Глава 1
Жажда неистовствовала. Во рту пересохло, в горле запершило. Он нервно погасил сигарету в пепельнице и судорожно передёрнул челюстями. Несмотря на работающий в полную силу кондиционер, пот градом катил по его лощеному раскрасневшемуся лицу, по толстой, точно бычьей шее, охваченной золотой цепочкой с громадными звеньями, стекал за воротник рубашки, которая противно липла к телу. Нащупав сбоку на полке шкафа пластиковую бутылку, он машинально вылил остатки уже теплой минералки в широкий хрустальный стакан и жадно сглотнул. Вытирая пот с лица скомканным платком, он снова закурил. Нервы в последнее время пошаливали, и было от чего. Не далее как вчера, главная газета их маленького провин¬циального городка, казалось бы, уже давно подмятого им под себя, опубликовала уже вторую статью Кольки Ющенко, этого бывшего комсомольского секретаря времен перестройки, теперь ударившегося в бизнес и претендовавшего на первенство, где он поносил его и насмехался над ним. Понимаете, над ним! Да как он посмел, молокосос! Его же предупредили! Во рту опять пересохло и стало горько. Мысли в мозгу лихора-дочно роились и, замысловато переплетаясь, путались. Он как бы беспо¬мощно оглядел свой просторный кабинет, обставленный офисной мебелью по последему веянию моды. Потом, будто что-то вспомнив, звонком вызвал секретаршу.
– Ирина, – спросил он, – Есть что-нибудь холодненькое?
– Есть, – ответила она коротко.
Ирина, молодая миловидная, стройная и даже несколько грациозная женщина лет тридцати, была одета по-летнему легко и со вкусом, но в то же время доста¬точно строго. Исполняя роль референта, она была формальным директором малого предприятия «Башмачок».
– В приемной Николай Станиславович, – добавила она.
– Пусть зайдет…. Я его давно жду.
Через минуту в кабинет вошел высокий сухопарый мужчина и кивнул головой в знак приветствия. Коротко остриженные волосы с проседью, на макушке были редки, две верхние пуговицы рубашки расстегнуты. Он расположился в кресле напротив, подтянув на коленях светло-серые брюки. Калькис – бывший зампо¬лит местного ГОВД, прослужил в милиции четверть века и, выйдя на пенсию, занимался в «Башмачке» юридическими вопросами, выполняя щекотливые поручения по связи с органами, а также курировал службу безопасности при шефе.
– Что скажешь, Станиславович? – спросил хозяин кабинета, подвигая ему газету, – Каков змеёныш! А ведь предупреждали!
– Читал, Евгений Иванович, читал. Такую галиматью насочинял. Известной фамилией прикрывается – якобы дядя у него премьер-министр.
– А мне какое до этого дело! Осенью выборы! Он мне всю картину испортит… гад!... – вскричал взбешенный Геша.
Он хотел добавить ещё что-то грязное, матерное, но не закончил – на пороге возникла Ирина с подносом, на котором стояла запотевшая бутылка минералки и два хрустальных стакана.
– Евгений Иванович, – напомнила она, – У вас в 11.00 встреча с предпринимателями, не забыли?
– Да, точно, забыл. Ну что, Станиславович, пойдем. Нет, сперва выпьем по глоточку, а то жажда одолела, – проговорил он уже спокойно.
Они выпили по полному стакану, а затем еще по одному. Евгений Иванович Шаповалов, а попросту – Геша, пил жадно, давясь и захлебываясь…
# # #
В довольно обширном, сумрачном зале бывшего купеческого особнячка, сменившего за последние восемьдесят лет немало хозяев, перепланировавших его, кому как заблагорассудилось, собрались люди. Их было человек тридцать, рассевшихся на беспорядочно стоящих стульях. Были здесь мужчины и женщины, молодые и постарше; одни сидели молча, другие переговаривались вполголоса. Несмотря на царившую прохладу, в атмосфере прохлады не чувствовалось. В воздухе повисло напряженное ожидание: чем же их порадуют в очередной раз. Хотя в местной прессе Геша уже в который раз призывал всех заинтересованных лиц объединиться в некую ассоциацию предпринимателей, персональные приглашения на встречу большинство их, директоров малых предприятий и председателей эфемерных акционерных обществ, владельцев торговых палаток и киосков, немало удивили. Был среди них и Алик Боднар. Дверь в помещение неожиданно распахнулась, все устремили взгляды на человека, возникшего в проеме. Он перешагнул порог и, оглядев собравшихся, улыбнулся, обнажая верхние золотые зубы, маленькие глазёнки радостно сияли. За его спиной появились Калькис и еще двое молодых мужчин.
− Здравствуйте, господа! Рад, что вы откликнулись на наше приглашение и, отложив свои важные дела, собрались здесь, − начал Геша, − Надеюсь, что эта встреча не будет последней. В мэрии с пониманием отнеслись к нашей инициа¬тиве. Да и нам, как вы понимаете, пришло время объединяться, чтобы действо¬вать слаженно, извлекая максимальную выгоду.
Аудитория напряженно молчала. После короткой паузы он продолжил.
− Это мы хозяева города, мы должны уметь отстаивать свои права и не бояться грязных выпадов разных чужаков, таких как Ющенко и ему подобных. Кто он такой − бывший комсомолец, это он вместе с коммунистами прибрал к рукам наши кровные денежки, а теперь жирует на них. Да еще хвалится своим родством с премьер-министром страны. Он, видите ли, его племянничек. Каков выскочка и подлец!
Среди собравшихся прошелестел легкий смешок. Газету уже успели прочитать, но о родстве Ющенко с премьером городская молва еще не успела донести. У некоторых на лицах появилось недоумение, другие заулыбались. Послышалась реплика: „Ну, прямо «сын лейтенанта Шмидта»!” Обстановка немного разрядилась. Геша, не раз¬думывая, перешел в атаку: «А теперь я познакомлю вас с будущим юрисконсультом ассоциации, это − Виктор Владимирович Гуревич, − и он указал на одного из пришедших с ним молодого мужчину. На вид ему было около тридцати, его откры¬тое лицо, в отличие от хитроватой Гешиной физиономии, вызвало симпатию. − Он юрист-правовед, раньше жил в Новосибирске, но родом из нашего города. Поде¬лится с вами преимуществами совместного бизнеса».
Вкратце рассказав о себе, Гуревич приступил к главному: профессионально продемонстрировал знание экономики города, страны…
− Вы только подумайте, господа, – продолжил он, – Стоит подняться на две ступеньки выше, или хотя бы на одну, и взглянуть шире не с точки зрения хозяина торгового лотка или директора маленькой посреднической фирмы, а в масштабе региона. Да у нас здесь «золотое дно», в Европе об этом уже не мечтают − все уже схвачено и трижды перекуплено. А нам только-то, что надо − это объединиться. Ведь не секрет, что нас, предпринимателей, все государственные структуры «доят» (в зале заулыбались). Вся экономика страны лежит на наших плечах! – здесь Гуревич сделал короткую паузу, оглядывая присутствующих, – Учредим свою ассоциацию, выберем совет, в рамках которого будут юридическая и аудиторская службы. Консультации по всем вопросам, помощь, не дай Бог(!) конечно, в судебных инстанциях. Надо жить по-европейски! Да что там говорить! Вот и газету свою откроем. На главного редактора кандидат есть, − Гуревич указал на молодого человека, стоящего поодаль, − Александр Степанович Прилепко закончил факультет журналистики в Харьковском университете. Работал на нашем местном телевидении, да вы его, наверное, знаете. А с прессой можно смело на выборы идти, выдвигать наших предпринимателей в городской совет и чего бояться, наше время пришло, и в областной и в верховный. Добиваться создания в нашем регионе свободной экономической зоны. Это азбука, весь деловой цивилизованный мир так живет…
Речь Гуревича лилась плавно и размеренно, говорил он легко и убедительно; в серьезные сентенции вплетались анекдоты, перспективные планы сплетались с реальными фактами. А тем временем Геша и Калькис уединились в небольшом помещении, дверь которого выходила в зал. Там стояли три обшарпанных стула и письменный стол с фиолетово-бурыми пятнами высохших чернил, в дальнем углу массивный сейф. Геша тяжело сел на скрипнувший стул и, достав из пачки сигарету, помял ее короткими толстыми пальцами; на безымянном красовался огромный перстень-печатка из золота высшей пробы с маленькими красными камешками посередине.
− Ну, что? − обратился он к Калькису. − Как думаешь, теперь будут сговорчивее?
− Да, язык у Витька́ подвешен хорошо, кого хочешь уболтает!
− Надеюсь, под этим сегодня поставим точку. Хорошо, что мы его взяли, толковый такой. А ты давай Ющенко дави. Этот стервец из молодых да ранних! Старших не уважает! Найди, чем придавить эту гниду можно, всех подключи. Сов¬сем обнаглел, гад!
− Найду, Евгений Иванович, найду, − заверил Калькис.
− Ну, вот и хорошо, − закуривая, заключил Геша…
Разговор в зале подходил к концу. Практически все присутствующие были расположены к Гуревичу. Сыпались вопросы. Он отвечал кратко, обстоятельно, выказывая свое уважение к аудитории, не теряя при этом собственного достоин¬ства. Пора было действовать; Гуревич извлёк из дорого, кожаного чемоданчика-дипломата, откуда уже доставал и показывал проект учредительного договора и другие документы, пачку листочков − бланков анкет-заявлений и раздал собрав¬шимся предпринимате¬лям. Через несколько минут всё свершилось – три четверти собравшихся подписали необходимые бумаги, а остальные, в основном пред¬седатели эфемерных акционерных обществ обещали с кем-то посоветоваться и хорошо подумать…
# # #
День близился к концу, но зной не унимался. Даже близкое соседство с морем не приносило ощутимой прохлады. Небо было безоблачно и белёсо. Несмотря на июль, листья на верхушках деревьев пожелтели и начали опадать. Горячий ветерок переметал по захламлённым улицам пыль, обрывки бумаги, полиэтиленовые пакеты, обертки…. Некогда с удовольствием посещаемый отдыхающими, городок у теплого и мелкого моря, славившийся с самого своего основания изобилием даров природы, теперь переживал не лучшие времена. В разгар сезона, июль(!) − полупустые пляжи, пустующие дома отдыха и санатории, а промышленность – чиновники, хозяйственники и вышедшие из подполья советской власти теневики рвали то последнее, в чём ещё теплились хоть какие-то признаки жизни. Расцветала только торговля. С самого рассвета колхозный рынок и привоз осаждались торговцами, спешившими занять выгодные места, чтобы разложить все, чем были богаты, по выходным та же участь постигала и городской футбольный стадион. Покупатели до полудня уныло бродили среди пестрых рядов товарного изобилия, смотрели, щупали, пробовали на вкус, торговались, спорили, ругались и, ничего не купив, шли дальше. С каждым днем их становилось все меньшее и меньше…. Тут же неторопливо двигались сотрудницы рынка, собирая плату за торговые места с отбивающихся торговцев; иногда с ними в одной упряжке, наводя ужас на торговцев, шли налоговые инспектора, проверявшие наличие патента и еще кучи различных документов. Тогда случалась паника; некоторые, бросив свой товар, разбегались кто куда. Здесь же сновали молодые парни и, вкрадчиво обращаясь к людям, предлагали купить или продать заморские и европейские купюры разного достоинства по курсу ниже государственного. Порою между рядов пробирался измученный и изможденный (летом – зноем, а зимой − холодом) милицейский наряд, тогда последние быстро ретировались, скрываясь в толпе. Всё это и ещё многое другое, скрытое под завесой глубокой тайны, громко называлось рыночной экономикой…
Геша торжествовал, хотя выпад Ющенко несколько испортил утром настроение, но то, что произошло сегодня днём, приблизив его, Гешу, бывшего простого сапожника дома быта с окраины города, к заветной цели, которую он вынашивал последние полгода, заставило на время забыть о нанесенном оскорблении. Сидя развалившись в кресле в кабинете «Каблучка», он неторопливо с удовольствием попи¬вал охлажденную минералку. На диванчике чуть в стороне, положив ногу на ногу, сидел его партнёр по бизнесу, точнее один из тех, с кем он разделил город на сферы влияния, оставаясь всё же лидером. Это был Карен Степанян, которому подчинялась вся армянская диаспора, прочно обосновавшая¬ся в городе в середине шестидесятых, когда директором нефтемаслозавода был назначен его дядя Сурен. Хотя он давно уже почил в бозе, и завод сменил немало руководителей, армяне цепко держались за это место, в особенности, когда после объявления независимости он стал акционерным предприятием. Весь сбыт сопутствующей и части основной продукции был в их руках. Сам же Карен с подачи дяди в прошлом возглавлял трест ресторанов и столовых, что позволило ему без лишних хлопот прибрать к рукам все выгодно расположенные рестораны и кафе города. Правда, частью их, в основном в центре города, пришлось поделиться с Гешей. Сам же Геша наложил лапу на всю торговлю на центральном рынке и в прилегающих к нему районах и, формально арендуя все промтоварные магазины на главной улице, являлся их полноправным и единственным собственником. Любой будущий хозяйчик киоска, наряду с разрешением из горисполкома на его установку в районе рынка, должен был обязательно испросить ещё разрешения у Шаповалова, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Ни один, даже мелкий торговец, не оставался не замеченным всесильным Гешей, владельцем первого в городе казино с крикливым названием «Лас-Вегас» и еще многого и многого….
# # #
В просторном кабинете субтропическая жара совсем не ощущалась – во всю мощь работали кондиционеры. Над Стамбулом висело дрожащее марево, в котором тонули низкие крыши старого города и минареты мечетей. Заунылым голосом мулла сзывал на очередную молитву. Из окон кабинета открывался вид на Босфор и мост, соединяющий Европу с Азией. В поверхности пролива, слегка вспенённой сухим южным ветром, скользили на встречных курсах новые или с заржавевшими бортами океанские и чуть поменьше сухогрузы и танкеры, величаво шествовали богатые яхты, во всех направлениях сновали портовые буксиры, тяжело ходили неповоротливые паромы, а между ними ловко маневрировали быстроходные катера и юркие фелюги. По улице вдоль набережной пролива пёстрой лентой двигался неослабевающий поток машин. День заканчивался, солнце, весь день висевшее над головой, сдвинулось на запад, и его лучи падали на письменный стол. Турецкий филиал Интерпола расположился на азиатском берегу. Алибек Делибаш – старший следователь отдела по борьбе с наркоторговлей, несмотря на довольно молодой возраст, а было ему двадцать восемь, имел хороший опыт работы и задержал не одного наркодельца, числящегося в международном розыске. Теперь он сидел перед своим начальником, который, не торопясь, перелистывал документы. Наконец он обратился к Делибашу:
– Я вызвал тебя, как человека опытного. Сегодня из главного офиса пришёл запрос на Ахмеда Рашид-Бея. Работа по профилю твоего отдела. Наши власти дают добро. Вот посмотри, – и он протянул Алибеку папку. – Все связи из центральной Азии в Европу идут через него.
Делибаш с интересом полистал бумаги собранные в папке.
– Через Мальту его канал перекрыли, через Югославию вот-вот перекроют, так он, оказывается, через нашего северного соседа работает. Их уже предупредили. В общем, разберись. Можешь задействовать любые силы!
– Хорошо, господин начальник, – Делибаш поклонился и вышел.
# # #
Карен и Геша неторопливо беседовали о перспективах, открывающихся перед ними. Планы были грандиозными.
− Ну, что войдешь ко мне в ассоциацию? − спросил Геша лениво.
− Надо подумать, дорогой,… – хитро улыбаясь, ответил тот.
− А что тут думать, вместе вершить дела будем. У меня в Турции люди есть и Греции тоже.
− Я с Польшей работаю, да с Венгрией связи налаживаю.
− Так объединим усилия, свой банк откроем. Вот где все у нас будут! − и Геша сжал пухлый кулак.
− Ладно, уговорил, − «сдался» Карен.
Геша нажал маленькую кнопку на столе сбоку, шкафчик за его спиной неслышно открылся, обнажая внутренность мини-бара-холодильника. Он достал оттуда бутылку «Наполеона» и две рюмки и поставил на столик перед диванчиком, где стояло блюдо с фруктами и сел рядом.
− Тогда обмоем! − сказал он, и налил коньяк в рюмки.
− А что, армянского нет?
− Кончился уже, ничего и этот тоже хорош.
Они выпили и закусили виноградом.
− Из Италии, − похвастался Геша.
− Извини за щекотливый вопрос, − начал Карен, невольно припоминая предновогодний случай и косвенную причастность к нему Ющенко. − Что с этим молокососом будем делать? Совсем обнаглел! Видал, где свой скворечник строит, мы себе позволить такого не можем.
− Я уже поручил им заняться! Хватит об этом, давай ещё по одной.
Они выпили ещё по рюмке. У Геши на лбу выступили капли пота. В дверь кабинета постучали, вошла Ирина.
− Евгений Иванович, в приемной люди собрались. Ждут.
− Ах, да! Совсем забыл − приемный день. Надо помочь народу! − проговорил он, убирая коньяк и рюмки обратно в бар. − Ты уж извини, Карен, дела.
− Понимаю, понимаю. Завтра договорим. Я позвоню.
И пожав Геше руку, Карен вышел из кабинета.
− Давай, Ирина, приглашай! − требовательно сказал Шаповалов.
Первой в кабинет вошла полноватая женщина средних лет с девушкой лет шестнадцати-семнадцати и смущенно поздоровалась, девушка только неловко кивнула головой. Геша жестом предложил им сесть. Они присели на краешек кожаного диванчика, стеснительно оглядываясь по сторонам.
− Здравствуйте, слушаю вас.
− Помогите нам, Евгений Иванович, только на вас одна надежда и осталась, − начала женщина несколько плаксивым голосом.
О, как любил Геша эти минуты! Аж голова кружилась от счастья! Для повышения своего авторитета среди горожан он пару лет назад ввёл в практику такое меро¬приятие − приём граждан.
− Дочка, кровиночка моя единственная! Так порадовала меня, так порадовала! Представляете, в Москве конкурс выдержала − двадцать пять человек на место! У неё талант! Так в ГИТИСе и сказали! − продолжила она, − Но как узнали, что мы из-за заграницы, отношение сразу изменилось. Оказывается, иностранцы учатся за деньги. Да какие мы иностранцы!? Прямо курам на смех! А у нас денег таких отродясь не было. Помогите, только на вас одна надежда! Умоляю! Вот посмотрите, − и она протянула бумаги Шаповалову.
Геша взял их немного небрежно, полистал и отложил в сторону.
− Да, сумма немалая. Сто тысяч в год.
− Вот и я говорю. Вы наша единственная надежда! Не откажите!
− Да, деньги немалые, но ради таланта, что не сделаешь, − он внимательно посмотрел на девушку, которая смущенно улыбнулась и опустила глаза, − Что ж, пусть прославит наш город.
Геша написал что-то на листе бумаги и, передав женщине, сказал:
− Идите и отдайте это секретарю. Она всё устроит.
Женщина встала с диванчика и, увлекая за собой дочь, поспешно попятилась к двери.
− Спасибо, большое спасибо, Евгений Иванович!
− Не благодарите. Только ради таланта делаю это! – по-барски снисходи¬тельно произнёс он.
Они вышли. После этого он принял ещё несколько человек с разными мелкими просьбами, которых благодаря хорошему настроению не оставил без внимания; одному ветерану дал денег на починку крыши, другому − на покупку угля… Последним был молодой парень. Он был сильно взволнован и озабочен.
− Понимаете, Евгений Иванович, сегодня приходили двое. Ска¬зали, что от вас, все бабки отобрали, а вы ведь сказали, что в этом месяце можно не платить, если в ассоциацию вступлю!
Это был владелец киоска на центральном рынке Вовка Кнороз. Он торговал ходким сезонным товаром, как своим, так и поставляемым фирмой «Каблучок». Гешу это несколько озадачило; в этом месяце ради привлечения людей в ассоциацию он распорядился с торговцев взносов не собирать. Кто же это ослушался его приказа?
− Кто был? − спросил он.
− Я их не знаю, подумал, что новенькие.
Геша задумался. Да, в прошлом месяце он взял по рекомендации двух новых помощников, но на сбор взносов их ещё ни разу не посылали. Неужели это они? Он вызвал Ирину и приказал найти Ладо − своего водителя и телохранителя, который по совместительству также отвечал за отчисления с торговцев. Вовке было сказано, чтобы посидел в приёмной. Вскоре появился Ладо − широкоплечий детина с коротко стрижеными волосами и изъеденным оспинками лицом.
– Вызывали, Евгений Иванович? − акцент выдавал в нём уроженца Кавказа.
– Как новенькие? − спросил он, закуривая.
– Осваиваются, а что?
– Хорошо осваиваются! − вспылил Геша, − Я приказал в этом месяце никого не трогать! Подводите меня! В угол поставлю!
– Что вы, Евгений Иванович, что вы, − пролепетал Ладо, − все наши строго предупреждены. Я знаю об этом – это какие-то залётные. Их уже ищут!
– Смотри мне! Когда найдут, пусть с ними по полной программе разберутся, чтобы в чужой огород не лазили. Это надо же, моим именем прикрыва¬ются! Своих в обиду не дам! Там в приёмной парень, смотри, чтобы ему все вернули. И ещё, на сегодня я закончил, отвезёшь меня на косу и свободен до завтра. И смотри у меня, понял!
− Понял, Евгений Иванович, − ответил Ладо и вышел.
Геша погасил сигарету в пепельнице и потянулся, хрустнув суставами. Затем закрыл сейф и убрал бумаги в ящик письменного стола. Отпустив Ирину, он спустился на улицу и сел в мерседес…
# # #
Закончив писать, Сергей громко захлопнул журнал и, откинувшись на спинку стула, вытянул ноги под стол, потягиваясь, чтобы размять затёкшее тело. Потом, достав сигарету, он закурил и стал смотреть в окошечко на пробегающие мимо автомобили. С некоторой периодичностью из их нескончаемого потока на площадку перед дежуркой, расположившейся на Кольцевой дороге между улицей Семашко и Ярославским шоссе, выскакивали или сверкающие никелированной отделкой иномарки, или скромные отечественные авто, чтобы залить в опо¬рожнившиеся баки бензинчику или окатиться водичкой на мойке, смывая с себя пыль отечественных дорог перед въездом в столицу. Жизнь магистрали с шестирядным движением не прекращалась ни на минуту, и так изо дня в день, из ночи в ночь. События сменяли друг друга ежесекундно, обнажая всё нутро общества. Тут и группки малолетних и постарше проституток, облюбовавших столики их придорожного кафе, и случайные парочки влюблённых, заехавших в такую даль от любопытных взглядов знакомых, и страшные аварии, порой превращающие изящное творение рук человеческих, да самого человека в груду искореженного, обгоревшего металла, переломанных костей и луж крови, и случившаяся неделю назад перестрелка, а точнее настоящее побоище между какими-то бандитскими группировками с применением автоматического оружия: были раненые, были убитые, были неотложки, были менты…. «И всё-таки, – думал Сергей, непринуждённо покуривая в приоткрытое окошко дежурки, – Место для бизнеса золотое (!) – “Клондайк”! Заправка, автомойка, магазинчик и кафе – деньги текли к ним, словно притягиваемые магнитом. В день получали столько, сколько в своём родном городке за неделю, даже с учётом, что приходилось отстёгивать местным ментам за крышу и платить зарплату шести подёнщикам, приехавшим в Москву на заработки». Сергей даже не мог и мечтать о таком. «Молодец всё-таки Стас – Колю Ющенко “обули” хорошо, да и Толик оказался своим парнем – такое стоящее дело предложил!» – продолжал думать он, – Вот ещё чуть-чуть разбогатеем и тогда…». Но дальше додумать не успел, потому что его внимание привлёк знакомый профиль одного парня, сидевшего за рулём вишнёвой девятки, подъехавшей близко к дежурке. Тёплый майский вечер уже давно вступил в свои права, и рассмотреть что-нибудь точно было трудно, к тому же мешал свет горевшей в дежурке лампы, которую Сергей, погруженный в мысли, забыл выключить. Тут водитель девятки мельком глянул на него, и Сергей оторопел! Он узнал парня – это был один из подручных Ющенко, тот неприятный, похожий на крысёнка, звали его, кажется Шуриком, да, да, Шуриком! Сергей невольно отвернулся, хотя Музы́ка вряд ли смог бы его узнать – прошло уже полгода с лишним, да и Сергей отпустил длинные, до плеч, волосы и бородку, да и свет в дежурке не освещал его лица. Но всё же…. Через минуту машина отъехала. Её номера Сергей не запомнил. Сохраняя видимое спокойствие, он снял телефон¬ную трубку, и набрал семизначный номер.
# # #
Старшего следователя капитана СБУ Назарчука, внешне неприметного с совершенно обыкновенным простоватым лицом, бесцветными глазами и неопределённого возраста – от двадцати пяти до сорока лет, вызвал начальник. В кабинете у него было жарко, душно и сильно накурено. Капитану хотелось искупаться в море, но служба есть служба.
– Закуривай, капитан, – сказал подполковник, отрываясь, наконец, от бумаг.
– Спасибо, да я не курю,… бросил.
– Правильно… Вот тут из областного управления поступил запрос на Шаповалова Евгения Ивановича. Интерпол интересуется, – и он протянул капитану папку, – Вот ознакомься. Похоже, через нас наркотики широкой рекой текут. Пусть твои ребята приглядят за ним. Надо до выборов что-нибудь накопать, а то вдруг выберут его, и воюй с этой неприкосновенностью, как мельницей. Понял?
– Понял.
В своём кабинете с окнами во внутренний дворик районного управления СБУ Назарчук внимательно изучил содержимое переданной начальником папки, а потом извлёк из сейфа свою с надписью сверху «Шаповалов Е. И.». Это было досье, которое он начал собирать на Гешу три года назад после одного, казалось бы, незначительного случая – на таможне был задержан груз из Турции, адресованный одной из фирм, в учредителях которой среди прочих, как потом выяснилось подставных лиц, значился Шаповалов Е. И. Его папка с тех пор заметно поправилась. Сопоставляя документы, Назарчук отметил про себя, что не ошибся, подозревая что-то неладное. Набросав первичный план, он вызвал старшего лейтенанта Кобзу, работавшего в его группе.
– Вот, Сашок, посмотри, – он придвинул ему обе папки. – Будем работать по Геше. Понял?
– Понял.
– Надо покататься за ним. Сначала посмотрим повнимательнее, а дальше видно будет. Шеф дал короткий срок, а Геша хитёр и осторожен.
– Ничего поднажмём чуть-чуть – проколется…
– Главное – не спугнуть…
# # #
Машина заскользила в лабиринте узких улиц, запутанных дорожными знаками. Наконец, миновав перекресток со светофором, она остановилась перед двухэтажным зданием ресторана «Кристалл», центральная часть которого была круглая, и вдоль её фасада шёл широкий балкон, а в боковых крыльях располагались бар и казино. Фасад ресторана выходил на главную улицу города, по которой непринуждённо прогуливались люди. Солнце уходило за пирамидальные тополя и девятиэтажку, их тени вытянулись. Хотя и близился вечер, зной не сдавался. Геша неторопливо вошёл в своё детище. Вернулся он, когда опустились сумерки. Мерседес с места дал газ. Несмотря на редкие автомобили, проезжавшие по улице, ни Геша, ни Ладо не приметили тёмные «жигули» – четвёрку, последовавшие за ними. Через несколько минут мерседес выехал на узкую бетонную дорогу, окаймленную кустарником, город остался сзади. Началась коса (узкий полуостров, выдающийся в море более чем на десять километров) – жемчужина края. С шестидесятых годов её начали застраивать корпусами оздоровительных и лечебно-профилактических учреждений. Теперь недалеко от маяка, построенного ещё во времена зарождения города, располагался и его двухэтажный загородный дом с приличным участком, где посередине зелёного газона торчала белая, аляповато слепленная под античную скульптуру, фигура женщины. За домом начинались невысокие дюны, поросшие южным кустарником, а дальше за широкой полосой песка плескалось море. Многокилометровый пляж с белым, искрящимся на солнце, песком мог бы посоперничать с Золотыми песками Болгарии, но сейчас практически всё было в запустении. Отдыхающих с каждым годом приезжало всё меньше и меньше. Мерседес миновал пост ГАИ, сержант вытянулся; гешина машина была всем хорошо известна. «Четверка» неотрывно следовала в отдалении. Шоссе опустело, тут-то они её и заметили. В средней части косы сразу после крутой извилины дороги мерседес, обогнав ауди, резко свернул на грунтовку, уходящую в заросли тростника, и остановился, погасив огни. На их счастье совсем стемнело. Лишь только преследователи проскочили дальше по шоссе, Ладо вывел машину из укрытия и на полной скорости помчался обратно в город. На Гешином лбу выступил холодный пот. Он негодовал; кто посмел за ним следить? Неужели этот щенок Ющенко?
− Ладо, номер заметил?! − лихорадочно спросил Геша.
Но он лишь отрицательно замотал головой…. Ворвавшись в свой городской особняк и никого не замечая, Геша первым делом вбежал на второй этаж, где был его кабинет. Гнев закипал. Сорвав трубку с телефона, он трясущимися пальцами набрал номер Калькиса. Трубку долго не снимали, а может быть, так показалось Геше. И когда, наконец, телефон мягким женским голосом ответил: «Алло!», Геша разразился длинной тирадой грязного ругательства. В трубке недоуменно замолчали, а затем раздались короткие гудки. Шаповалов возмущенно бросил трубку и, схватив с орехового письменного стола пачку «Мальборо», достал сигарету и прикурил от настольной зажигалки, выполненной в виде маленькой скульптурной композиции; чёрт со злорадной ухмылкой на маленькой рожице подбрасывал дрова в огонь под котлом, в котором варился толстый и лысый грешник. Пламя появлялось из его макушки при нажатии черту на хвост. После трёх-четырёх глубоких вдохов-затяжек Геша, немного успокоившись, снова набрал тот же номер. На этот раз трубку снял сам Калькис.
− Ты представляешь, за мной сегодня кто-то ехал! − начал он без приветствия... − Не узнал мерзавца… номера не различил… Ладо тоже. Темно было!
− А может быть, показалось, Евгений Иванович? − спросил в ответ Калькис, − Чего в темноте не привидится, тем более на нервах живёшь!
− Что, ты меня за дурака держишь? Это по дороге на косу было. Трасса пустая! Висели прямо на хвосте! «Четвёрка»! Спасибо, Ладо выручил! Надо срочно разобраться. Сегодня же! Понял меня?!
− Понял, Евгений Иванович, Понял! − ответил Калькис.
− Я пришлю тебе Ладо.
− Нет, не надо. Как ты один там будешь?
− Я не один, он мне троих своих архаровцев оставит. Ну, всё пока! Жду от тебя вестей. Звони, невзирая на время, я у себя в городе!
− До свидания, Евгений Иванович! Не переживайте сильно!
Геша повесил трубку. Настроение было ни к чёрту; так хорошо закончившийся день принёс такую неприятность. Тем более, сегодня в полночь он ждал с моря катер, на котором его курьеры должны были доставить деньги за партию «таблеток», отправленную накануне. Он спустился на первый этаж и прошёл в гостиную, продолжая нервно курить. Здесь открыв дверцу бара в мебельной стенке, он извлёк бутылку коньяка, сорвав крышку, налил полстакана и залпом выпил. Потом налил ещё и сел в кресло. В это время в комнату вошла высокая, белокурая, довольно стройная сорокалетняя женщина, одетая в китайский шёлковый халат. Это была его вторая жена.
− Женя, что случилось? − спросила она.
Геша только махнул рукой. Она присела на соседнее кресло. Четыре года назад Геша отдал жене один из своих магазинов, который она отделала с грандиозной безвкусной пышностью и наводнила дорогостоящим ширпотребом из Турции, Польши, Германии. Богатых покупателей оказалось немного, и когда магазин стал нести убытки, его переделали в ресторан, который нарекли «Скорпионом». Помпезный интерьер заведения напоминал оформление польских ресторанов предвоенной поры – массивные золоченые люстры, такие же массивные столы и стулья, тяжёлые портьеры тёмного тона, искусственные растения на стенах и в пластмассовых стилизованных кадках. В зале приглушённый свет, на столах свечи, и тихая музыка струнного квартета. В баре, расположенном рядом за стенкой и оформленном в стиле модерн, напротив грохотала современная музыка, высокие стулья у стойки, маленькие лёгкие столики по периметру помещения, а в центре место для танцующих.
− Не волнуйся Женя, всё образуется, − попыталась успокоить его жена.
В ответ он только кивнул. Она тоже налила себе в рюмку коньяка и слегка пригубила. Геша, слегка захмелев, расслабился. Поставил пустой стакан на стол и, откинувшись в кресле, он вскоре задремал. Жена, взяв недопитую рюмку, тихо вышла из гостиной…
# # #
Жигули, выскочив на прямой участок дороги, прибавили скорость. Впереди в темноте маячили красные огоньки иномарки. Расстояние между машинами уменьшалось. Из-за новой извилины дороги на расширении косы, поросшем высоким кустарником и рощицами пирамидальных тополей, серебристого лоха, белых акаций, скрывающих под своей сенью постройки турбаз и частные дома посёлка, навстречу выскочила легковушка и сильным беловатым светом фар ослепила водителя «четвёрки». Он закрыл глаза рукой и резко затормозил. Рено промчался мимо на предельной скорости. Когда жигули снова вырвались на прямой участок, шоссе впереди было пустынным. По обе стороны дороги темнело море. Луны не было. Сидевшие в «четвёрке» пришли в замешательство, по инерции они проехали ещё с полкилометра. Потом остановились. Было над чем подумать; куда мог исчезнуть мерседес, ведь никаких ответвлений дороги здесь нет, слева и справа – море?
− Давай доедем до его «фазенды», а там посмотрим, – сказал человек сидящий рядом с водителем. Последний утвердительно кивнул в ответ. Проехали ещё километра три-четыре. Слева, в стороне от дороги на фоне чуть светлого неба обозначились контуры загородного дома Геши. Ни одного огонька в нём не было видно, машины во дворе тоже не стояло. Они сбавили скорость и проехали дальше.
− Как сквозь землю провалился! − изумился водитель, − Что делать будем?
− Поехали обратно в город. Он, наверное, перед нашим носом обратно проскочил. По пути посмотрим внимательнее, может, затаился где-нибудь у обочины. А так, в городе поищем. Никуда не денется!
«Четвёрка» развернулась и рванулась обратно. Встречных машин не попадалось…
