ПРИЗРАКИ и ПОЛЬША
Часть IV
Не могу, товарищ Сталин – внезапно воспротивился Молотов, - мы упускаем большой кусок анализа, объясняющий эту войну. Пожалуйста, разрешите объяснить?
- Ну что там еще?, - спросил Сталин немного раздраженно. – Время поджимает! Давай быстро!
- Современная Польша, без устали злобно критикующая Россию за наш Пакт нейтралитета с Германией, делает вид, что уж она-то на такую подлость точно была не способна. Между тем, именно Польше принадлежит первенство в установлении почти интимных отношений с только что пришедшим к власти в Германии гитлеровским нацизмом. Уже в 1934 году поляки заключают пакт о ненападении сроком на 10 лет. Американская "The New York Times" назвала потом этот договор ”преступной ошибкой Варшавы, по сути разрушившего систему альянсов, выстроенную Францией на востоке Европы, и сильно затруднившего противодействие нацистской экспансии в середине тридцатых”.
Гитлер, взяв власть в свои руки на фоне продолжающего кризиса в еще слабой в военном и экономическом отношении Германии, тут же получил торговое эмбарго со стороны европейских демократий. Польша, однако, считала себя слишком великой, чтобы следовать общей канве. Так, еще раньше Италии, у Гитлера в Европе появился большой друг и торговый партнер, которого нацисты видели исключительно как важного военного союзника в их будущем походе на восток. Лидеры нацистской верхушки ездили в Польшу как к теще на блины.
Герман Геринг на отдыхе в Польше с президентом страны и женами.Позже, пакты о ненападении с Германией появятся у Франции и Великобритании в 1938 году, а через год – вынужденно и у нас, но, например, Герингу – второму лицу после фюрера, не пришло бы в голову после этого поехать отдохнуть во французскую Ниццу, Лондон или тем более поохотиться в Завидово – не те были отношения!
Нацисты даже предложили жадной до чужих территорий Польше испачкаться в крови их жертв – напасть совместно на Чехословакию, что гиена-Польша с удовольствием и сделала, отхватив у чехов Тешинский район с милостивого разрешения бесноватого, который оккупировал остальную страну.
И вдруг в 1939 году братские отношения нацистов и польских полковников начали резко портиться! И причиной стал немецкий по населению город Данциг, который по решению Версаля имел статус свободного города, но располагался на территории, отнятой поляками у немцев. Посмотрите еще раз на эту карту
После Первой мировой войны основная часть Германии и Восточная Пруссия (коричневые части на карте) оказались разделенными между собой так называемым ”польским коридором”, на конце которого и расположился портовый Данциг (ныне Гданьск). Разумеется, весь 19 век Польша была исключительно сухопутной страной и вдруг после войны поляки получают от Антанты дар с небес – выход к Балтийскому морю за счет исконно немецких территорий, ибо весь ”польский коридор” состоял из городов и деревень, где проживали практически одни немцы.
Итак, Гитлер попросил своих польских друзей о небольшом экономическом одолжении:
во-первых, разрешить построить через коридор экстерриториальные железную и шоссейную дороги, чтобы связать обе части Германии; а
во-вторых, отказаться от административного управления Данцигом и передать его немцам. Причем, Гитлер обещал, что контроль над экономической жизнью города останется у дружественных польских властей.
Европейские комментаторы того времени находили, что требования Германии вполне умеренны и разумны. Немцы, например, строили тогда лучшие в мире скоростные автобаны и замечательные железные дороги. Их появление в польском коридоре благотворно повлияло бы на инфраструктуру всего региона, а сами транспортные линии можно было увязать с проектами других польских дорог, ведущими на юг. Что же касается Данцига, то тут и вовсе нечего было передавать: он и так уже был в кармане у немцев! Вот как описывал положение в городе американский радиожурналист Уильям Ширер в августе 1939 года:
Свободный город быстро милитаризуется, немецкие военные легковые машины и грузовики — с данцигскими номерами! — носятся по улицам. В моем отеле «Данцигерхоф» полно офицеров германской армии. Дороги, ведущие из Польши, блокированы противотанковыми заграждениями и шлагбаумами. Ситуация напоминает мне Судетскую область год назад. Две стратегические высоты, Бишофсберг и Хагельберг, укреплены. А под покровом ночи из Восточной Пруссии через реку Ногат перевозится в большом количестве оружие. Это в основном пулеметы, противотанковая, зенитная и легкая артиллерия. Они явно не в состоянии доставить сюда какие-либо тяжелые орудия. Большая часть оружия — чешского производства.
Город полностью нацистский. Верховный босс — Альберт Форстер, нацистский гауляйтер, он даже не из Данцига, а из Баварии. Герр Грайзер, глава сената, более умеренный человек, но получает приказы от Форстера. Напряженность среди местного населения меньше, чем я ожидал. Люди хотят присоединения к Германии.
Добавлю к этой картине еще тот факт, - сказал Молотов, - что 95 % жителей города были немцы. С 1933 года самой большой партией городского сената стала партия нацистов – НСДАП, которая накануне войны провела в соответствии с демократическими нормами плебисцит, показавший, что 90 % горожан хотели бы стать частью немецкого отечества.
Посмотрите на этот снимок Данцига 1937 года и обратите внимание, что город весь украшен флагами со свастикой. И этот город поляки считали ”своим” и начали новую мировую войну за его ”обладание”!Что сделали бы здравомыслящие прагматичные политики, столкнувшиеся с подобной реальностью, особенно учитывая, что имеют дело с чрезвычайно могучей, агрессивной, но пока еще дружеской страной?
- Они сделали бы хорошую мину при плохой игре! – не удержался Черчилль от ответа. – Естественно, нужно было соглашаться, тем более, что лишние дороги никогда не повредят стране, а Данциг все равно бы никуда не делся – за прошлые годы он надежно был ”привязан” к польской экономике, став главным портом для грузов, идущих в страну и из нее! На том он и жил!
Однако, поляки непостижимым образом категорически отказались! – Молотов, казалось, сам был удивлен повороту своего доклада. Сталин усмехался, поглаживая свои усы, а Черчилль в волнении пожирал глазами Молотова, вспоминая забытые им перипетии польской политической глупости.
- Представляете изумление Гитлера, когда ему доложили польский ответ? – спросил Молотов. – Запрос повторили пока еще в вежливой форме, затем перешли к угрозам – ничего не помогало! Поляки, получившие к тому времени уверения в военной помощи от чемберленовской Англии и Франции, стояли на своем! Они уперто продолжали считать Данциг ”своей” территорией и готовы были начать новую войну в Европе! Идеологии Гитлера, выраженной в «Майн кампфе» был нанесен первый удар, да еще кем! Друзьями-поляками!
Две главные идеи фюрера – непременный курс на поддержание союзнических отношений с Великобританией и война с еврейским большевизмом России за жизненное пространство и ресурсы были враз перечеркнуты Польшей, которой отводилась важная роль военного союзника в будущем походе на восток. Все геополитические построения фюрера рухнули из-за польского отказа.
- Да уж, - вставил, смеясь Сталин, - какой с Польши к чертовой матери был военный союзник, если с ней даже в малом договориться было невозможно?
- Теперь внезапно Польша стала препятствием на пути осуществления этих планов, препятствием, которое необходимо было срочно устранить. Еще больше озадачили Гитлера гарантии западных держав Польше, которые обмануть могли только саму Польшу, но не его. Гитлер заранее говорил свои генералам, что Запад ссориться по большому из-за Польши с ним не станет!
”Я видел этих людей в Мюнхене! Такие воевать не будут!” – воскликнул он и был совершенно прав.
Итак, задолго до улучшения советско-германских отношений - 3 апреля 1939 года верховное командование германской армии издало директиву в отношении войны с Польшей, в которую были вписаны слова Гитлера: «
Приготовления нужно осуществить таким образом, чтобы операция могла быть произведена в любое время, начиная с 1 сентября». 23 мая на совещании высокопоставленных военных Гитлер заявил, что война с Польшей теперь неизбежна.
В это время на Британских островах началась своя война – политическая. Премьер-министр Чемберлен сцепился с нашим уважаемым собеседником как по вопросу умиротворения Гитлера, так и по отношению к Советскому Союзу.
Вы, господин Черчилль, в парламенте бросили в лицо своему премьер-министру замечательную фразу по поводу заигрывания с нацистами: ”У Вас был выбор между войной и бесчестьем. Вы выбрали бесчестье и теперь получите войну!” Разошлись ваши пути и по отношению к СССР. Сторонники Чемберлена и он сам, наслушавшись речей неадекватного польского министра Бека, считали, что Польша в военном смысле ценнее России. Польские полковники считали, что они чуть ли не в одиночку справятся с вторжением гитлеровцев, ибо масса их кавалерии намного превосходит немецкую. Им даже в голову не приходило, что век кавалерии давно ушел. Воодушевленный польской бравадой Чемберлен кричал, что он скорее уйдет в отставку, чем заключит военный союз с Москвой.
Со своей стороны, Вы, г-н Черчилль заявили в палате общин: «У России огромный интерес к тому, чтобы предотвратить нацистскую экспансию в восточном направлении. Именно на этот глубокий, естественный, законный интерес мы должны полагаться, необходимо добиться полного возможного сотрудничества с Россией, сделать так, чтобы никаким предрассудкам со стороны Англии или Франции не было позволено вмешаться в теснейшее сотрудничество между нашими странами, обеспечивая тем самым для нашей комбинации сил огромный контрбаланс русской мощи».
Вы также ратовали за образование Восточного фронта против немцев, куда должны были войти все прибалтийские государства, Польша и СССР. ”Не существовало никаких средств образования Восточного фронта против нацистской агрессии без активной помощи России”, - добавляли Вы и были совершенно правы!
Наступил сентябрь 1939 года, который рассудил всех. Первого числа немцы напали на Польшу. Им помогали в агрессии их союзники – словацкая армия. Польше же обороняться не помогал никто…
- Да. – сказал задумчиво Сталин, - единственно, что умела Польша, так это пудрить всем мозги. У многих политиков в Европе было впечатление, что Польша даст настоящий отпор врагу. Серьезные военные специалисты, такие как американский военный атташе в Берлине полагали, что эта страна в войне с Германией продержится не менее 6 месяцев. Признаться, мы в Кремле тоже попались на удочку польской самоуверенности. Молотов рассчитывал на семь недель польского сопротивления.
Согласно договоренности с Германией мы должны были ввести войска в Польшу -на территорию бывшей Российской империи, причем немцы хотели, чтобы мы сделали это одновременно. Разумеется, мы отказались, ссылаясь на неготовность армии … На самом деле, и об этом никто сейчас не говорит, я хотел дать Польше шанс защитить себя! Ведь откуда-то исходил этот неистребимый польский оптимизм, должны же были быть хоть какие-то основания? Ждем: в первые дни сплошные неудачи, прорывы обороны немцами. Ну, думаем, это следствие внезапности нападения, скоро Польша оправится и даст настоящий отпор! Надеемся: вдруг поляки поумнеют и запросят нашей экстренной военной помощи?
Наконец запросили: польский посол спрашивал о бинтах и йоде!
Сталин заерзал на своем облачном кресле; было видно, что первые дни войны в Польше заставили и его, и все советское руководство серьезно поволноваться. Он продолжил:
- Наступает вторая неделя: правительство в полном составе уже давно сбежало из Варшавы и прячется где-то на юге страны. Немцы организуют один котел за другим, поляки несут огромные потери, так и не дав ни одного крупного сражения. 16 сентября приходит сообщение, что правительство Польши и Верховное главнокомандование бежало их страны в Румынию, где и было интернировано. За две недели все было кончено! Больше мы медлить с введением войск не могли и 17 сентября красноармейцы вошли в Западную Белоруссию и Западную Украину, причем этническое население этих районов тепло приветствует Красную армию. В заявлении нашего правительства было сказано: «Польское правительство распалось и не проявляет признаков жизни. Это значит, что польское государство и его правительство фактически перестали существовать. Тем самым прекратили свое действие договора, заключенные между СССР и Польшей. Предоставленная самой себе и оставленная без руководства, Польша превратилась в удобное поле для всяких случайностей и неожиданностей, могущих, создать угрозу для СССР. Поэтому, будучи доселе нейтральным, Советское правительство не может больше нейтрально относиться к этим фактам».
Сейчас многие борзописцы осуждают Советское руководство за ”раздел” Польши! При этом им даже в голову не приходит, что, осуждая советское ”вторжение”, они автоматически становятся ярыми сторонниками фашистской оккупации этих краев! Ведь другой исторической перспективы у Западных Украины и Белоруссии не было: либо гитлеровцы, либо Красная Армия!
- И 8 из 10 жителей Европы в 1939 году предпочли бы Красную Армию! Готов поспорить! – не удержался Черчилль. – А по мере приходящих известий о концлагерях и нацистских зверствах, то это соотношение станет 9 из 10. Нацистов предпочли бы разве что…
- Австрийцы!, - перебил друга Сталин, - в конце Первой мировой они развязали настоящий геноцид русскоговорящего населения в Галиции, поощряя украинизацию этого края. Русинов и всех людей русской культуры расстреливали тысячами! В 1939 году, полагаю, они очень боялись прихода и мести Красной армии! Однако, мы отвлеклись от Польши… Товарищ Молотов, в двух словах – почему же поляки так быстро и бездарно сдали страну?
Молотов встал, тут же нашел какой-то листок в папке и продолжил доклад:
- Немецкий генерал Типпельскирх, противник Гитлера, оставил в своих мемуарах следующее объяснение. Немцы бросили в польскую кампанию 62 дивизии, или полтора миллиона человек. Поляки защищались силами 32 дивизий и 16 отдельных, в основном кавалерийских, бригад, включающих один миллион человек. Двукратного или трехкратного превосходства в силах, необходимых для успеха наступавших по канонам войны у немцев не было. Зато было значительное превосходство как качественное, так и количественное, в артиллерии, танках и самолетах! При этом немецкие генералы вчистую переиграли польских, которые организовывали бои буквально везде, где только видели немцев. Типпельскирх поражался, почему поляки сражались по всему протяжению фронта и не отходили на естественные рубежи обороны, такие как берега рек и не устраивали там опорных пунктов обороны?
- А как проявили себя упомянутые ранее польские кавалерийские массы? – спросил докладчика Черчилль.
- Увы, кавалерийские массы легко превращались на полях боев с немцами в кавалерийское месиво из человеческих и конских тел. Одно такое месиво наблюдали итальянский журналист Индро Монтанелли и американский радиокомментатор Уильям Ширер, аккредитованные в Берлине. Немецкий танковый гений генерал Хайнц Гудериан пригласил их посетить поле боя у городка Чойнице в польском коридоре, где, по словам Гудериана, храбрая польская конница накануне атаковала немецкую танковую колонну и сблизившись с ней, стала наносить своими саблями и пиками колюще-режущие удары по броне танков!
Признаки боя были на лицо: кругом были истерзанные гусеницами и разорванные танковыми пушками тошнотворные труппы лошадей и сладковатые останки польских всадников…
Потрясенные журналисты спросили Гудериана в чем же причина этого польского безумия? Тот предположил, что поляки были в полной уверенности, что немцы не могли построить такое количество танков, ведь это было запрещено им по Версальскому договору! Вот они и решили, что эти танки – скорее психологическое оружие и являются покрашенными фанерными муляжами, под которыми прячутся живые немецкие ”танкисты”. Их-то поляки и пытались поразить саблями сквозь ”фанеру”!
Впоследствии, свидетели войны говорили о неоднократных атаках польской конницы против танков, хотя современная Польша всячески это отрицает. Например, эпизод в Чойнице поляки трактуют как весьма успешное по началу нападение польской конницы на немецких пехотинцев. Затем вдруг появились спешащие на подмогу своим немецкие танки. Кавалерия, чтобы выйти из боя, проскакала сквозь ряды механизированных чудовищ, что и было принято за атаку.
Странное объяснение, если учесть, что рёв моторов, несущихся на помощь танков, был слышен за километр, что давало возможность всадникам быстро выйти из боя! С другой стороны, возможно, немцы тоже преувеличивали беспомощность польской кавалерии – в каждом эскадроне было несколько конников, вооруженных противотанковыми ружьями, другое дело, что из-за тяжести стрельбу можно было вести только спешившись. В целом, эту историю можно было назвать лучшим анекдотом о Второй мировой, если бы не страшные жертвы той атаки…
Молотов откашлялся, протер пенсне и промолвил:
- Был еще один неизвестный аспект этой войны, про который не знаю, надо ли говорить?
-Нет уж, давайте все! – жестко сказал Сталин, - На то нам свыше и приказано собраться, чтобы обсудить все о Польше! Всю правду на стол!
- Речь пойдет о невероятной польской жестокости по отношению к немецкому меньшинству в самые первые дни войны, когда гражданские лица и военнослужащие польской армии устраивали настоящую резню мирных жителей немецкой национальности. Конечно, в Данциг они не сунулись, но на севере Польши в городах и деревнях Быдгощ, Слонс, Бромберг и в десятках других за несколько дней пропало или было убито более 58 тысяч человек. Еще Данилевский в своем труде ”Россия и Европа” отмечал эту польскую жестокость, сказав, что ” из всех славянских народов поляки являются прискорбным исключением. Насилие и нетерпимость оставили свои следы в их истории”.
Особенно много таких преступлений было совершено городишке Бромберг. Война только-только началась, и сердца не были еще так ожесточены. Молодые немецкие солдаты плакали при виде останков растерзанных соплеменников в польском коридоре. В октябре немцы после тщательного расследования расстреляли мэра Бромберга за ”участие в убийствах немцев”. Это было исключение: обычно фашисты никогда не расстреливали мэров захваченных ими городов.
- Я вот что подумал, - сказал задумчиво Черчилль, - это очень по-польски: в 1938 году быть лучшими друзьями Германии, а в 1939 году начать отрезать немцам головы на своей территории, поссорившись, по сути, из-за пустяка. И вот вам немецкая реакция: Гитлер захватил Францию, Бельгию, Голландию, Чехословакию, Австрию, Норвегию, Украину, Белоруссию, но ТОЛЬКО в Польше из всех захваченных земель нацисты построили свои самые страшные концлагеря! Задумайтесь над этим!
Сталина и Молотова поразила эта простая мысль, лежащая, казалось бы на поверхности. Наступило молчание. В этот момент внизу на хуторе скрипнула дверь и на пороге дома появилась проснувшаяся молодая женщина в одной ночной рубашке. Призраки даже не заметили, что утро было уже на подходе, шел уже пятый час! Позевывая и потягиваясь, женщина пошла по каменистой дорожке, ведущей к озеру. Осторожно, но в тоже время грациозно ступая по скользким камням, она развела руки в стороны, чтобы не поскользнуться. Дойдя до прибрежной травы, она скинула рубашку через голову, и, пройдя сквозь высокие кусты норвежского дягиля, подошла к воде, распугивая армию лягушек. Трое мужчин-призраков со своей тучи залюбовались со спины ее стройной крестьянской наготой в сумерках раннего утра, благо, что она их видеть не могла. У нее были тяжелые темно-русые волосы, доходящие до бедер – обычная прическа хуторянских норвежских женщин.
Попробовав ногой чистую озерную воду, женщина наклонилась, побрызгала водой себе подмышки и грудь, а затем с громким визгом бросилась в воду. Плыла она хоть и брассом, но так-то смешно и ее совершенно белая попа играла с призраками в прятки, то выпячиваясь над поверхностью воды, то исчезая под длинными распущенными по воде волосами. Доплыв до середины озера, женщина повернула обратно, вышла из воды и, подхватив с травы рубашку, как была нагая, бодро поспешила наверх к дому. Ей, должно быть, пора было освобождать хуторских коров от их утреннего молочного бремени.
В продолжении всей сцены купания призраки, находившиеся под сильным впечатлением, не молвили ни слова. Дело было даже не в том, что все трое последний раз видели нагую женщину десятилетия назад – еще при жизни.
Просто ужасы прошедшей войны, о которой они говорили всю ночь, и мирная картина купальщицы, стоявшая перед глазами, входили в полное противоречие друг с другом.
Наконец Джо промолвил:
- Нельзя ли узнать напоследок цену всего этого польского фарса?
- Потери немцев убитыми составили 10.500 человек, - тут же подал голос Молотов, - когда Гитлеру доложили эти цифры, он был в восторге!
- Еще бы, - мрачно сказал Сталин, хорошо умевший считать, – пехотная немецкая дивизия состояла из 16.859 тысяч человек, получается, что из 62 напавших дивизий поляки не уничтожили даже одной полной! Из полутора миллионов вторгнувшихся врагов в страну истреблено было 0,7 %!
Вот она – эффективность довоенной Польши! Меньше одного процента! Когда нам пришлось возвращать полякам их страну в 1944-45 годах, мы потеряли в боях 600.000 советских солдат.
- Вы правы, - согласился Молотов, - даже при взятии потом некоторых отдельных советских городов, таких как Одесса, немцы понесли куда более тяжелые потери, не говоря уже о том, что под Сталинградом было, например, выведено из строя 22 немецкие дивизии!
- Я слышал, что русские мужественно обороняли бывший польский Брест? - спросил Винни.
- Там история такая, - с готовностью подхватил Молотов, достав очередную сводку. – Немцам пришлось крепость и город брать дважды – в 1939 году у поляков и в 1941 году у Красной армии. В первом случае у поляков было более чем достаточно времени, чтобы подготовиться -немцы подошли к крепости только через две недели - 14 сентября. И поляки подготовились: врыли в землю у центрального входа два танка по самые башни, завезли боеприпасы, воду и сухой паек, эвакуировали женщин и детей. 14 и 15 развернулось сражение, а уже в ночь на 16 сентября весь польский гарнизон под покровом ночи задал стрекача в южном направлении.
Другое дело – 1941 год. Открытую мобилизацию проводить было нельзя - по законам того времени мобилизация могла расцениваться как объявление войны. В Брестской крепости были жены и дети военнослужащих, кроме того, вермахт знал, что там расквартированы военнослужащие двух советских пехотных дивизий. Из-за этого с первых же часов войны крепость была подвергнута внезапной бомбардировке, а еще через полчаса у стен появилась немецкая пехота и танки. В самом городе орудовали группы диверсантов – одновременно с атакой в городе Бресте были перекрыты вода и электроэнергия. Тем не менее, по свидетельству жителей, перестрелка в крепости продолжалась с 22 июня до августа!
Завершая доклад о войне, скажу, что польское правительство благополучно вскоре перебралось в Париж и под надзором французов сформировало новое правительство в изгнании. Лучше было бы, впрочем, чтобы они этого не делали! Целый ряд известных польских общественных деятелей, сгорая от стыда за убогую беспомощность своей страны, выступил с требованием отдать под суд всех польских правителей, не обеспечивших ни дипломатической, ни военной защиты Польши. Французы, однако, запретили это делать – им было не до польских игр, ведь их страна была следующая в немецком меню. После капитуляции Франции, польское правительство в изгнании перебралось в Великобританию и в 1944 году организовало еще один антинацистский и одновременно антисоветский фарс.
1 августа без согласования с Советским командованием по сигналу из Лондона, поляки начали восстание, единственной целью которого было поставить СССР перед фактом освобождения Варшавы польскими силами, чтобы не дать Москве впоследствии право решать судьбу Польши. Красная армия, озадаченная происходящим, остановилась на другом берегу Вислы.
В Москву, правда, из Лондона перед самым восстанием приезжал Миколайчик, который стал просить (какой прогресс!) помощи от Красной армии. Товарищ Сталин сказал, что сможем помочь, если в будущем у Польши будет коалиционное правительство из лондонских министров и членов просоветского Люблинского комитета. Миколайчик, однако, решительно не хотел никакого советского влияния и отверг это поистине щедрое предложение. Реализм и прагматизм так и не стали частью польского политического мышления, и польское правительство в изгнании упустило шанс стать действующей политической силой в будущей Польше. В результате Советское руководство, видя антирусскую направленность восставших, решило им не мешать освобождать свою столицу, но назвало это восстание ”авантюрой”. Нет нужды говорить, что новые военные потуги поляков были жестоко подавлены немцами. Впоследствии, Анджей Вайда снял фильм ”Канал” о последних часах восставших
- Лучше бы он назвал этот фильм ”Канализация”, - мрачно усмехнулся Сталин, - Именно туда спрятались от вермахта последние восставшие. Насколько я знаю, чистоплотные немцы не пожелали воевать по колено в городском дерьме и просто закачали в канализацию газ. Меня тогда возмутило то, что поляки хотели военной помощи в воссоздании такого государства, которое было бы новой антисоветской занозой на политическом теле мира. Без этих миколайчиков мы построили социализм и, по крайней мере, до 1980 года, то есть целых 35 лет Польша была вполне предсказуемым нормальным государством, никому не морочившим головы в Европе. Затем все вернулось на круги своя…
Внезапно в папке у Молотова что-то застучало, как будто там заработал телетайп. Нарком открыл папку и достал свежеотпечатанный листок бумаги.
- Что там? - спросил Сталин.
- Сообщение ИСКа - Информационного спиритического канала с анализом текущих мировых политических событий, товарищ Сталин!
- Разве они там не знают, что у нас совсем нет времени? – недовольно спросил Главком. – Впрочем, посмотрите быстро – там наверняка есть что-то про Польшу.
Молотов стал бегать глазами по бумаге.
- Есть, -сказал он торжествующе, - сообщение из Гданьска –Данцига. Там 1 сентября 2009 года прошла встреча лидеров стран, посвященная началу Второй мировой войны. Президент Польши Лех Качинский сказал, что Красная Армия 70 лет назад вонзила нож с спину Польше!
- Нож? Много чести! - возмутился разгоряченный Сталин, - у нас на Кавказе не принято вонзать кинжал в полудохлые обезглавленные тела, а именно таковой была Польша 17 сентября – разгромленная немцами страна со сбежавшим заграницу правительством. Уж если г-ну Качинскому нравятся образные сравнения, то как насчет ”Красной армии, пнувшей сапогом валявшееся под ногами едва дышащее тело?”
- Не горячись, - сказал Винни и снова положил свою руку на плечо друга. – Ты думаешь мне легче приходится от наскоков этих современных шакалов? В прошлом году известный американский политик-республиканец Патрик Бушанан, бывший спичрайтер Никсона и Рейгана, выпустил книгу под названием ”Черчилль, Гитлер и ненужная война”. Г-н Молотов, не могли бы вы показать обложку?
- Благодарю! Так вот, в этой книге Бушанан говорит о моих многочисленных просчетах! Гитлеру, мол, безумно нравилась Англия, которую он видел как своего боевого партнера в завоевании мира. Ему нравилось и наше некоторое ”родство душ”, выражавшееся в общем расовом пренебрежении интересов колониальных народов. Гитлер, мол, даже называл нас ”товарищами по расизму”. Далее этот мерзавец пишет, что фюрер не хотел завоевывать Великобританию, поскольку как немец он ненавидел хаос, а наш разгром фашистами неминуемо поверг планету в колониальный хаос. Не забудьте, что именно Великобритания за счет колоний была тогда самым крупным государством мира, гораздо больше СССР! Далее Бушанан пишет, что, если бы Черчилль не начал свою глупую стычку в 1939 году с немцами, то Гитлеру не пришлось бы отвлекаться на ненужную воздушную войну с Великобританией, а полностью сконцентрироваться в 1940 году на завоевании России! И тогда бы фюрер преуспел!
Сталин в гневе вскочил. Он прошелся туда-сюда по тучке мимо застывшего Молотова и отчетливо произнес:
- Интеллигентские мрази! Они утопают дома на мягких диванах, попивают колумбийский кофе и с видом экспертов рассуждают о том, как неправы были Сталин или Черчилль в том или другом эпизоде войны! Им хочется, чтобы бойцы Красной армии в полушубках и с автоматами ППШ в руках имели за спиной большие ангельские крылья, а пули и осколки советских снарядов точно летели исключительно в фашистские сердца, ничего другого вокруг не разрушая. Один бог знает, какую задачу ставило перед собой польское правительство, но точно не оборону страны! Мы же с тобой, Винни, выполнили до конца свой долг, и не им теперь нас судить за то, что сделали мы это не в белых перчатках!
Призраки обнялись и так остались стоять. Все трое уже чувствовали себя ужасно плохо, проклятые фотоны солнечного света ходили над головами, не задевая пока их тучу. Наступал рассвет – время вышло!
Лица призраков потускнели, потеряли прозрачность и стали внутри наполняться облачным паром.
- Знаешь, я понял про Польшу все! – сказал на прощанье Винни. – Это же сплошная казуистика! До нападения Германии Польша была по сути государством без правительства, а после падения стала наоборот – правительством без государства! Им всю жизнь чего-то не хватало! Две эти части у них никак не совместятся!
- Они были похожи на нас сейчас, - ответил загадочно Сталин.
- Что ты имеешь в виду?
- А то, что у нас с тобой есть разум и дух, но нет тела! Польша всю жизнь была призраком, вроде нас с тобой! И, кажется, еще долго будет таковой!
- Интересно, что журнал ”Тайм” в 1957 году так и назвал польское правительство в изгнании: правительство-фантом, - подал голос в последний раз верный нарком. – Они действительно были призраком!
- Государством –призраком! – подтвердил Винни. – Прощай, брат!
- Прощай, брат! – повторил Сталин. – До встречи!
Туча уже кипела и клубилась, пар поднимался кверху, заволакивая стоящего рядом Молотова, – это солнце впервые ударило огненным лучом по туче, которая начала распадаться на бесформенные рваные части. Через несколько мгновений солнце осветило и саму землю Норвегии, пробуждая все живое к новому дню, но ночной тучки над островом Федже больше не было. Вместо неё в небе господствовало солнце, задержанное на несколько минут высшей силой ради разъяснения Польши. Солнечный свет был повсюду, но самое главное, что вдали на востоке облака снесло куда-то на север и над всей самой большой и доброй славянской державой висело звонкое чистое небо, какое бывает только в последние дни бабьего лета.
Сосипатр Изрыгайлов©
Август-ноябрь 2009 года, Торонто
Послесловие
Друзья,
Разрешите поблагодарить всех вас, кто лестно отозвался о моем скромном труде и чуть ли не первом историческом опыте. Писать о Польше было интересно, но тяжело. Все же, несмотря на более, чем скромный вклад страны в общее дело разгрома фашизма, среди поляков были и те, кто необычайно мужественно сражался с нацистами и выполнил свой святой личный долг по защите страны. Это была не их вина, а беда в том, что многими отважными людьми руководило правительство с оторванными от действительности людьми и откровенными предателями.
Таковым был, например, могущественный глава внешнеполитического ведомства Польши, полковник Юзеф Бек, которого американцы еще задолго до войны называли человеком, который в течение многих лет проводил пронацистскую и антифранцузскую политику.
В ближайшие дни на своем блоге я собираюсь выложить интереснейшие исследования, которые показывают какую колоссальную работу перед войной проделало советское руководство по укреплению обороноспособности страны. Там имеются потрясающие сведения, о существовании которых я даже не подозревал, и которые позволили мне с большим уважением, чем ранее, отнестись и к фигуре Сталина.
С другой стороны была Польша, тратившая перед войной государственные средства в развитие химерных колоний в Африке и Бразилии, к то время как собственное сельское хозяйчтво было в полном упадке. Перед войной, например, редко какая польская деревня имела хотя бы одну радиоточку, а из их населения в 35 миллионов человек газету читали только миллион. Или вот цитата из дневника американского журналиста Уильяма Ширера, помеченная датой 2 апреля 1939 года и сделанная в Варшаве: В воскресенье днем посетил жалкое авиационное шоу, при этом мои польские знакомые извинялись за громоздкие медлительные бомбардировщики и истребители-бипланы — все устаревшие. Они продемонстрировали шесть современных истребителей, которые кажутся довольно скоростными, но это и все. Как Польша может воевать с Германией с такой авиацией?
Польское правительство в плане подготовки к войне была нашим полным антиподом, почти ничего не сделавшее ни для военного развития страны, ни для ее дипломатического прикрытия. Когда у него был реальный шанс привлечь для своей защиты 5-миллионную Красную армию и остановить тем самым, может быть, мировую бойню, это правительство заявило, что боится, что Сталин не сдержит слова и оставит Красную армию в Польше навсегда. Между тем, как показала история, Сталин слово, данное союзникам, держать умел. В этом смысле, он был очень русский человек, для которого ”договор дороже денег”.
Почему Австрия стала единственной освобожденной Красной армией страной, которая не попала в сферу нашего влияния, а осталась нейтральной? Потому, что так обещал союзникам Сталин! Было сдержано и обещание начать войну против Японии ровно через два месяца после разгрома германского фашизма!
В конце концов, что из того, если бы даже и не сдержал? Помните как западные антивоенные демонстранты в 70-х скандировали ”Better be red than to be dead!” - ”Лучше быть красным, чем мертвым!”
Польша, увы, предпочла быть мертвой. Политика – это всегда искусство выбора. Проблема послевоенной Польши состоит в том, что страна отказалась делать какой-либо выбор. Я пришел к этому выводу сам и был рад впоследствии найти у того же Ширера следующие строки:
- На этой неделе я ел-пил со многими поляками— из министерства иностранных дел, военными, старыми легионерами Пилсудского, которые руководят польским радио. И все они не хотят понять, что для них это непозволительная роскошь быть одновременно врагами и России, и Германии, что они должны выбирать, что если они привлекут для оказания помощи Россию, наряду с Францией и Великобританией, то они спасены. Они тянутся за следующим куском замечательного копченого лосося «вистула», запивают его одним из пятидесяти семи сортов водки и рассуждают об опасностях, которые таит в себе российская помощь. Разумеется, опасность есть. Опасность состоит в том, что Красная армия, попав на землю Польши, уже не уйдет, что власть захватят большевики со своей пропагандой (эта страна стала настолько неуправляемой ее полковниками, что, вне всякого сомнения, она окажется благодатной почвой для большевиков) и так далее. Это правда. Тогда заключите мир с нацистами. Отдайте им Данциг и Прусский (Данцигский) коридор. Поляки говорят: «Никогда!»
Между тем, выбор в Европе сделали все – и до Польши и после нее.
Чехословакия выглядела куда более сильнее в военном отношении, но отказалась сражаться один на один с Германией, не найдя в Европе союзников, кроме СССР, который мог бы помочь, но только послав войска через Польшу, что было невозможно из-за известной позиции польского правительства!
Не стала искушать судьбу и Австрия примерно по той же причине.
Польша же считала и Германию и Россию злом. Хорошо, это дело вкуса, пусть так, но здравомыслящие люди всегда выберут из двух зол меньшее. Непостижимо, но Польша предпочла ничего не выбирать и тогда оба ”зла” пришли к ней сами.
Эту страна представляется мне сейчас как большой камень, лежащий посредине Европы, который никому не удалось сдвинуть ни на сантиметр – ни на запад, ни на восток. И тогда в 1939 году об этот лежащий на дороге камень споткнулись буквально все в Европе!
Во-первых, споткнулся Советский Союз, которому Польша не дала заключить антигитлеровский пакт с Великобританией и Францией, и который из-за этого резко вынужден был свернуть во имя безопасности свою ярко выраженную антифашистскую политику. Между прочим, в 1939 году журнал Тайм назвал человеком года не Гитлера, начавшего мировую войну, а Сталина, за чью благосклонность внезапно вынуждены были бороться западные демократии!
Напомню, что это резко контрастировало с годом Мюнхена (1938), когда с СССР вообще не считались, видя в нем непременную будущую жертву фашистского заклания.
Во-вторых, споткнулась нацистская Германия, которая всегда рассчитывала на союз с Великобританией против большевистской России, а вместо этого из-за строптивой Польши обнаружила себя в состоянии войны с британским львом.
Ну, и наконец, в - третьих, споткнулась и Великобритания с Францией, чья многолетняя политика по задабриванию Гитлера только из-за Польши была отставлена в сторону и эти страны, совершенно того не желая, вынуждены были начать свою ”странную” войну с нацистами.
Одним словом, Польша спутала карты буквально всем и, имея столько потенциальных военных союзников, в тяжелую годину оказалась одна - одинешенька.
Я вижу большой символ в том, что именно с Польши началась та страшная война: ведь у нас есть поговорка ”Где тонко, там и рвется!”
Сегодня поляки любят выставлять себя в главные жертвы Второй мировой и повторять, что в той войне на душу населения они понесли самые высокие утраты.
Но, простите, кто в этом виноват, кроме их самих?
