Европа и ислам: слив жижиНачнем с детали. Швейцарский референдум запретил мусульманам строить минареты. Строить мечети никто не запрещал. Минарет по определению является архитектурной доминантой. Швейцарский пейзаж вполне самоценен, и швейцарцы совершенно справедливо считают его частью национального достояния. С этой точки зрения результат референдума имеет такое же отношение к религиозной толерантности, как героическая борьба прогрессивной общественности с газпромовской «свечой» на Охте..jpg)
Ещё один момент. Все несчастные европейцы несчастны по-разному. То есть мусульмане у них очень разные. В Швейцарии это в значительной степени албанцы. Это совсем специфическая публика, имеющая к исламу отношение несколько меньшее, чем к другим интересным занятиям. В Германии это турки, во Франции — алжирцы в первую очередь, в Британии — пакистанцы...
Тем не менее общая проблема очевидна. Знакомый француз, водивший нас по Парижу, заметил, показывая на Sacre Coeur: «Это наша будущая кафедральная мечеть. Даже минарет строить не надо». Француз, кстати, и это важно, — бывший фундаментальный католик, принявший православие именно по причине неприятия нынешнего выхолощенного католицизма.
Однако о так называемом «исламском проекте». То, что называют «исламским проектом», — это проект по сути антимодернизационный, и обвинять его в том, что он «проиграл модернизацию», нелепо. Либеральная модернизация победила тотально, и единственной ее альтернативой на сегодняшний день является только «исламский проект», потому что он ее презрел. В этом причина и его непобедимости, и его неспособности победить. Другое дело — насколько этот так называемый «исламский проект» реален. То, что он не субъектен, — это очевидно. Субъект этот выдуман, как неуловимый ковбой Джо Бен-Ладен «...И не то, что его никто не может поймать. А просто он никому на хрен не нужен...». Ислам разный. Шахиды — это факт. Исламские боевики, как бы к ним ни относиться, настолько очевидно доказали свою способность умирать за веру, что обвинять ислам в разложении, тыча ему в лицо роскошью арабских шейхов, как минимум некорректно. Те самые «исламисты» больше всего ненавидят и презирают именно этих шейхов.
Несколько соображений по текстам темы: британская терпимость к радикальным исламистским организациям, остаточные признаки которой демонстрируют у нас наши британские респонденты, объясняется отнюдь не только желанием спецслужб контролировать радикалов. Британия была всегда уверена в том, что она сумеет манипулировать радикальными группировками в своих политических и геополитических целях. И отнюдь не только Британия. Проблема не в том, что британские, американские и другие спецслужбы ослабли и утратили навык. А в том, что исламская умма «смывает» Европу беспроектно и бессубъектно. С одной стороны, совершенно очевидно, что это неизбежная месть «золотому миллиарду» от «золотушного». Не в смысле месть конкретных мигрантов, а в смысле Божьей кары за многовековой паразитизм. При этом сам по себе ислам и мигранты здесь вообще практически ни при чем. Европа сама отказалась от себя, от своей идентичности. Либеральный универсализм существует вне истории, культуры и тем более религии. Можно напомнить, как из проекта Европейского договора вычеркивали все упоминания о традиционной европейской идентичности. Чего уж говорить о Лиссабонском договоре, который по сути есть административно-бюрократический акт. Какая уж там идентичность. Бывший отечественный г-н Штерин из лондонского Королевского колледжа утверждает, что случай Швейцарии уникален и ее политическая система специфична, она, мол, позволяет через плебисциты протаскивать позиции меньшинства. Это нелепость. Но нелепость абсолютно показательная. Все процедуры по Лиссабонскому договору стали возможными именно потому, что появилась возможность обойти прямое голосование. Выдавать блестяще отлаженный механизм профанации политического волеизъявления граждан за торжество демократии и пенять Швейцарии несовершенством этого механизма — это вершина либеральной демагогии. Упомянутый тут сэр Дэвид Логан толковал автору о традиционной британской способности ассимилировать мигрантов на фоне панорамы города Бирмингема, обозначенного цепью минаретов. На вопрос, может ли вязкое «толерантное» меньшинство ассимилировать пассионарное религиозно сплоченное большинство, он ответить не смог. А на вопрос, почему они решили, что Турция — это Европа, бывший посол в Турции ответил очень четко: «Если мы не сумеем интегрировать Турцию, мы не сумеем интегрировать ничего. И тогда Хантингтон прав, и нам конец»... То, что Европа «смывается» не политическим заговором, а простой демографией и религиозной пассионарностью пришельцев, это и есть приговор. Сила и молодость вытесняют старую политкорректную жижу. Ислам в Европе занимает только то пространство жизни, культуры и политики, которое европейцы утратили сами. Единственным ответом может быть, как это ни банально звучит, только восстановление традиционных ценностей: Семья, Отечество, Вера. Собственно, ровно то же самое относится и к России. Разница в том, что у них это, скорее всего, не может случиться, а у нас, скорее всего, и случится.
Безусловно, прав Александр Дугин: нам гораздо проще, потому что мусульмане у нас не пришельцы из третьего мира, а историческое коренное население России, проживающее на своей родной земле. Тем более это касается Большой России. Россия при всех эксцессах никогда не была колониальной империей ни в царское, ни тем более в советское время. Минарет в Москве, и в Санкт-Петербурге, и в Самаре уместен в окружении христианских храмов, заполняемых христианами. То, что русскому хорошо, то швейцарцу — смерть.
Автор:
Михаил ЛЕОНТЬЕВ, главный редакторodnakoj.ru
