Виктор Бут – дело принципаПредлагаю вашему вниманию интервью супруги Виктора Бута, Аллы Бут, записанное в Нью — Йорке журналисткой Надеждой Померанцевой. Текст мне передала сама Алла, попросив его обнародовать, потому что российские газеты его так и не напечатали.
— Как строились отношения в Вашей семье? Сопровождали ли Вы его в деловых поездках?— Во-первых, никогда не было разделения на «деловую» и «не деловую» поездку. Я была с Виктором во многих странах, в том числе и в Африке. Это были абсолютно легальные бизнес-поездки, связанные с проблемами по работе его авиакомпании, например, самолет сломался, или надо было решить вопрос с визам, и другие бытовые проблемы на месте. Например, было несколько инцидентов, когда самолеты разбивались. Я, правда, в такие поездки с ним не ездила, но Виктор всегда принимал очень живое участие в поддержке семьей погибших пилотов и членов экипажа. Одна из жен, например, получила потом работу в компании.
— Вы переезжали вслед за мужем или ждали его в России?— Наша семья переезжала вслед за ним. Мы, например, жили в Южной Африке где-то полтора-два года, мы жили в Бельгии. И все это время я никогда не видела каких-то подозрительных вещей. Это был нормальный рабочий процесс обустройства авиакомпании, которая занималась, в том числе и и гражданской авиацией. А это, сами понимаете, много вопросов: как будет функционировать компания, как обеспечить адекватное обслуживание и сервис, и тд. Помню, как в ЮАР я с удивлением наблюдала, как грузят страусов. Между прочим, перевозка животных – это отнюдь не проще, чем людей. Но мой муж всегда творчески подходил к поставленным задачам.
-- По характеру Ваш муж – какой?— Я бы сказала, что он – лояльный. Как можно охарактеризовать человека, который занимается любимым делом?
— Но Вы — мужнина жена?— Я? Нет. Никогда. Я всегда занималась своим делом – у меня были свои интересы. Я художник-дизайнер, вообще занималась одеждой, но для его фирмы делала разработки графических логотипов и знаков для самолетов. Но, конечно, мне всегда было интересно, чем он занимается.
— Семья была для него приоритетом?— Да, безусловно. Я не могу сказать, что мой муж был помешан на работе. Хотя перед запуском своей компании он и его компания, я имею в виду сотрудников, работали по 12 часов в сутки в течении полугода. Да и потом, специфика авиакомпаний такова, что подобная работа всегда подразумевает ненормированный рабочий день.
— Вы видели его деловых партнеров? Какое они производили впечатление?— Конечно, я видела его деловых партнеров – их было много. Некоторые приходили и уходили, кто-то оставался. Бизнес есть бизнес, и он, конечно, диктует свои жесткие правила игры. Но если человек мне не был приятен, то я знала, что он потом соскочит.
-- У Вас есть общая дочь, которой сейчас 16 лет. В связи с известными событиями, фамилия Бут теперь очень известна. Нет ли у нее проблем в школе, со сверстниками?— Слава богу, нет. Во многом потому что наши дети не интересуются политикой, не смотрят телевизор. Учителя, конечно, в курсе, но я могу сказать только спасибо тем умным и мудрым педагогам, которые на это внимания не обращают, а наоборот, требуют больше, чтобы стимулировать ребенка и снизить за счет этого влияние стресса. Ведь когда это все случилось, ей было всего 13.
— Когда она видела отца в последний раз?— Она улетела в феврале. Она была в тайском суде, когда выносили последний приговор, уже апелляционного суда. Конечно, это был огромный стресс. Там были и слезы, и все остальное. Но на этом борьба в Тайланде не закончилась, хотя дочь уехала домой. Я продолжила бороться. И если бы не продажность тайской политики и местного правительства, то Виктор должен был поехать домой, потому что он выиграл суд – и один, и второй. Это подчеркивают те документы, которые были опубликованы в Wikileaks, что были прямые указания из Вашингтона, как надавить и что нужно было сделать для лоббирования этого вопроса в апелляционном суде, как нужно было объяснить правительству, чтобы они вышли на королевскую семью (а ведь, в конечном счете, все решилось именно оттуда), чтобы апелляционный суд решил вопрос в пользу экстрадиции. Хотя само решение с точки зрения любого грамотного адвоката – даже тайского – оно просто смешно из-за своей необоснованности. Даже те ссылки, которые приводились в обвинительном приговоре апелляционном суде, по мнению юристов – просто безграмотны.
Ведь апелляционный суд выносит свое решение на основании уже собранных материалов дела – никаких новых документов или свидетелей. То есть, они просто полностью пересмотрели изначальное оправдательное решение суда.
— То есть его экстрадировали только из-за решения апелляционного суда?
— Да. К сожалению в Тайланде это суд последней инстанции. И мы не можем подавать обжалование ни в какую инстанцию. То есть, получается два абсолютно противоположных решения на основания одних и тех же фактов и документов. При этом важно не забывать, что решение было вынесено в тот момент, когда в Тайланде была фактически революция, и Виктору зам по безопасности премьер-министра предлагал сотрудничество за то, чтобы он дал показания против бывшего премьера Таксина Чиновата. Что якобы арестованный в декабре позапрошлого года самолет с оружием был послан Таксином для революции. И если бы Виктор дал эти показания, то получилось бы то, что Тайланд получал фактические доказательства и мог заявить Таксина в Интерпол как террориста, ведь раньше Тайланд не мог этого сделать, так как не было доказательств. А это давало шанс вернуть Чиновата в Тайланд В ответ Виктору обещали свободу. Но дело в том, что Виктор не мог дать этих показаний – он не имел отношения ни к грузу, не был знаком и с Чиноватом. К моменту, как стали разворачиваться эти события, он уже фактически два года просидел в тюрьме. То есть, здесь чистая политика. Даешь показания? Решаем в твою пользу. Не даешь показания – не решаешь. Просто Тайланд хотел разыграть свою карту. Например, когда были трения в парламенте и оппозиция задала вопрос, на каком основании Виктор Бут был выдан Вашингтону, премьер-министр заявил что-то вроде «Россия потеряла свои позиции, и мы решили отдать Бута американцам». О каком тогда можно говорить суде, если по юрисдикции он до сих пор находится в ведении тайского правосудия, где сейчас рассматривается дело в апелляционном суде о пересмотре решения. А если сейчас по результатам апелляционный суд согласится с тем, что его приговор был незаконен, что будут делать США? Они, что, вернут его назад?
— То есть, параллельно идут два дела – одно в Тайланде, другое – в США?— Да, безусловно.
— Как изменилось Ваша жизнь после того, как Виктор оказался в тюрьме?— Просто это уже совсем другая жизнь. Старая кончилась. Как сказал Виктор на нашем последнем свидании: «Ты носишься со мной как с маленьким ребенком». И это так. Да, я ношусь с ним как с ребенком, хотя мне и непросто. Но я понимаю, что такое жить в четырех стенах, запертым, 24 часа, не видя свежего воздуха, без живого солнечного света и человеческого общения. В полной изоляции, без доступа к свежему воздуху и человеческому общению. Причем, я понимаю, что тут работает жесткая система, которая включая в себя психологов и аналитиков: Во что покрасить стены? Чего человеку не давать? Чем человека кормить? Это просто определенная психология давления, психологическая пытка, после которой человек готов подписать против себя уже любые документы – лишь бы вырваться оттуда. И если бы Виктор не прошел определенной школы, не изучил специальные психотехники – он бы просто свихнулся.
— Помимо того, что Вы ходите на свидания с мужем и встречаетесь с адвокатами, что еще Вы делаете для защиты мужа?
— Дело очень сложное. Его нельзя ограничить только моментом экстрадиции Виктора из Тайланда. Фактически оно длиться с 2001 года, то есть, этому делу больше девяти лет. То есть, если прокуратура или какие-то другие системы, связанные с прокуратурой, например, спецслужба DIA, не зря работали. Как это делается? Мы надули пузырь, мы его создали, а потом мы его лопнем. Лопанье пузыря происходит в тот момент, когда идет президентская кампания. Это можно проследить и по датам: например, когда Виктора арестовали, то шла последняя кампания Джорджа Буша. После ареста была такая шумиха, что поймали всемирного торговца оружием. Да, потом об этом все забыли, галочки поставили, но тем не менее, в мозгах обывателей откладывается: «Президент это сделал». Когда Виктора привезли в Америку, что сказал генеральный прокурор, между прочим, с высшим юридическим образованием? «Этот человек помешан на убийстве американских граждан». Как это можно комментировать, если даже в США существует презумпция невиновности? Пока еще никто не доказал, что он что-либо кому-либо продавал. Интересно, и то, что когда он был в Тайланде, американская пресса просто захлебывалась, но вот его привезли – и СМИ замолчали. А чего замолчали? Неужели судьба больше никого не интересует? Интересно и то, что когда у нас были судебные слушания в Тайланде, то параллельно в Америке выходили очень странные статьи. И представители американских юридических компаний приходили в суд и трясли этими газетами, как «доказательством».
— Как Вы оцениваете шансы по судебному процессу, который стартует в октябре этого года?— Я пока не могу ничего сказать. Я все-таки надеюсь, что если будет слушание в суде, и что это будет грамотное разбирательство. Я видела последнее разбирательство по делу Ярошенко, и я надеюсь, что суд присяжных будет вникать и внимательно слушать то, что будет происходить в суде. И я надеюсь, что туда не будут приплетены все эти сказки по поводу.
— Ваш муж в заключении уже несколько лет, а будет еще суд, и возможно срок, когда все затянется. В своих интервью он часто говорит, что ему предлагают «сотрудничать» взамен снижения срока и других преференций. Но ведь годы-то идут. Как думаете, наступит момент, когда Ваш муж настолько от всего устанет, что подпишет все, что от него требуется, ну или расскажет?— Не думаю. Виктор не такой человек. И потом – в чем ему признаваться? Он не совершал того, что ему вменяют. Кого он может «сдать», если он не был знаком с Сечиным? Если он не был знаком ни с кем из тех, кто имеет отношение к верховной власти в России. Виктор три года просидел в Тайланде, и если гипотетически предположить, что он «что-то такое знает», то это давно уже не актуально, особенно спустя 3-4 года. Это просто перестает быть секретом – у них ведь тоже есть срок годности. Кого он может сдать? Получается, что Америка хочет получить от него информацию, которой он просто не владеет.
— Может как раз по поводу оружейных фабрик в России, ведь он не отрицает, что он перевозил оружие как перевозчик.— О каких фабриках может идти речь, если он никогда не был с ними связан. Вы не забывайте, что есть определенные государственные контракты. Если одно государство официально покупает у другого государства оружие или что-либо связанное с вооружением, то все прописано. Да, к нему еще в ЮАР приходили люди с предложением информировать о том, какие грузы и куда он перевозит, но он, конечно, отказался. С какой стати частная компания должна сливать свои клиентов? Если кого-то интересует эта информация – они могут запросить ее у самих клиентов напрямую, а не у Виктора. У него есть официальные бумаги, его грузы проходили таможню, госконтроль. Это же не были «нелегальные грузы». Сама работа выглядела просто: ему загрузили – он перевез. На этом разговор заканчивается.
Я вообще не считаю, что американская прокуратура имеет право здесь его держать, потому что, во-первых, дело не подпадает под юрисдикцию США, а во-вторых, достаточно вспомнить, как проходила сама экстрадикция, а проходила она незаконна. Бут выиграл два дела по экстрадикции, но в результате политического лоббирования со стороны Вашингтона мой муж был вывезен из Тайланда вопреки двустороннему договору между США и Тайландом. Это говорит о том, что есть заинтересованные люди, которым важно поставить галочку, что они что-то сделали, оправдав тем самым те огромные потраченные деньги из госбюджета. Ведь они потратили на него восемь лет – еще когда он жил в России. Кстати, в Россию-то никто из «охотников» за Бутом что-то не поехал. Интересно, почему никто из обвинителей не задал ни одного вопроса МИДу России. Если Бут такой опасный человек, торговец оружием, что у ООН есть против него веские доказательства – ну так обратитесь в МИД РФ, задайте свои вопросы правительству России, скажите: «У нас есть данные, что ваш гражданин – преступник, у нас есть претензии к его бизнесу, высылаем документы». Между прочим, наша страна тоже подписывалась под соглашениями о международной борьбе с терроризмом. Но когда в России рассмотрели документы, пришедшие из Госдепа, то было сказано, что «это не является доказательствами вины этого гражданина, а является, возможно, фактом чего-либо в США», просто потому что тут другое право. Хотя я не совсем понимаю позицию России по этому вопросу – как можно позволять экстрадировать своих граждан из других стран и судить их тоже в других странах.
— А сейчас какая позиция России по этому вопросу?— Россия до сих пор считает, что его экстрадиция была незаконна с территории Тайланда. И я надеюсь, что мы в ближайшее время получим от правительства Тайланда вразумительные объяснения, на основании документов, почему он был вывезен, когда премьер-министр страны говорит, что кабинет министров не принимал подобного решения об экстрадикции Виктора. Хорошо, и если исполнительная власть не принимала, то кто тогда принял это решение? Получается, что департамент коррекции, который управляет тюрьмами, или прокуратура – эти организации, которые существуют отдельно от правительства, и если они сотрудничают с США, то они принимают самостоятельные решения. Но на каком основании, если это нарушает двусторонний договор между США и Тайландом? Это просто политическое лоббирование, и, извините, проституция!
— В 2001 году Виктор Бут возвращается в России и начинает заниматься совсем другим бизнесом. Я правильно понимаю, что к этому моменту у него уже ничего не осталось в Африке?— Да, правильно. Нет, ничего не осталось.
— Но вернулся-то он с деньгами?— Да нет, о каких деньгах может идти речь, если после приятия резолюций ООН против компаний Виктора, ничего не осталось: закрыли визы, то есть возможность продления работы персонала, не дают пролеточных, и уже нет никакого бизнеса. Половина самолетов были в лизинге, а другую половину пришлось продавать, чтобы покрыть долги – простой в аэропорту, аренда аэропорта, выплата простоя экипажа, пени по сорванным контрактам. Он приехал практически банкротом. И самолетов, кстати, было не 50-70, как писали, а всего лишь около 20. Вы просто не представляете, сколько сил и денег уходит на обслуживание каждого судна, и, конечно, цифры, приводимые в прессе явно взяты с потолка.
— А чем он занимался в России после своего возвращения?— Виктор сам сказал, что в один и тот же бизнес два раза не войдешь. Он пытался найти новые ниши: от строительства коттеджей и производства стройматериалов до сельского хозяйства. Часть проектов была «на бумаге» - есть, надо было запускать производство. А для этого нужны были время и партнеры. Плюс Виктор брал определенные кредиты на развитие, в связи с чем сейчас у меня возникли проблемы с банком, потому что прошло уже три года с момента выдачи кредита. И мне сейчас приходится продавать имущество, чтобы вернуть банку этот кредит, иначе все уйдет с молотка. За эти годы накопился долг не только по самому кредиту, но и проценты, пени и прочее, та что с деньгами ситуация сейчас критическая.
— Получается, что Ваша семья не относится к материально обеспеченным?— Мы не только не относимся, но никогда особо и не относились, даже когда бизнес Виктора был в разгаре. У нас никогда не было супердорогих машин, яхт, вилл и что там еще имеют семьи преуспевающих бизнесменов. Хотя бизнес Виктора был уже можно было отнести к среднему бизнесу.
— Кстати, о партнерах по бизнесу. С момента следствия по делу Вашего мужа, вызывала ли американская прокуратура в качестве свидетелей или для дачи показаний кого-либо из партнеров Вашего мужа?— Нет, конечно. Американская прокуратура никого не приглашала – у них есть единственный свидетель, Эндрю Смолен, при котором Виктор якобы проводил какие-то переговоры. Но, во-первых, это не доказуемо, во вторых, это скорее вопрос к адвокату, и в третьих, я не совсем понимаю, что это за персона Смолен. Если по словам прокуратуры, человек согласился с ними сотрудничать сразу после ареста, а возможно, что и до этого момента он был сотрудником, то о каком доказательстве идет речь? Возникает вопрос, кто вообще такой этот Эндрю Смолен.
— А российские партнеры по авиаперевозкам готовы выступать в суде в защиту Виктора Бута?— У него было огромное количество партнеров, в том числе и в России. Не со всеми, но с некоторыми я в контакте, и они мне, честно говоря, даже материально помогают. Я пока не говорила о возможности их участия в судебном заседании, но я больше, чем уверена, что если бы встал вопрос их участия и дачи показаний, многие бы из них приехали даже в Америку.
-- А как же так получилось, что в России Виктор Бут жил с 2001 года и с африканским бизнесом завязал, однако даже после резолюции ООН 2000 года и был упомянут в докладе Amnesty International (июль 2005 года и май 2006 года), а он при этом уже был в России?— Знаете, этот вопрос надо задавать ООН. Я могу понять, когда в 2001 году господин Перельмен приехал в ОАЭ и собирал информацию по конкурентам, а, по сути – просто сплетни, о его бизнесе, ни разу не сделав даже попыток выйти на связь с Виктором и задать ему все свои вопросы.
— Но ведь это как минимум странно: бизнеса уже никакого нет, а резолюции продолжаются.— Хороший вопрос. Когда я спрашивала у Виктора, почему он не вмешается в процесс, он просто махнул рукой: «пусть пишут». У нас не было ни денег, ни времени, ни нервов, чтобы всему этому противостоять. Существовали совсем другие, реальные проблемы, которые мы должны были решать в России, чтобы выжить. Чтобы судиться и выяснять отношения нужны были адвокаты, запросы в МИД и прочее. То есть, ему надо было бы бросить свое новое дело и все свое время тратить на эти выяснения отношений.
— Но оснований этих документов, которые датированы 2000, 2005 и 2006 годом, он упоминается в качестве одного из самых опасных преступников... — Замечательно. Человек сидит с 2001 года в Москве, дает интервью, ни от кого не скрывается...
— А, кстати, после 2001 года он выезжал за границу?— Да, в 2002 или 2003 году мы ездили с ребенком в турпоездку в Китай, и все было спокойно. Он никуда не выезжал, и не было никакой потребности никуда ездить. Время на отдых не было, надо было начинать все «с нуля». Мы путешествовали только по России.
— Еще интересный факт. В 2006 году президент США Джордж Буш подписал указ о замораживании активов Виктора Бута в связи с тем, что его деятельность угрожает реализации внешней политики США в Демократической Республике Конго. По странному стечению обстоятельств, именно в этот период в ДРК проходили долгожданные выборы в парламент.— Меня больше интересует, о каких активах идет речь. Я не помню точно цифру, сколько якобы заморозили – 6 миллионов или 6 миллиардов долларов, но насколько я знаю, если человек находится здесь, в тюрьме, то он имеет право пользоваться этими деньгами на оплату своей защиты. Но до сих пор никто не обозначил, где эти активы, в какой сумме, и никто никаких денежных средств не показал. Где же эти активы? Особенно мне интересно с учетом того, что Виктор никогда не был на территории США, никогда не имел никаких банковских счетов, никогда не вел никакой коммерческой деятельности. Так чьи же деньги заморозили? И где они вообще?
— И все-таки, как Вы думаете, чем же деятельность Вашего мужа угрожала внешней политики США в ДРК в момент проведения там парламентских выборов?— Я абсолютно плохо представляю, как Виктор, не выезжая за пределы России, мог влиять на политические структуры и выборы в Конго. Мне бы хотелось, чтобы эти люди, которые делают такие заявления, могли бы прокомментировать. Да, я понимаю, что это было сказано Президентом США, но он, что, Господь Бог? Откуда у него такая информация? Значит определенные люди в правительстве США, которые последние восемь лет тратили колоссальные деньги из бюджета на поимку Бута, были заинтересованы, чтобы эта информация появилась.
— Так все-таки как думаете, если оставить за скобками вопрос траты бюджетных денег на поимку Бута, кому была выгодна вся эта история с Вашим мужем?— Она выгодна тем, кто строит внешнюю политику США. А ведь это процесс не одного дня. Там все просчитано. Люди никуда не торопятся, они делают свою работу. У человека была хорошая логистическая компания, которая, возможно, мешала определенным структурам и геополитическим интересам в Африканском регионе.
— А каким структурам? Вы можете конкретизировать?— Я могу только предположить, что это могли быть только три страны: Великобритания, США и Франция, которые изначально имели в Африке имели стабильные позиции, благодаря колониям. И появление на рынке авиаперевозок в определенной временной период достаточно успешной, мобильной и растущей компании могло помешать их интересам. Нужно понимать, что на рынке определенной страны появляется русский, то это сразу дает ассоциацию “русская мафия”. Так было в первой половине 90-х. То есть, Виктора не рассматривали как одиночную фигуру, считалось, что за ним что-то стоит, а значит, успех его компании могло расцениваться как вмешательство России в вытеснении экономических и политических интересов влияния в определенном регионе.
— Интересно, о каких конкурентах, которые давали информацию против Виктора Бута, идет речь ….— Вопрос к господину Перельману, который, основываясь на их показаниях, написал отчет в СБ ООН. И на основании этого отчета была принята та резолюция от 2000 года, которая вводила эмбарго на бизнес Виктора. Хотя самого отчета, как бы я не старалась, я так и не смогла увидеть и что в нем я не знаю.
—
То есть, сейчас в основе дела, помимо признания Смульяна, только отчет Перельмана?— Да и остальные документы, где фигурирует имя Виктора. Но вот что интересно, когда на тайском суде всплыл этот отчет, я спросила у прокурора, почему такая серьезная организация как ООН, принимая свою резолюцию, не сделала запрос в российский МИД по поводу бизнеса Виктора. А не опосредованным косвенным способом выставляют эти документы в качестве обоснования экстрадикции, не ставя в известность Россию, гражданином которой Виктор является. Получается интересная ситуация: документов, на основании которых были приняты резолюции ООН и других ведомств, никто в глаза не видел, Россию официально ни о чем не запрашивают, а вся история интересна только США. Мне также очень интересно, кто голосовал за принятие первой резолюции. Я знаю только, что инициаторами запроса по Виктору в ООН была Великобритания и Франция. Я же как жена “опасного преступника” , естественно, никакого доступа к бумагами, которые аргументируют принятие этих резолюций, не имею.
— Какой реакции России и каких шагов Вы ждете сейчас?— Во-первых, по экстрадиционному делу Россия заняла определенную позицию, когда господин министр иностранных дел Сергей Лавров заявил о ее незаконности и о том, что она была продавлена Вашингтоном. Во-вторых, никаких доказательств его вины суду Тайланду не предоставлено. Я просто надеюсь на то, что Россия, высказывая в определенный момент свою позицию в этом деле с точки зрения политики, будет ее придерживаться и в дальнейшем. Например, я не понимаю, если США ввозят человека, вопреки нарушения двухстороннего договора, и Россия запрашивает Тайланд, на каком основании все это происходит, я думаю, что Россия имеет право предъявить эти же вопросы и США.
— А как Вы думаете, чего от Вашего мужа на самом деле хотят?— Это просто глобальная стратегия. Он пешка, как фигура, которая разыгрывается в определенной политической позиции. Мало того, что она разыгрывается между США и Россией, там еще и Тайланд пытался свои интересы разыграть. Это просто внутренняя грязная политическая возня.
P.S.
Программа «Русская политика»- 21 — с Аллой Бут http://nstarikov.ru/blog/12196
