Осенние радости
Минуло время летних заготовок: уложены в банки перцы, помидоры, огурчики, кабачки. А теперь настала пора квасить капусту.
В старину ее солили накануне предзимья. Звали на рубку соседей и так, вместе, с песнями и шутками, переходя из дома в дом, заготавливали белокочанную на всю деревню, на всю долгую зиму. Мужчины в этом ответственном деле участия не принимали. На их плечах лежала только заточка инструмента – сечек и ножей. А бабам хлопот хватало. Сначала запаривали тару. В кадках, бочонках, ушатах, покрытых половиками, рокотало, гремело и бурлило. Из бочек тянуло смородинником, вереском, мятой и банным жаром.
На следующий день женщины принимались рубить и мять капусту на длинном кухонном столе. Скрипела она как мерзлый снег под сапогами. И руки до локтей в капустном крошеве, в красном свекольном соке. На столе горкой лежали тугие белые пласты, морковка кружочками и свекла палочками. Под столом, лавками, возле печи – навалом капусты. Кочерыжек столько, что и половиц не видно. Капустная кадка, уже прикрытая кружком, задавлена огромными камнями, и из-под кружка мутный сок выступил. А в нем плавали семечки аниса и укропа для запаха.
Примерно так пишет о заготовке капусты в сибирских селах Виктор Астафьев в рассказе «Осенние грусти и радости». Мастерицей квасить капусту была бабушка писателя. Обмакивала половинки вилков в соленую воду, укладывала в бочку толково, с расчетливостью, а затем наливала слой мятого, отпотевшего крошева капусты – эту работу делала всегда сама, никому не доверяла.
Соседки говорили, что получалась капуста сладкая, ну чисто сахар! И думали: бабушка слово какое-то знала. На что она отвечала с оттенком скромной гордости: «В любом деле не слово, а руки всему голова. Рук жалеть не надо. Руки – они скус и вид делают».
Долгая зима-прибериха снегами и морозами заклинивала деревенскую жизнь. Шла она большей частью под крышами изб и во дворах. И если хозяева-старатели запаслись овощами, ягодой, капустой, одолевали они зиму без нужды, пощелкивали кедровые орехи, рассказывали сказки по вечерам, а с крещенских праздников и в трескучие морозы гулять принимались.
И в каждой избе в центре стола, как главный фрукт, то выгибалась горбом розового пласта, то растопорщившись желтоватой стружкой, то накрошенная, красовалась в тарелке, в чашке или глиняной латке квашеная капуста. Какая уж такая сила была в этой капусте, знать не дано, однако смолачивали ее за зиму с картошкой, во щах, тушеную и просто так целые бочонки и кадушки и были здоровы, бодры, зубов до старости не теряли, работали за двоих. Чего и вам желаем!
Эх, жалко, фотоаппарат почил в бозе. А ведь статью готовила еще летом в надежде, что в начале зимы нафоткаю горы свежей капусты и ведра квашеной. Не судьба.
