ГРОЗА
Июль. Полуденный зной. Река. Берег в плену у деревянных домишек, покосившихся бараков и пакгаузов. Чуть выше лесопилка, за ней станционные пути, а дальше, в раскаленном воздухе, кварталы новостроек, с возвышающимися над ними башенными кранами. Все тонет в мареве. Душный степной воздух наполнен горьким запахом полыни и еще чего-то. На небе ни облачка… Одно спасенье ; речная прохлада. Под крутым обрывом множество рыбаков; уныло глядят они на покачивающиеся на мелкой волне поплавки своих и чужих удочек, лениво перебрасываясь словами. Клева нет; рыба уснула или ушла на глубину. Вверх и вниз по реке идут, неторопливо взрывая поверхность воды, груженые пароходы и баржи, иногда оглашая округу зычными гудками. Лишь ватага озорных мальчишек, словно стайка проворных воробьев, устроила веселую свалку.
Но что это? На горизонте легкой тенью мелькнуло облачко, за ним другое… Не прошло и четверти часа, а полнеба заволокло. С запада быстро приближалось ненастье. Резкий порыв ветра подхватил и понес облачка пыли, образуя маленькие смерчи. Где-то вверху, беспорядочно кувыркаясь в воздухе, уже летели обрывки бумаги и сорванные с деревьев листья. На берегу забеспокоились; рыбаки, сматывая удочки и собирая котомки, спешили поскорее укрыться от непогоды. Они карабкались по крутому каменистому склону и исчезали за его гребнем. Заторопились домой и мальчишки; сборы коротки, а путь неблизок… Перескочив через железнодорожные пути, они пустились бежать навстречу усиливающемуся ветру. Глаза сразу забило пылью, в горле запершило, а на зубах противно заскрипел песок. Отплевываясь, припустили быстрее. Вот уже и новостройки… Небо вдруг как-то подалось вниз, прижимаемое тучей к земле. Казалось, что бесформенное черно-лиловое чудовище, пронзаемое с треском острыми клиньями молний, наваливалось на дома, деревья, беззащитных мальчишек. Грохот с каждой секундой нарастал. Гром небесный сливался с громом земным; это срывало с крыш железо. Деревья пригибались почти до самой земли, а некоторые, не выдержав напор ветра, ломались, как тонкие прутики. Потемнело, точно ночь пришла…
Вдруг небеса над головой разверзлись с надрывным дребезжащим стоном, испугав, бросившихся врассыпную, мальчишек, и по земле звонко забарабанили крупные, величиной с горошину, градины. Ребята попрятались, кто куда мог. Вскоре все вокруг выбелило, как зимой. Похолодало. Искалеченные листья метались, как в дьяволь¬ской пляске, избиваемые градом. Тугие воздушные вихри, казалось, выворачивали легкие наизнанку. Молнии, озаряя дома, деревья, столбы короткими вспышками мертвенно-голубого света, впивались в землю острыми жалами, точно старались ее расколоть. Отдельные громы слились в один непрекращающийся гул, нарастающий с каждой минутой. И тут жесткие струи дождя обрушились на истерзанную градом землю. Стена воды накрыла все. Тотчас, мутные потоки, почти на глазах прорезая в земле глубокие борозды, помчали вниз, к реке все, что попадалось у них на пути.
Воздух был буквально пропитан влагой, она находилась везде. Одежда промокла до последней нитки. Дышать становилось труднее. Звуки: раскаты грома, грохот кровельного железа, шум ливня слились в адскую симфонию. Пелена дождя колыхалась в порывах ветра, как гигантский занавес. Время замедлило свой бег и остановилось, казалось, что солнце навсегда покинуло землю…
Но вдруг дождь прекратился, туча отступила на восток, сердито ворча трескучими разрядами. В клочьях облаков скользнул долгожданный луч. Еще один порыв ветра, и солнце засияло вовсю ширь. Ветер стих… Воздух наполнился свежестью и запахом озона. Все живое покидало укрытия. Не ручьи, а скорее бурные реки, пенясь, несли в мутных водах разный мусор, крутящийся в водоворотах. Их берега размывались и с шумом обрушались. Листва, уцелевшая на деревьях, радовала глаз первозданной свежестью, а глянцевые стволы играли солнечными бликами. По небу беспрестанно носились стрижи и ласточки, а воробьи, громко чирикая возле большой лужи, устроили потасовку. Природа расцветала, точно рожденная заново.
Наскоро выжав одежду, мальчишки поспешили домой, перепрыгивая через ручьи и лужи.
Февраль 1990 г.
