороге или присматривая за скотиной. А когда осенними и зимними вечерами молодёжь собиралась на посиделки, игры и танцы обыкновенно начинались лишь после того, как иссякали принесенные из дому «уроки» (то есть работа, рукоделие), всего чаще – кудель, которую следовало спрясть. На посиделках парни и девушки приглядывались друг к другу, завязывали знакомства. «Непряхе» здесь не на что было надеяться, будь она хоть первой красавицей. Начать веселье, не завершив «урока», считалось немыслимым делом. Случалось, что парень, желая скорее заполучить свою избранницу для танцев, пытался поджигать кудель на её прялке. А если были причины надеяться на взаимность – мог вовсе отнять прялку и не возвращать, пока девушка его не поцелует…

Рассмотрим теперь то сырьё, из которого славянские женщины пряли нити и ткали материи.