Как воевала Финляндия

[Efimytch]

Как воевала Финляндия
 

   70 лет назад, 30 ноября 1939 года, в так любимых питерцами дачных посёлках Карельского перешейка стал слышен грохот орудий. Началась знаменитая «незнаменитая» советско-финская война.

   Её причины лежат в прошлом двух соседних стран, проживших добрую сотню лет (с 1808 года) в одной империи.

   Когда в бурные дни декабря 1917 года финские представители прибыли для переговоров о независимости Финляндии в революционный Петроград, то было принято решение независимость признать сейчас, а для решения сложных вопросов - о границах, поставках зерна (Великое княжество Финляндское себя тогда прокормить не могло), выводе из Финляндии российских войск и флота, общей обороне и разделе имперского имущества - создать совместную советско-финскую комиссию.

   Но вот поработать толком эта комиссия не успела, на территории бывшего Великого княжества Финляндского разразилась гражданская война. Белофинны, поддерживаемые германскими штыками, стали убивать и резать красных финнов, поддерживаемых штыками российскими. Кто тогда был прав, кто виноват – из-за личных пристрастий всех без малейшего исключения свидетелей установить уже не удастся, но драка вышла кровавая – только казнённых белыми красных финнов оказалось более 8 тысяч, красные казнили «всего» 1400 человек, впрочем, неизвестно, что было бы, приди к власти они.

   У победивших белофиннов вдруг прорезалась великодержавность, и они решили построить Очень Великую Финляндию, разумеется, как это у всех принято – от моря до моря. Глянув на карту, легко догадаться, что в данном случае этими морями оказались Балтийское и Баренцево. То, что люди, живущие в Карелии и на Кольском полуострове, оказаться гражданами столь великой Финляндии не очень-то хотели, во внимание, разумеется, принято не было.

   И «герои» только что завершившейся не без помощи белофиннам дивизии германских «добровольцев» гражданской войны в Финляндии отправились освобождать своих карельских и саамских собратьев, стенающих от большевистского ига.

   Получилось у них не очень, в 1920 году был подписан Тартуский мирный договор, который, наконец, определил границы между Финляндией и Р.С.Ф.С.Р.

   Но истинные финны соображают медленно, поэтому в следующем году вновь состоялось вторжение шюцкоровской гвардии и национально озабоченных карел в Россию.

   Хоть и в этот раз, не без помощи ушедших в Россию семи полков красных финнов, они получили по шее, но в новом договоре границы были изменены, правда, не без уступок и с финской стороны.

   Дальнейший ход истории тоже не очень-то располагал к взаимному доверию и добрососедству. Советский Союз боролся за победу мировой революции, в том числе – и в отдельно взятой Финляндии, а белофинны и весьма многочисленные белоэмигранты, с сочувствием встреченные бывшим командиром корпуса российской императорской армии генерал-лейтенантом Маннергеймом, особой любви к пролетарскому государству не испытывали.

   Сказалось и давнее сотрудничество финских «борцов за независимость» с Германией. Ещё в ходе Первой мировой немцы обучили и подготовили батальон финских добровольцев, который и составил костяк белофинской армии, да и «национально озабоченные» политики Финляндии традиционно находили в нацистской Германии сочувствие и поддержку. Не стоит забывать и то, что власть они получили не без помощи германских штыков.

   В результате граница с возглавляемой традиционно ориентированными на Германию политиками Финляндией оказалась в трёх десятках километрах от второго по значимости города и крупнейшего военно-промышленного центра страны.

   Финны же, озабоченные наличием столь большого и не очень дружелюбно относящегося к ним государства, с известной всем национальной основательностью потихоньку строили оборону. Когда в казне не очень богатой державы заводились деньги – возводились линии дотов, в прочие же времена при ежегодных летних сборах шюцкора (финской военизированной патриотической организации), традиционно совмещённых с учениями армии, копали окопы, рвы, землянки, возводили надолбы и дзоты, то есть то, что называется полевой обороной.

   Да и военному делу они, как того требовал дедушка Ленин, пытались «учиться настоящим образом».

   География и история подсказывали, что для завоевания Финляндии со стороны России есть только один путь – Карельский перешеек и летом 1939 года, когда на советско-финской границе запахло порохом, добровольцы со всей Финляндии потянулись туда.




И возникли новые минные поля, линии гранитных надолбов, противотанковые рвы, перешеек окутался колючей проволокой, ремонтировались старые и строились новые дзоты и доты.

Началась эвакуация населения, сопровождаемая скрытой до времени мобилизацией финской армии.

По планам, принятым в 1937 году, в дополнение к уже созданным укрепрайонам были воздвигнуты доты-миллионники – то есть, стоимостью более миллиона финских марок каждый.

Ежегодные учения на одну и ту же тему – нападение с востока через Карельский перешеек – привело к тому, что войска и командиры отлично знали местность, расположение соседей, дороги и тропинки, подходы и отходы, наиболее удачные позиции для засад и размещения артиллерии и артнаблюдателей.

Да и возможные действия противника проигрывались в довольно широком диапазоне.

К тому же финны сумели провести под видом учений и проверок мобилизацию, все части имели возможность 2-4 недели попритираться друг к другу и с той местностью, где им предстояло воевать, ознакомиться.

В общем, надо признать, готовились к войне финны по-настоящему.

В отличие от нас, болезных.

Наши командиры и политики, посчитав почему-то, что на севере нас ждёт повторение недавно состоявшегося «Освободительного похода» в Западные Белоруссию и Украину, и, решив, что сила солому ломит, собрали ударную группировку, превосходящую всю финскую армию чуть ли не в два раза, и на этом успокоились.

Зато было создано «настоящее рабоче-крестьянское» финское правительство, в Советской Карелии формировалась и рабоче-крестьянская армия Финляндии.

В общем, думали – как вдарим, так они лапки и поднимут. Но вышло почему-то по-другому.



Что же представляли собой насмерть сцепившиеся зимой 1939-40 годов среди заваленных снегом лесов и озёр Карелии и Карельского перешейка армии?

Финская армия в мирное время насчитывала примерно 37 тысяч человек, из них – 2 400 офицеров. Они были объединены в 3 пехотные дивизии и бронекавалерийскую бригаду. Пехотная дивизия, в которую входили 3 стрелковых полка, артиллерийский полк и отдельный батальон тяжёлых орудий, насчитывала 14 200 человек. По штату в ней полагалось иметь 18 противотанковых пушек калибром 37 и 47 мм (главным образом – очень удачных по конструкции «Бофорсов», закупленных в Швеции или произведённых по лицензии на финских заводах), 250 пистолетов-пулемётов, 250 ручных и 116 станковых пулемётов. В пехотном полку была миномётная рота из четырёх 81 мм миномётов.



На вооружении артиллерийского полка дивизии находились 24 русских трёхдюймовки образца 1902 года, в батальоне тяжёлых орудий 12 гаубиц – обычно – русских 122 мм образца 1909 (системы Круппа) и 1910 (Шнайдера) годов.

В составе финской армии было и два тяжёлых артиллерийских полка, вооружённых русскими, образца 1910 года, 107 мм пушками и русскими же, образца 1909 года, 152 мм гаубицами. В арсеналах на случай войны хранилось ещё 238 орудий, главным образом – наследство Российской империи.

Танковые войска Финляндии заслуживают, пожалуй, только пары слов – они были. Но 32 купленных в 1937 году у Великобритании «Шеститонных Виккерса» (обрусяченный вариант этого весьма популярного в 30-е годы британского изделия назывался Т-26) себя проявить в ходе компании практически никак не смогли, первый же для финской армии танковый бой под Хонканиеми (Лебедевкой) 26 февраля 1940 года закончился потерей семи «Виккерсов», ещё один был эвакуирован, но не восстанавливался. Большую же часть из 32 безнадёжно устаревших «Рено» 1917 года, чтобы не заморачиваться с антиквариатом, попросту закопали в землю, использовав, как неподвижные огневые точки.



Больше танков у финнов не было. Всё-таки изрезанная озёрами и скалами лесистая местность как-то не располагает к битвам танковых армад.

А вот обороной своих побережий финны занимались всерьёз. Общая численность сил береговой обороны Финляндии, организационно подчинённых командованию флота, лишь немного уступала численности армии мирного времени и составляла (вместе с морской пехотой) 29 336 человек (1 321 офицер, 5 031 унтер-офицер и 22 984 рядовых).

В составе береговой артиллерии были доставшиеся по большей части в наследство от Российской империи 8 12-ти дюймовых (305 мм), 26 10-ти дюймовых (254 мм), 2 8-ми дюймовых (203 мм) и около сотни 152 мм и 120 мм орудий, расположенных в укрытых казематах или броневых башнях. Кроме того, в состав военно-морского флота входили 2 построенных на финских верфях в 30-е годы и специально предназначенных для действий в шхерах броненосца береговой обороны, имевших в качестве главного калибра по 4 254-мм орудия, 8 стареньких канонерок, 5 подводных лодок, а также вооружённые ледоколы, тральщики, минные заградители, торпедные катера и другие корабли и катера различного назначения.

Впрочем, в ходе Зимней войны финский ВМФ практически никак себя не проявил, к примеру - броненосцы, самая лакомая для наших подводников и морских лётчиков цель, в буквальном смысле зашхерились - спрятались в шхерах у Або, да так там всю войну и простояли, а вот береговая артиллерия доставила нашим войскам немало неприятностей.

Авиация Финляндии к 30 ноября 1939 года насчитывала 145 самолётов различных типов, из них в боевой готовности находились 115 машин. Основу истребительной авиации составляли 39 голландских Фоккер D.XXI. 47 устаревших бипланов Фоккер СХ и Фоккер СV-E использовались как лёгкие бомбардировщики и штурмовики, основу ударной авиации составляли 18 британских Бристоль "Бленхейм" Mk.1 («Спаниель»). В ходе войны финны получили от Великобритании, Франции, Швеции, Италии и даже Южно-Африканского Союза ещё 225 самолётов (по финским сведениям, наши сообщают о поставках 376 летательных аппаратов различных типов).



По советским данным, за время Зимней войны финская авиация потеряла 362 машины. Финны утверждают, что были потеряны только 67, из которых 21 сбит в воздушных боях. Серьёзные повреждения получили 69 финских самолётов. Погибли 304 лётчика, 90 пропали без вести и 105 ранено.

Эти цифры несколько настораживают – ведь на одну сбитую машину приходится 6 погибших или пропавших лётчиков, а из финских самолётов только «Бленхеймы» имели экипаж в 3 человека, во всех остальных были один – два пилота. Получается, что в финской авиации не лётчик покидал повреждённую машину на парашюте, а самолёт выпрыгивал из-под подбитого лётчика и самостоятельно возвращался на аэродром.

Историк финской авиации Карл-Фредерик Геуст утверждал, что советская авиация (включая морскую) потеряла 640-650 самолётов, из которых примерно 190 были сбиты в воздушных боях, 300 уничтожены зенитной артиллерией финнов, остальные 150-160 погибли в результате различных аварий.

Наши официальные сведения сообщают о боевых потерях 261 советского самолёта и 321 погибшем лётчике. Тут стоит обратить внимание на слова «боевые потери». Если же учесть небоевые потери и списанные в результате полученных повреждений, износа и неустранимых технических неисправностей самолёты, то к этим цифрам следует добавить ещё примерно 100 - 150 машин.

Впрочем, по причине некоторого исследовательского занудства, (надоели гуляющие по разным книгам жуткие советские потери и наши ни в какую не убиваемые противники) немножко займёмся арифметикой. Итак, 30 ноября у финнов было 115 исправных самолётов. Ещё 225 летательных аппаратов они (по их данным) получили в ходе войны. И того 115+225=340. На момент окончания конфликта в строю оставалось 119 боевых машин. 340-119=221 самолёт. 67 из них финны по их собственным признаниям потеряли. Считаем, 221-67=154. Допустим, как сообщают сами финны, ещё 69 самолётов имели серьёзные повреждения. Ну а 85 аэропланов, вероятно, попросту растаяли с приходом весны, как снегурочки.

Надо сказать, что финская авиация выбрала весьма своеобразный способ боевых действий, который я бы назвал «партизанским». Финский флегматизм позволил им не гоняться за недостижимым, борясь с намного превосходящим и по количеству и по качеству самолётов противником за господство в воздухе или безнадёжно защищая одиночными самолётами от ударов полков и эскадрилий советской авиации наземные объекты, а действовать только тогда, когда обстановка складывалась для них благоприятно. Помогло и то, что свои самолёты, которые они почти все поставили на лыжи, финны
рассредоточили по многочисленным озёрам. Это здорово усложнило их техническое обслуживание и ухудшило и без того невысокие тактико-технические характеристики, но позволило почти полностью избежать потерь авиации на аэродромах.

Корпус пограничной стражи состоял из четырёх бригад общей численностью примерно 6 тыс. человек. В военизированных отрядах шюцкора числилось около 100 тыс. человек, в женских вспомогательных отрядах «Лота Свярд» - около 90 тыс. женщин.

Финское руководство, отлично понимая, насколько при обострении обстановки можно надеяться на союзников, построило, чтобы не зависеть от их поставок, предприятия по производству артиллерии, стрелкового оружия, взрывчатки, боеприпасов и даже – авиационных двигателей. Конечно, для серьёзной войны всего этого производилось маловато – но зато – своё.

Замечательный оружейный конструктор Аймо Иоханнес Лахти (1896 – 1970 гг.), инженер-самоучка, главный оружейник и генерал-майор вооружённых сил Финляндии, разработал для финской армии пулемёт «Лахти-Салоранта» (Lahti-Saloranta M-26), пистолет «Лахти» (Lahti L-35) и знаменитый пистолет-пулемёт «Суоми» (Suomi M-31). В число его разработок входили также 20-мм зенитный автомат и автоматическое противотанковое ружьё.



Но конкуренты никому не нужны, особенно талантливые, поэтому в 1944 году Межсоюзническая комиссия (состоявшая из представителей
британского и советского командования) вынудила Аймо Лахти уйти в отставку и запретила ему впредь заниматься конструированием оружия.

Летом 1939 года, когда запахло грозой, началась мобилизация, и к 30 ноября было дополнительно развёрнуто 5 пехотных дивизий, ещё 2 находились в стадии мобилизации, 3 – готовились к развёртыванию.

Было развёрнуто и две дополнительных бригады пограничников.

Из восьми боеготовых дивизий шесть (2-ой и 3-й корпуса) входили в армию Карельского перешейка и две (4-й корпус) были развёрнуты севернее Ладожского озера.

Район финской Карелии защищали 2 полка развёртываемой 10-й дивизии, пограничники и шюцкоровцы. 6-я дивизия развёртывалась в районе Выборга, прикрывая заодно побережье от возможного десанта.

На арктическом побережье, в районе Петсамо (Печенги), находились лишь батальон пограничников и иррегулярные формирования из местных жителей.

Численность армии возросла до 127 тыс. человек, а с войсками пограничной стражи, ВМФ (куда организационно входили войска береговой обороны и морская пехота), регулярными и иррегулярными подразделениями шюцкора и вспомогательными «Лота Свярд» общая численность вооружённых сил достигла в первые дни Зимней войны 530-550 тыс. человек. Под ружьё, таким образом, встало 14% населения Финляндии – это очень высокий показатель.

Обычно даже при максимальном мобилизационном напряжении численность вооружённых сил редко превышает 10% населения страны.

Конечно, внутри страны не все хотели воевать со своим могучим восточным соседом, но финским левым, в том числе - финским парламентариям, был представлен выбор – или публично поддержать войну, или отправляться в лагеря. Демократия, конечно, штука неплохая, но на войне, как на войне.

Ну и о наиболее известном на этой войне – линии Маннергейма. Надо
сказать, что это название возникло только в ходе войны, когда маршал Карл Густав Эмиль Маннергейм был назначен Главнокомандующим вооружёнными силами Финляндии, а наши войска, дойдя до этой линии, протоптались около неё 2 долгих месяца.

Основная оборонительная полоса линии Маннергейма начиналась у западного берега Ладожского озера в 15-20 км от границы СССР и проходила по северному берегу реки Тайпалейоки, водной системе Byоксы, по берегу реки Салменканте, по северному берегу озера Яюрипяярви, по междуозёрному дефиле на Суола и Вяйсянен, через станцию Лейпясуо, высоту 65,5 и населённые пункты Сумма, Кархула, Няюкки, Муурила, Койвисто, упираясь в берег Финского залива.



Главная оборонительная полоса состояла из трёх основных, двух промежуточных и отсечных позиций, на которых были расположены  22 узла сопротивления и отдельные опорные пункты. Каждый узел сопротивления занимал по фронту 3-4,5 км и в глубину 1,5-2 км, он оборонялся одним-двумя стрелковыми батальонами, усиленными артиллерией. В узле было 4-6 опорных пунктов, из которых каждый имел 3-5 пулемётно-артиллерийских дотов, составлявших скелет обороны.

Узлы сопротивления с железобетонными сооружениями прикрывали
наиболее вероятные направления наступления Красной Армии на Кексгольм, Выборг и Койвисто. На этих направлениях была создана густая сеть дотов, объединённых по два-три в опорные пункты, каждый на гарнизон в один-два взвода. Расстояние между дотами колебалось в пределах 100-150 метров. Промежутки между узлами сопротивления тоже были оборудованы укреплениями — системой окопов, усиленных пулемётными блиндажами, построенными из толстых брёвен, камня и земли.

Наиболее мощные укрепления и препятствия находились в хотиненском(суммском), межболотном и муола-муторанском узлах сопротивления. В этих узлах было соответственно 22 дота и 46 дзотов, 1-2 дота и 16 дзотов, 29 дотов и 20 дзотов. Узел обороны на северном берегу реки Салменканте на семикилометровом фронте имел 46 дотов и 57 дзотов. Насколько мощные прикрытия были в узлах сопротивления, можно судить по тому, что у дота № 6 проволочное заграждение состояло из 45 рядов, причём первые 42 ряда
были на металлических кольях высотой 60 см, заделанных в бетон. Надолбы были из 12 рядов камней, расположенных посередине проволочного заграждения.



Подступы к доту прикрывались деревянно-земляными пулемётными либо артиллерийскими огневыми точками, в которых располагались один-два пулемёта или малокалиберное орудие. Следует иметь в виду, что финны, имея под рукой камень и лес, быстро восстанавливали разрушенные дзоты.

Вторая оборонительная полоса (полоса тактических резервов) начиналась в 3-5 км от основной оборонительной полосы и соединялась с ней отсечными позициями: Лейпясуоской, Суммско-Харьюмякской, Няюкки-Сурярвинской. В этой полосе находилось 39 дотов и 178 дзотов. Полоса тактических резервов была оборудована по тому же принципу, что и основная оборонительная полоса.

Были укреплены берега и острова Финского залива. Так, старая крепость Тронгсунд (Транзунд) и острова Выборгского залива были оборудованы как узлы сопротивления с широким применением минных заграждений. Только в Тронгсундском и Ревонсааринском узлах сопротивления советские сапёры позже обнаружили и обезвредили 5500 мин и фугасов.

К моменту начала конфликта в состоянии боеготовности находились 74
старых, 48 новых или модернизированных пулемётных и 7 артиллерийских дотов.

Хочется сказать несколько слов о самом принципе организации обороны при помощи укрепрайонов.

Сильной стороной этой стратегии является то, что для обороны полосы фронта, которую в нормальных условиях должна занимать полевая дивизия, достаточно одного УРовского батальона (в одной дивизии 12 - 16 батальонов). Этой особенностью отлично умел пользоваться Леонид Говоров, один из сталинских маршалов, командовавший во время Великой Отечественной Ленинградским фронтом. Он создавал на подходящих участках фронта УРы, и, отведя дивизию, ранее прикрывавшую эту полосу, в тыл и приведя её в порядок, сосредотачивал таким образом в нужном месте ударную группировку без привлечения войск со стороны.

Но есть у этой стратегии и слабые стороны. Укрепрайон неподвижен, в
случае изменения обстановки его на новое место не переставишь. И остаются в тылу противника обойдённые подвижными группировками, так ни разу и не выстрелившие, а денег и труда стоившие немалых, УРы линий Мажино, Сталина, Зигфрида и Паулюса (линия германских укреплений по старым польской и литовской границам).

Так, из имевшихся у финнов с таким трудом построенных небогатой страной 22 укрепузлов, оборону с декабря 1939 до середины февраля 1940 года держали только 11, располагающиеся на передовой. В зоне соприкосновения с противником оказалось 69 каменно-железобетонных укреплений из 129 – 52 ДОТа, 14 пехотных укрытий и 3 пехотных позиции. Остальные в ходе войны оказались не востребованы и были оставлены без боя.

Впрочем – железо и камни - не главное. Финны, в отличие от своих коллег из «Малой Антанты», собирались доказать, что готовы драться за свою независимость. Судя по первой реакции нашего руководства, именно это и оказалось главной неожиданностью для Москвы.

Наши же подготовились к очередной освободительной двухнедельной войне весьма основательно. На границах было сосредоточено 4 армии. 14-ая армия (2 стрелковые дивизии) прикрывала советское Заполярье отвозможных англо-французских десантов, в Карелии была развёрнута 9-ая армия (3 стрелковых дивизии), в задачу которой входил поход в центральные области Финляндии и выход к Ботническому заливу. Именно она и получила знаменитый приказ «шведскую границу не переходить».

Севернее Ладожского озера, в обход линии Маннергейма, наступала 8-ая армия (4 стрелковых дивизии).

Главный удар наносила развёрнутая на Карельском перешейке 7-ая армия (9 стрелковых дивизий, танковый корпус, 3 танковых бригады), которой поставили задачу в 2 дня преодолеть полосу оперативного прикрытия и выйти к линии укреплений, потом – 3 дня на перегруппировку и подготовку и 4-6 дней – на прорыв самой линии Маннергейма. Сроки, мягко говоря, фантастические. Складывается впечатление, что данную операцию планировали по глобусу.

Невольно вспоминается анекдот:

 - Призывник, где хотите служить?
    - В Генштабе.
   - Вы что, идиот?
    - А это что – обязательное для службы там требование?

Впрочем, начальник Генерального штаба РККА маршал Шапошников как раз предупреждал, что финны – противник серьёзный, одного желания их разгромить недостаточно, надо и войска подготовить, но к его доводам не прислушались, а, отправив маршала в отпуск, приказали готовить операцию командующему Ленинградским военным округом командарму 2 ранга Мерецкову.

Всего на начало войны советская группировка насчитывала до 425 тыс. человек, 1476 танков, 1576 орудий и около 1200 самолётов.

Таким образом, против восьми боеготовых финских дивизий и шести бригад пограничников должно было действовать 18 наших стрелковых дивизий, и это – не считая танковых корпуса и бригад.

Получивший шанс отличиться, командарм бодро отрапортовал о полной готовности к операции.

И 30 ноября 1939 года, после весьма неуклюжей провокации, под звуки лихо исполняемой красноармейским хором песни

«Много лжи в эти годы наверчено,
    Чтоб запутать финляндский народ.
    Раскрывай же теперь нам доверчиво
    Половинки широких ворот!

Ни шутам, ни писакам юродивым
    Больше ваших сердец не смутить.
    Отнимали не раз вашу родину -
    Мы пришли вам её возвратить…»

вся эта армада дружно двинулась вперёд.




Двинулись, как умели, длинными колоннами по узким лесным дорогам, и, разумеется, без флангового охранения.



Расплата была страшной – отлично знавшие местность мобильные лыжные отряды, составленные из финских пограничников и добровольцев–лыжников, подготовленных шюцкором, ведомые егерями и лесниками, изучившими в «своём» лесу каждую тропку, неожиданно появляясь в середине неохраняемых колонн, открывали внезапный шквальный огонь из имевшихся у финских солдат в достаточном количестве пистолетов-пулемётов «Суоми». Ну а после того, как нашим удавалось наладить хоть какое-то сопротивление, столь же внезапно исчезали.



Преследовать их было некому – специально подготовленных лыжных отрядов у Красной Армии в начале войны просто не было.

Да и лыж тоже.

Ну а если удавалось разорвать колонну – начиналось самое страшное – финны организовывали круговую оборону и вызывали подкрепления. В результате колонны оказывались разрезанными на несколько очагов сопротивления, не имевших между собой связи и потихоньку погибавших от мороза, голода и ударов подходящих на лыжах через лесные дебри финских рот и размещённой в отдалении артиллерии, огонь которой корректировался теми самыми страшными «кукушками» - артнаблюдателями, сидящими на деревьях.

Легенды о также «куковавших» на деревьях финских снайперах стоит отнести к той же категории, как и распространённые тогда мифы о непробиваемых финских резиновых дотах, от которых отскакивают снаряды. В самом деле – залезьте зимой на дерево и выстрелите из чего угодно – хоть из хлопушки – и вы поймёте, что маскироваться подобным образом может только какой-нибудь очень умный «военный теоретик» - снег от шума выстрела слетит – и будет стоять одинокое чёрное дерево, великолепно «маскируя» стрелка на фоне заснеженных елей и сосен.

В результате две из пяти дивизий, действовавшей на Карельском направлении 9-ой армии, 163-я и 44-ая оказались разгромлены. Та же судьба постигла 18-ю и 168-ую дивизии наступавшей севернее Ладожского озера 8-ой армии.



Потом, конечно, меры приняты были – по всей стране из «добровольцев», занимавшихся в лыжных спортивных секциях, срочно формировали отряды ОСНАЗа (особого назначения), студенты знаменитого питерского института физической культуры им. Лесгафта – мастера спорта - организовали причинивший немало неприятностей финнам особый лыжный батальон. В пехоте также создавались лыжные батальоны, в кавалерии - несколько анекдотично звучащие лыжные эскадроны (так и представляешь себе лихую атаку лошадок на лыжах, поддержанную матросами на зебрах). На самом деле всё несколько прозаичнее – просто довольно быстро выяснилось, что проще конников обучить ходить на лыжах, чем пехотинцев – действовать самостоятельно, малыми группами и в отрыве от командования.

Но всё это несколько запоздало.

Впрочем – более подробно об боевых действиях - во второй части статьи.

[Efimytch]

Как воевала Финляндия -2. Разведка боем



Долго думали, гадали,
Топографы всё писали
На большом листу.

Чисто вписано в бумаги,
Да забыли про овраги,
Как по ним ходить.
Лев Толстой 1855 год

Эти слова, написанные в осаждённом Севастополе двадцатисемилетним артиллерийским подпоручиком, показывают, что некоторые наши традиции, увы, бессмертны.

Впрочем, надо сказать, что сначала боевые действия развивались для нас весьма благоприятно.

Погода тогда на перешейке стояла довольно мягкая. Температура даже ночью редко опускалась ниже -10°С. Было пасмурно, в лесах лежал мокрый рыхлый снег толщиной 30-40 см, сильно затруднявший передвижение пешим ходом и не дававший возможности применить лыжи. Подмёрзшая земля легко выдерживала вес танков, а неглубокий снег им не мешал.

Финны, не вступая в серьёзные бои, пытались применить против наших войск действия малыми группами (от роты до полка) и тактику выжженной земли – население эвакуировалось, а постройки, чтобы не дать нашим войскам места для отдыха, сжигались или взрывались, те, что оставались целы, обычно минировались.

Но двум финским пехотным бригадам и нескольким батальонам пограничников (всего примерно 27 тыс. человек), действовавшим в приграничной полосе Карельского перешейка, несмотря на несколько строжайших приказов своего Главкома, организовать наступающей Красной армии достойное сопротивление так и не удалось. Всё-таки медленно финны раскачиваются.

Попав в обычную для атакованных армий ловушку – необходимость перестроиться с психологии мирного времени на военную – финны довольно легко оставили так воспеваемую различными резвунами зону оперативного прикрытия укрепрайонов.

И, хотя главная их задача – выиграть время для мобилизации и развёртывания дивизий на линии УРов - была выполнена ещё до войны, но потеря территории без особого ущерба для противника всерьёз расстроила финского маршала.


Дисклокация советских и финских войск на Карельском перешейке 30 ноября 1939 года

Конечно, темпы наступления от двух до семи километров в день были далеки от запланированных 12, однако, пройти 20 – 50 километров от границ, несмотря на многочисленные минные поля, завалы и заранее оборудованные финнами для временной обороны позиции, и добраться до линии УРов удалось хоть не в парадном порядке, но без особых потерь.

Преодолев полосу заграждения, в которой было 12 ДОТов, 845 ДЗОТов, 400 дерево-земляных убежищ (ДЗУ), 220 км проволочных заграждений, 200 км лесных завалов, 50 км рвов и эскарпов, 80 км надолбов, 386 км минных полей, войска 7-й армии вышли к главной оборонительной полосе на правом фланге — 4 декабря, в центре и на левом фланге — 8-12 декабря.. На том и закончился первый этап войны на Карельском перешейке.

Но мысль, что финны осмелились сопротивляться всерьёз, до нашего политического и военного руководства доходила с некоторым трудом, и оно, получая не вполне вразумительные доклады с мест, гнало войска вперёд.

Поэтому, как только 3 декабря было получено известие о выходе 19-го полка 142-ой дивизии к линии УРов у реки Тайпален (ныне р. Бурная), из Москвы немедленно поступил приказ сформировать за день ударную группировку и, форсировав реку, ударом в направлении Кексгольма (ныне г. Приозёрск) попытаться прорвать на этом участке укрепрайон.

Ведь согласно разработанным планам 20 декабря уже следовало праздновать победу, а тут – ещё и конь не валялся.

Командовать прорывом неожиданно поручили профессиональному артиллеристу - комкору Грендалю, прибывшему на фронт в качестве представителя ГАУ (Главное артиллерийское управление).


Заместитель начальника Главного артиллерийского управления, председатель Артиллерийского комитета комкор (с 1940 года генерал-полковник артиллерии) Владимир Давыдович Грендаль (родился в 1884 г. в Свеаборге – умер от рака лёгких 16.10.1940 г. в Москве)

Интересный получился расклад – позиции, обороной которых командовал бывший генерал-лейтенант царской кавалерии, русский швед, родившийся неподалёку от Або (ныне Турку), штурмовал бывший полковник царской артиллерии, русский швед, родившийся в крепости, прикрывавшей Гельсингфорс (ныне Хельсинки) с моря.

Наспех созданная из 49-й и 150-й дивизий второго эшелона армии, усиленная 19-м полком 142-й дивизии 50-го корпуса, приданными ей 39-й танковой бригадой и четырьмя дивизионами артиллерии, оперативная группа Грендаля 5 декабря начала наступление, переправившись через реку в трёх местах.

Но артиллеристы, не успевшие из-за спешки не только провести разведку целей, но и вывести все пушки на позиции, били не по целям, а по площадям. Ураганный огонь отлично замаскированных огневых точек финнов привёл к тому, что атаки захлебнулись, пехота понесла большие потери, из 150 участвовавших в атаке советских танков на следующий день исправными оказались лишь 115.

Наплавной мост сапёрам удалось навести только в полосе 19-го стрелкового полка. С наступлением темноты советские подразделения на западном берегу получили всё необходимое и удержали равнинный пятачок в 2 км по фронту и 3,5 км в глубину. Но дальше этого плацдарма поднимались скалы, поэтому наступление прекратилось.

Батальон капитана Нетребы из состава заменившего на тайпаленском плацдарме потрёпанный 19-ый полк 222-ого полка 49-ой дивизии, сумел отчаянной атакой захватить два дота, прикрывавших подходы к деревне (за взятие этих ДОТов В.Г. Нетребе 7 апреля 1940 года было присвоено звание Героя Советского Союза), но дальнейшее продвижение наших войск увязло в финской обороне.


Герой Советского Союза капитан (с 1944 г. – генерал-майор) Нетреба Василий Гаврилович (родился в 1903 г. в Черниговской губернии, умер в 1975 году в Москве)

В то время, как 19-й стрелковый полк вёл упорные бои на тайпаленском плацдарме, остальные части 142-й стрелковой дивизии готовились к броску через озеро Суванто (ныне оз. Суходольское) в его самом узком месте. 6 декабря после артиллерийской подготовки части 142-й дивизии начали штурм укреплений на левом берегу озера.



Выполненные офицерами РККА в 1940 г. рисунки восьмиамбразурного ДОТа Sa-10 укрепузла Салменкайте

Возле Сувантоярви повторилось то же самое, что и на Тайпаленйоки. На помощь пехоте были отправлены плавающие танки Т-37, но сильное течение в протоке вынудило их вернуться обратно. И хотя нескольким удалось достичь противоположного берега, взобраться на обледеневшую кромку берега не удалось, уж больно у них движки слабые. В ходе этой неудавшейся атаки три машины перевернулись при переправе, экипажи погибли.

Отданный ещё 6 числа приказ командовавшего 7-ой армией командарма 2-го ранга Яковлева посылал 10 декабря солдат группы Грендаля на новый штурм, но не выдержавший бывший царский полковник послал его самого, отменив операцию, как «абсолютно бессмысленную».

Ведь это написать просто, а как попытаешься представить наших отцов и дедов, в промозглом декабре переправляющихся под шквальным огнём через быструю и широкую с температурой воды, близкой к точке замерзания, реку, которую и летом-то не всякий байдарочник пройдёт без приключений... И на другом берегу – не сухая одежда с горячим ужином, а вызванные по тревоге из тёплых подземных казарм в окопы и к амбразурам финны...

Следующую попытку прорыва сквозь линию УРов стали готовить серьёзней. Командовать 7-ой армией вместо не справившегося Яковлева поручили главному разработчику неудавшегося блицкрига Мерецкову. Общее руководство операцией взяла на себя Ставка Главного Командования РККА.

На направлении главного удара, для которого выбрали прикрывающий дорогу на Выборг участок Муолаанъярви (ныне оз. Глубокое) – Сумма – Хотинен (деревня Сумма и хутор Хотинен ныне не существуют), было сосредоточено 6 стрелковых дивизий, 5 танковых бригад, 8 артполков резерва главного командования (РГК) и 2 дивизиона артиллерии большой мощности.

Но это направление, как самое очевидное, и укреплено оказалось наиболее сильно. Именно здесь располагались семь из восьми недавно построенных финнами настоящих подземных крепостей – ДОТов «миллионного» типа – Sk-2, Sk-10 и Sk-11 («Пейтола») укрепузла Суммакюля, Sj-4 («Поппиус») и Sj-5 («Миллионный») укрепузла Суммаярви, Le-6 и Le-7 укрепузла Лейпясуо. Ещё один «миллионник» - Ink-6 у деревни Инкеле - прикрывал дорогу вдоль берега Финского залива.

Созданные согласно последним требованиям тогдашней военной науки (1937-39 гг. постройки) великолепно вписанные в местность и отлично замаскированные сооружения с засыпанными снаружи «подушкой» из камней и земли толщиной от трёх до восьми метров полутора - двух метровыми железобетонными стенами и перекрытиями из цемента 600-ой марки (выдерживающего нагрузку не менее 600 кг на кв. см)...

Два-три боевых каземата с прикрытыми тремя-пятью сболченными шестисантиметровыми бронелистами амбразурами для артиллерии, станковых и ручных пулемётов, несколько казарм на 20-60 человек каждая, оборудованных водопроводом, кухнями, вентиляцией и отоплением, склады для боеприпасов и продовольствия, бронебашни для наблюдателей с толщиной брони до 18 см...

Всё это было спроектировано так, чтобы в течение некоторого времени обеспечивать боеспособность гарнизона в условиях полной блокады, и соединялось с соседними укреплениями сетью скрытых ходов.

А самое главное – было применено последнее тогда достижение фортификационной мысли – все новые и модернизируемые старые доты строились как огневые точки фланкирующего огня, то есть, вели огонь не прямо перед собой, а сбоку - во фланг атакующим цепям, когда одна пуля могла поразить сразу несколько бойцов. Спереди же ДОТ был отлично замаскирован и недоступен из-за рельефа местности, или прикрыт огнём соседних сооружений. В результате идущие в атаку бойцы и танки внезапно оказывались под огнём с фланга и были вынуждены для борьбы с новым врагом поворачиваться к фронту противника боком.

Каждый ДОТ прикрывался 2-4 ДЗОТами, которые позволяли длительное время ДОТу не вести огня и не обнаруживать себя. Атакующие тратили немало времени на обнаружение и уничтожение ДЗОТа, полагая, что имеют дело с ДОТом. После уничтожения нашими бойцами финского ДЗОТа в дело вступал следующий ДЗОТ. Это приводило красноармейцев и командиров к мнению о неуязвимости ДОТа и невозможности его уничтожения.

А приём поочерёдного открытия огня то из одного, то из другого ДЗОТа порождал легенды о "ползающих" ДОТах.


Реконструкция четырёхамбразурного ДОТа Sn-2 с казармой на 30 человек укрепрайона Суурниеми.


Система огневого взаимодействия в укрепузле «Суммаярви» к осени 1939 года с двумя ДОТами-миллионерами Sj-4 («Поппиус») и Sj-5 («Миллионный»)

Артподготовка длилась пять часов.

Казалось, что в этом аду уже нет ничего живого, но, когда войска пошли в атаку, огневые точки финнов ожили, пехота, не дойдя до заграждений, была отсечена пулемётным огнём от танков, а танки застряли на противотанковых препятствиях.

Сержант 89-го артиллерийского полка Лупанов вспоминал: «В первый день выпустили 1800 снарядов, дот как стоял, так и стоит, только сбили с него маскировку: снег, землю, сосны, да откололи куски бетона около амбразуры. Полковая 76-мм артиллерия оказалась малоэффективной против ДОТов».

Его слова подтверждает старшина 1-го корпусного артполка Ширяев: «Укрепления были сильные. Стрельба по ДОТам, даже таким крупным снарядом, как из 152-мм орудия, ничего не давала. Снаряд давал щелчок по бетону и не оставлял почти никакой зарубки…»

Атака захлебнулась. К исходу 17 декабря на ударном направлении части 7-й армии существенных успехов не достигли.

На следующий день атаки возобновились, но артиллерия по-прежнему била по площадям, пехота залегла под шквальным огнём финских пулемётов, а танки без пехоты оказались легко уязвимыми.

На третий день повторилось то же самое.

На борьбу с ДОТами были брошены три только что созданных экспериментальных тяжёлых танка прорыва – Т-100, СМК и КВ. Они атаковали укрепузел Суммаярви. Смяв проволочные заграждения, проломив четыре ряда гранитных надолбов и легко преодолев противотанковый ров, невиданные ещё никем в мире стальные гиганты прорвались вглубь финской обороны. СМК получил 17 попаданий снарядов, КВ – 43, но 37-мм снаряды финских «Бофорсов» для их брони были, как слону – дробинка. Вот только от их короткоствольных 76-мм пушек Л-11 толку оказалось не больше.

А 19 декабря и один из бронемонстров – наиболее себя удачно показавший в предыдущих боях двухбашенный 55-тонный СМК («Сергей Миронович Киров» разработки Ленинградского Кировского завода) нарвался на замаскированный фугас, да так и простоял в полусотне метров от командного пункта финского УРа до середины февраля.



Подорвавшийся на фугасе в районе Суммы опытный образец экспериментального тяжёлого танка СМК

Наступавшая на Кексгольмском направлении группа Грендаля, сковывая резервы противника, также пыталась прорвать финскую оборону. Но успехов и она не достигла.

Потери среди наших наступающих пехотинцев и танкистов были очень велики. Бывало, что из посланного в атаку батальона назад возвращался только взвод.

Красноармеец 95-й стрелковой дивизии А. Бобков вспоминал: «Обычно утром, пока ещё темно, нас кормили горячей кашей, давали водки и кусочек сала. Затем … мы цепью шли на ДОТы, до которых было около 500 метров открытой местности и глубокого снега… По нам били миномёты врага, которые, очевидно, были у финнов главной артиллерией, стреляли пулемёты, вступали в дело снайпера. Где-то сзади била наша артиллерия, да что толку!… Людей убивало много и быстро, а результатов не было. Всё чаще атаки захлёбывались, люди не поднимались из снежной постели, коченели. Ночами приходилось искать на поле боя живых, без шума приводить их в чувство, вести в тыл…»

А вот как это выглядело по другую сторону амбразуры - Ойва Е. Поррас, командир 2-й роты 1-го батальона 15-го пехотного полка: «Пулемёты "Миллионника" стреляли непрерывно, мы из наших траншей тоже обрушивали на противника огонь. Пехота противника пыталась продвигаться вперед, не обращая внимания на потери. Перед нами на земле было уже много неподвижных чёрных бугорков и нагромождений тел. Противник попытался поддержать наступающих орудиями, выдвинутыми на прямую наводку. Они вели обстрел наших огневых точек. То тут, то там снаряды рвались на бруствере.Таким снарядом накрыло связных Яаколла и Систо. Я думаю, они даже не успели понять, что произошло.

Ситуация стала быстро ухудшаться. Мы не смогли отбить часть опорного пункта, захваченную противником, несмотря на то, что много раз штурмовали её. В одной из таких попыток погиб фенрик Мюллюля, который возглавил атаку и продвинулся на метров двадцать вперёд. Танки своим огнем отбивали наши атаки в самом начале. По крайней мере, нам удалось сдержать противника, и мы не позволили ему расширить прорыв. У противника тоже не было сил для того, чтобы наступать дальше… С наступлением темноты мы отбили потерянный участок нашей траншеи. К нашему удивлению, сопротивление на этот раз было гораздо слабее, чем днём». (Перевод с финского Баира Иринчеева)

Неудачные штурмы и большие потери не могли не сказаться на настроении войск. Заметившие это финны воспряли духом, в ставку главкома полетели сообщения о полном разгроме ударной группировки. Воспользовавшись моментом, обороняющиеся решили сами малость понаступать. Особенно на этом настаивал командовавший армией Карельского перешейка генерал-лейтенант Хуго Виктор Эстерман.

Для операции были привлечены 5-ая дивизия и только что завершившая мобилизацию 6-ая, усиленная полком, снятым с обороны побережья. Кроме того, каждая из остальных 5 дивизий армии Эстермана выделила для операции по нескольку батальонов. Руководил операцией командующий 2-м корпусом генерал-лейтенант Харальд Эквист.

И 23 декабря в 6.30 утра эта финская «сборная», для сколачивания которой времени отвести забыли, начала лихое наступление. Лучше бы они этого не делали…

Хотя, с какой стороны посмотреть…

Довольно быстро выяснилось, что если обороняться финская армия умела, то научить её наступать почему-то забыли.

Разведка позиций Красной армии предварительно проведена не была, поэтому собранные со всего перешейка батальоны сходу, как только добирались после ночного марша до исходной для атаки позиции, просто начинали двигаться вперёд, в общем направлении на восток – причём – каждый сам по себе, без связи с соседями. Поскольку это была не их зона обороны, то проходы в своих минных полях и колючей проволоке они находили не всегда и с трудом. Радиостанции у финнов были ещё бульшим, чем у нас, дефицитом, поэтому каждое подразделение тянуло за собой телефонную связь, а идущие следом, увидев провода, с радостью их резали, думая, что нарушают связь противника.

Легко сбив наши дозоры и пройдя пару километров, наступающие финны упёрлись в нормально организованную оборонительную линию со стоящими в окопах артиллерией, танками и ждущей их пехотой. Попытки атаковать с ходу привели к большим потерям.

В результате, уже к полудню, когда ещё не все «атакующие» батальоны добрались до противника, Энквист приказал «ударной группировке» отходить на исходные позиции.

Финские историки предписывают этому «наступлению» принятие нашим командованием решения о прекращении штурма линии Маннергейма и начале её осады. На самом деле,  после доклада Ворошилову помощника начальника Генерального штаба М.В. Захарова, выявившего подтасовку нашими командирами фактов «крупных успехов» Красной армии, на фронт ставкой были направлены Тимошенко и Жданов, прибывшие на Карельский перешеек 20 декабря. По их настоянию в тот же день в Кремль было отправлено донесение военного совета 7-й армии о невозможности продолжения штурма без разрушения долговременных оборонительных сооружений финнов.

На перешейке на полтора месяца установилось предгрозовое затишье, нарушаемое только отчаянными поисками разведчиков, пытавшихся вскрыть систему финской обороны, ОСНАЗовцами, прорывавшимися домой после очередного задания, лыжными рейдами финских диверсионных групп, да редкими выстрелами снайперских дуэлей.

Оценивая наступательные действия советских войск 4-21 декабря, следует сказать, что, фактически, они стали не прорывом укрепленного района, а боевой разведкой главной оборонительной полосы. Только уж больно дорого обошлась нам эта «разведка боем».

Некоторые современные историки обвиняют тогдашнее руководство страны и армии в том, что те не использовали для подавления линии укреплений артиллерию особой мощности. Но, во-первых, снаряды имеющихся в наличии 34 двенадцатидюймовых (305 мм, вес снаряда 377 кг) гаубиц образца 1915 года и 25 одиннадцатидюймовых (280 мм, вес снаряда 344 кг) мортир системы Шнейдера не могли пробить с первого попадания многослойные перекрытия новых финских ДОТов, нужны были калибры побольше, а во-вторых, чтобы знать, куда стрелять, эти ДОТы сначала надо было найти.

Действовавшие в Финском заливе войска ООН (сформированного приказом Военного совета Краснознамённого Балтийского флота от 5 ноября 1939 года Отряда Особого Назначения) захватили практически без сопротивления острова восточной части Финского залива.

На Кольском полуострове 14-ая армия, тоже не встречая особого сопротивления, захватила приполярные территории Финляндии, в том числе финскую часть полуострова Рыбачий и порт Петсамо (ныне – Печенга).

Потери всех частей и соединений 14-й армии за месяц боевых действий, с 30 ноября по 30 декабря 1939 года, составили 64 человека убитыми, 111 ранеными, 2 пропавшими без вести и 19 погибшими в результате несчастных случаев, в основном, от пожаров. Всего 196 человек.

Впрочем, это немудрено, ведь трём усиленным четырьмя артполками дивизиям противостояли только две роты корпуса пограничной стражи, местные отряды шюцкора и одна артиллерийская батарея.

Правда, 13 декабря финны перебросили туда ещё пару батальонов пехоты. Кроме того, из местных жителей (преимущественно саамов) был сформирован маршевый пехотный батальон численностью около 400 человек.

Но и с нашей стороны активно воевал практически только один 58-й полк 52-й дивизии.

Остальные войска, сосредоточенные за Полярным кругом, должны были «тонко намекать» нашим англо-французским «друзьям», которые в стиле «держите меня семеро, а то как вдарю», привычном для их политики конца 1930-х - начала 1940-ых годов, собирались в поход на Мурманск и Баку мстить «кровавым коммунякам» за поругание финской демократии, что место уже занято, а их тут не стояло.

Настоящая же трагедия первого этапа войны разыгралась в Карелии.

Но об этом – в следующей части статьи.

[Efimytch]

Как воевала Финляндия - 3. Карельская трагедия



Знакомая всем жителям нашей страны хотя бы по песням страна голубых озёр, остроконечных елей, гранитных скал и белых ночей – Карелия стала в декабре – феврале 1939 года свидетельницей стойкости и мужества одних, вопиющей некомпетентности других и убийственного нежелания вникать во всякие «мелочи» типа природы, погоды и человеческих возможностей третьих.




Если кто-то полагает, что природа и погода за западными границами российской Карелии так уж сильно отличались, тот ошибается. К примеру, жестокие бои 139-ой дивизии с группой полковника Тайвеллы разыгрались среди лесов, озёр и скал красивейшего природного парка Толвоярви.

Но не думаю, что бойцам, по несколько дней не евшим, замерзавшим в своих шинельках и будёновках, прорывавшимся врукопашную, штыками и гранатами, через заваленные снегом леса и финские отряды, было до любования красотами природы. Впрочем, как и финским лыжникам, чьи манёвренные группы потеряли в этих боях до 60% личного состава.

Зима в этих краях, лежащих севернее главного театра этой войны – Карельского перешейка – наступает раньше. И хотя сильных морозов в первой половине декабря не было, но снега уже хватало для того, чтобы вне дорог передвигаться стало трудно. Да и по редким в этих малозаселённых краях трактам – тоже непросто. Лыжных же отрядов, как уже упоминалось в первой части статьи, в РККА в начале войны не было.

Финны даже сообщают о придуманных нами для преодоления зимнего бездорожья «топчущих нарядах», состоявших из небольшой группы лыжников и идущей за ними роты (200 чел.) солдат в тяжёлых сапогах, утаптывавших дорогу для прохода техники. Но в наших источниках упоминания о подобной экзотике я не нашёл, поэтому такие истории стоит, пожалуй, отнести к разряду тех рассказов, про которые говорят: «Нигде так не врут, как на войне или охоте». Да и танков с гусеничными тягачами в наступавших дивизиях хватало, а их гусеницы «утаптывают» снег намного эффективнее.

В Карелии действовали сначала две, а затем и три наших армии. 9-ая, развёрнутая в Северной Карелии, должна была, разрезав Финляндию пополам, выйти к 22 декабря к Ботническому заливу и границе со Швецией, 8-ая армия, перед которой была поставлена задача прорваться вдоль северного берега Ладожского озера в тыл финским оборонительным позициям. И 15-ая, развёрнутая позже на помощь 8-ой.


Схема боевых действий дивизий РККА на Карельском направлении

В 9-ю армию первоначально входили три, а затем пять стрелковых дивизий, в 8-ой сначала было 6 дивизий.

Надо сказать, что сосредоточение севернее Ладоги такого количества войск оказалось для финского командования неожиданностью. Оно рассчитывало, что в этих малонаселённых глухих таёжных краях Красная армия сможет развернуть не более двух-трёх дивизий, но не учло российского упрямства.

Наши соединения, чтобы добраться до границ, протопали по зимним карельским «автострадам» от железной дороги по 100-200 километров. Поэтому поначалу наступление шло довольно успешно.

8-ой армии, которой командовал комдив И.Н. Хабаров, предстояло действовать на наиболее важном направлении, выводившем в обход Ладожского озера в тыл линии Маннергейма. На этом направлении у финнов было две пехотных дивизии IV корпуса и несколько отдельных батальонов пехоты и пограничной стражи.

Пять дивизий (75-я стрелковая дивизия оставалась в резерве армии), действуя независимо друг от друга, должны были наносить удары по расходящимся направлениям.

155-я и 139-я стрелковые дивизии 56-го корпуса, наступавшего на правом фланге армии, продвинулись на 75-80 км и вышли к основному оборонительному рубежу, где завязались тяжёлые бои.

56-я дивизия подходила к узлу дорог Лоймола.

Такое развитие событий очень обеспокоило финского главкома. Ведь финское командование по составленным ещё перед войной планам собиралось нанести контрудар во фланг войск, наступающих вдоль побережья Ладожского озера, опираясь именно на район железнодорожной станции Лоймола.

А наши дивизии, выходившие к Толвоярви и Лоймоле, грозили превратить эти планы в несбыточные.

Противостоящие им финские войска были деморализованы. Практически все историки отмечают ярко проявившуюся на первом этапе войны танкобоязнь финнов. А этих стальных громыхающих и стреляющих чудовищ у Красной армии было немало. Уже потом были сформированы отчаянные подразделения истребителей танков, вооружённых минами, взрывчаткой для установки противотанковых фугасов и знаменитыми «коктейлями Молотова» - водочными бутылками с залитой в них зажигательной смесью. Потери у этих лихих «истребителей» были громадные – до 70% личного состава, но и танков они сумели сжечь немало.



Впрочем, самыми главными врагами наших танкистов, несмотря на бутылки истребителей танков и появившиеся в финской армии несовершенные ещё первые образцы противотанковых ружей, по-прежнему оставались поступающие во всё бóльших количествах с финских и шведских заводов 37 и 47-мм противотанковые пушки Виккерса.



Схема наступления дивизий 8-ой армии РККА

Командовать оказавшимся вдруг важнейшим участком был назначен один из наиболее талантливых финских офицеров – полковник войск пограничной стражи Пааво Тайвела. Группа «Т», срочно сформированная из оказавшихся под рукой войск, которые он быстро сумел привести в порядок, и нескольких батальонов, выделенных из резервов ставки, нанесла 12 декабря удар по 139-ой дивизии, которая уже захватила скальную гряду у озера Толво. Целый ряд жестоких боёв, часто переходивших в рукопашную, позволил оттеснить 139-ю и пришедшую к ней на помощь 75-ю дивизии. Потери в наших дивизиях были весьма велики. Но и группа полковника Тайвелы потеряла в этих боях более 30% офицеров и 25% рядовых.

Явно преувеличенные данные о потерях 139-ой дивизии появились в мемуарах Маннергейма, вероятно, в пропагандистских целях, чтобы подчеркнуть первый крупный успех финских войск.

К 22 декабря части 56-го стрелкового корпуса окончательно перешли к обороне.

На левом фланге 8-й армии наступали 18-я, 168-я стрелковые дивизии и приданная им 34-я легкотанковая бригада 1-го корпуса, которые сумели успешно захватить построенные финнами до войны узлы обороны Уома и Питкяранта. К 14 декабря 168-я дивизия вышла в район города Кителя.

В результате, финнам пришлось лихорадочно возводить новые линии полевой обороны вместо потерянных.

Подобное развитие событий на северном берегу Ладожского озера и в Карелии вынудило финское командование принять срочные меры.

Из личного резерва Маннергейма, несмотря на жестокие бои на главном оперативном направлении - Карельском перешейке, были выделены два полка будущей 9-й пехотной дивизии, 1-ая пехотная бригада и нескольких отдельных батальонов, закончившие переброску на север к 17 декабря. Произошла срочная смена командования и защищавшего северный берег Ладоги IV корпуса и войск в Лапландии, сформирована Лапландская группа под командованием генерал-майора К. М. Валлениуса, командовать IV корпусом было поручено генерал-майору Йохану Вальдемару Хёгглунду. Новые командиры сумели довольно быстро навести порядок во временами панически бегущих при виде русских танков финских батальонах и сами, накопив достаточные силы, перешли в наступление.

Пользуясь своим превосходством в лыжной подготовке, финны стали проникать мелкими группами в тыл советских дивизий, прерывая их коммуникации и минируя дороги. К 26 декабря 1939 года финны создали два минированных завала на дороге в районе Уома.

Реакция наших войск была хоть и неожиданной для всех наблюдателей, но, если вдуматься, вполне предсказуемой. Войска, атакованные мобильными лыжными отрядами финнов с тыла, сворачивались в «клубок», окапываясь и занимая круговую оборону. Ведь всем, от рядового бойца до главкома, долго и прочно вбивали в голову, что Красная армия никогда не отступает. Вот и старались наши бойцы и командиры из последних сил удерживать достигнутые позиции, да и за оставление их без приказа шли строжайшие разносы сверху.

Так возникли многочисленные “Motti” (фин. – гнездо») – гнёзда обороны с совершенно случайным составом и численностью гарнизонов от роты до бригады.

До сих пор удивляет стойкость, упорство и мужество обороняющихся. Голодные и замерзающие в этих «гнёздах» бойцы, поражая флегматичных финнов, и на сороковой день окружения поднимались в штыковые атаки и шли в безнадёжные прорывы.

Маршал Маннергейм даже не преминул в своих воспоминаниях отметить «готовность русских сражаться до последнего в самой безнадёжной обстановке, присущую лишь древним (читай – отсталым) народам» и непонятную современным ему европейцам и «необыкновенное умение русских закапываться в землю… казалось, они берут лопату совершено инстинктивно». Эти его замечательные умозаключения из области этнографии, особенно – наша отсталость от продвинутых финнов и врождённая инстинктивная тяга русских к лопате - чем-то напоминают откровения других битых мемуаристов, собранные в известных Утерянных победах - 2 И. Кошкина.

Впрочем, стоит отметить один неохотно упоминаемый факт – такое нежелание сдаваться в плен обычно связано ещё и с тем, что там страшнее, чем даже гибель. Гордящиеся своей «европейскостью» финны показали себя теми ещё «гуманистами».

Когда советские войска после заключения мира вернулись в район Леметти, отошедший к СССР, то застали жуткую картину. Некоторые землянки с оставленными группой Кондрашёва 120-ю тяжелоранеными были забросаны гранатами, другие сожжены. Обгоревшие скелеты сохранили следы колючей проволоки, которой беззащитных людей прикрутили к нарам.

Отсюда, как мне думается, и такая большая разница в цифрах финских донесений о количестве взятых в плен и тех 5 468 бойцах и командирах, которые из него вернулись после войны.

Хотя «близкие родственники» финнов – эстонцы оказались в этом отношении ещё круче. На Псковщине до сих пор жива жуткая память о жестокости эстонских карательных отрядов.

С 1 по 5 января 1940 года группа советских войск многократно атаковала позиции противника. Но прорвать оборону и провести в Леметти колонну с продовольствием, боеприпасами и горючим ей так и не удалось.

4-6 января финским войскам удалось расчленить гарнизон Леметти на две части. Всего в окружение попали пять тысяч человек, более 100 танков, свыше десяти артиллерийских орудий и много автомобилей.



Наступательные операции IV корпуса финской армии

Тем временем в окружении оказались гарнизон Уома и группа, располагавшаяся у развилки дорог Леметти — Митро. Здесь находилось более 2 200 человек, из которых половина была небоеспособна (раненые и обмороженные), 16 танков и 12 орудий. У озера Сари в окружение попали 500 человек с тремя танками и восемью орудиями, а в районе Ловаярви — стрелковый и лыжный батальоны с одной артиллерийской батареей.



Памятник павшим в Зимней войне, Леметти, республика Карелия, Россия

168-я стрелковая дивизия была заблокирована противником несколько раньше, чем 18-я, но сумела удержать свой район обороны, сохранив за собой несколько важных высот. Так как коммуникации были перерезаны финнами, по льду Ладожского озера была проложена дорога. Эта дорога позволила дивизии выдержать почти двухмесячную осаду. Однако, вскоре оказывать помощь окружённым войскам стало труднее, так как финны овладели некоторыми островами, которые командование 8-й армии оставило без внимания.

16 января финны начали новое наступление. Финские части вышли на подступы к Питкяранте — главному пункту снабжения и сосредоточения советских войск. Но подошедшие советские части отразили попытку штурма города.

С 25 января из советских гарнизонов стали поступать сведения о катастрофической нехватке продовольствия.

2 февраля финны уничтожили гарнизон Леметти-северное. Потери красноармейцев убитыми и попавшими в плен превысили 700 человек. Только 20 красноармейцев сумели пробиться в Леметти-южное.

5 февраля от гарнизона "Развилка дорог" поступила страшная радиограмма:

"Положение тяжёлое, лошадей съели, сброса не было. Больных 600 человек. Голод. Цинга. Смерть".

9 февраля войска 8-го стрелкового корпуса, вошедшего в состав южной группы 8-й армии, начали наступление с целью освободить из окружения 18-ю и 168-ю дивизии. Однако, ценой невероятных усилий им удалось продвинуться лишь на незначительное расстояние, от нескольких сот метров до полутора километров. Положение окружённых советских частей ухудшилось — финны усилили блокаду. 13 февраля из гарнизона "Развилка дорог" пришла отчаянная радиограмма:

"Умираем с голода, усильте сброс продовольствия, не дайте умереть позорной смертью".

22 февраля ещё одна радиограмма:

"Положение тяжёлое, несём потери, срочно помогите, держаться нет сил".

В связи с неудачами 8-й армии высшее руководство РККА отстранило комдива Хабарова от должности, а на его место назначило командарма 2 ранга Г.М. Штерна.

12 февраля 1940 года на базе частей 8-й армии, действовавших между Ладожским озером и населённым пунктом Лоймола, была сформирована 15-я армия. Её возглавил командарм 2 ранга М.П. Ковалёв.

15 февраля финны усилили натиск на гарнизон Митро — полустанок Рускасет.

В ночь на 18 февраля остатки гарнизона (около 1700 человек, половину из которых составляли раненые и обмороженные) начали прорыв из окружения в район обороны 168-й дивизии. Бойцам гарнизона Рускасет не удалось выйти из окружения. К своим прорвалось лишь три десятка.

В журнале боевых действий 34-й бригады появилась такая запись:

"Из окружения никто из людей 83-го танкового и 224-го разведывательного батальона не прибыл. Погибли все. Танки подбиты или взорваны".

Лучше обстояли дела в гарнизоне Лаваярви. 14 февраля его ударная группа отбросила блокировавшие финские подразделения, и 16 февраля бойцы гарнизона вышли к своим. Из 1 100 бойцов и командиров прорвалось 810.

В ночь на 19 февраля финские подразделения, воспользовавшись слабой обороной в Леметти, овладели несколькими высотами и полностью взяли под контроль все перемещения окружённых. Площадь обороны гарнизона сократилась до одного километра в длину и четырёхсот метров в ширину.

23 февраля прекратил своё существование гарнизон у озера Сари. В живых не осталось ни одного человека.

За неудачные операции по деблокированию окружённых частей командарм 2 ранга Ковалёв 25 февраля был освобождён от занимаемой должности. Его заменил комкор В.Н. Курдюмов.

Тем временем обстановка в "котлах" продолжала ухудшаться. 23 февраля гарнизон "Развилка дорог" радировал:

"40 дней окружены, не верится, что противник силён. Освободите от напрасной гибели. Люди, матчасть — фактически лагерь больных, здоровые истощены. Судьбу Кожекина (возглавлявшего гарнизон у Сариярви) не знаем, нет сил, положение тяжёлое".

25-27 февраля к гарнизону "Развилка дорог" попытался прорваться лыжный эскадрон, но вышли туда лишь три обмороженных бойца, остальные погибли.

Получив в ночь на 28 февраля разрешение Ставки, гарнизон Леметти численностью 3 261 человек начал отход двумя группами.

Комиссия штаба 15-й армии позднее констатировала: "Кондрашёв (командир 18-ой дивизии) организовал выход очень плохо. Даже часть командного состава не знала, какие подразделения входят в состав каких колонн... Несмотря на приказание Военного совета армии обязательно взять с собой всех больных и раненых, тяжелобольные и раненые были оставлены, причём выход гарнизона был преднамеренно скрыт от них..."

Одна из групп, в которой были наиболее здоровые бойцы и комдив, при прорыве почти вся погибла. Тяжело раненого командира 18-й дивизии Г.Ф. Кондрашёва вынесли из окружения бойцы. Однако 4 марта его арестовали прямо в госпитале и вскоре расстреляли по приговору трибунала.

Вторая группа под командованием начальника штаба 18-ой дивизии полковника Алексеева, тащившая с собой раненных и больных, прорвалась. Из окружения вышли 1 237 человек, около 900 из которых были ранены или обморожены. При прорыве погибли 48 красноармейцев. Командир 56-го стрелкового корпуса комдив И.Н. Черепанов 8 марта застрелился.

Соединения 8-й армии понесли тяжёлые потери. 168-я стрелковая дивизия, кроме трёх батальонов, уничтоженных в Рускасет, потеряла 7 тысяч человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести. 18-я стрелковая дивизия потеряла 12 тысяч человек, а 34-я танковая бригада — 1800.

Потери финнов также были велики. 13-й пехотная дивизия и приданные ей части, сражавшиеся в Приладожской Карелии, потеряли 2095 человек убитыми, 5615 ранеными и 260 пропавшими без вести. 12-я пехотная дивизия, главные силы которой действовали на лоймоловском направлении, вместе с приданными ей частями и подразделениями потеряла 1458 человек убитыми, 3860 ранеными и 220 пропавшими без вести.



Советским войскам удалось достичь успеха на северном побережье Ладожского озера только в начале марта 1940 года. В ожесточённых боях 3-12 марта были отбиты у противника острова, прилегающие к северному берегу Ладоги.

На следующий день планировалось продолжить наступление на полуострове Уксалонпя, охватывая правый фланг IV армейского корпуса генерала Хёгглунда. Но в это время было заключено перемирие.

Дивизии наступавшей в северной части Карелии 9-ой армия тоже оказались в катастрофическом положении.

С 30 ноября до середины декабря 9-й армии противостояли всего-навсего пять финских батальонов. Единственный большой бой провела 12 декабря в дефиле озёр Алас и Сауна 54-я горнострелковая дивизия. Её полки не стали тратить время на бесплодные атаки в лоб и обошли финские части по льду. Чтобы не попасть в окружение, финны отошли.

Наступавшая в центре 163-я стрелковая дивизия в первые дни декабря имела против себя всего один финский батальон.

17 декабря дивизия овладела важным узлом дорог - городом Суомусальми.

Гром грянул 21 декабря, когда финским лыжным группам удалось выйти на коммуникации 163-й дивизии, уничтожить часть тыловых обозов и создать угрозу окружения её основных сил. Усилия посланных на помощь частей 44-й дивизии отбросить финские отряды с дороги успеха не имели.



Разгром 163-й и 44-й стрелковых дивизий 9-ой армии РККА

Между тем финские лыжные отряды разгромили ещё несколько тыловых подразделений 163-й дивизии и начали беспокоить тылы 44-й стрелковой дивизии, устраивая завалы на дороге ближе к границе.

Начался плохо организованный отход, и если бы не героизм бойцов и командиров 81-го горнострелкового полка, прикрывавшего отступление 163-й дивизии, то потери могли бы быть ещё больше.

С начала боевых действий дивизия потеряла 890 человек убитыми, 1415 ранеными, почти 300 обмороженными. Были также потеряны 130 пулемётов, две 37-мм, восемь 45-мм и семь 76-мм пушек, 140 автомобилей. По финским данным, потери 163-й дивизии были гораздо больше: свыше 5 тысяч человек убитыми и 500 пленными, 11 танков и 27 орудий.

К тому же, согласно официальному постановлению военсовета 9-ой армии:

"163-я дивизия оставила на поле боя... рубах летних — 3028 штук, белья нательного — 11849 пар, шаровар ватных — 4321 штуку, перчаток — 6147, валенок — 2250, кожаной обуви — 6908 пар".

Читая такие документы, честное слово, начинаешь понимать Петра I, утверждавшего, что интендантов, проработавших лет пять, надо вешать не столько за хищения, сколько за шею, ведь они ухитрились «оставить на поле боя» в несколько раз больше, чем было одето на всех убитых, раненных и пленных вместе взятых.

Финны, по их собственным данным, потеряли в этих яростных, временами доходящих до рукопашной боях, 630 человек убитыми и 1300 раненными.

В начале января 1940 года финны разбили и переброшенную в карельские леса из Киевского особого военного округа 44-ю дивизию.

В ночь на 2 января, перерезав дорогу в двух местах, они окружили входящий в её состав 146-й стрелковый полк.

В тот же день финские лыжные отряды перерезали единственную дорогу, по которой двигалась дивизионная колонна. Скученные на небольшом участке люди и техника стали отличной мишенью для финской артиллерии. Предпринятые 2-4 января попытки прорыва не удались. Дивизия оказалась расчленённой на отдельные отряды, лишённые боеприпасов и продовольствия.

Заменивший 22 декабря не справившегося Духанова новый командующий армией комкор Чуйков 5 января бросил на помощь дивизии ударную группу, которая вскоре сама оказалась блокированной финнами. 6 января командир дивизии просил разрешения бросить матчасть, так как пути отхода были перерезаны финскими отрядами, блокированы завалами и минированы. Уцелевших людей он предлагал выводить лесами.

Поздно вечером 6 января пришло разрешение Ставки на вывод частей дивизии из окружения. К этому времени и так уже начался беспорядочный отход, перешедший в бегство. Командовавший 9-ой финской дивизией генерал Ялмар Сииласвуо так описывал это отступление:

"Паника окружённых всё росла, у противника больше не было совместных и организованных действий, каждый пытался действовать самостоятельно, чтобы спасти свою жизнь. Лес был полон бегущими людьми".

Многие красноармейцы погибли, застигнутые бураном. Их тела нашли и захоронили весной, после схода снега.



К вечеру 7 января первые группы бойцов дивизии во главе с её командиром и штабом прибыли в Важенваара. Люди выходили из окружения в течение нескольких дней. По данным штаба дивизии, с 1 по 7 января потери соединения составили 1001 человек убитыми, 1430 ранеными, 2243 пропавшими без вести.





Памятник павшим на Зимней войне воинам 163 и 44 дивизий РККА. Скульптор Клыков, 1994 г., Рааттеен Портти, Финляндия

Во второй половине января 1940 года главные силы финской Лапландской группы двинули свои силы на 54-ю дивизию комбрига Гусевского.

54-я дивизия наступала на Кухмониеми и Корписалми. 6 декабря она подошла к важному дорожному узлу Расти, чем создала угрозу коммуникациям, связывающим север и юг Финляндии. Финское командование срочно сформировало отдельную бригаду под командованием полковника А. Вуокко в составе пяти пехотных батальонов и одного артиллерийского дивизиона, и перешло в контрнаступление. К 25 декабря 54-я дивизия была оттеснена к границе, а в конце января — окружена. К 1 февраля финнам удалось окончательно прервать все коммуникации 54-й дивизии и рассечь район обороны на восемь частей.

До 10 февраля финны пытались разгромить отдельные оборонительные участки, но, встретив упорное сопротивление, перешли к осаде.

11 февраля сформированная из отдельных батальонов лыжная бригада под командованием полковника Долина предприняла попытку прорыва блокады. Однако, её разгромили финские лыжные отряды.

Потери 54-й дивизии, выдержавшей 46-дневную блокаду, составили 60% штатной численности горнострелковой дивизии.

Из всех соединений 9-й армии, вступивших в войну с самого начала, только наступавшая на второстепенном направлении 122-я стрелковая дивизия сумела избежать тяжёлого поражения.

Всего действовавшие в Карелии три армии в ходе боевых действий потеряли только убитыми и пропавшими без вести 44 672 человека, число больных и раненных составило 96 111 бойцов и командиров.

Чем же можно объяснить разгром 1-го корпуса 8-ой и трёх дивизий 9-ой армий?

Мне кажется, дело в приведшей к катастрофе недооценке сложности театра военных действий и упорства противника.

Наши войска были не подготовлены для зимних боевых действий в таёжных лесах. Не была отработана соответствующая тактика, не хватало подходящей техники, даже одежда и пайки для карельской зимы были неподходящими.

Бойцы и командиры, не имевшие специальной подготовки, попросту терялись в лесу, который был для финнов чем-то родным.

Растянутые на десятки километров тонкие нитки дивизионных колонн, из-за отдалённости баз снабжения тащивших всё необходимое по редким в тех краях дорогам, оказывались лакомой добычей для атак способных пройти 20-30 километров в день по снежной лесной целине финских лыжников.

Но эти потери всё же не были бессмысленны. Финское командование, увлечённое одержанными успехами, посылало формируемые резервы на север. Ведь казалось – ещё одно усилие – и эти упрямые русские Иваны побегут или, перевешав политруков, к чему активно призывали финские листовки, начнут толпами сдаваться.






И хотя финны даже предлагали неплохие деньги за сданный нашими бойцами металлолом, желающих было как-то маловато.

Но - вот сейчас, ещё немного, ещё чуть-чуть…

И шли на север эшелоны с пополнением, и бросались в атаки на окопавшихся замёрзших и голодных русских упрямцев финские солдаты, и продолжались в зимних сумерках ожесточённые схватки (световой день зимой в Карелии очень короток – 4-6 часов, расплата за летнее волшебство белых ночей).

Разбитые на “motti”, потерявшие способность к активным действиям дивизии по-прежнему приковывали внимание противника, отвлекая от главного направления – Карельского перешейка.

А там погромыхивало. Финны слышали, как в тылах Красной армии громыхают пушки, ревут танковые моторы, слышна стрельба. Наша армия наконец-то приступила к тому, с чего следовало начать – училась воевать.

Воевать здесь и сейчас, не в кабинетных и полигонных условиях, а среди зимних заснеженных лесов и скал, поражать не воображаемого противника, а вот этого, конкретного, сидящего с пулемётом за полутораметровой железобетонной стеной…

И когда 11 февраля пришла пора экзамена, наши отцы и деды сумели сдать его достойно, победно завершив эту незнаменитую войну.

Но об этом – в следующей части статьи.

[Efimytch]

Как воевала Финляндия -4. Прорыв



Редеет лес, и крут холмов изгиб,
И на вершине взорванные доты.
И острые края бетонных глыб
Распарывают снежные замёты.
Здесь шёл прорыв.
Здесь билась сталь об сталь…
Алексей Лебедев. 1940 год. Стихотворение «Сумма-Хоттинен»

«Никогда не воюйте с русскими, ибо на каждое ваше гениальное стратегическое решение они ответят непредсказуемой глупостью, которая, в конечном счёте, приведёт их к победе».

Очень наблюдательным человеком был сказавший во второй половине XIX века эти слова основатель современной Германии Отто фон Бисмарк.

Глупостей за описываемую нами войну было наворочено достаточно, настала пора, согласно отмеченному мудрым немецким канцлером старинному русскому обычаю, переходить и ко второму пункту программы.

Чуть ли не главной отмороженной нами глупостью было послать неподготовленные для войны в зимней тайге войска в отнюдь не испещрённую автострадами Карелию. Финны так увлеклись «блестящими» операциями по разгрому голодных, замерзавших и, в общем-то, не опасных, если их не трогать, красноармейских «гнёзд» (motti), что стали забывать о самом главном – линии Маннергейма, прикрывавшей пути к сердцу Финляндии. А вот наши о ней не забывали и готовили прорыв.

Надо сказать, что на этот раз подготовкой занялись основательно.

Упорством и умением воевать противник заставил себя уважать, показав, в отличие от практически всех своих соседей, что готов дорого заплатить за независимость, поэтому ни о каких блицкригах и шапкозакидываниях речь уже не шла.

После принятого ставкой 26 декабря решения о переходе от штурма полосы финских укреплений к её осаде началась «рутинная» фронтовая работа.

Войска учились. Пехота - двигаться вместе с танками, артиллерия – сопровождать пехоту огнём и колёсами, стрелять не по площадям, а по указанным пехотинцами и корректировщиками целям, авиация – бомбить не то, что где-то там, наверху, запланировано или случайно оказалось в рамке прицела, а отыскивать и поражать вполне конкретные, указанные пехотой объекты.

Над линией фронта повисли дирижабли с наблюдателями, фоторазведчики с воздуха и земли фиксировали малейшие изменения за линией фронта, отыскивая отлично замаскированные финские ДОТы и ДЗОТы.

А в умении маскироваться финны показали себя настоящими мастерами. В ход шли укрывавшие пушки, окопы и стенки ДОТов маскировочные сети различных размеров, вата и бинты, «украшавшие» облетевшие от залпов ветви деревьев, под которыми пряталась артиллерия. Перед орудиями, чтобы скрыть от наблюдателей возникающий при выстреле так называемый «задульный конус» из почерневшего от несгоревших пороховых крошек подтаявшего снега, выкладывались специальные мелкоячеистые маскировочные сети. Чуть ли не вся финская армия с самого начала войны «щеголяла» в масккостюмах из белой куртки и таких же штанов.



Наши, увы, додумались до этого позже.

Стоит сказать, что современные причитания об отсутствии тогда у нашей армии зимнего обмундирования несколько натянуты. Дело в том, что в те времена среди военных теоретиков как-то считалось, что воевать надо только в хорошую погоду. А в плохую, а также зимой и в распутицу следует отдыхать от боёв у тёплой печки, держа в «поле» лишь небольшие силы для охраны позиций. Для них комплекты зимней амуниции и лежали на складах. Согласится ли на такой «зимний отпуск» противник, почему-то не задумывались. Вот и не готовился никто в мире к зимней войне.

Наши же собирались закончить компанию к 25 декабря, когда в Северной Прибалтике сильные морозы – большая редкость. Но с быстрым окончанием войны, да и с морозами почему-то сложилось иначе.

У финнов проблем с зимним обмундированием было меньше просто потому, что они воевали дома, откуда забрали свою гражданскую зимнюю одежду, в первую очередь - лыжные костюмы.

Да и послевоенные выводы сделаны были только двумя воевавшими сторонами, поэтому в 1941 году во всём мире к войне зимой оказались готовы лишь финская и наша армии.

Финны очень умело применяли ложные сооружения — чаще всего это были камни различных размеров с нарисованной амбразурой. Уж чего-чего, а камней на Карельском перешейке хватает до сих пор, как, впрочем, и «художников», правда, сейчас они на камнях уже не амбразуры рисуют.

Определить, настоящий перед тобой ДОТ или искусно выполненный его муляж, было непросто. Вот как описывает один из случаев такой идентификации представитель ставки комкор Воронов:


Комкор (на снимке 1940 года – генерал-лейтенант артиллерии, с 1944 года – Главный маршал артиллерии) Герой Советского Союза Николай Николаевич Воронов (родился в 1899 г. в Санкт-Петербурге, умер в 1968 году в Москве)

«На одном участке фронта наблюдатели обнаружили ДОТ, но посчитали, что перед ними ложное сооружение — уж очень хорошо была видна амбразура. Но вот наблюдатель заметил, что против амбразуры стоит собака, уткнув в неё нос и виляя хвостом. Начали следить с трёх наблюдательных пунктов. Вскоре к собаке подполз финский солдат и отогнал её. Это убедило нас, что перед нами не ложное, а настоящее инженерное сооружение, занятое гарнизоном противника».

Ну, и наши разведчики тоже без дела не сидели.

В качестве примера приведу сделанное после этой войны в разведотделе наиболее отличившейся при прорыве линии Маннергейма 123-ей стрелковой дивизии, несколько, с моей точки зрения, излишне красочное описание одного из удачных поисков:

«В один из дней командир отделения Пармёнов, пробравшись в тыл противника, залёг на высоте Язык, в глубине укрепрайона. Наша артиллерия вела отвлекающую от действия разведчиков стрельбу. Противник энергично отвечал. Через голову бойца в обе стороны проносились снаряды, свистели мины… Пармёнов всё глубже и глубже зарывался в снег и, наконец, докопался до земли.

Неожиданно он ощутил под собой какие-то толчки – земля протяжно гудела, а через короткие промежутки вздрагивала от мощного удара изнутри. Так гудеть мог только бетон. Пармёнов сообразил – под землёй гнездятся пушки. Артиллерийское сооружение – ДОТ.
Наступила ночь. Пармёнов запомнил характерные ориентиры, прикинул размеры подземной крепости и пополз домой.
Артиллерия «раскапывала» высоту Язык три дня. Наконец, на четвёртый день из-под земли во всей красе показалось железобетонное сооружение. Это была мощная, 60-метровой длины, крепость с тремя бронекуполами».

Этим ДОТом оказался знаменитый Sj-5 «Миллионный». Только вот с пушками боец ошибся – противотанковые 37-миллиметровки финны обычно ставили снаружи, у задней стенки этого ДОТа.


Укрепузел Суммаярви

Когда сооружения противника оказывались обнаруженными, в дело вступали артиллерия и сапёры.

Артиллерия двух армий, развёрнутых на Карельском перешейке, «патронов не жалела». 3 930 орудий всех систем и калибров, от ротных сорокапяток до установленных на железнодорожных платформах двенадцатидюймовок, выпускали по линии Маннергейма более 12 тысяч снарядов в день.

Уничтожением финских укреплений занимались и специальные штурмовые отряды. Вот как рассказывает об их работе командир танка из 20-ой танковой бригады А.Х. Визлихин:

«Нашей бригаде была поставлена задача разведать огневые точки, а также помогать сапёрам при подрыве финских ДОТов. ДОТы взрывали так: к танкам цепляли бронесани, грузилась взрывчатка. Мы подходили к ДОТу, танковым корпусом закрывали амбразуру, сапёры блокировали огневую точку, обкладывали её взрывчаткой и, как только мы отходили, взрывали. Это были трудные операции, проходили они по ночам, случалось, что по несколько раз за одну ночь».

Кроме уже упомянутых очень быстро изготовленных на питерских заводах из тонкой брони буксируемых танком бронесаней, в которых при подходе к линии обороны могла укрыться от пуль пехота, использовались индивидуальные бронещитки, прикрываясь ими, бойцы подползали к окопам противника.


Блокировочная группа, прикрываясь бронещитками, движется к ДОТу

Впрочем, в дальнейшем бронещитки не прижились и были заменены известным «бронепузом» (стальной кирасой) сапёрно-штурмовых батальонов.

Появились и более прочные танки. Это были хорошо знакомые Т-26 и Т-28, но – с усиленной бронёй и приклёпанными на башнях и корпусе дополнительными стальными листами. Т-26Э (экранированных) успели сделать к началу штурма 90 штук. Машины, надо сказать, получились не очень удачные, увеличение толщины брони привело к росту веса десятитонного до этого танка на целых три тонны, он стал перетяжелённым, малоподвижным и плохо управляемым, поэтому-то их было выпущено всего 100 штук, да и Т-28Э успели изготовить чуть больше сотни.

По заказу военных на базе КВ были срочно изготовлены два экспериментальных танка с шестидюймовой гаубицей в круглой башне. Правда, слегка запоздали, танки прибыли на фронт только к 19 февраля, когда линия уже была прорвана. Но, постреляв по оставленным финнами ДОТам, они настолько впечатлили командование, что тут же были приняты в серию и стали называться сначала «тяжёлый танк прорыва «Клим Ворошилов» с большой башней», а потом - просто КВ-2. Но и в этом случае рост веса машины (с 42 до 55 тонн) сыграл свою отрицательную роль. Не рассчитанные на такие нагрузки, и без того не очень надёжные подвеска и трансмиссия часто выходили из строя, именно поэтому в начале Великой Отечественной почти все КВ-2 были брошены из-за поломок при отступлении.

У пехоты появились пистолеты-пулемёты Дегтярёва – ППД, 50-ти и 82-х миллиметровые миномёты.

Менялись пайки, одежда, полевые наставления для войск (уставы пишутся дольше) и даже – полевые бани.

Работали учёные и конструкторы. В войска поступали новые фотокамеры, миноискатели, снаряды, огнемёты... Правда, иногда научная мысль зашкаливала. Так маршал Воронов вспоминал, что к нему из Питера под жутким секретом был прислан конструктор, изобретший средство для борьбы с финскими ДОТами, согласно весьма распространённым тогда слухам, покрытыми специальной резиной, от которой снаряды отскакивали. Им оказался снаряд со штопором на конце, чтобы, значит, ввинчивался и не отскакивал. Но, поскольку ни одного резинового ДОТа обнаружить не удалось, изобретение осталось невостребованным. Однако каждый супостат должен твёрдо запомнить – на всякий хитрый вражий ДОТ у нас уже лежит в запасниках снаряд с винтом.

А вот по другую сторону линии фронта дела шли неважно.

Увлечённые своими успехами финны перебрасывали пополнения быстро тающим четырём дивизиям и отдельным частям, сражающимся в Карелии. Так, только в январе на север ушли полк и три отдельных батальона, в феврале - переформированная в лыжную кавалерийская бригада и только что сформированная 23-я дивизия. И это – не считая обычных маршевых пополнений для уже находящихся там частей и соединений.

Туго было у финнов и с боеприпасами, особенно – с артиллерийскими снарядами. Старые запасы, оставшиеся от Российской империи, были израсходованы, а достаточного количества новых небольшие финские заводы выпускать не успевали. Существовали даже приказы, предписывающие обороняющимся обращаться за артиллерийской поддержкой только тогда, когда наблюдается цель численностью не менее батальона.

Постоянное наблюдение за позициями финнов привело к тому, что и отдельные солдаты обороняющейся армии могли передвигаться у себя в тылу только украдкой, опасаясь обстрела из пушек или с самолётов. Даже слабый столб дыма вызывал артналёт, обогревать палатки и блиндажи стало непросто, а морозы в январе ударили нешуточные, по ночам температура падала иногда до -40°С.

Наши войска на перешейке тоже без дела не сидели и потихоньку «отгрызали» от укрепузлов кусочек за кусочком.

Вот как, согласно финским «Сведениям о некоторых оборонительных сооружениях линии Маннергейма», выглядели перед прорывом некоторые ДОТы укрепузла Суммакюля (Перевод с финского Яна Кишкурно):


Укрепузел Суммакюля

Sk-1 16.01 убежище получило прямое попадание, в результате чего центральная часть крыши проломилась и потолок прогнулся вниз на 30-40 см.
Sk-2 02.02 ДОТ был захвачен Красной армией.
Sk-3 13.01 в результате прямого попадания старая часть сооружения была полностью разрушена. 09.02 после восьмичасового обстрела серьёзно пострадала крыша нового каземата, сектор стрельбы был завален землёй и кусками бетона.
Sk-4 27.01 сооружение получило прямое попадание и было полностью разрушено.
Sk-5 29.12 ДОТ получил несколько попаданий, в результате чего убежище было полностью уничтожено. 16.01 после прямого попадания бронекупол был расколот и повреждён каземат. 09.02 ДОТ обстреливался прямой наводкой восемь часов, часть крыши проломилась, сектор обстрела завалило землёй и осколками бетона.
Sk-6 09.02 ДОТ получил несколько прямых попаданий, в результате чего на крыше образовалось отверстие глубиной 50 см и повреждена арматура…


«Вот что представляет один из многочисленных ДОТов. Невысокая, в рост человека, стальная стена. В ней узкие прорези для пулеметов. Наверху навалены большие камни. Вокруг густые ряды проволоки. ДОТ только что занят, сапёры ещё не успели разминировать его и, во избежание несчастных случаев, поставили предупредительные надписи». Рисунок и текст М. Храповского. 1940 год

Это ДОТ – «миллионник» Ink-6 укрепузла Инкиля, на рисунке виден спаренный каземат.

Но это – бездушные железобетонные коробки. А попробуйте представить, какие чувства испытывали их гарнизоны при тех «концертах», что чуть ли не ежедневно и еженощно закатывали наши артиллеристы, танкисты и сапёры …

Вспоминает пулемётчик 3-ей роты 1-го батальона 2-ой бригады Ойво Сююракки, оборонявший ДОТ Sn-6 укрепузла Суурниеми, расположенного в полосе наступления 13-ой армии:

«... Уже середина января, и противник стал проявлять всё бóльшую активность. Днём наши позиции перемалывает артиллерия, а вечером наступает пехота. Вроде ничего особенного, но нам хватает. На сон остаётся мало времени, нервы из-за недосыпания напряжены до предела...

...Теперь русские подвезли к нашей основной оборонительной линии в Сумме, Ляхде и у нас крупнокалиберные орудия, поставили их на прямую наводку и начали долбить наши ДОТы. Наконец, они решили "смягчить" наши позиции перед тем, как вести наступление. ДОТ, что слева от нас на поле, они точно добьют, по нему бьют, по крайней мере, сразу четыре орудия. Земля вокруг того ДОТа почернела, и каземат выглядит, как большой серый амбар посреди поля. Такое впечатление, что он день ото дня становится всё выше. Бить по нему прямой наводкой теперь легко. По слухам, крышу ему уже пробили. Ночью попытались заделать пробоину камнями и брёвнами, но утром первые же снаряды всё это вынесли. Следующие снаряды рвались уже внутри ДОТа. Несколько человек было убито и ранено, и ДОТ пришлось оставить. Гарнизон переместился в траншеи...»
Перевод с финского и схемы укрепузлов Баира Иринчеева

Защищавшая главное - Суммское - направление 5-ая дивизия после декабрьских штурмов и финского «наступления», в котором она была главным участником, пришла в столь небоепособное состояние, что в начале января её отправили копать рвы и окопы на позиции, расположенные значительно западнее Выборга. При этом, судя по словам финского главкома, и к 11 февраля она оставалась лишь «частично боеспособной». Её место заняла 3-я дивизия.

Пора было менять и 7-ю дивизию, оборонявшуюся на Тайпеленском направлении, но – не на что. Резервы ушли на север…

Вот и оказались финны на Карельском перешейке перед прорывом с семью дивизиями, из которых две были «частично» (находящаяся в резерве 21-я дивизия ещё только завершала мобилизацию и тоже копала рвы западнее Выборга) и одна «условно» (я - про многострадальную 7-ю) боеспособны. Правда, были ещё там пара пехотных бригад, 3-4 егерских батальона, примерно 25 артиллерийских дивизионов. Но ведь Финляндия мобилизовала за эту войну от 16 до 18 «условных» дивизий (тут в разных источниках – по-разному).

Термин «условная дивизия» употребляется для подсчёта тех отдельных частей, которые не объединены в дивизии. Например, две отдельных бригады или четыре отдельных полка составляют одну «условную дивизию».

Наши же сосредоточили против них 24 совсем не «условных» стрелковые дивизии, 62 артиллерийских полка, 4 дивизиона артиллерии большой мощности, 5 танковых бригад, 4 отдельных танковых батальона и одну стрелково-пулемётную бригаду, поделённые почти поровну между двумя армиями – развёрнутой на главном направлении 7-ой, которой командовал автор неудавшегося блицкрига командарм II ранга Мерецков, и созданной из группы командарма II ранга Грендаля 13-ой, наступавшей по южному берегу Ладоги.

Для управления этими армиями был создан Северо-Западный фронт, командовать которым назначили командарма II ранга Тимошенко.


Командующий Северо-Западным фронтом командарм II ранга (с 1940 года – маршал) дважды Герой Советского Союза Семён Константинович Тимошенко (родился в Бессарабской губернии в 1895 г., умер в Москве в 1970 г.)

Северо-Западный фронт превосходил противника по пехоте в три раза, по артиллерии в шесть раз, по танкам и авиации превосходство было абсолютным. Это позволило создать мощную группировку на направлении главного удара, сузить фронт наступления войск и эшелонировать их боевые порядки в глубину.

На направлении главного удара фронта шириной 45 км было сосредоточено 2 064 орудия, или 62% всей артиллерии, в том числе 87% тяжёлых орудий. Ударная группировка имела возможность создать плотность на 1 км фронта 4-4,5 батальона и 60 орудий, на некоторых участках плотность войск и артиллерии была ещё выше.

Перед проведением основной операции было решено «в целях последовательного взлома оборонительной полосы, боевой разведки её глубины, введения в заблуждение противника насчёт сроков основной операции, а также проверки и освоения частями методов атаки укреплённой полосы» провести ряд «частных наступательных операций». Для этой цели каждая армия выделила по две дивизии.

Толку от этих операций оказалось немного, хотя по поводу сроков нашего наступления противника удалось ввести в заблуждение настолько, что одни финские историки до сих пор считают временем его начала первое февраля, другие же - шестое.

Да и вымотали финнов эти «частные операции» неслабо.

Но настоящий гром грянул 11 февраля.



13-я армия должна была нанести главный удар своим левым крылом (силами пяти дивизий) на участке озеро Вуокса — озеро Муола (ныне – озеро Глубокое у посёлка Правдино) и выйти в дальнейшем на рубеж Кексгольм (Приозёрск) — станция Антреа (Каменногорск), развивая удар левым флангом и отрезая противнику пути отхода на запад и северо-запад.

7-я армия, которой была поставлена задача выйти на линию станция Хейниоки (ныне – посёлок Вещево) — Юлясяйние и овладеть Выборгом, наносила главный удар своим правым флангом (силами девяти дивизий) на участке озеро Муола (Глубокое) — Кархула (ныне – посёлок Дятлово) в направлении станции Кямяря (ст. Гаврилово).

Это – говоря армейским языком, а если попроще – 7-ая армия должна была пробить укрепузлы Суммаярви и Муолаанъярви и наступать в общем направлении на Выборг, а 13-ая - прорвать с другой стороны озера Муола (Глубокое) полевую оборону финнов, пробиться через находящийся у них в тылу Муола-Иловесский укрепузел и выйти к Сайменскому каналу, отрезая пути отхода обороняющихся на перешейке частей.

Командармы Мерецков и Грендаль назначили время атаки: 7-й армии — на 12 часов, 13-й армии — на 11 часов 50 минут. После артиллерийской подготовки войска ударных корпусов армий под прикрытием чуть ли не впервые применённого в боевых условиях огневого вала перешли в наступление. Начался решающий штурм укреплений линии Маннергейма. Советские войска буквально вгрызлись в неё.



Однако, несмотря на колоссальную силу артиллерийского огня и бомбовые удары авиации, в первый день сражения успеха в направлении главного удара 7-й армии добилась только 123-я дивизия комбрига Ф.Ф. Алябушева, которая к исходу дня продвинулась в глубину обороны на 1- 1,5 км и вышла к просеке рощи "Молоток". За день боя дивизия овладела восемью дотами и дзотами, потеряв при этом всего лишь трёх человек убитыми и девять — ранеными.


Схема из статьи Юрио Вестери “Karjalan kannaksen linnoitustyot”

Успех 123-й дивизии был достигнут благодаря тому, что батальоны первого эшелона, накапливаясь на рубеже атаки в период артподготовки, "зависли" над передним краем противника и, как только артиллерия перешла на огневой вал, стремительно атаковали, сразу же захватив восемь огневых точек, так и не успевших сделать ни одного выстрела.


Командир взявшего ДОТ «Поппиус» и прорвавшего линию Маннергейма 245-го стрелкового полка 123-й стрелковой дивизии Герой Советского Союза полковник (на снимке 1943 года – генерал-майор, с 1961 года – генерал-лейтенант) Иван Павлович Рослый (родился в 1902 году в деревне под Брянском, умер в Одессе в 1980 году). Погибший 1 июля 1941 года,  командовавший во время Зимней войны 123-й стрелковой дивизией комбриг Ф.Ф. Алябушев почему-то никаких наград за Финскую кампанию не получил.

На других участках фронта 7-й армии в этот день продолжались упорные бои за передний край.

Лейтенант Вальде Хямяляйнен, командир противотанкового взвода: «По нам били фугасными шестидюймовыми, били снарядами поменьше, шрапнелью, били прямой наводкой и настильным огнем. Земля дрожала, грохот стоял страшный. Мне кажется, не было разницы, прятались бы мы в блиндаже или залегли снаружи. Такой был огонь. Отдельных разрывов было не различить и не сосчитать. Если попадут, то всё, если нет – останемся в живых. Я не мог слышать собственного голоса. Приходилось кричать ребятам в уши или показывать всё знаками. В какой-то момент мы оттащили пушку в лес, который был в ста метрах позади нашего блиндажа. Стволы деревьев падали от попаданий снарядов. Нужно было смотреть, чтобы дерево упало не на нас. Рты и ноздри разъедала пыль и газы от разрывов. Из-за этой пылевой завесы выскочил один большой танк, стреляя на ходу из пулеметов, было видно, что он хочет нас раздавить. Я видел, что несколько парней из расчёта близки к панике. Мы зарядили пушку и выстрелили по этому чудовищу. В борту танка появилась дыра. Ещё несколько выстрелов, ещё несколько пробоин. Атакующий танк, получив эти повреждения, повернул назад… Хорошая у нас была пушка Бофорс».
Перевод с финского Баира Иринчеева

На фронте 13-й армии, несмотря на мощную и продолжительную артподготовку, войска даже не смогли приблизиться к переднему краю.

С утра 12 февраля советские войска после короткой артподготовки возобновили наступление. Части 13-й армии сумели, наконец, овладеть рядом важных опорных пунктов.

По иному сложилась обстановка в направлении главного удара 7-й армии. 123-я дивизия, развивая успех, к исходу 13 февраля двумя полками прорвалась к Ляхде (посёлок Ляхде ныне не существует) и стала постепенно продвигаться вперёд. За три дня боёв дивизия, захватив и уничтожив 12 ДОТов и 16 ДЗОТов, продвинулась в глубину на 5-6 км и завершила прорыв первой оборонительной полосы.
Успех 123-й дивизии был использован другими соединениями.

15 февраля части 90-й дивизии при поддержке артиллерии овладели Мерки (хутор Мерки находился неподалёку от станции Ляйпесуо), а обходная группа выдвинулась к станции Лейпясуо. 7-я дивизия ударом с фланга и с тыла, совместно с 100-й дивизией, 15 февраля ликвидировала самый мощный — Хотиненский (Суммский) узел сопротивления, захватив и уничтожив 22 дота и 46 дзотов.


Деревянный крест у бывшего хутора Мерки, поставленный поисковиками группы "Безымянная" и клубом военно-исторической реконструкции "4-й егерский батальон финской армии" на месте захоронения найденных ими в 2003 году тридцати воинов Красной армии

Командование приняло решение создать для развития успеха подвижные танковые группы. Пехота следовала на броне танков.
К вечеру 16 февраля войска 7-й армии расширили прорыв по фронту до 11-12 км и в глубину до 11 км.

Создалась угроза выхода 10-го корпуса на пути отхода финнов, оборонявших юго-западный выступ линии Маннергейма. Финское командование ночью с 16 на 17 февраля приказало своим войскам отступить перед фронтом 7-й армии на вторую оборонительную полосу, а перед фронтом 23-го и 15-го корпусов 13-й армии — с передовой позиции на главную полосу обороны.

С утра 17 февраля советские войска перешли к преследованию. Темп наступления возрос по сравнению с темпом прорыва от 2-х до 6-10 км в сутки.

19 февраля 7-я армия подошла ко второй оборонительной полосе и начала подготовку к её прорыву. Попытка прорыва сходу не удалась, уставшие от непрерывных и продолжительных боёв войска нуждались в отдыхе и пополнении, нужно было подтянуть и отставшую артиллерию. Потом в дело вмешалась сильнейшая трёхдневная метель.

13-я армия своим левым крылом (15-м и 23-м корпусами) к 18 февраля вышла к одному из сильнейших узлов сопротивления линии Маннергейма — Муола-Иловесскому - имевшему 25 ДОТов, 21 ДЗОТ и 4 железобетонных убежища.

Начало второго этапа наступления было намечено командующим фронтом на 28 февраля. Были поставлены задачи: 7-й армии овладеть второй оборонительной полосой и в дальнейшем наступать на Выборг, а 13-й армии прорвать главную оборонительную полосу, выйти на рубеж Лохийоки — станция Яюрепя (ныне – посёлок Барышево) и оказать содействие 7-й армии во взятии Выборга. То есть, говоря проще – 7-ая армия брала Выборг, а 13-ая обходила обороняющиеся в городе войска с запада, отрезая им и батальонам, обороняющимся на западном берегу Ладоги, пути отхода.

На направлении главного удара была создана мощная артиллерийская группировка. На участке 136-й дивизии артиллерийская плотность (без учёта полковой и зенитной артиллерии и миномётов) доходила до 133-135 орудий, то есть, достигла плотности операций Великой Отечественной войны.

28 февраля войска фронта после артиллерийской подготовки перешли в наступление. 19-й и 50-й стрелковые корпуса 7-й армии прорвали вторую оборонительную полосу в районе Пиенперо (неподалёку от станции Перово). Противник начал отход в северо-западном направлении, оказывая на ряде участков упорное сопротивление. Наибольшего успеха снова добилась 123-я дивизия, которая вышла к станции Перо (Перово).


Комбриг Ф.Ф. Алябушев прикрепляет орден Ленина к знамени 123-й стрелковой дивизии.

3-й, 15-й и 23-й корпуса 13-й армии после артподготовки тоже перешли в наступление, овладев Муола-Ильвесским узлом сопротивления, и начали преследование противника в направлении станции Хейниоки (ст. Вещево).

Таким образом, главная оборонительная полоса была преодолена на всём протяжении.

Неся большие потери в людях и вооружении, финны всё же сумели совершить организованный отход на всём 60-километровом фронте от озера Вуокса до Выборгского залива. Подвижные отряды продолжали их преследование. К 1 марта войска 7-й армии подошли к позициям, непосредственно прикрывавшим Выборг, а 13-я армия развивала наступление в северном и северо-западном направлениях, одновременно ведя подготовку к форсированию частью своих сил реки Вуокса в её среднем течении.

19 февраля не выдержали нервы финского командарма. Генерал-лейтенант Эстерман, командовавший армией Карельского перешейка с самого начала войны, попросился в отставку «по состоянию здоровья» и был заменён на этом посту командовавшим II корпусом генерал-лейтенантом Эриком Хейнриксом, а того на должности командира корпуса, находящегося на направлении главного удара, сменил известный по боям в Карелии, недавно получивший генеральское звание Паово Тойвела.

Командование Красной Армии решило нанести завершающий удар по противнику со стороны полуострова Койвисто и ряда островов через Выборгский залив в тыл выборгской группировке и сайменским позициям, чтобы тем самым отрезать пути отхода на запад всей карельской группировке финнов и с юга. К 1 марта 7-я армия состояла из объединённых в четыре стрелковых корпуса тринадцати дивизий; 13-я армия — также из четырёх стрелковых корпусов, в которых было двенадцать дивизий.

В директиве № 4709 командующий фронтом поставил армиям следующие задачи:
13-й армии: продолжать наступление своим левым флангом на станцию Антреа (Каменногорск), перехватив пути отхода противника на север и северо-восток Финляндии;
7-ой армии: главным силам, обходя Выборг с севера и юга, разбить противника на подступах к Выборгу, овладеть городом и выйти на западный берег Сайменского канала, захватив плацдармы на западном берегу Выборгского залива. Непосредственно на Выборг наступал 34-й стрелковый корпус.

13-я армия, продвигалась вперёд, в тыл кексгольмской группировке финнов.

7-я армия своим правым флангом (шесть дивизий) и подвижной группой сломила сопротивление противника и обошла Выборг с севера, продвигаясь на северо-запад. 50-й стрелковый корпус перерезал железную дорогу Выборг — Антреа (Каменногорск), охватывая Выборг с северо-востока. 34-й стрелковый корпус завязал бои на южной и юго-восточной окраинах города.

Последние дни боёв выявили оборону противника, организованную остатками ранее разбитых 3-й, 4-й, 5-й, 21-й пехотных дивизий и шестью отдельными батальонами. Финны по-прежнему оказывали упорное сопротивление, бои приняли затяжной характер. 100-я дивизия обходила Выборг с северо-востока. 10-й стрелковый корпус 4 марта занял остров Ревонсаари (ныне – остров Транзунд) и расположенную на нём старую крепость Тронгзунд (Транзунд, у порта Высоцк), захватив там три батальона береговых орудий.

В борьбе за острова советские войска наступали по торосистому и покрытому глубоким снегом льду. При этом артиллерия не отставала от пехоты, а в ряде случаев вела огонь прямо со льда.

Левое крыло армии (10-й и 28-й корпуса) вышло на западный берег Выборгского залива в четырёх километрах от Выборга, захватив при этом плацдарм шириной до 30 километров. 13-я армия в это время вела упорные бои за овладение укреплениями на восточном берегу реки Вуокса.

Финны применили последнее средство — открыли шлюзы Сайменского канала. В результате местность к северо-западу от Выборга оказалась затопленной на площади до 30 км в длину и до 6 км в ширину. Вода стояла в пяти километрах от Выборга, уровень её доходил до метра. Но советские войска были заранее предупреждены о затоплении и успели занять наиболее возвышенные места.

Продвигаясь вперёд, части 28-го корпуса перерезали железную дорогу Выборг — Хельсинки и успешно развили наступление на запад, север и северо-восток. Вместе с 10-м корпусом они фактически отрезали пути отступления вглубь Финляндии выборгской группировке и войскам, действовавшим на Карельском перешейке.

Для отступления у финнов остались одна-две дороги в болотистых лесах с многочисленными озёрами в районе Санкт-Михеля (ныне г. Миккели, Финляндия), который находился в зоне действия советской авиации. К этому времени части 34-го стрелкового корпуса подошли к Выборгу. Начались бои за Выборг, которые продолжались до 13 марта и завершились в 12 часов дня по московскому или в 11 часов по хельсинкскому времени.

Овладение Выборгом было поручено 34-му корпусу. Командир корпуса возложил эту задачу на 7-ю стрелковую дивизию, которая в ночь с 12 на 13 марта во взаимодействии с 100-й, 91-й и 95-й дивизиями должна была занять город. В борьбе за Выборг принял участие дивизион бронепоездов, вооружённый девятью орудиями.


Установленный в Выборге лёгкий командирский танк Т-26 70-ой стрелковой дивизии. Поднят со дна Финского залива 30 марта 2005 года. Восстановлен на Выборгском Судостроительном заводе.

Главный удар 7-я дивизия наносила правым флангом (300-м стрелковым полком) в направлении центральной площади. Полк должен был к утру 13 марта овладеть южным районом города Таликала. 27-й и 257-й полки имели задачей к утру 13 марта овладеть юго-восточной частью Выборга. 91-я и 95-я дивизии наносили удар в направлении городского района Папула (в нём находится знаменитый парк Монрепо), а 100-я дивизия — к Лавола на Сайменском канале.

Финны пытались любой ценой удержать Выборг. В 21 час 30 минут они предприняли две попытки контратаковать батальоны 257-го полка, но безуспешно. Всю ночь продолжались ожесточённые бои, часто переходившие в рукопашные схватки. К утру 13 марта 300-й полк занял здание тюрьмы и ворвался в восточную и южную части Папула и в северо-восточные кварталы Репола (район вокзала). 27-й полк овладел восточной частью района Калева. 257-й полк достиг южных кварталов Линкойтус (район старой крепости) и вёл бои за трамвайный парк.


Это Выборгский замок. Все репортёры, которые побывали здесь, общёлкали его своими "лейками" со всех сторон. Замок, действительно очень красив, и трудно было удержаться, чтоб не зарисовать его. Рисунок и текст М. Храповского. 1940 год


100-я, 91-я и 95-я дивизии успешно преодолели армейский тыловой рубеж, 50-й корпус прошёл затопленный район и вышел на рубеж в 8-ми километрах северо-восточнее Выборга.

На этом боевые действия в связи с подписанием перемирия закончились.

«В 11 утра стрельба вдруг прекратилась, и это был незабываемый момент. Мы услышали пение птиц! Это было какое-то сумасшествие. В общем, я рад, что война закончилась в тот момент, когда мы все были измотаны до последней степени», - Гуннар Лаатио, майор в отставке, во время советско-финской войны – офицер 3-го батальона 13-ого пехотного полка.

Измотанные непрерывными боями и непрекращающимся отступлением финские солдаты и офицеры уменьшившихся до рот и взводов разбитых батальонов и остановленные в разгар наступления бойцы и командиры Красной армии, недоумённо расступавшиеся, чтобы пропустить практически окружённые финские войска, наконец, после 105 дней непрекращающейся артиллерийской канонады, услышали тишину и пение птиц.

Настала пора считать потери и приобретения, делать выводы и извлекать уроки.

Но об этом – в следующей части статьи.

[Олег Бунтарев]

Когда будет продолжение? Я понимаю, что титанический труд, но...

Вобщем жду продолжение.  

[Efimytch]

Только начал писать, а пишу я медленно. Так-что,   раньше, чем через пару недель, не обещаю.

[Олег Бунтарев]

Только начал писать, а пишу я медленно. Так-что,  раньше, чем через пару недель, не обещаю.

Ну дык надеюсь. Здорово у тебя получается.

[Марина]

Как Вы интересно излагаете факты. Большое спасибо!

[Efimytch]

Как воевала Финляндия -5. Итоги




Война продолжалась: наши войска штурмовали Виипури (Выборг), 7-ая и 13-ая армии, замыкая кольцо окружения, готовились к встрече у Антреа (Каменногорск); поднимались навстречу шквальному артогню в безнадёжные отчаянные контратаки измотанные чередой поражений и бесконечным отступлением солдаты и офицеры финских полков и батальонов, на глазах превращавшихся в роты и взводы; катили в тыл эшелоны с ранеными и обмороженными; штабные писаря пополняли списки погибших; резервисты и нестроевые лихорадочно копали окопы и рвы на подступах к Хельсинки, а в Москве уже полным ходом шли переговоры.

Финский премьер Юхо Паасикиви, прибывший в нашу столицу 7 марта, торговался отчаянно. Кое-что удалось отстоять, но всё равно условия договора продиктовала побеждающая сторона.



Нам достались западная часть полуострова Рыбачий, район Салла в Северной Карелии, северное и западное побережья ставшей в результате этого внутренним озером Ладоги, с городами Лахденпохья, Китиля, Сортавала (старый Сердоболь) и Питкяранта, территория национального парка Толвоярви и, конечно же, Карельский перешеек со вторым по величине городом Финляндии – Выборгом, курортом Териоки (Зеленогорск), портом Койвисто (швед. Бьорке, сейчас Приморск), промышленным центром Кексгольм (древние Карелы, ныне Приозёрск) и целым каскадом целлюлозно-бумажных комбинатов и небольших ГЭС бассейна реки Вуокса.

Получили мы и острова, как на Ладожском озере – в том числе – знаменитые Валаам и Коневец с их монастырями, так и в Финском заливе. Был заключён договор о долгосрочной аренде контролирующего вход в Финский залив полуострова Ханко.

Конечно, выбор у финнов был - они могли принять любезные предложения французов и англичан, которые обещали, в случае согласия финской стороны, высадить в Норвегии по 50-ти тысячному корпусу. Только предлагали они это как-то странно – из 50-ти тысяч англичан на фронт собиралась, да и то – неизвестно когда, лишь одна бригада – численностью примерно в 10 тысяч человек. Остальные, высадившись в норвежском Нарвике, должны были «охранять» коммуникационную линию, проходившую, такое вот неожиданное совпадение, как раз там, где размещались основные шведские и норвежские горно-металлургические и сталелитейные предприятия. Французы за свою коммуникационную линию тоже очень беспокоились.

Скандинавы подобным подходом к охране проходящих по их странам коммуникаций и перспективой развязывания на полуострове масштабной общеевропейской войны были, мягко говоря, не очень довольны и поэтому настойчиво советовали финнам договориться с Советским Союзом.

Хоть и «любили» французский президент Даладье с британским премьером Чемберленом Советский Союз от всей души, о пятидесяти тысячах французов и пятидесяти, или даже ста тысячах британцев, готовых прибыть в Финляндию уже к маю, массированных бомбардировках с иракских аэродромов нефтепромыслов Баку, десанте союзников в Архангельске и Мурманске, организации под предводительством французских офицеров восстания "кавказских племён" говорилось, скорее, на публику.

19 декабря 1939 года Верховное Союзное Командование по предложению начальника британского Генерального штаба генерала В. Айронсайда рассмотрело возможность посылки в Финляндию международных сил. В течение 1940 года предлагалось сформировать экспедиционный корпус в составе:

а) первая очередь:
2,5 бригады французских альпийских стрелков (8 500 чел.);
2 батальона французского Иностранного легиона (2 000 чел.);
1 польский батальон (1 000 чел.);
1 британская гвардейская бригада (3 500 чел.);
1 британский лыжный батальон (500 чел.).
б) вторая очередь:
3 британских пехотных дивизии (42 000 чел.).

Если называть вещи своими именами, то это всего четыре дивизии, из которых одна – войска первой очереди – состояла из отлично обученной и, вероятно, способной хотя бы не заблудиться в зимней тайге элитной пехоты, а вот остальные три – как сказать. Англичанам могло хватить ума послать в Карелию не только канадцев, но и австралийцев, южно-африканцев или индийцев, да и сами уроженцы британских островов к боевым действиям в приполярных лесах и сорокаградусным морозам не очень-то привычны.

Стоит также обратить внимание на слова – «в течение 1940 года сформировать…». Но к началу перемирия - 13 марта 1940 года - финская армия практически была разгромлена. И речь уже шла не столько о попытке с помощью изрядно потрёпанных батальонов, срочно перебрасываемых из Карелии и Лапландии, где их заменили 10 тысяч необстрелянных шведских добровольцев, и тех остатков армии Карельского перешейка, что сумели избежать окружения, остановить Красную армию на спешно создаваемых импровизированных оборонительных рубежах у столицы, сколько удержаться хоть какое-то время на позициях, позволяющих побольше на переговорах выторговать.

Англо-французы, по старой своей привычке, не воевать собирались, а изображали некоторую озадаченность, местами переходившую даже в озабоченность, и, надувая щёки, пытались заставить финнов воевать подольше.


Слева направо – президент Франции Эдуард Даладье, премьер-министр Великобритании Невилл Чемберлен, премьер-министр Италии Бенито Муссолини, канцлер Германии Адольф Гитлер, нарком обороны СССР Клим Ворошилов

А как близки были самые сокровенные мечты альтернативщиков и либералов – война стран «развитой демократии» против «коммуно-фашистского» блока - ведь с 3 сентября 1939 года англо-французская коалиция была в состоянии войны с Германией, появление же регулярных англо-французских войск на финском фронте означало войну союзников и с СССР.

Впрочем, перед глазами финнов стоял пример «помощи» Польше, недавно «оказанной» той же «демократической коалицией». Ведь англичане и французы, доблестно вставшие 3 сентября 1939 года на защиту «невинно страдавшей» от наглых агрессоров державе, так и простояли, не двигаясь с места, восемь месяцев, пока немцам это не надоело.


Сидячая война (Sitzkrieg)

Германия также была заинтересована в затягивании советско-финского конфликта.

Официально занимая подчёркнуто нейтральную политику и даже кое в чём поддерживая Советский Союз (в ходе войны правительство Германии оказало давление на шведов, когда те начали было склоняться к оказанию полномасштабной помощи Финляндии; в разгар Зимней войны немцы запретили использовать своё воздушное пространство для перегона в Финляндию итальянских истребителей; поставляемые финнам "Фиаты" были задержаны на территории Третьего рейха) немцы дали понять шведам, что не возражают против военных транзитов в Финляндию через территорию этой скандинавской страны. Кроме того, Германия тайно компенсировала Швеции военные поставки армии Финляндии, причём размер компенсации доходил до 20-30% стоимости всего военного имущества шведского королевства!

Безусловно, Третий рейх рассматривал войну в Финляндии лишь как удобный повод для вторжения в Скандинавию ("для защиты арийских скандинавских народов от возможной агрессии со стороны Франции и Британии"), как, впрочем, и его противники (“для защиты демократических идеалов и ценностей свободолюбивых северных народов от тоталитаризма и нацизма”). По-моему, в данном случае тоталитарный хрен ничуть не слаще демократической редьки, что отлично показали события, произошедшие всего через месяц после окончания советско-финской войны.

9 апреля 1940 года немцы, ненамного опередив «демократическую» коалицию, высадили десанты в Дании и Норвегии. Как известно, предназначенные для высадки в Норвегии войска англичан и французов к тому времени уже находились на кораблях, начало операции было назначено на 8 апреля, но, из-за разногласий между союзниками по вопросу - минировать территориальные воды Германии перед высадкой, или всё-таки не стоит - оно было в очередной раз отложено. Вот фюрер и успел первым.

Промедли немцы несколько дней - и Квислинг с Гамсуном (премьер-министр нацистской Норвегии и знаменитый норвежский писатель, поддержавший нацистов) могли бы оказаться не «предателями», а героями-патриотами, выступившими против наглых англо-французских агрессоров.

Тогдашний английский премьер-министр Н. Чемберлен сказал по этому поводу: «союзники опоздали на автобус, идущий в Скандинавию»...


Слева направо – Гитлер, Чемберлен, Даладье, Муссолини, Сталин. Подпись под рисунком: Что, а мне стула не нашлось?

Впрочем, историю пишут победители…

9 июня 1940 года Норвегия официально капитулировала. В середине того же месяца 3-я горная дивизия Вермахта прибыла в норвежские северные порты Нарвик и Тромсе, расположившись в непосредственной близости от западной границы Финляндии. С этого момента северным соседом финнов стала не маленькая нейтральная Норвегия, а мощная империя - Великая Германия. На востоке стояла другая сильная держава – Советский Союз.

Остаться нейтральными в намечающейся схватке двух гигантов было очень непросто. Западные же союзники после поражения Франции из «Большой игры» временно выбыли. И пусть лисичка нетрадиционной окраски нацелилась не на финский Петсамо, а подкрадывалась к Мурманску (операция по захвату Мурманска была названа немцами «Blaufuchs» (чёрно-бурая, дословно – голубая – лиса) - политики Скандинавского полуострова отчётливо ощущали дыхание большой войны.

Хотя немцы отложили оккупацию Швеции на «после «Барбароссы»», финнам пора было определиться, чтобы и их куда-нибудь не отложили. Они выбрали своих старых друзей, которым были обязаны победой в Гражданской войне. Да и состоявшееся в 1940 году преобразование недавно ещё независимых прибалтийских государств в союзные республики СССР тоже как-то не располагало к доверию восточному соседу.

Летом 1940 года было подписано «Соглашение о транзите», согласно которому немецкие стрелки из «Эдельвейс» (элитные горные войска Вермахта), дислоцированные на севере Норвегии, снабжались через территорию Финляндии. Отныне на территории Финляндии постоянно находилось, пусть и проездом, какое-то количество вооружённых немецких солдат и боевой техники, а это означало автоматическое вступление финнов, в случае обострения отношений между СССР и Германией, в войну. В декабре 1940 года начались и осторожные консультации по поводу финского участия в плане Барбаросса.

Правда, фюрер с некоторым удивлением говорил, что большие цели новых союзников не заинтересовали, им бы свои территории вернуть, впрочем, не без солидных прибавок в виде Ингерманландии, Советской Карелии и значительной части Кольского полуострова.

Зато формирование батальона «Суоми» для создаваемой Гиммлером дивизии СС «Викинг» прошло на «ура».


Флаг финского добровольческого батальона СС «Суоми». Вручён 15 октября 1941 года


Пришлось даже ограничивать число добровольцев, а офицеров набралось столько, что встал вопрос о развёртывании батальона в полк, чтобы всем им дать соответствующие званиям должности. Правда, попытка укомплектовать батальон «расово полноценными» финскими шведами сорвалась, их даже на роту не хватило, но не растерявшиеся эсэсовцы тут же объяснили, что количество истинно арийской крови в финнах ранее явно недооценивалось.


Памятник добровольцам батальона «Суоми» 5-ой дивизии Ваффен-СС «Викинг», установленный в 1983 году в Хельсинки

Невольно возникает вопрос – какой была бы политика Финляндии, если бы не Зимняя война? Мне кажется, что она, если бы и изменилась, то несильно. Ведь и финские политики и соседи остались бы теми же, поражение в мае-июне 1940 года Франции и вынужденная этим пассивность «Западных союзников» с Зимней войной никоим образом не связаны.

Так что, перед финским руководством вновь встал бы вопрос о выборе между двумя соседями, а Советский Союз эти политические деятели, в большинстве своём как раз из числа тех, кто устроил красным финнам кровавую баню в ходе Гражданской войны в Финляндии (в 1918-1920 годах погибло примерно 7 тыс. белофиннов и более 27 тыс. красных, около 70 тыс. финских красногвардейцев и им сочувствующих было репрессировано, более 10 тыс. убежали в Советскую Россию), не переваривали на генетическом уровне.

Разве что, не имея полученного ценой огромных потерь боевого опыта, финские генералы могли пытаться действовать более активно - штурмовать ДОТы КаУРа (Карельский укрепрайон линии Сталина, прикрывавший Ленинград со стороны Карельского перешейка), начать серьёзное наступление в Советской Карелии, где войскам пробираться ничуть не проще, чем по трагически известной «дороге Раате», ведущей к Суомуссалме…

К тому же, позиции для начала наступления у них были бы куда лучше. Да и те 20% солдат и 40% офицеров Финской армии, что выбыли в ходе Зимней войны из строя, оказались бы в рядах наступающих.

И ещё одно соображение. Существует весьма широко распространённое мнение о том, что финны, не желая ссориться с Западом, сознательно не хотели брать Ленинград и перерезать железнодорожную магистраль Мурманск-Москва, связывавшую Советский Союз с союзниками…

Но на пути к Ленинграду их ждали 235 ДОТов КаУРа (для сравнения – в ноябре 1939 года на линии Маннергейма в состоянии боеготовности находилось 129 долговременных огневых точек), а что такое – масштабное наступление по таёжному бездорожью, показала трагическая судьба 163-ей, 54-ой, 44-ой и 18-ой дивизий Красной армии.

Так что, слушая заявления о финском «нежелании», стоит почаще вспоминать басню И.А. Крылова «Лисица и виноград». Желание-то, может быть, и было. А вот возможностей…

Извлекли финны и тактические уроки из прошедшей войны. Пехота получила большее количество пистолетов-пулемётов, выросло число противотанковых и зенитных орудий. Однако удачная оборона линии Маннергейма привела т тому, что, вместо неё, лихорадочно строилась «линия Салпа» (фин. Salpa – задвижка, засов, запор), к июню 1941 года этот укрепрайон имел уже пять сотен готовых к бою ДОТов.



Немцы пытались показать своим союзникам, что УРы – не панацея, и даже свозили несколько финских военных делегаций на места прорыва линии Мажино. Но переупрямить финна может, наверное, только эстонец.

Для того же, чтобы понять, что с этими, пусть кому-то неприятными и непонятными, рюсси (фин. ryssä – уничижительная кличка русских) лучше дружить, руководству наших соседей потребовалась ещё одна трёпка, называемая в официальной литературе «Выборгско-петрозаводской стратегической наступательной операцией», которую Красная армия задала финнам в июне 1944 года.

Делали свои выводы из завершившейся войны и в Германии. Но, поскольку во время самого конфликта немецких наблюдателей на фронте не было, а из Берлина «истинные арийцы» не очень-то присматривались, как там всякие приполярные недочеловеки воюют, пришли к мысли, что Советский Союз – колосс на глиняных ногах, и, ежели вдарить как следует, он весь вдребезги рассыплется. Такому умозаключению способствовали и очевидные наши провалы в начале войны, и большие, да к тому же, сильно преувеличенные их новым союзником, потери Красной армии в схватке с вооружённым устаревшим по большей части оружием и сильно уступающим по численности противником.

Наличие же климатических и топографических сложностей в ведении военных действий (то, что зимой на севере, мягко говоря, несколько прохладно, а по скалам, болотам и тайге ни на колёсах, ни на гусеницах особо не разъездишься, да и с самолёта толком не увидать, чего там, в лесу, прячется) традиционно, по старой генеральской привычке, игнорировалось.

Разумеется, потом битые генералы жаловались в своих мемуарах, что летом в России воевать жарко и пыльно, зимой – холодно и снежно, а весной и осенью – вязко и мокро. И расстояния у нас какие-то неправильные, от границ до столицы ехать больно далеко, обратно, правда, почему-то всегда значительно быстрее получается.

Да ещё эти упрямцы, им же ясно сказано, что окружены и разбиты, не верят и сразу сдаваться, как между «цивилизованными» принято, не хотят, а, как говаривал товарищ Сухов, «предпочитают помучаться».
Народ тоже какой-то неправильный – не понимает, насколько это здорово – батрачить на расово полноценного барина, а норовит его обидеть первым же подвернувшимся под руку тяжёлым предметом.

В общем, дикари эти русские, всё у них не как у людей, а финские и немецкие генералы воевали так хорошо, что просто замечательно, и в том, что их побили, ничуть не виноваты, оно само так как-то вышло.

И вообще, Германия имела в XX веке самую замечательную, сильнейшую в мире и лучше всех руководимую армию, которая почему-то ухитрилась в этом самом веке с треском все войны проиграть…

Выводы и уроки из прошедшей войны, и весьма серьёзные, делались и в Советском Союзе.

Сразу после окончания войны, в марте 1940 года, состоялся пленум ЦК ВКП(б), а в апреле расширенное заседание Главного военного совета РККА с участием руководителей партии и государства, посвящённые итогам прошедшей войны.

Народным комиссаром обороны вместо «зафутболенного на повышение» Ворошилова (7 мая 1940 года он стал заместителем председателя Совета народных комиссаров и председателем Комитета обороны) был назначен сорокашестилетний маршал Семён Константинович Тимошенко.



Специально созданная в связи с этим комиссия во главе с секретарём ЦК ВКП(б) А.А. Ждановым осуществила проверку Наркомата обороны и подготовила Акт его приёма-передачи. В этом документе отмечалось, что на момент приёма и сдачи Наркомат обороны не имел оперативного плана войны, не знал истинного состояния армии и прикрытия границ. Полевая выучка войск оценивалась как неудовлетворительная.

Через два месяца после окончания войны, 16 мая 1940 года, был издан жутковатый приказ Наркома обороны № 120 «О боевой и политической подготовке войск на летний период 1940 учебного года»:

«Опыт войны на Карело-Финском театре выявил крупнейшие недочёты в боевом обучении и воспитании армии...
Войска не были подготовлены к боевым действиям в сложных условиях, в частности к позиционной войне, к прорыву УР, к действиям в суровых условиях зимы и в лесу…
Пехота вышла на войну наименее подготовленной из всех родов войск: она не умела вести ближний бой, борьбу в траншеях, не умела использовать результаты артиллерийского огня и обеспечивать своё наступление огнём станковых пулемётов, миномётов, батальонной и полковой артиллерии…
В боевой подготовке воздушных сил резко выявилось неумение осуществлять взаимодействие с наземными войсками, неподготовленность к полётам в сложных условиях и низкое качество бомбометания, особенно по узким целям…
Подготовка командного состава не отвечала современным боевым требованиям…
Наиболее слабым звеном являлись командиры рот, взводов и отделений, не имеющие, как правило, необходимой подготовки, командирских навыков и служебного опыта…
Донесения запаздывали, составлялись небрежно, не отражали действительного положения на фронте. Иногда в донесениях и докладах имела место прямая ложь…
Дисциплина в тылу отсутствовала. Порядка на дорогах, особенно в войсковом тылу, не было…
Все эти недочёты в подготовке армии к войне явились в основном результатом неправильного воинского воспитания бойца и командира, ориентировавшихся на лёгкую победу над слабым врагом, и неверной системой боевого обучения, не приучавшей войска к суровым условиям современной войны…
Настоящий приказ изучить всему начсоставу, до командира роты включительно».

Если кто-то подумает, что это нечто в стиле небезызвестного «всё пропало, гипс снимают, клиент уезжает…», тот ошибётся. Приказ ставил задачи для дальнейшей учёбы Красной армии. Летом-осенью 1940 года во всех частях и соединениях прошли учения и проверки. В конце декабря было проведено заседание военного руководства страны, подводившее итоги проделанной за летне-осенний период работы.

Сверкающие недавно введёнными генеральскими звёздами на петлицах старшие офицеры Наркомата обороны и Генерального штаба, начальники Центральных управлений, командующие, члены военных советов и начальники штабов военных округов и армий, начальники военных академий, генерал-инспекторы родов войск, командиры корпусов и дивизий — всего более 270 человек - активно обсуждали интереснейшие доклады начальника Генерального штаба К.А. Мерецкова, командующих военными округами Г.К. Жукова, Д.Г. Павлова, И.В. Тюленева, начальника главного управления ВВС П.В. Рычагова, генерал-инспектора пехоты А.К. Смирнова. В обсуждении приняли участие почти полсотни военноначальников - от наркома до комполка.

Конечно, иногда выступающие приходили к совершенно неожиданным выводам, как начальник штаба ПрибОВО генерал Клёнов, заявивший, что внезапное начало войны может быть «только у такой зазнавшейся страны, как Польша», а нам подобное не грозит...

Но, как говаривал Жванецкий, «хорошо быть таким умным, как моя жена потом», да и слова Руставели «каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны» - именно по поводу современных всё знающих критиков. Но в те времена не всё ещё было столь понятно, как сейчас, толковых же мыслей, правильность которых была подтверждена последующим опытом, всё-таки было на этом совещании намного больше.

Стоит отметить и весьма деловую, откровенную, далёкую от комплиментарности, восхвалений вождей и единственно правильного учения атмосферу. Что бы там наши «борцы с тоталитаризмом» не говорили, люди работали, занимались делом, учились на своих и чужих ошибках, пытались понять, как им здесь и сейчас, в середине XX века, воевать надо, а не дрожали от каждого стука.

Хотя, именно для околовсяческих «борцов за права…» и «правозащитников» дрожание от каждого стука, как и стук на своих коллег – дела весьма привычные…

По окончанию совещания состоялось самое масштабное из учений – командно-штабная игра, в ходе которой командовавший «западными» Жуков совершенно в стиле «Барбароссы» разбил войска «восточных», руководимые Павловым.

Но проводились не только заседания, совещания и игры. Приказом наркома обороны №262 от 14 августа 1940 года был наконец-то отменён институт политкомиссаров. С тех пор армейские политработники стали заместителями командиров и, хоть и в этом качестве крови они попортили немало, но уже не имели прав постоянно контролировать командиров и отменять любой их приказ.

Наконец-то появились хозяева рот – старшины. Как без них ухитрялись обходиться, для тех, кто армию прошёл, совершенно непонятно. Кто же тогда патроны, портянки, сапоги, гранаты, пайки и шинели считал?

Были введены генеральские и сержантские воинские звания. До этого периодически звучало несколько анекдотичное «комбриг комдив Иванов». И разбирайся тут, бригадой человек командует или всё-таки дивизией. Ну а командарм командарм II ранга Сидоров – так и вовсе из анекдота про Баден-Баден.

Пересматривались штаты дивизий, начали формироваться специальные соединения для ведения боевых действий на сложной местности (в горах, лесах, болотах), переписывались на основе опыта прошедшей войны уставы.

Условия учений старались приблизить к боевым, всё большее время войска проводили «в поле», а не в казармах. Пытались наладить связь, взаимодействие различных родов войск, чтобы артиллерия стреляла не куда ей вздумается, а туда и тогда, когда и где это пехоте нужно. Да и авиация не по своему плану работала, а для всех старалась.

Совершенствовалась техника. Вместо быстро устаревающих бронеавтомобилей и танков Т-26 и БТ в армию стали поступать «сырые» ещё, недоработанные первые образцы Т-34, КВ и КВ-2. Завершались испытания новых опытных самолётов, затем превратившихся в знаменитые и грозные Як-1, ЛаГГ-3, МиГ-3, Ил-2, Пе-2…

Были приняты меры по организации действий штабов и тылового обеспечения войск, вводились новая форма, в том числе – пилотки, тулупы, ватники (бушлаты) и ушанки, пайки - не среднестатистические, а более приспособленные к конкретным погоде, природе и географии.

Конечно, всё это делалось в спешке, с большим количеством ошибок и перегибов - с переучиванием войск не успевали, не хватало средств связи, маловато было новой техники, а ту, что уже поступала в войска, толком ещё не сумели ни наладить, ни освоить…

Но даже страшно представить себе, что было бы в июне 1941 года, не получи наша армия жестокий и страшный урок Зимней войны…
Впрочем, судьба многих военоначальников той войны вскоре сложилась трагически. Командармы Штерн, Смушкевич, Рычагов были расстреляны в октябре 1941 года, Павлов – в конце июля. Отсидел своё и прокомандовавший почти всю Великую Отечественную Карельским фронтом Мерецков.

Время было, конечно, страшненькое, однако назвать «заманившего» наши неподготовленные войска в ловушку Зимней войны Мерецкова и глубокомысленно решивших, что «лётчики от семейной жизни снашиваются», поэтому им надо офицерских званий не давать, а селить в казармах, истребителям же во время учебных полётов «не фигурять», дабы не побились, Смушкевича и Рычагова невинными овечками язык не поворачивается, как и Штерна, у которого начальник НКВД округа к японцам с документами вдруг сбежал. Да и расстрелянный со своим начштаба генералом Климовских «за развал обороны Западного фронта» Павлов – тоже не одуванчик.

Знавший об этой породе людей не понаслышке чиновник по особым поручениям МВД, а, впоследствии, рязанский и тверской вице-губернатор Михаил Ефграфович Салтыков, писавший свои сатиры под псевдонимом Н. Щедрин, придумал для подобного рода деятельности очень точный термин - «головотяпство».

Но думается, что два лётчика-аса и боевые, хоть и наворотившие немало дел, генералы на войне лишними не оказались бы. Бережнее, всё-таки, с людями поступать надо.

В общем, старались наши отцы и деды, как могли и как умели. На 1941 год была вновь составлена напряжённейшая программа учений и проверок. К лету 1942 года предполагалось закончить подготовку и развернуть армию полностью. Но история распорядилась по-другому…


На бывшей советско-финской границе у посёлка Майнила

Использованная литература:

Балашов Б.А., Степаков В.Н. «Линия Маннергейма и система финской долговременной фортификации на Карельском перешейке», СПб, Нордмед-издат, 2000 г.
Воронов Н.Н. «На службе военной», Москва, Воениздат, 1963 г.
Иокипии Мауно, "Финляндия на пути к войне", Петрозаводск, "Карелия". 1999 г.
Иринчеев Баир, «Забытый фронт Сталина», Москва, «Яуза», «Эксмо», 2008 г.
Козлов А.И. «Советско-финская война 1939-40 гг. Взгляд с «той» стороны», Рига, «Торнадо», 1997 г.
Коломиец М., «Советские бронетанковые в Зимней войне», Журнал «Танкомастер», №2, 1997 г.
Маннергейм Карл Густав «Мемуары», Москва, «Варгиус», 2000 г.
Русский архив: Великая Отечественная. Т. 12 (1-2). Накануне войны. Материалы совещания высшего руководящего состава РККА 23-31 декабря 1940 г. — Москва, «ТЕРРА», 1993 г.
Русский архив: Великая Отечественная: Т. 13 (2-1). Приказы народного комиссара обороны СССР. 1937 — 22 июня 1941 г. — Москва, «ТЕРРА», 1994 г.
«Тайны и уроки Зимней войны», под общей редакцией Золотарёва В.А., СПб, «Полигон», 2002 г.
Широкорад А.Б. «Три войны Великой Финляндии», Москва, «Вече», 2007 г.
Широкорад А.Б. «Северные войны России», Москва, АСТ, 2001 г.
Энгл Э., Паананен Л., «Советско-финская война», Москва, Центрполитиздат, 2009 г.

Интернет-источники:

Броне-сайт Василия Чобитка
Выборг. Информационный портал
КаУР - Карельский Укрепрайон
Монумент Зимней войне
Окрестности Петербурга СССР-Финляндия
Сайт Баира Иринчеева «Линия Маннергейма»
Сайт Юрия Веремеева Анатомия армии. Фортификация
Советско-финляндская война 1939-1940 гг.
Солдат.ru Советско-финляндская война

[Мария]

Вот интересно, как у меня изменялось отношение.
Я ничего не хотела знать об этой войне категорически, всю сознательную жизнь. И начинала читать первую часть со вдохом, от совсем нечего делать. К концу первой части возник у меня вопрос:"Efimytch, когда продолжение???" Так интересно стало... А сейчас жалко, что закончилось...
Но вопрос возник.
Efimytch, что будет следующее? Я надеюсь, что ведь будет...

[Efimytch]

Даже и не знаю. Пока это закончил. Предлагайте темы, я в истории копаться люблю.
Только у меня про войну лучше получается. Особенно - когда "наши" "ненаших" бьют.

[Мария]

А Вы пишите о том, что Вам интересно. Жизнь показала, что это становится очень интересно Вашим читателям!

[Олег Бунтарев]

Юра, ОГРОМНОЕ СПАСИБО!!!   

Жду новых работ.  

[Мария]

Партизаны... Интересная тема, по-моему... Особенно начало...

[Амина]

Спасибо! Может быть, теперь обратить взор на Восток?