Подлесок кончился. Продравшись через заросли тальника, невысоких кривоватых берёз и молодых ёлочек, он вышел к бору, стоявшему тёмной молчаливой стеной. Сил уже не оставалось - и он пополз по пружинящей бурой подстилке, на которой не росло почти ничего. Кое-где всё же попадалась кислица, и он, не подымаясь с колен, рвал эти робкие зелёные листочки - и ел. Жажда как будто немного отступала, и пить хотелось чуть меньше.
Он сел, прислонившись к стволу старой ели. Из-за контузии звуки до него доносились до него как бы волнами, то появляясь, то пропадая. В бору было сумрачно и тихо; высокие строгие ели с сухими понизу ветками, сплошь покрытыми белым лишайником, и раскидистыми лапами наверху глушили любой приходящий извне звук. Один раз ему всё-таки показалось, он слышит звуки выстрелов - пара винтовочных, и в ответ - несколько коротких автоматных очередей. Но это было далеко отсюда.
«Ушёл», - отметил он краем сознания, не испытывая при этом никаких чувств.
Флягу он потерял ещё утром, но винтовку не бросил, хотя патронов и не осталось. Один, правда, был в кармане гимнастёрки, вместе с эбонитовым шестигранником, армейским медальоном - но это так, на крайний случай.
Остатки их батальона выходили из окружения уже неделю. Патронов было мало, но ещё хуже обстояло дело с едой. В очередной деревне, куда он вместе с другими бойцами был послан на разведку, они нарвались на засаду. Им удалось уйти, потеряв несколько человек, но основной группе плотно сели на хвост - и дальше они пробирались к линии фронта уже впятером. А сегодня утром они столкнулись с десятком вражеских солдат лоб в лоб, и, выходя из встречного боя, окончательно растеряли друг друга.
Поднявшись на ноги, он медленно двинулся дальше. Кружилась голова, и болела раненая левая рука, но идти стало заметно легче. Местность явно понижалась; ели стояли уже не так плотно, и среди них начали попадаться отдельные берёзы. Хвойная подстилка местами начала перемежаться островками мха и чахлой травы, а кое-где стали попадаться небольшие кустики черники - и он снова лёг на землю, обирая губами эти тёмные спелые ягоды. Обманув немного жажду, он прилёг на мох - и не заметил, как уснул.
Бойцу снилось озеро - лесное озеро в окружении склонившихся деревьев, с прозрачной недвижной водой. Тихие рыбы лениво шевелили плавниками среди росшей в воде осоки, а у дальнего берега в окружении плоских круглых листьев желтели кувшинки. Левее их, на берегу, рядом со спускавшейся с пригорка тропинкой, стояла рубленная в обло небольшая избушка.
Спал он недолго и, проснувшись, не сразу смог вспомнить, как сюда попал.
Озера не было, и это показалось ему обидным и неправильным. Приснившееся озеро было более живым, чем этот строгий и безмолвный лес вокруг. «Пить, - занозой сидела в голове мысль. - Пить!»
Он встал и, пошатываясь, двинулся дальше - через лес, через кусты черники, через изредка попадающиеся полянки. «Нужно взять немного левее, - подумалось ему. - Озеро там».
Лес поредел. Вместо хвои и перепрелой листвы под ногами теперь была песчаная почва. Ели сменились соснами. После прохлады бора стало даже немного жарко. В полуденном мареве плавились заросли вереска и седого ягеля. Никаких следов человеческого присутствия не было, но боец шёл так, как будто бы под ногами у него была натоптанная тропинка. Он ни о чём не думал, сил оставалось лишь на то, чтобы идти.
Невидимая тропка пошла под уклон, пахнуло водой - и вот с пригорка, ещё полускрытое прибрежными соснами, показалось озеро.
Дойдя до берега, он упал на мелководье - и несколько минут лежал в воде, впитывая её всей кожей разгорячённого тела. Вода было прозрачной и невероятно вкусной, без привкуса палой листвы или болота. Солнце клонилось к вечеру, и на водной поверхности вспыхивали весёлые мелкие блики. Желтое песчаное дно кое-где поросло тонкой травой, и глупые мальки бестолково тыкались в голенища его кирзовых сапог.
Наконец он встал. Разулся, сунул в голенища влажные портянки – и, взяв в одну руку сапоги, а в другую винтовку, босиком пошёл по воде вдоль берега - к маленькой уютной избушке, стоявшей на другом берегу возле спускающейся к озеру тропинки.
1
Заснуть Всеславу удалось лишь под утро, когда уже вовсю перекликались петухи. «Надо же, не всех еще поели, - удивился он в полусне. – Только, похоже, недолго вам распевать осталось».
Спал он одетым, сняв лишь сапоги, и сон был некрепким. Снились ему горящие деревушки, стелющийся над рекой чёрный дым, мельтешение людей у переправы. Слышались чьи-то негромкие голоса, осторожное бряцанье оружия, тихое ржание лошадей – и он не мог понять, во сне ли всё это происходит, или же спать ему не дают отголоски яви. И когда, наконец, удалось провалиться в тёмный сон без сновидений, кто-то потряс его за плечо и негромко сказал: «Вставай, княжич, герцог на приступ пошёл».
Всеслав открыл глаза, всматриваясь в полумрак подклети и, не придя ещё до конца в себя, рывком сел на лавке.
- А, это ты, Улеб! – наконец сообразил он. – Погоди, сейчас обуюсь. Что, они всё-таки решились?
- Да, не стали дожидаться, пока пороки наладят. Видать, врасплох взять решили. Ратибор уже на стене, меня за тобой послал.
Теперь Всеслав слышал и топот ног по лестнице, и лязг оружия, и отрывистые возгласы готовящихся к бою дружинников. Был слышен и еще какой-то гул; Всеслав не сразу понял, что это гомон массы людей, бегущих на приступ крепостных стен.
- Ну, пошли, - сказал он, второпях надевая перевязь.
Война началась неожиданно. Войска герцога, еще несколько месяцев назад разбившие соседнего князя Болеслава, казалось, обустраиваются на правом берегу широкой Даны и не собираются соваться на эту сторону, в Заречье. И хотя зареченский князь Храбр не особенно верил в угрозу с запада, он всё же прислал сюда, в крепость Застава, старшего сына Всеслава вместе с воеводой Ратибором, чтобы те уверились в готовности крепости к обороне. Сам Храбр, с частью своей дружины, ушёл на восток, отражать натиск так некстати набежавших степняков. В стольном же Кременце князь оставил младшего сына Ярополка, под присмотром второго воеводы Гордяты.
Однако неделю назад воины герцога ночью скрытно подошли на челнах к переправе через Дану и сходу захватили её, разбив проморгавшую врага слабую охрану. Сбросить в реку быстро укрепившегося противника не удалось, дружина у княжича Всеслава была небольшая - и они с Ратибором приняли единственно разумное в этом случае решение. Став заслоном на полпути от переправы к Заставе, дружина дала тем самым жителям Поймы и Захлумья время уйти в крепость, и дальше через неё – на дорогу в Кременец. Несколько дней тянулись мимо дружинников телеги с нехитрым селянским скарбом, шли беженцы, гнали гурты скота. Но враг накопил силы, перешёл в наступление – и дружина отошла в крепость.
Первая волна атакующих тащила с собой брёвна и деревянные лестницы. Ров был неглубок, а лучников на стенах мало - и неприятелю удалось почти без урона подойти к крепости. Пока одни пытались опустить мост через ров, другие уже приставили лестницы и забросили на стены верёвки с крючьями. Миг – и по ним вскарабкалась вторая, свежая волна врагов. Лучники герцога, подойдя к самому рву, прицельной стрельбой не давали защитникам отпихнуть лестницы от стен. Вот один из дружинников неосторожно высунулся из-за укрытия – и получил стрелу в плечо.
- Топоры бери! Топорами рубите, мать вашу! – послышался невдалеке голос Ратибора. – Княжич где? А, ты здесь уже! К правой башне давай, там сбоку ещё отряд заходит.
Всеслав отыскал взглядом Улеба – и они, пригибаясь, побежали к правой угловой башне. Там уже вовсю кипела рукопашная; несколько вражеских воинов успели забраться на стену и пытались сейчас оттеснить дружинников от бойниц. Над стеной показалась чья-то усатая голова; Всеслав походя ударил по ней кулаком в боевой перчатке, и голова исчезла. Улеб схватил из лежащей рядом кучи один из камней и с силой метнул его за стену - туда, откуда лез враг. Послышался треск ломающегося дерева и чей-то истошный крик.
- Что, не нравится, сучий хвост? – обрадовался Улеб.
К ним подбежала группа дружинников, и среди них несколько вооружённых чем попало посадских людей. Укрывшись за зубцом, Всеслав глянул вниз, вдоль стены. По полудюжине приставленных лестниц уже готовились карабкаться наверх новые враги.
- Разбирайте камни и шесты, становитесь вдоль стены! – велел посадским Всеслав. – Сбрасывайте лестницы. Куда побежал? Здесь становись! А вы – там и там! Не высовывайтесь без толку, стрелу поймаете!
- Чурила! – узнал он одного из дружинников. - За старшего здесь остаёшься, возьми себе ещё пятерых. Не давайте им влезть на стену. Остальные – за мной! – скомандовал он дружинникам.
Они с ходу врубились в сечу у башни. Для широкого замаха было тесно, орудовали в основном ножами, палицами, а то и кулаками. Всеслав видел бой как бы урывками; мелькали чьи-то лица, звякал металл, слышались отрывистые возгласы. Кто-то катался по бревенчатому настилу в смертельной рукопашной схватке, кто-то выл у стенки, обхватив руками живот. Всеслав увидел перед собой вражеского воина, тот теснил дружинника, с хеканьем рубя перед собой воздух коротким мечом. Резкий выпад кинжала сбоку под поднятую руку – и враг вдруг обмяк, выронив оружие. Опомнившийся дружинник довершил дело, ошеломив раненого ударом палицы. А со стены уже лезли новые враги.
Несколько следующих минут Всеслав запомнил смутно. С кем-то он рубился, кого-то спихивал с лестницы, что-то приказывал. И вдруг всё как-то разом закончилось. Улеб, приподняв тело последнего врага, с натугой перевалил его через крепостную стену. Гулкий удар о землю словно обозначил наступившее затишье; слышалось лишь разгорячённое дыхание дружинников и негромкий стон раненого. Да ещё где-то вдалеке, в глубине густого леса, безмятежно куковала кукушка, словно отсчитывая оставшееся кому-то время.
- Никак отбились, – сказал подошедший Ратибор. – Ранен, княжич?
- Цел, - ответил Всеслав. Он снял шлем, тыльной стороной ладони вытер со лба пот и удивленно уставился на мазки крови. – Не моя, вроде.
- Ну-ка, гляну, - воевода осторожно повернул Всеславу голову. – Цел, царапнуло только. Ничего, до свадьбы заживёт! Ладно, пойдем на восточную стену, там нынче что-то сильно шумели.
Крепость Застава была о четырёх углах и о четырёх каменных стенах. С западной стены, самой высокой и лучше прочих укреплённой, открывался вид на Пойму и на текущую у закрая земли полноводную Дану. Южная стена крепости стояла над глубоким оврагом, по дну которого бежал своенравный Крутец. С севера же и до самых гор был густой лес. Но здесь, у Заставы, к стене крепости почти вплотную подступали поросшие соснами крутые холмы - отроги не столь далёких отсюда гор. Крепость запирала проход на Планину в самом узком месте, и пройти здесь не смог бы не только конный, но и пеший – земля была усеяна валунами и усердно утыкана надолбами, да и простреливалась со стен насквозь.
Обойти Заставу можно было только лесом, дав крюк по узкой Орочьей тропе, которая начиналась к северу от Поймы, в Захлумье, шла по предгорьям, и выходила на дорогу к Кременцу верстах в трех восточнее Заставы. Но и по тропе всаднику пройти было сложно, разве что с лошадью в поводу. Войско же с обозом пройти там не могло вовсе.
Возле восточной надвратной башни было людно. Дружинники взяли пленного, и теперь обступили его полукругом, слушая, как сотник ведёт допрос. Пленник, молодой светловолосый парень, держался скованно, но на вопросы отвечал без запинок.
Сам он был из наёмников; герцог пообещал им, помимо денежной выплаты, ещё и земельные наделы тут, в Пойме. Его отряд пришел сюда вчера – и именно по Орочьей тропе. Они должны были забраться на стену спустя некоторое время после начала основного штурма, когда дружина ослабит защиту этой стены. Однако сотник, отвечавший за оборону восточных ворот, строго наказал своим дружинникам затаиться и ничем себя не проявлять, покуда нападающие не полезут на стену. Чутьё подсказывало ему, что враг затаился поблизости – и не обмануло.
- Сколько их было всего, Бажен? – спросил Ратибор.
- Чуть за сотню. Без лучников и конных, только пеши. И лестниц с ними было дюжины две, видно, что прямо здесь делали. С треть этак мы положили, а его, - сотник мотнул головой в сторону наёмника, - пленили, вишь.
- Пеши, говоришь? – воевода повернулся к пленному. – Так что, конных среди вас не было? А вьючных лошадей?
- Не было, - мотнул головой пленник. – Оружие, провиант - всё на себе тащили.
- А что же мне сказывали вчера, будто слышали в этой стороне конское ржание? А ну, отвечай! В глаза смотри!
- С нами конных не было, господин, - видно было, что пленник заметно струхнул. – Вот только… - он замялся.
- Что - «только»? Договаривай, сукин сын!
- Вчера, когда мы шли по тропе, на ней попадался конский навоз. Видимо, там прошёл небольшой отряд, за день или два до нас.
- Вот и жди теперь вестей из Кременца! – в сердцах сплюнул Ратибор.
- Но мы же проводили третьего дня обоз с беженцами? - усомнился Всеслав. – Все было тихо, и дорога чиста.
- А зачем им себя показывать? Они гонцов и одиночные обозы перехватывать будут, чтобы сообщение с Кременцом прервать да беженцев в крепости запереть. Маленький отряд на дорогу теперь не пошлёшь – перебьют или вырежут. А пошлём сотню – защиту Заставы ослабим, они сразу герцогу знать дадут.
- Как они ему знать-то дадут, Ратибор? – спросил сотник. – По воздуху полетят, что ли?
- Вот именно что по воздуху. Дозор наш клетки с голубями на переправе видел. Думаешь, герцог голубков-то себе на обед разводит?
Повисло угрюмое молчание. В тишине стали слышны звуки, которых ранее словно и не замечали: мычание скота на площади перед гридницей, где табором расположились селяне, скрип колодезного ворота, ржание лошадей в конюшне. И вдруг со стороны дороги на Кременец как бы в ответ им заржал конь.
- Глянь, конный! – толкнул в бок Улеб Всеслава. – Не один, вон за ним ещё… Да то погоня!
Из-за поворота дороги вылетел всадник. Было видно, что с ним что-то не так, он почти лежал на спине коня, клонясь попеременно то в одну, то в другую сторону. Горяча лошадей, его нагонял пяток других всадников.
- Где лучники? Луки к бою! Отсекайте погоню! – медведем взревел Ратибор. – Остальные – вниз, отворяйте ворота. Быстро!
Дружинники с грохотом посыпались по лестнице.
Тяжёлые ворота не хотели растворяться. Поминая всех родичей герцога по матушке, дружинники, с трудом открыв забухшие засовы, отворили одну створку – и вовремя. Всадник сходу пролетел башню и на площади с натугой осадил хрипящего коня. На этом силы его иссякли, и он свалился бы на землю, не подхвати его Всеслав с Улебом.
- Княжич… ты? А Ратибор?
- Здесь я, - подошёл Ратибор. – Эй, кто-нибудь, принесите гонцу воды!
- Погоди… после. Ранен я, кончаюсь, - гонец обвел дружинников мутным взглядом. Только сейчас Всеслав заметил торчащее из его спины оперение стрелы.
- Князь Храбр погиб, - гонец закашлялся, из угла рта у него потекла тонкая струйка крови. – Новый князь Ярополк послал Гордяту на степняков. Сам остался в городе. На севере собираются орки… – гонец замолчал, с трудом переводя дыхание. – Ярополк велел держаться, сколько сможете. И, это, княжич… не ждите помощи. Не будет вам никого на подмогу.
2
Зазвонил телефон. Андрей досадливо покосился на него, оторвался от компьютера, тяжко вздохнул и взял трубку.
- Серверная. Слушаю вас.
- Андрей, у меня опять принтер не работает. Подойди, пожалуйста!
- Сейчас, Танюша, подожди одну минутку.
- Андрю-уша… - протянула Татьяна. – Я шефу срочные бумаги печатаю. Он же меня съест!
Представив себе капризно выпятившую нижнюю губку Танюшу и мысленно чертыхнувшись, Андрей быстро сохранил данные и вышел из программы. Прихватив с собой на всякий случай отвёртку, он отправился в приёмную. Андрей знал, что женщин надо ублажать. А уж секретарш - особенно.
- Привет, Танюша! Шо, опять? И что ты с ним сотворила на этот раз, радость моя?
- Привет, Андрей! Я не твоя радость, я твоя головная боль. А к нему, - Татьяна указала пальчиком на принтер, - я вообще не прикасалась! Он просто плохо работает.
- Сейчас гляну… ну, вот и всё, а ты боялась, - Андрей вытащил из принтера основательно измочаленный лист бумаги.
- Вот видишь, он бумагу жуёт! Я же говорила, что надо новый покупать.
-Та-неч-ка! А вот это вот что такое? – Андрей ткнул пальцем в жёлтое пятно на листке. – Это, кисонька моя, кофе. И хорошо ещё, что ты его пьёшь без пирожных, а то твой принтер вообще сгорел бы синим пламенем. Всё-таки диета – великая вещь!
Татьяна надулась. Её вечная борьба с мифическим лишним килограммом служила неиссякаемым источником радости для мужского контингента фирмы. Но долго сердиться она не умела.
- Андрюша, а ты когда поставишь мне ту заставку, с котиком? Ой, я совсем забыла, а ещё Сергей Иванович просил тебя зайти. Он что-то спросить хотел.
- Добрый день, шеф! Как дела олигархические?
С директором фирмы у Андрея установились приятельские отношения. Правда, вначале шефу не очень нравилось, что в свободное время Андрей явно занимался какими-то своими делами. Но техника работала исправно, с сетью и Интернетом особых заморочек не возникало, программы обновлялись вовремя, а всякую неизбежную канцелярщину, относящуюся к компьютерам, Андрей без разговоров взял на себя. Что ещё требуется от программиста? Ну, разве что отловить зловредный вирус, поставить на ноутбук шефа новую игрушку или отремонтировать кому-нибудь домашний компьютер. Но проблем не было и с этим. Проблемы появились как раз тогда, когда Андрей был в отпуске, а приглашённый со стороны умелец умудрился убить бухгалтерские базы данных. Андрею пришлось восстанавливать их почти двое суток – но зато уж теперь никто не сомневался в праве программиста в любое время пить кофе, слушать музыку или отражать под Прохоровкой прорыв немецких танков. Однако про основное увлечение Андрея знал только шеф.
- Дела? Дела как сажа бела. Вот, полюбуйся – с утра эта дамочка бродит по всему экрану, трясёт сиськами и отвлекает меня от мудрых размышлений. Оно бы и ничего, я и не особо против – но ведь она, зараза, стала денег требовать! Пошли, дескать, СМС-ку – и будет тебе счастье, а не то вообще жизни не дам.
- Не послал, надеюсь? А вот где ты эту красотку подцепил, хотел бы я знать? – спросил Андрей, усаживаясь за компьютер шефа. - Блин, поставлю фильтр, чтобы не лазил шаловливыми ручонками куда не надо, не посмотрю, что начальник!
- Обижаешь, однако. Я нынче даже на «Ресурс Удава» не заходил. Просто мне предложили установить какое-то дополнение, ну я и…
- Вот удивляюсь я на тебя, Сергей. По жизни ты - суровый гамадрил бизнеса, и в излишней доверчивости ни разу замечен не был. Так какого ж ты хрена, как семиклассница, радостно жмёшь на «окей», когда и козе известно, что с бесплатного сыра только дри… Несварение желудка случается, я хотел сказать.
- А вот за гамадрила можно и премии лишить… - задумчиво сказал Сергей в пространство.
- Я разве сказал - гамадрил? – поразился Андрей. - Извините, шеф, я имел в виду крокодила.
- То-то же! Начальство уважать надо. Даже программистам.
- Всё, гражданин начальник! Сейчас перезагрузим – и от дамочки вашей даже воспоминаний не останется. Прошу!
- Ну, спасибо! Можешь возвращаться к своим подопечным. Как они там поживают, кстати?
- Да как тебе сказать… По разному поживают.
- Что Андрюха-мастер, не выходит каменный цветок? – с иронией спросил Сергей.
- Да не то чтобы не выходит, - неохотно ответил Андрей. – Просто вопросов пока больше чем ответов. Ну, вот если на пальцах объяснить, что такое искусственный интеллект, и когда он перестаёт быть искусственным и становится просто интеллектом – это я ещё могу сделать. Грубо говоря, вот когда ты познаёшь мир, осознаёшь себя в нём, и решаешь, как в этом мире существовать и как, вместе с другими такими же или вопреки им, прогнуть мир под себя – ты и есть сапиенс. А вот если ты этот мир понимаешь хреново, то у тебя проблемы.
- Но ты же вроде хвастался, что мозгов им вложил немеряно?
- А что толку? Как-то не так они свой мир воспринимают. Получается, что мир как бы сам по себе, а они сами по себе. А ведь я для них, убогих, расстарался. Я даже, если хочешь знать, спёр у биологов программы моделирования генотипа и фенотипа.
- Тёмный я, Андрюха, поясни. Это как?
- Ну, вот есть, допустим, описание набора генов какой-нибудь ёлки. Генотип, то есть. И есть условия, в которых эта ёлка растёт – состав почвы, освещённость, годовая температура, осадки, роза ветров и прочее. Так вот, программа нарисует тебе эту ёлку через год, через десять или через сто лет, и выдаст плотность и качество древесины, степень заражённости грибком, число шишек, и даже сколько белок на ней живут, если захочешь. А на основе этого можно моделировать развитие всего ландшафта на какой-то территории.
- Ну, ни фига себе, ты жучара. Да тебя сажать пора, хакер хренов. А что, разве все геномы уже расшифрованы?
- Нет, конечно. Но и того, что есть, хватает. Ты думаешь, основное время программа тратит на личные заморочки персонажей да на управление цивилизацией? Отнюдь нет – на моделирование их мира, от белки до ёлки. Не мир, а конфетка получилась. Живи – не хочу.
- И что, не хотят?
- Ну почему, хотят. Только я-то этот их мир вижу как настоящий, я его понимаю. Захочу – загляну в любой его уголок, и узнаю историю каждой травинки и мотылька. А вот они свой мир толком не знают и не понимают. Какие-то знания о своём мире у них есть изначально, но узнать что-нибудь новое они могут, только если треснутся об него лбом, как об шкаф в тёмной комнате. А они по идее должны открывать этот мир, описывать его в своих понятиях, на своём языке – словом, сами создавать в своём видении образ этого своего мира, с его законами. Я ведь там только демиург, Брахма. Сотворил и спать ушёл. Ну, ещё за Шиву-разрушителя подрабатывать приходится, не без этого. А получается, что их миру нужен ещё и Вишну, хранитель. Без хранителя у них постоянно какие-то заморочки происходят.
- Нет, мужик, я тебя не понимаю. Ну, нужен им хранитель – так будь им!
- Я что же, ещё и сопли им утирать должен? Они же у меня вроде как существа разумные, а не какие-то там менеджеры офисные. В идеале, должны обходиться без вмешательства.
- Что-то ты усложняешь. Или, наоборот, упрощаешь. Человечество, прежде чем окончательно слезть с пальмы, десятки тысяч лет училось говорить «мама», шить портки и готовить пиццу. А ты их создал уже готовенькими, с портками вместе. Откуда им хорошо знать свой мир? Или ты отпускаешь их на вольные хлеба – и тогда жди, когда они ещё там соберутся науку и технологии изобрести. Или же будь добр поработать в качестве Вишну, водить их за ручку. Или, на худой конец, Арджуной. Я не прав?
- Есть там уже свой Арджуна. Прав ты, конечно, но ведь хочется чего-нибудь получше и побыстрее. Чтобы они сами до всего дошли, пусть даже и с некоторым посторонним вмешательством, но минимальным. Вообще-то, кое-что я придумал. Но надо ещё попробовать.
- Пробуй. Ты, кстати, не шибко размахнулся, на фирменном-то серваке? А то ведь когда за тобой придут, заметут за компанию и меня, как я понимаю.
- Это ты ещё мой домашний сервак не видел, - ухмыльнулся Андрей. - Не придут и не заметут. Весь проект распределен по целой куче компов в интернете. Правда, их хозяева об этом не подозревают. Надо, к примеру, просчитать ландшафтик какого-нибудь оврага – так пусть этим и занимаются где-нибудь в Индонезии, им всё равно делать нефиг, у них сейчас ночь. Сборка же и визуализация – у меня дома. И то, так просто это не проследишь и никакой криминал не впаяешь. А здесь я в основном программы разрабатываю да результаты смотрю. Так что всё по-честному, шеф.
