Наперегонки с минутной стрелкой
9:30 Просыпался я неохотно. Сон вязкими путами тянул меня назад, в царство теней. Солнечные лучи проникали в комнату сквозь колыхающиеся занавески. Приятный полумрак. Открыв глаза, я уставился на предмет своего пробуждения. Мой древний мобильник призывно играл какую-то весёлую мелодию. Радостно пиликал своими тремя нотами.
Я перевернулся на другой бок - меня нет, я сплю. Для пущей убедительности даже закрыл голову подушкой, чтобы не слышать эти дурацкие "дринь – динь -динь", которые и музыкой-то назвать нельзя. Но сон уже не шёл.
Я яростно отбросил подушку в сторону. Ну, кому там неймётся?!
На часах, стоящих на заваленном хламом стуле, рядом с кроватью – половина десятого. Воскресенье, можно и поспать…
Телефон замолчал. На мысли снова навалилась лёгкая полудрёма, мысли сплетались во что-то мягкое и сладкое…
Я резко открыл глаза.
Сквозь пелену сна проскочила острая, нестерпимая мысль.
Половина десятого!
Лили!
Я рывком заставил себя встать. Вскочил на ноги. Обжигающий лёд пола.
Рукой схватил мобильник.
«1 missed call». Это Лили звонила!
Набираю её номер, вызов… ну! ну же! - абонент недоступен. Чёрт!
Я ещё раз глянул на часы. Уже прошло три минуты!
Желудок голодно заворчал. Некогда!
Я натянул на себя джинсы, майку… Боже, как долго!
- Давай, торопись! – я прикрикнул на себя. Где носки?
Так, тут только один. Кроссовки прямо на босые ноги.
Вроде ничего не забыл…
Я обернулся, осмотрев тот кавардак, что оставлял после себя. Ладно, вернусь – уберу. Наверное… Я уже стоял у открытой двери. Минутное раздумье, В три шага до стула – взял наручные часы. Вот теперь точно всё.
9:42 Лифт долго гонялся от этажа к этажу. Я буквально чувствовал, как множество пальцев тычут в кнопки вызова, заставляя клетку лифта метаться вверх-вниз. Где-то в глубине я понимал, что это глупо и смешно, и что лифт рано или поздно приедет, что лучше его дождаться, а не мчаться сломя голову, но…
Короткая пробежка до двери, ведущей на чёрную лестницу. И головокружительный бег вниз, по квадратной спирали. Пролёт – раз.
Быстрый перестук, мелькающие перед глазами ступеньки. Задумался – сбился с ритма, запнулся. С трудом удержал равновесие. И снова, снова.
Второй пролёт, третий. Это я уже на седьмом этаже? А, нет, это площадка между ними...
Дальше, дальше! Сердце выскочит из груди! Быстрее! Перед глазами мелькают этажи. Похожие, сросшиеся лестничными пролётами сиамские близнецы. Остановился. Запыхался.
Нет! Надо спешить!
Вот! Мимо почтовых ящиков. Первый этаж. Подъехал уже бессмысленный лифт.
Касание пищащей кнопки. И наружу. Навстречу морозному осеннему утру. Холодный воздух ударил в лёгкие. В нём уже чувствовался аромат наступающей зимы, неизбежной, как смерть. Я встряхнул головой, прогоняя оцепенение. Нет времени. Взглянул на часы...
09:49 Спуск вниз, с одиннадцатого этажа занял целых семь минут! Чёрт! Бегом, к машине! Руки в карманы... Где ключи?! Неужели забыл?
Пальцы перебирают весь тот мусор, что я носил с собой. Волнение растёт… Зажигалка, полупустая пачка сигарет, паспорт, смятая упаковка жвачки... ну же! Вот! Вот они! Ключи!
Замёрзшие пальцы плохо слушаются. Поворот ключа, ручку на себя – и я внутри. Хлопок дверью, приятная звенящая тишина застоявшегося воздуха. Я растёр закоченевшие ладони друг о друга, согревая их своим дыханием.
Ключ на старт. Зажигание… Замершие секунды.
«Тки-тхи-кхи-ткхи…»
Не заводится! Скотина! Сволочь! Я со всей силы ударил кулаком по приборной доске. Попытал счастья ещё раз.
«Тки-тхи-кхи-ткхи-Тхки-кхи…»
Ну же, миленькая, давай! Только не сейчас!
Вот бестолочь!
Опять вырвался на улицу, ветер наотмашь хлестанул по лицу. Накрапывал мелкий противный дождичек.
Что же делать? Что делать? Посмотрел случайно на наручные часы:
09:51 Как время летит! Думай, Макс, Думай! Точно! Неподалёку от своей старенькой машины крутился пожилой мужчина лет семидесяти, мой сосед.
- Здравствуйте, Виктор Фёдорович! - я пробежал половину двора, крича ан ходу. – Мне очень…
- А, - старик обернулся. - Доброе утро, Максим Григорьевич, что-то вы сегодня рано поднялись. Обычно не раньше двенадцати вас в воскресенье на улице не увидишь, а тут… случилось что?
- Да… - начал было я.
- Погодка нынче премерзкая, вы не находите?
- Послушайте…
Он словно бы и не слышал, лишь мечтательно посмотрел на небо:
- Пасмурно…
- Послушайте же! – я начал свирепеть. - Мне очень жаль, но мне нужна ваша машина! Сейчас!
- Моя машина – Вам? – он вопросительно вскинул бровь. – Как же! – и затем уже другим голосом. Холодным, как и всё вокруг, - Не могу. Ведь это моя машина, вы не находите, голубчик? Я знаю вас ровно настолько, чтобы непринуждённо говорить с Вами о погоде, но не более, - опять изменился в лице, - Дождливо и промозгло, да?
Ну что такое! Ладно, я его по-человечески попросил – не понял. Придётся…
09:59 Выехал на шоссе. Сердечная мышца бешено сокращалась в такт моим мыслям. Я угнал машину.
Я угнал. Отобрал силой.
Я никогда в жизни ничего не крал, а тут сразу так...
С места в карьер. Ладно. Оно того стоило.
Главное сделать теперь так, чтобы это было не напрасно!
По телу растекалось приятное ощущение того, что от тебя лично ничего не зависит. Оно появилось ещё до того, как я выехал на трассу, когда перестал суетиться, сел в машину, и осознал, что теперь, прилагай я усилия или нет – от меня уже ничего не зависит. Теперь вся надежда на технику. В такие моменты мозг переключается с ручного режима на режим-автомат...
10:04 Я вздрогнул. Внутренне уже был готов к этому, но всё равно. Я смотрел на панель приборной доски, на часы, где ещё недавно плясали нехорошие огоньки.Пять минут назад – вспышка. Как от молнии. Гроза? Нет, я отличил это от молнии по лёгкому дрожанию воздуха, и тонкому шелесту в ушах. Темпоральный взрыв. Его мало, кто заметил, но я потратил слишком много долгих месяцев, изучал… да и сам, чего греха таить, приложил руку к разработке этого… жутковатого оружия. Оружия, что повернулась против нас же…
Оно поражает само время, расщепляя, словно атомы и сталкивая секунды. Взрыв, уничтожающий целые годы! Бах – и нет!
Твоя жизнь начинает бежать быстро, неумолимо, безжалостно.
Годы пролетают за час. Жизнь – за сутки.
А ты всё стоишь и стоишь, как слепой посреди дороги, связанный по рукам и ногам, но не чувствуешь этих пут. И навстречу тебе, всё набирая скорость, движется угнанный красный «Вольксваген» восемьдесят шестого года выпуска…
10:12 Пролетающие мимо призраки машин зажгли огни фар. Впереди густели тёмно-серые тучи, усиливая моё состояние тревоги. С неба хлынула вода, зарядил сильный дождь. Стало быстро темнеть. Всё смазалось - блики фар, переливы света на лобовом стекле и неясные очертания дороги. Я включил дворники, но это плохо помогло. Следовало бы сбросить скорость, но мне… После минутного колебания благоразумие взяло верх, и я чуть отпустил педаль газа.
Перед глазами была только плёнка воды, которую тщетно разгоняли дворники. Влево - вправо.
Мысли наполнились этой монотонностью. И стремление, непреодолимое желание движения вперёд… размылись дождевыми каплями, смазались, увязли в грязной вате грозовых туч.
Вспомнился вчерашний разговор с полковником.
«Значит так, капитан, я не должен вам этого говорить, но…», - он, скрестив пальцы, смотря куда-то в пол, - «одним словом, я вам настоятельно рекомендую завтра же увезти вашу жену куда-нибудь подальше отсюда. Срочно».
«Завтра?», - не понимаю я, - «Почему именно завтра, товарищ полковник? И зачем? Она сейчас со своей роднёй, в Н».
«Именно, что в Н. Послушайте, не задавайте лишних вопросов, капитан!», - смотрит в глаза, - «Я вам могу прямо сказать только одно – всё, что вы должны сделать любой ценой – это завтра же, до десяти утра по Москве, забрать её оттуда!»
«Я вас правильно понял?», - резкий укол в сердце.
«Возможно», - неопределённо отвечает, но в его голосе – горькое «да».
«А как же её родственники? Родители? Там же вся её семья, товарищ полковник», - во мне что-то закипает.
«Мне жаль, но только её одну, остальных никак. Я даже эвакуировать никого не могу. Официально ведь ничего этого нет. Никто ничего не знает».
«Разрешите идти?», - я поднимаюсь со стула.
«Пойми, Макс…. Сапёры, конечно, будут искать, но они ничего не найдут – кто им даст это сделать? Война проиграна давным-давно, даже не начавшись. Она проиграна в верхах. Слуги внизу, да и наверху нет хозяев, тоже слуги. Я ничего не могу со всем этим поделать, и никто не может. Бессмысленно, всё бессмысленно. Я знаю, как тебе дорога Лили… И всё, что мы можем сейчас сделать, это только увести из-под удара своих близких и уйти самим. Я… завтра улетаю в Прагу, там у меня есть друзья, помогут первое время. Здесь уже нечего терять. И… я хотел бы, чтобы вы с Лили полетели со мной».
«Это ведь бегство, товарищ полковник», - в горле комок, - «это трусость!»
«Я и сам это понимаю! Ну что Я могу сделать?! Что?! Наверху всё проплачено. Банкет заказан! Пируйте! Попробуйте наших подопытных кроликов! Ведь это болезнь, Макс! Болезнь!», - он стучит кулаком себя по лбу, - «Что-то не в порядке в организме, когда своими руками мастеришь нож, а затем им же перерезаешь себе горло!» - он стоит, лицо залито багровой краской, на висках вздулись вены. Видно в нём слишком давно всё это копилось и, наконец, перелилось через край. Но он быстро успокаивается, медленно садится за стол, бормоча что-то, видимо, какую-то цитату, - «А на утро может они встанут и даже не заметят, что постарели на двадцать лет…»
«Товарищ полковник, я…»
«Вы свободны, капитан, можете идти»,- как ни в чём не бывало…
Резкий гудок проезжающей машины. Я встрепенулся.
10:34 Что?!! Прошло 20 минут? Как?! Я же…
Задремал за рулём. С открытыми глазами. Сказывалось недосыпание, нервное истощение. НЕ спать! НЕ СПАТЬ!
Я потряс головой. Перед глазами всё плыло. Я приопустил стекло, высунул наружу руку. Ладонь в мгновение ока покрылась холодными брызгами дождя. Провёл ею по лбу, векам... Бодрит!
Приглушённое пиликанье. Что это? Мобильник! Звонок! Я вцепился в руль одной рукой, второй залез в карман. Извлёк мобильник. Тот вяло трепыхался в ещё мокрой от дождя ладони. Звук был едва слышен.
Так вот почему я не услышал будильник! У моего допотопного телефона барахлил динамик. И звука почти нет, а я и забыл, что… Чёрт! Я со злостью нажал на кнопку:
- Алло!!
- Максим, у тебя остаётся меньше двух часов, успеешь? - голос полковника, я навострил уши, - Ты сейчас где?
Я глянул на дорогу, в этот момент я проезжал мимо указателя.
- До Н. осталось сто шесть километров, - сокрушённо сообщил я трубке.
- Плохо – поторопись, - он замолчал, - Ладно, сейчас вокруг тебя ещё ползут машины, но километров через двадцать их уже не будет, на подступах к городу – поставлены кордоны. Им приказано пропускать всех из твоего ведомства.
- Спасибо…
- Это всё, что я мог для тебя сделать, я буду ждать вас на аэровокзале до тринадцати ноль-ноль, дольше не могу, извини – в час улетает последний самолёт. А это единственный способ сбежать из этого ада…
- Понимаю…
- Очень прошу - постарайся успеть, хорошо?
- Я думаю, что успею.
- Тогда до встречи в аэропорту. Отбой.
Надеюсь, что успею. Меньше двух часов. Если вывезти Лили из города до назначенного времени, то клетки восстановятся. А если позже, то процесс будет уже необратим. Значит, радиус поля излучения смещён от центра города, раз аэропорт им не задет.
Не убирая трубку в карман. Набираю номер Лили. Пусть едет к аэропорту, хотя если кордоны у города, то и туда не подъехать. Но в трубке характерное пиликанье. На экране лживое – «сеть перегружена».
Значит на время действия акции, в городе отключили все вышки мобильной связи. И тут у меня бешено заколотилось сердце, а что если я её не застану дома? Если ей вздумается куда-нибудь уйти?
Так, сначала «0», потом код города, набираю номер.
Пустая надежда, конечно.
Если уж мобильную связь отрубили, то… длинные гудки!
- Ну, Лили, пожалуйста, будь дома! Ну, пожалуйста, возьми трубку! Ответь!
- Аллё! – ответила трубка голосом Лили, моё сердце бухнуло куда-то вниз.
- Лили! Лили! С тобой всё в порядке? Ты меня слышишь? Алле!
- Макс, привет, что случилось? Не кричи так в трубку…
- Послушай, ни в коем случае не выходи на улицу!
- Шшшчт..о? Чшш.. Связь… плокххая…
- Закрой! Все! Окна! Не выходи! СИДИ ДОМА!! Слышишь меня?! Я буду, - я посмотрел на часы.
10:42 - Я буду через час!!! Слышишь?
Связь прервалась. Я посмотрел на экранчик телефона. Всё, сеть пропала.
Надеюсь, Лили меня слышала. Теперь я ей позвонить не мог.
Взгляд мой зацепился за какой-то рекламный щит. Ничего примечательного, но почему-то запомнилось.
Белка бежит в колесе, вокруг неё циферблаты часов, а перед ней – орех.
Сбоку какая-то невыразительная надпись. Что-то вроде «Вертитесь, как белка в колесе, чтобы приблизить свою мечту? Кредит Банка…» Дальше шла уже рекламная информация.
Перед глазами всё стояла эта картинка. Помню, мой учитель в школе рассказывал нам, что белка бежит, мельтеша лапками в колесе не потому, что ей этого так хочется, а потому, что, если она перестанет двигаться – она умрёт. Остановится сердце.
Я встряхнул головой – о чём это я?
10: 45 Вдалеке показалось оцепление. Военные огромными грузовиками перегородили шоссе, на асфальте стояли знаки, что сообщали, что въезд в город закрыт, и настоятельно советовали ехать по объездным дорогам прочь.
Я остановился в колонне очереди. Мне нужно было туда, внутрь. Через кордон! Я могу, а вы нет!
Я нажал на гудок. Встретил только ответное недовольное гудение.
Пустите же вы меня! Мне надо! Меня не волнуют ваши проблемы! Пока я теряю время здесь, она меня ждёт! Мне нельзя опаздывать! Ни в коем случае!
Я стоял и буквально чувствовал, как нехорошо замирает сердце, как сворачивается от этой статики кровь. Ничего этого, конечно же, не было, просто слишком глубоко засела эта ассоциация с белкой в колесе…
Успокойся, Макс, успокойся - послушай лучше музыку.
Я открыл бардачок, должны же быть у этого старика какие-нибудь диски, раз есть магнитола с дисководом. В бардачке обнаружилась болванка, подписанная маркером «Музыка Миши». Ах да, у Виктора Фёдоровича есть сын чуть старше меня. Ну-с, послушаем, что он там любит.
Вставил диск.
Please wait…
Первые удары барабана.
Гитара.
Я узнал песню.
Время назад!
Всё разделилось вокруг
На чужое и наше,
Бросив на разные чаши
Против и за.
Я оглянулся по сторонам, словно боялся, что кто-то может увидеть.
И стал слушать дальше.
В календаре преднамеренно
Спутаны числа.
В том, что всё это случилось,
Я не со зла.
Я включил паузу, пытаясь задержать момент. Но я действительно не знал, что будет так! Я не знал, что технология, которая родилась в нашем ведомстве обернётся против моих близких, против меня. Что часы, которые я так усердно мастерил, сойдут с ума и начнут стремительно наматывать на минутную стрелку всю жизнь моих близких. Да и мою тоже. Всё бегу наперегонки с минутной стрелкой, да только она всё время меня на полсантиметра опережает. Я осёкся. Я только сейчас заметил, что принимаю слова песни на свой счёт.
10:51 Я и не заметил, как прошёл очередь. У моего окна стоял молоденький сержант, промокший до нитки, и барабанил кулаком в окно. Я несколько раз крутанул ручку, опуская стекло.
- Проезд в город закрыт. Разворачивайте назад,
- У меня особое поручение в Н, - меня трясло от ощущения того, что я могу здесь потерять хоть каплю драгоценного времени.
- Но туда нельзя! Опасно! Там…
- Да знаю я что там, сержант! - я достал из кармана корочку и сунул ему в лицо, - пропускай, кому говорят!
Он пробежал по ней глазами, встрепенулся и как-то удивлённо козырнул. Его испуганное лицо. Молодой ещё, зелёный совсем... Форма на нём висела как на вешалке. Капли дождя стекали по его волосам, по лицу. Почему он не в плащ-палатке, как остальные? Я заглянул в его ясные глаза.
Он не из тех, кто привык умирать. Да и я, признаться, тоже. Я посмотрел на него в зеркало заднего вида – он печально провожал меня взглядом, стоя посреди дороги. В его глазах читалась жалость наполовину с непониманием и частью облегчения – «я здесь, а не на его месте».
10:55 Я опять нажал «play». Машина неслась по наклонной плоскости дороги. Пологий спуск. Колёса скользили по мокрому асфальту. Магнитола думала, потом неожиданно началось воспроизведение.
Карты легли на такую
Наклонную плоскость,
Что удержаться не просто
На тормозах.
Это всё, что мы сделали здесь
Друг для друга,
Всё, пытаясь уйти навсегда
Из проклятого круга.
Мне кажется я...
Мне показалось, я слышу, как вращается колесо, в котором я бегу-бегу-бегу… или это так работает двигатель? Мне казалось, что пока я движусь вперёд – я живу.
Отсрочить миг встречи с Лили. Я жаждал поскорей добраться и одновременно хотел, чтоб время растянулось, чтобы я ехал так вечно, надеясь, что она услышала, надеясь, что поняла, надеясь, что я успею…
Надеясь…
Надеясь.
Я очень боялся опоздать. Надежда глупое чувство. Я чувствовал, что скоро всё начнёт быстро стариться. Скоро я въеду в зону поражения. На конце припева диск заело.
10:58 Началось.
А самое страшное, что никто ничего не узнает. И не знает. Расскажешь кому – покрутят пальцем у виска. Не поверят. А может, никто ничего и не заметит и никто, находясь там, не обратит внимания?
Плеер предпринял ещё одну попытку.
На фоне всё усиливающегося звука поломанного временем двигателя так резко прозвучали слова:
Всё это ложь.
Что-то случилось,
Но нам ничего не сказали,
Женщину в зрительном зале
Бросило в дрожь.
И опять замолк.
Что происходит с сознанием, психикой, памятью после это взрыва? Мы не знали. Во многом ради этого и был затеян этот эксперимент. Но не нами. Мы лишь исполнители желаний любопытных хозяев.
Время лечит. Так говорят.
А что если стареет не только ткань, но и душа?
Что, если я стал для Лили старым воспоминанием?
«А на утро может они встанут и даже не заметят, что постарели на двадцать лет…», так, кажется, говорил полковник? Он понял ещё тогда, а я – только сейчас.
Мне стало страшно.
11:08 Стрела шоссе упиралась в плоскость неба. Ровная, как сама прямая. Конца и краю не видно. Пятнадцать минут назад я миновал блок-пост. Мотор ревел как загнанный зверь. Внутри что-то билось, стучало, скрежетало. Через решётку радиатора наружу вырывались чёрные клубы дыма. Я думал, что успею…Стрекот, и рокот бившейся в агонии машины проникал через стекло, обшивку и был слышен и здесь, внутри кабины. Руль вибрировал в такт тряске отваливающейся подвести. А перед глазами только бескрайняя степь и никого вокруг. Под колёсами, дробясь в труху и будто бы превращаясь в щебень стремительно разрушался асфальт. Плавились, изнашиваясь, шины…
11:09:30 Темпоральный взрыв…
Я ведь знал заранее! Как я мог проспать?
Мне осталось полчаса. Это много или мало?
Я торопился, понимая, что скоро всё кончится. Я надеялся…
Сердце бешено колотилось в ожидании развязки.
Книга открыта на самой
Последней странице.
Сколько всё это продлится?
Целый день дождь.
Дождь припустил с новой силой. Вместо песни – шипение.
...и долго секунды,
Тянутся долго и долго секунды,
Тянутся долго секунды.
Ты меня ждёшь!
11:10:02 Лили!
Я утопил педаль газа в пол.
Надеюсь!
11:10:09 Утробное рычание переросло в хрипящий рёв.
Быстрей! Быстрей! Быстрей!
От излучения не спасал даже корпус машины - часть доставалась и мне. Я буквально чувствовал, что скоро кожа начнёт дряхлеть, покрываясь первыми морщинами. Пока они ещё незаметны, но намёки уже были видны.
Чёрт!
11:12:02 Быстрей! Быстрей! Я барабанил пальцами по рулю, но что толку!
- Никчёмная железяка! – я старался перекричать всё нарастающий низкий гул. – Давай же! Живей!
11:12:19 Но горизонт, казалось, был неумолим и абсолютно не двигался мне на встречу.
Я достал из внутреннего кармана бумажник, кожа его потемнела, покрылась лёгкими трещинками. Новенький же, только вчера купил. Я горько усмехнулся, открыл.
11:13:07 С фотографии на развороте на меня смотрела Лили. Одной рукой придерживая руль, я поднёс её изображение к глазам. Какой пристальный, изумрудный взгляд!
11:13:09 Что-то внутри сжалось в комок. Лили…
- Дурак! Кретин! – хочется кричать! Метать! Разнести в клочья эту дурацкую машину! Как я мог?!
11:13:28 Всё должно было быть совсем не так. Всё должно было быть иначе! Но, что есть, то есть. Поздно лёг, тяжёлый, тревожный сон.
11:14:01 Проспал. Судьба?
11:14:04 Не знаю.
11:14:07 Но меня поддерживала только надежда.
11:14:11 Надеюсь…
11:14:15 Что успею….
11:14:17 В этот миг неожиданно заработал проигрыватель.
Это всё, что мы сделали здесь
Друг для друга,
Всё, пытаясь уйти навсегда
Из проклятого круга.
Мне кажется я...
Мне кажется я...
Мне кажется….
