"Как воевали другие страны", Кто и как воевал.

[Амина]

История преступлений против человечности в Польше

20-40-е года ХХ века

1. Массовое уничтожение русских военнопленных в лагерях смерти в 20-е годы. (статья Владислава Шведа, Сергея Стрыгина «Предтеча Освенцима»)

В Польше тема Катыни является священной. В каждом уважающем себя польском городе имеется улица «Жертв Катыни», гимназия «имени Героев Катыни», свой, местный, «Катынский крест». Ситуация для рядового поляка, как в популярном стихотворении советских времён: «…он с именем этим ложится, он с именем этим встаёт». Особый упор в пропаганде катынской темы польские политики и историки делают на беззаконный и безжалостный расстрел польских офицеров и полицейских весной 1940 г. по решению высших советских властей.



При этом польская сторона, несмотря на бесспорные факты бесчеловечного отношения к пленным красноармейцам в 1919-1922 гг., не признает своей ответственности за их гибель в польском плену и категорически отвергает любые обвинения по этому поводу в свой адрес.

Особое возмущение поляков вызывают попытки провести параллели между нацистскими концентрационными лагерями и польскими лагерями для военнопленных. Однако, основания для подобных сравнений есть.

Польские историки также постоянно апеллируют к официальным документам, принятым польскими властями в 1919-1921 гг. Эти документы, казалось бы, должны были обеспечить относительно нормальные условия содержания красноармейцев в польских лагерях для военнопленных. Наказание пленных поркой здесь также официально было строго запрещено. Однако реальная ситуация, как и в Освенциме, была иной.

В лагере Стшалково: «Началось с назначения 50 ударов розгой из колючей проволоки… Более десяти пленных умерли от заражения крови».

«Ежедневно арестованных выгоняют на улицу и вместо прогулок, гоняют бегом, приказывая падать в грязь… Если пленный отказывается падать или, упав не может подняться обессиленный его избивают ударами прикладов».

В лагере Вадовицы: «Длинные прутья всегда лежали наготове… при мне засекли двух солдат, пойманных в соседней деревне… Подозрительных зачастую переводили в особый барак-штрафной барак, оттуда уже не выходил почти никто».

В лагерях Брест-Литовска: «Сами бараки переполнены, среди «здоровых» полно больных. ...Среди тех 1.400 пленных здоровых просто нет. Прикрытые тряпьем, они жмутся друг к другу, согреваясь взаимно».

В лагере Домбе: «Большинство без обуви – совсем босые… Кроватей и нар почти нет… Ни соломы, ни сена нет вообще. Спят на земле или досках. Одеял очень мало».

В качестве своеобразной «индульгенции» в вопросе массовой гибели пленных красноармейцев на территории Польши, польские историки пытаются представить российско-польский сборник документов и материалов «Красноармейцы в польском плену в 1919 – 1922 гг.». Утверждается, что: «Достигнутое согласие исследователей (российских и польских составителей сборника. – Прим. авт.) в отношении количества умерших в польском плену красноармейцев…закрывает возможность политических спекуляций на теме, проблема переходит в разряд чисто исторических…” (А.Памятных. «Новая Польша», №10, 2005).

Изучение документов сборника «Красноармейцы в польском плену в 1919 – 1922 гг.” раскрывает картину такого дикого варварства польской стороны по отношению к пленным красноармейцам, что о переходе этой проблемы в «разряд чисто исторических» не может быть и речи!

К подобному выводу неизбежно придет любой непредвзятый исследователь, взявший на себя труд внимательно «проштудировать» 912-страничный сборник документов. Более того, размещенные в сборнике документы неопровержимо свидетельствуют о том, что в отношении военнопленных советских красноармейцев, прежде всего, этнических русских и евреев, польские власти проводили политику истребления голодом и холодом, розгой и пулей. Подобные действия Нюрнбергский трибунал в 1946 г. квалифицировал, как «Военные преступления. Убийства и жестокое обращение с военнопленными». Явно выраженная национальная направленность такой преступной политики вынуждает ставить вопрос о наличии в действиях польских властей признаков геноцида.

Также с большой степенью уверенности можно сделать вывод о том, что предопределенность гибели пленных красноармейцев в польских лагерях обуславливалась общим антироссийским настроем польского общества – чем больше подохнет большевиков, тем лучше. Большинство политиков и военных руководителей Польши того времени разделяли эти настроения. Доказательств этому более чем достаточно. Приведем лишь несколько из них.

Наиболее ярко тогдашние антироссийские настроения, царившие в польском обществе, сформулировал заместитель министра внутренних дел Польши Юзеф Бек: «Что касается России, то я не нахожу достаточно эпитетов, чтобы охарактеризовать ненависть, которую у нас испытывают по отношению к ней» (В.Сиполс. «Тайны дипломатические», с. 35).

Не понаслышке знал об этих настроениях и командующий Добровольческой армией Антон Иванович Деникин, по происхождению наполовину поляк, родившийся и проведший юные годы в Польше. Вот что он пишет в своих воспоминаниях о жестоком и диком прессе полонизации, придавившим русские земли, отошедшие к Польше по Рижскому договору 1921 года: «Поляки начали искоренять в них всякие признаки русской культуры и гражданственности, упразднили вовсе русскую школу и особенно ополчились на русскую церковь. Мало того, началось закрытие и разрушение православных храмов» (А. Деникин. «Путь русского офицера», с. 14).

Всего же в Польше в то время было разрушено 114 православных церквей, в том числе, был взорван уникальный по своей культурной значимости варшавский кафедральный собор святого Александра Невского, имевший в своем собрании более десяти тысяч произведений и предметов мировой художественной ценности. Оправдывая это варварское деяние, газета «Голос Варшавски» писала, что «уничтожив храм, тем самым мы доказали свое превосходство над Россией, свою победу над нею».

Отношение польской стороны к пленным красноармейцам предельно ясно выразил комендант лагеря в Брест-Литовске, который прибывшим осенью 1920 г. военнопленным откровенно заявил: «Вы, большевики, хотели отобрать наши земли у нас, – хорошо, я дам вам землю. Убивать вас я не имею права, но я буду так кормить, что вы сами подохнете» («Красноармейцы в польском плену…», с. 175).

Рассуждения о том, что у молодого польского государства не было материальных возможностей обеспечить сносные условия существования пленных красноармейцев, не вполне обоснованны. Затраты на то, чтобы пленные в лагерях спали не на голых нарах или на земляном полу, а на соломе, были ничтожными. Но это требовало не только политической воли и желания, но, прежде всего, отношения к русским военнопленным и евреям, как к людям. Этого не было.

Применение выражения «русские военнопленные и евреи» не случайно. Надо иметь в виду, что размещение пленных в польских лагерях осуществлялось, в основном, по национальному признаку. При этом в самом тяжелом положении оказывались «большевистские пленные русские (после отделения большевистского элемента)… и евреи» («Красноармейцы…», с.280-282).

Характерно, что о схожем унижительном и жестоком отношении поляков к союзникам – русским белогвардейцам, интернированным в лагерях на польской территории, писал в своем письме от 21 декабря 1920 г. главе польского государства Юзефу Пилсудскому непримиримый борец с большевизмом Борис Савинков («Красноармейцы…», с. 458).

Русских большевистских пленных и евреев польские власти фактически не считали за людей. Иначе трудно объяснить тот факт, что в самом большом польском лагере военнопленных в Стшалково за три года не смогли решить вопрос об отправлении военнопленными естественных потребностей в ночное время. В бараках туалеты отсутствовали, а лагерная администрация под страхом расстрела запрещала выходить после 6 часов вечера из бараков. Поэтому пленные «принуждены были отправлять естественные потребности в котелки, из которых потом приходилось есть» («Красноармейцы…», с. 696).

В докладе Российско-Украинской делегации отмечалось, что: «Содержа пленных в нижнем белье, поляки обращались с ними не как с людьми равной расы, а как с рабами. Избиения в/пленных практиковалось на каждом шагу…” («Красноармейцы…», с. 704). Лазарь Гиндин в беседе с внуком в 1972 г. вспоминает, что с него сразу же после взятия в плен: «…сняли сапоги и одежду, дали вместо них отрепья. По одному вызывали на допрос. Потом повели босиком через деревню. Подбегали поляки, били пленных, ругались. Конвой им не мешал».

Из вышеизложенного следует, что основываясь только на материалах сборника «Красноармейцы в польском плену в 1919-1922 гг.», можно сделать обоснованный вывод о том, что обстоятельства массовой гибели красноармейцев на территории Польши в 1919-22 г.г. могут расцениваться как свидетельство геноцида русских пленных красноармейцев и их умышленного истребления польской стороной.

2. Геноцид немецкого населения Бромберга и Шулитце. Сентябрь 1939 года.



К концу августа 1939 года напряжение между Третьем рейхом и Польшей достигли своего апогея. Поляки наотрез отказались от предложений Гитлера о предоставлении Германии так называемого «Данцигского коридора», который бы позволил немцам беспрепятственно попадать с территории рейха в Восточную Пруссию. Восточная Пруссия была оторвана от Германии по решению союзников в 1919 году. Территории Западной Пруссии были переданы новообразованному польскому государству. На этих территориях проживало большое немецкое население.

Полностью неготовая к войне Польша самоуверенно отклонила все советские предложения о военной помощи. Польша была уверена, что ей окажут помощь Англия и Франция.

По мере приближения конфликта в Польше нарастала антигерманская пропаганда. 3-го сентября 1939 года подразделения польской армии, жандармерии и полиции, а также отдельные гражданские лица произвели массовые убийства мирного немецкого населения городов Быдгощ (бывший германский Бромберг), Шулитце, а также в десятках городов в районе Познани (Позена). Вошедшие в эти города наступающие подразделения вермахта обнаружили, что их улицы покрыты трупами мужчин, женщин, малолетних детей и стариков. Массовые захоронения были найдены также в городских окрестностях.

Один из свидетелей преступления местный житель Павел Сикорский показал: «В воскресенье, 3-го сентября 1939 года около 6 часов по полудни я шёл к мельнице выключить свет и остановить турбину. По пути я вдруг услышал громкие крики от железнодорожной насыпи. Подойдя ближе, я увидел группу железнодорожников, гражданских лиц и военных, которая окружила каких-то семерых людей в возрасте от 20 до 60 лет и била их прикладами и дубинами, а также колола штыками. Я подбежал ближе и услышал, как они кричат на польском языке: «Убивайте немцев!» Я видел кровь текущую струями. Испугавшись, я убежал с этого места. Позже я вернулся туда и увидел несколько трупов лежащих возле насыпи. У двух из них глаза были выколоты штыками. Орбиты были пусты и представляли кровавую массу. У троих черепа были размозжены и мозг из них вытек. Трое из убитых были мне известны. Это были: Лейшнитц, мясник Егершоф и герр Шлихт.

После полудня, между 3 и 4 часами, группа польских солдат с железнодорожниками прибыла на мою мельницу и привела с собой 18 немцев. Они были связаны вместе попарно. Затем они были все расстреляны у меня на глазах. Среди них были 14 летний мальчик, и женщина.

В понедельник после обеда, когда было сказано, что польские солдаты уже покинули город, два солдата привели на мельницу пожилого мужчину и пожилую женщину. На моих глазах они поставили их к стене. Я подбежал к солдатам, стал на колени перед ними и попросил их на польском языке, чтобы они отпустили этих двух старых человек, которым было примерно 65 лет. Один из солдат оттолкнул меня прикладом и сказал: «Пусть эти проклятые немцы погибают». После чего двое стариков были расстреляны, а тела их брошены в канаву».

Убийства немецких мирных жителей поражали своей жестокостью. Среди убитых были грудные и малолетние дети с завязанными назад руками и размноженными черепами, молодые девушки исколотые штыками, старики сожженные заживо. В Бромберге была сожжена протестантская кирха, десятки немецких домов были разрушены и ограблены.

Часто люди были изуродованы до неузнаваемости, что затрудняло их идентификацию. Было опознано 15 тысяч трупов, но множество тел было не опознано, и по некоторым данным всего было убито около 58 тысяч человек.

Нацистские власти использовали преступления польской военщины в целях пропаганды и оправдания массовых убийств польского мирного населения. После Второй мировой войны, когда стали известны преступления нацистов в Бабьем Яру, Хатыни, Лидице, Орадуре, Освенциме и Майданеке, о «Кровавом Воскресенье Бромберга» забыли. В СССР «братскую» советскую Польшу критиковать было нельзя, а сегодня после внедрения в умы человечества мифа о «Катыни» кидать камень в огород «несчастной жертвы» нацизма и большевизма, какой представляют Польшу на Западе, просто считается не прилично.

Но мы не в праве забывать об этом величайшем преступлении польского государства против мирного немецкого населения, преступлении, которое и по своим масштабам, и по своему характеру ничуть не уступает иным злодеяниям Второй мировой войны.

Сами власти Польши тактично молчат об этом чудовищном преступлении их предшественников, как крайне не любят они вспоминать и о других их преступлениях, например, массовых убийствах евреев во время и после Второй мировой войны.

3. Массовые убийства евреев во время Второй Мировой войны



В первых днях германской агрессии против Советского Союза, 10 июля 1941 года толпа поляков, вооружённых палками, дубинами, камнями и топорами, напала на еврейское население деревни Едвабне. Причём сразу же было зверски убито несколько десятков человек. Остальных, оставшихся в живых, загнали в овин и заживо сожгли. По официальной версии было убито 1.500 человек, но многие польские историки признают только 350. Кстати, признавать, что это преступление было совершено поляками, польское правительство стало лишь недавно, а до этого бытовала версия, что все это совершили немцы.

После разгрома Польши и до 22 июня 1941 года Едвабне находилась на советской территории. После германского нападения на СССР Едвабне оказалась на территории занятой немецкими войсками.

В апреле 1945 г. житель Едвабне Шмуль Васерштейн дал показания Еврейской исторической комиссии в Белостоке. В Едвабне, по его сообщению, до войны жили 1600 евреев. Немцы вошли в местечко вечером 23 июня 1941 года. А уже 25-го начались погромы, инициаторами которых стали местные жители. Васерштейн приводит имена конкретных людей (он называет их бандитами), врывавшихся в еврейские дома. Одних убивали камнями, других – ножами, выкалывали глаза, отрезали языки. Две молодые еврейки под хохот убийц утопили своих маленьких детей в пруду и сами утопились, чтобы только избежать мучений. 10 июля в местечко прибыли несколько гестаповцев. На совещании с представителями местного самоуправления они поинтересовались, как те собираются поступить с евреями. Ответ был простой: уничтожить.

На предложение немцев оставить в живых хотя бы одну семью, в которой есть хорошие ремесленники, было заявлено, что в местечке достаточно своих специалистов-поляков. Было решено согнать всех евреев в овин на окраине и сжечь. Вооруженные топорами, вилами, палками с набитыми гвоздями, поляки выгоняли евреев на улицу. Группе самых молодых и здоровых велели выкопать поставленный после прихода Красной армии памятник Ленину, под советские песни отнести его на еврейское кладбище и сбросить в ров, в котором всех их забили насмерть. Убийцы заставляли выкапывать ямы, бросать туда тела убитых ранее, а затем казнили тех, кто делал эту работу. Наконец выстроили колонну, во главе поставили 90-летнего раввина и под красным флагом погнали к овину. Чтобы заглушить крики истязаемых, играли на разных музыкальных инструментах. Овин облили бензином и подожгли. Когда пожар утих, у обожженных трупов выбивали золотые зубы. Одновременно начался грабеж в опустевших еврейских домах.

Убийства евреев продолжались и после окончания Второй Мировой войны. В докладной записке польских властей начала 1946 года говорилось, что с ноября 1944 года по декабрь 1945 года был убит по доступным сведениям 351 еврей. Большинство убийств произошли в Келецком и Люблинском воеводствах, жертвами были вернувшиеся из концлагерей или бывшие партизаны.

Большинство из келецких евреев разместились в здании на улице Планты 7, где располагался еврейский комитет и киббуц организации «Сионистская молодёжь». Поводом для начала погрома стало исчезновение восьмилетнего мальчика Генрика Блашчика. Он исчез 1-го июля 1946 года и возвратился через два дня, рассказав, что его похитили евреи и, спрятав, намеревались убить. 4 июля 1946 года в 10 часов утра к дому, где находились евреи прибыло множество людей, многие из которых были в польской военной форме. К полудню возле здания еврейского комитета собралось около двух тысяч человек. Среди звучавших лозунгов были: «Смерть евреям!», «Смерть убийцам наших детей», «Завершим работу Гитлера!». В полдень в здание прибыла группа во главе с сержантом полиции Владиславом Блахутом, которая разоружила собравшихся сопротивляться евреев. Как выяснилось позже, Блахут был единственным представителем полиции среди вошедших. Когда евреи отказались выйти на улицу, Блахут стал бить их рукояткой револьвера по голове, крича : «Немцы не успели уничтожить вас, но мы закончим их работу». Толпа взломала двери и ставни, погромщики проникли в задние и начали убивать поленьями, камнями и заготовленными железными прутьями.

В ходе бесчинств было убито 47 евреев, среди них дети и беременные женщины, а также больше 50 человек ранено.

Таков далеко не полный перечень военных преступлений государства, претендующего на роль исключительной жертвы и требующий от других стран, прежде всего от России, постоянного покаяния и материальных компенсаций.

По материалам сайтов «Правда о Катыни», «Русская Линия», «Википедия», а также американских и германских печатных источников.

Материал взят с проекта "Академия Российской истории"

Сосипатр Изрыгайлов

[Амина]

Когда 6 сентября немецкие войска вошли в заселённый по большей части немцами польский город Быгдощ (Бромберг), они обнаружили там ужасную картину. Польские власти устроили зверскую резню польских граждан  немецкой национальности. Было убито несколько тысяч детей, женщин, мужчин, стариков. Этим именно поляки открыли список палачей мирного населения во Второй Мировой войне. Сдавшихся в плен солдат располагавшейся в польской части Померании армии "Поможе" после этого уцелело немного.





 целиком здесь (осторожно, не для слабонервных)

Юра(Efimytch)

[Амина]

Как воевала Польша


1 сентября 1939 года. Немецкие войска переходят границу

Как принято считать, Вторая Мировая война началась в 4 часа 45 минут 1 сентября 1939 года, когда в устье Вислы старый немецкий броненосец «Шлезвиг-Гольштейн» открыл огонь по польским военным складам Вестерплятте.


Броненосец «Шлезвиг-Гольштейн» ведёт огонь по Гдыне. 13 сентября 1939 г.

Польша в то время представляла довольно странное государственное образование, достаточно грубо сшитое после Первой Мировой из осколков Российской, Германской и Австро-Венгерской империй с добавлением того, что успела сама нахапать в Гражданской войне и сразу после неё (Виленский район – 1922 г.), да ещё – Тешинской области, прихваченной по случаю в 1938 году при разделе Чехословакии.


карта Польши 1939 г.

Население Польши в границах 1939 года составляло перед войной 35,1 млн. человек. Из них собственно поляков было 23,4 млн., белорусов и украинцев -7,1 млн., 3,5 млн. евреев, 0,7 млн. немцев, 0,1 млн. литовцев, 0,12 млн. чехов, ну и примерно 80 тыс. прочих.


Этническая карта Польши

К национальным меньшинствам в довоенной Польше относились, мягко говоря, не очень, рассматривая украинцев, белорусов, литовцев, немцев, чехов как пятую колонну соседних государств, про любовь поляков к евреям я уже и не говорю.

С экономической точки зрения довоенная Польша также была отнюдь не в числе лидеров.

Но руководители пятой по площади и шестой по населению страны Европы искренне считали своё государство одной из великих держав, и политику они, разумеется, пытались вести соответственную – великодержавную.


Польский плакат 1938 года


Войско Польское на предвоенном параде

Казалось – сама география подсказывает лишь два варианта политики – либо наладить отношения хотя бы с одним из двух своих сильных соседей, либо попытаться создать коалицию малых стран, чтобы этим страшным монстрам противостоять.

Нельзя сказать, что польские правители это не пробовали. Но беда была в том, что, при своём появлении, новорождённое государство так больно толкалось локтями, что сумело обобрать всех, ещё раз повторяю, всех своих соседей. У Советского Союза – «Восточные кресы», у Литвы – Виленский край, у Германии – Померанию, у Чехословакии – Заользье.


Польский «Виккерс E» входит в чехословацкое Заользье, октябрь 1938 года

С Венгрией тоже без территориальных споров не обошлось. Даже с образовавшейся только в марте 1939 года Словакией успели поссориться, попытавшись и у неё кусок оттяпать, из-за чего Словакия оказалась единственной кроме Германии державой, объявившей Польше 1 сентября войну и выставившей на фронт 2 дивизии. Может быть, Румынии не досталось, но ведь и польско-румынская граница была где-то на отшибе. Что-то для улучшения отношений отдать - ну это как-то совсем не по-польски получится.

А если своих силёнок маловато, естественно, надо обратиться за поддержкой к тем, кто после Первой Мировой помог созданию этой «политической новости» - Польской республики.

Но предвоенная политика и Франции и Великобритании показывала, что в новую войну эти страны ввязываться не хотят, и желают, чтобы на востоке Европы сами разобрались, их никоим образом не вмешивая. Отношение к Советской державе у западных политиков было, как бы это поточнее сказать, весьма нервным, и многие из них видели в сладких снах, как на неё кто-нибудь нападёт. А тут – такой шанс, что немцы полезут дальше на восток, или наши, с фюрером заранее не договорившись, бросятся защищать действительно мечтавшие тогда об освобождении от польской оккупации Западные Белоруссию и Украину. Ну и как часто бывает в таких случаях, две идущие навстречу друг другу армии не смогут остановиться и передерутся.

А значит – Западная Европа сможет ещё некоторое время пребывать в мире, наблюдая, как дерутся их такие беспокойные восточные соседи.

Хотя гарантии Польше будущие наши союзники дали, и даже подтвердили, что через 15 дней после агрессии какой-либо державы доблестно встанут на защиту Польши. И ведь что интересно – своё обещание полностью выполнили, действительно встав на германо-французской границе, да так и простояв там до 10 мая 1940 года, пока немцам это не надоело, и они сами не перешли в наступление.

«Гремя сплошной бронёю из медалей
Пошли французы в яростный поход.
17 дней их ждал товарищ Сталин,
А злой француз к Берлину не идёт».

Но это в будущем. Пока же задачей польского руководства было сообразить, как самим защитить территорию от возможной агрессии с запада. Надо сказать, что довоенная польская разведка была на довольно высоком уровне, например, именно она раскрыла тайну знаменитой немецкой шифровальной машинки «Энигма». Этот секрет вместе с польскими дешифровщиками и математиками затем достался англичанам. Разведка смогла своевременно вскрыть и группировку немцев и даже с достаточно большой точностью определить их стратегический замысел. Поэтому уже с 23 марта 1939 года в Польше началась скрытая мобилизация.

Вот только не помогло и это. Протяжённость польско-германской границы была тогда почти 1900 км, и желание польских политиков защитить всё размазало и без того уступающее почти вдвое немецким войскам Войско Польское (на 1 сентября против 53 немецких дивизий поляки сумели развернуть 26 пехотных дивизий и 15 бригад - 3 горно-пехотных, 11 кавалерийских и одну бронемоторизованную) по всему будущему фронту (или 34 условных дивизии).

Немцы же, сосредоточив к 1 сентября у польской границы 37 пехотных, 4 лёгких пехотных, 1 горнострелковую, 6 танковых и 5 моторизованных дивизий и кавбригаду, наоборот, создали компактные ударные группировки, достигнув на направлениях главных ударов подавляющего превосходства.

Да и боевая техника той, как называли её тогда в нашей печати «помещичье-буржуазной панской» Польши вполне отражала степень развития государства. Некоторые действительно передовые для того времени разработки были в единичных экземплярах, а остальное – изрядно поношенное оружие, оставшееся с Первой Мировой.

Из числящихся на август 887 лёгких танков и танкеток (других у Польши не было) некоторую боевую ценность представляли примерно 200 штук – 34 «шеститонных Виккерса», 118 (или 134, тут в разных источниках по-разному) их польских близнеца 7ТР и 54 французских «Рено» с «Гочкисами» 1935 года. Всё остальное было очень старым и пригодным только для полицейских операций или демонстрации в музеях.


Лёгкий танк 7ТР выпуска 1937 года

Тут стоит сказать, что во второй половине тридцатых годов произошла качественная революция в танкостроении. Из-за появившихся у пехоты противотанковых пушек, которые были малозаметны, невелики и могли перемещаться расчётом по полю боя на своих колёсах, все танки, построенные по предыдущим проектам и имеющие броневую защиту только от пулемётов и пуль пехоты, вдруг оказались устаревшими.

Конструкторы и инженеры всех ведущих стран засели за работу. В результате появились медлительные, крайне неудобные для их экипажей и неповоротливые, но отлично забронированные французские уродцы, британские «Матильды» и куда более совершенные немцы - Pz.Kpfw. III и Pz.Kpfw. IV. Ну и наши Т-34 и КВ.

Не лучше у поляков обстояло дело и с авиацией. 32 действительно новых и очень удачных «Лося» (двухмоторный бомбардировщик PZL P-37 "Los", 1938 год) терялись на фоне устаревших и принявших на себя основной удар примерно 120 «Карасей» (лёгкий бомбардировщик PZL P-23 "Karas" 1934 года с максимальной скоростью 320 км/час, в боях погибло 112 самолётов) и 117 PZL P-11 - истребителей разработки 1931-34 годов с максимальной скоростью 375 км/час и двумя пулемётами 7,7 мм – из них погибло 100 самолётов.


двухмоторный бомбардировщик Panstwowe Zaklady Lotnicze PZL P-37 "Los"


Истребитель Panstwowe Zaklady Lotnicze PZL P-11C

Скорость же тогдашних немецких «Дор» и «Эмилей» - истребителей Messerschmitt Bf109D и Bf109E - была 570 км/час, да и вооружён каждый из них был парой пушек и пулемётов.

Правда, стоит сказать, что Вермахт в 1939 году новейшими разработками особо похвастать не мог. Новых танков (Т-3 и Т-4) было всего 300 штук, а Т-1 и Т-2, что составляли основную силу немецких танковых дивизий, к 1939 году изрядно устарели. Спасали чешские «Праги» (“Skoda” LT vz.35 и LT vz.38 “Praha”), которых немцам досталось немало.

Но 54 не очень удачных «француза» (в «Рено-35» и «Гочкисе-35» всего 2 члена экипажа и башнёр должен одновременно заряжать и наводить пушку, стрелять из неё и пулемёта, наблюдать за полем боя и командовать танком) с противоснарядным бронированием против 300 немецких – всё-таки маловато будет.


Лёгкий танк сопровождения пехоты Рено Р 35

Но самое главное для любой армии – как ей руководят, а управляли войсками типично по-польски, связь с армиями, корпусами и соединениями практически сразу после начала войны постоянно терялась, а военная и политическая верхушка в первую очередь была озабочена собственным спасением, а не руководством войсками. Как поляки при таких условиях ухитрились кое-где сопротивляться месяц – загадка национального характера.

Также загадкой является то, каким образом, готовясь к войне, польское руководство не озаботилось тем, как оно, собственно, собирается руководить. Нет, командные пункты оборудованы, конечно, были, и мебель там стояла красивая, но в начале войны в распоряжении польского Генштаба для связи с войсками оказалось всего две радиостанции и несколько телефонов. Причём одна радиостанция, с трудом умещавшаяся на десяти грузовиках, была ну очень большой и очень ненадёжной, а её передатчик разбило при авианалёте на второй день войны, приёмник же второй стоял в кабинете польского главкома маршала Рыдз-Смиглы, куда входить без доклада было не принято.


Маршал Польши, верховный главнокомандующий польской армии Эдвард Рыдз-Смиглы (Edward Rydz-Śmigły, 1886 – 1941 гг.)

Но что-то делать надо, и был изобретён по-польски лихой план «Захуд» («Запад», для СССР готовился план «Всхуд» (Восток), военные во всех странах не слишком изобретательны) по которому Войско Польское должно было, упорно обороняя всю западную и южную границы, провести наступление против Восточной Пруссии, для чего развернуть 39 пехотных дивизии и 26 пограничных, кавалерийских, горно-пехотных и бронемеханизированных бригад.


Польская пехота в обороне. Сентябрь 1939 года

Удалось развернуть, как говорилось выше, 26 дивизий и 15 бригад. Для удара по Восточной Пруссии собрали оперативные группы «Нарев», «Вышкув» и армию «Модлин», всего 4 дивизии и 4 кавбригады, ещё 2 дивизии были в стадии развёртывания. В «польском коридоре» сосредотачивалась армия «Поможе» - 5 дивизий и 1 кавбригада. Часть сил этой армии предназначалась для захвата Данцига, 95% населения которого было немцами. На берлинском направлении – армия «Познань» - 4 дивизии и 2 кавбригады, границы с Силезией и Словакией прикрывали армии «Лодзь» (5 дивизий, 2 кавбригады), «Краков» (5 дивизий, кавалерийская, мотоброневая и горнопехотная бригады и пограничники) и «Карпаты» (2 горнопехотных бригады). В тылу, южнее Варшавы развёртывалась армия «Прусы» (до начала войны успели там собрать 3 дивизии и кавбригаду).

План немцев, названный ими «Вайс» (белый) был прост и эффективен – упредив внезапным вторжением организованную мобилизацию, концентрическими ударами с севера - из Померании и юга – из Силезии в общем направлении на Варшаву двумя ударными группировками, названными без особых затей группами армий «Север» и «Юг» окружить и уничтожить польские войска, находящиеся западнее линии Висла – Нарев.

С упреждением мобилизации получилось не очень, но на направлениях главных ударов немцам удалось достигнуть подавляющего превосходства в силах и средствах, что, конечно, сказалось и на общем результате.


Дисклокация войск на 01.09.1939 года

При таком соотношении сил поляков могли спасти только мобильность и координация, которые, к примеру, показали в 1967 году израильтяне. Но мобильность при знаменитом польском бездорожье, отсутствии автотранспорта и господстве в небе немецкой авиации могла быть достигнута только, если бы войска не были разбросаны по бесконечному 1 900 километровому фронту, а заранее сосредоточены в компактной группировке. О какой-либо координации при тогдашнем польском руководстве, при первых выстрелах доблестно укатившем поближе к нейтральным границам, вообще говорить не стоит.

Президент, в своём лице спасая самое главное достояние Польши – её элиту, покинул Варшаву 1 сентября. Правительство держалось дольше, оно уехало только 5 числа.

Последний приказ Главкома последовал 10 сентября. После этого героический маршал на связь не выходил и обнаружился вскоре в Румынии. В ночь на 7 сентября он отправился из Варшавы в Брест, где в случае войны с СССР по плану «Всхуд» должна была находиться ставка. Ставка оказалась необорудованной, связи с войсками толком установить не удалось, и лихой Главком отправился дальше. 10 числа ставка была перенесена во Владимир-Волынский, 13 – в Млынов, а 15 сентября – поближе к румынской границе, в Коломыю, где уже находились правительство и президент. Чем-то этот попрыгунчик-стрекозёл напоминает мне семь раз спасающего во время наводнения свои горшки с мёдом Винни-Пуха.

На фронтах же дела шли плохо.


Схема вторжения германских войск в Польшу. Сентябрь 1939 года

Первого успеха удалось достичь наносившему удар из Померании на восток немецкому 19-му мехкорпусу. 2 механизированных, танковая и две приданных ему пехотных дивизии, преодолев сопротивление польских 9-ой дивизии и Поморской кавбригады уже к вечеру первого дня прошли 90 километров, разрезая армию «Поможе». Именно в этом месте, под Кроянтами, и произошёл самый известный случай столкновения польских кавалеристов в конном строю с немецкой бронетехникой.

В 19.00 два эскадрона (примерно 200 всадников), возглавляемые командиром 18 полка Поморских улан, атаковали с шашками наголо расположившуюся на отдых немецкую мотопехоту. Немецкий батальон, не принявший должных мер предосторожности, был застигнут врасплох и в панике рассыпался по полю. Кавалеристы, настигая бегущих, рубили их саблями. Но появились броневики, и эти эскадроны были практически целиком уничтожены пулемётным огнём (26 убитых, более 50 тяжело раненных). Погиб и полковник Масталеж.


Атака польских улан

Известные же легенды по поводу лихих кавалерийских атак с шашками наголо на танки являются выдумкой быстроходного Гейнца (Гудериана), пропагандистов ведомства Геббельса и послевоенных польских романтиков.


Польские уланы в лихой атаке 19 сентября при Вульке Венгловой нарубают лапшу из некстати подвернувшихся, но очень страшных немецких танков

В 1939 г. польская кавалерия действительно совершила по крайней мере шесть атак в конном строю, однако только две из них отмечены присутствием на поле боя немецких бронеавтомобилей (1 сентября под Кроянтами) и танков (19 сентября при Вульке Венгловой), причём в обоих эпизодах непосредственной целью атакующих улан была не бронетанковая техника противника.


Великопольская кавбригада под Бзурой

19 сентября под Вулкой Венгловой полковник Э. Годлевский, командир 14-го полка Язловецких улан Подольской бригады из состава окружённой западнее Вислы армии «Познань», надеясь на эффект внезапности, принял решение пробиться кавалерийской атакой сквозь позиции отдыхавшей немецкой пехоты к Варшаве, к ним присоединилось небольшое подразделение 9-го полка Малопольских улан той же бригады. Но это оказалась мотопехота танковой дивизии, да и артиллерия с танками были неподалёку. Поляки сумели прорваться сквозь плотный огонь противника, потеряв 105 человек убитыми и 100 раненными (20% личного состава полка на тот момент). Большое количество улан попало в плен. Вся атака продолжалась 18 минут. Немцы потеряли 52 убитыми и 70 человек раненными.

Кстати, многие смеются над польским увлечением кавалерией, но в ходе этой компании кавбригады из-за своей мобильности в условиях болотисто-лесистой польской равнины и лучших, чем у пехоты, подготовки и вооружении, оказались наиболее эффективными соединениями Войска Польского. И дрались они с немцами большей частью в пешем строю, используя лошадку, как транспортное средство.


Польская кавалерия

В общем, воевали поляки, там, где им удавалось зацепиться, отважно, но они были плохо вооружены, командовали же ими так, что просто слов нет. О каком-либо централизованном снабжении при господстве в воздухе немцев и бардаке в штабах говорить и не приходится. А отсутствие чёткого руководства войсками довольно быстро привело к тому, что инициативные командиры подчиняли себе всё, до чего могли дотянуться, и действовали по своему разумению не зная ни что делает его сосед, ни общей обстановки и не получая приказов. А если приказ всё-таки доходил, то выполнять его не было ни смысла, ни возможностей из-за того, что руководство, не получая своевременных донесений от войск, с трудом представляло себе положение на поле боя. Может, это и очень по-польски, но вот успеху не способствует.

Уже 2 сентября армия «Поможе», охранявшая «коридор», ставший поводом для конфликта, была рассечена встречными ударами из Померании и Восточной Пруссии на две части, причём, бóльшая из них, приморская, оказалась в двойном кольце окружения.

Но настоящая катастрофа назревала в центре, где на второй день войны немецким танкистам удалось нащупать стык армий «Лодзь» и «Краков» и 1-ая танковая дивизия устремилась через неприкрытую войсками «ченстоховскую брешь» вперёд, выходя к тыловой оборонительной линии раньше тех польских частей, которые должны были её занять…

Не многие понимают, что такое танковый прорыв. Вот лучшее, с моей точки зрения, описание того, что происходит при этом с обороняющейся армией:

«Враг уяснил себе одну очевидную истину и пользуется ею. Люди занимают немного места на необъятных просторах земли. Чтобы построить солдат сплошной стеной, их потребовалось бы сто миллионов. Значит, промежутки между войсковыми частями неизбежны. Устранить их, как правило, можно подвижностью войск, но для вражеских танков слабо моторизованная армия как бы неподвижна. Значит, промежуток становится для них настоящей брешью. Отсюда простое тактическое правило: «Танковая дивизия действует, как вода. Она оказывает лёгкое давление на оборону противника и продвигается только там, где не встречает сопротивления». И танки давят на линию обороны. Промежутки имеются в ней всегда. Танки всегда проходят.

Эти танковые рейды, воспрепятствовать которым за неимением собственных танков мы бессильны, наносят непоправимый урон, хотя на первый взгляд они производят лишь незначительные разрушения (захват местных штабов, обрыв телефонных линий, поджог деревень). Танки играют роль химических веществ, которые разрушают не сам организм, а его нервы и лимфатические узлы. Там, где молнией пронеслись танки, сметая всё на своём пути, любая армия, даже если с виду она почти не понесла потерь, уже перестала быть армией. Она превратилась в отдельные сгустки. Вместо единого организма остались только не связанные друг с другом органы. А между этими сгустками — как бы отважны ни были солдаты — противник продвигается беспрепятственно. Армия теряет боеспособность, когда она превращается в скопище солдат».

Это написал в 1940 году пилот авиагруппы дальней разведки 2/33 французской армии Антуан де Сент-Экзюпери.


Немецкие танки Т-1 (Лёгкий танк Pz.Kpfw. I) в Польше. 1939 год

И именно это первыми в XX веке предстояло испытать полякам. Получив сообщение, что немецкие танки уже в 40 км от Ченстохова, глубоко в тылу его войск, главком Рыдз-Смигла 2 сентября приказал отвести войска обороняющейся на центральном направлении армии «Лодзь» на главную линию обороны.

Было принято решение отвести на восток и юго-восток за линию рек Нида и Дунаец (на 100 – 170 км) и армию «Краков». Её открытый северный фланг обходил 16 моторизованный корпус, с юга на Тарнов двигался прорвавшийся 2 сентября через войска прикрытия 22 моторизованный корпус, а 5-ая танковая дивизия 14-ой армии, захватила Освенцим (примерно в 50 км от Кракова) и находящиеся там армейские склады.

Это делало оборону центральных позиций на Варте бессмысленной, но исправить что-то было уже нельзя. Отдать приказ легко, а вот выполнить его, когда войска медленно двигаются пешим маршем под ударами господствующей в воздухе немецкой авиации по знаменитым польским дорогам, весьма непросто. Обороняющиеся в центре войска быстрее отступать просто не могли. Желание защитить всё сыграла плохую шутку – резервов, чтобы заткнуть все дыры просто не было, а те, что были, не успевали за быстро меняющейся обстановкой и бóльшая их часть была разгромлена на марше или при разгрузке, так и не успев вступить в бой.

Можно констатировать, что уже к вечеру второго дня войны приграничное сражение немцами было выиграно. На севере разрезана и частично окружена находившаяся в «польском коридоре» армия «Поможе», установлено сообщение Германии с Восточной Пруссией. На юге армия «Краков», обойдённая с двух флангов, покидает Силезию, фактически ликвидируя этим южный участок польского фронта и обнажая южный фланг главной оборонительной позиции, на которую ещё только предстояло выйти центральной группировке.

Наступавшая из Восточной Пруссии 3-я армия, сломив на третий день сопротивление буквально перемолотой немцами в этих боях и утратившей боеспособность армии «Модлин» (две дивизии и кавбригада), образовала тридцатикилометровую брешь в польской обороне. Командарм генерал Пшедзимирский принял решение отвести разгромленные войска за Вислу и там попытаться привести их в порядок.

Предвоенный польский оперативный план был сорван.

Ничего другого командование и политическое руководство Польши предложить не смогло, и оставалось только надеяться, что союзникам станет стыдно, и они всё-таки помогут.

Но ведь союзники за просто так они за каких-то там полячишек свою кровь проливать не будут, им надо доказать, что ты не халявщик, а партнёр. А это и до современных руководителей «новообразованных» государств не очень-то доходит, а уж про политиков «Второй Польши» и говорить не приходится. Они к тому времени засобирались «в изгнание», чтобы из удобных парижских, а, затем и лондонских особняков героически «руководить» польским сопротивлением.

Польская же армия и сами поляки пока сдаваться не собирались, и, хотя начатое практически по всему фронту отступление влияло на настроения, войска продолжали драться.

Утомлённая маршами центральная группировка, сумевшая к 4 сентября отойти к Варте, не успев укрепиться на позициях, подверглась фланговым ударам. Прикрывавшая правый фланг Кресовая кавбригада была сбита с позиций и отошла с рубежа. 10-я дивизия продержалась дольше, но тоже была разбита. На южном фланге 1-ая танковая дивизия немцев дезорганизовала импровизированную оборону и двинулась на Пёткув, в тыл главной позиции. Оба фланга оказались открыты.

5 сентября в 18.15 начальник штаба армии «Лодзь» сообщил: «10-я пехотная дивизия рассыпалась, собираем её в Лутомирске. Поэтому мы оставляем линию Варта – Виндавка, которую невозможно удержать…Положение тяжёлое. Это конец».

Армия начала отвод того, что ещё осталось, к Лодзи. Сражение на главной позиции, так, практически, и не начавшись, завершилось.

Главный польский резерв - армия «Прусы» (три дивизии и кавбригада), обнаружив в Пёткуве, в своём тылу, немцев, из-за разноречивых приказов, отправивших её дивизии по частям в разных направлениях, и паники, охватившей войска, просто растворилась в гуще событий, не оказав на их ход почти никакого влияния.

С её исчезновением пропала и последняя надежда польского командования перехватить инициативу.

Все польские войска вступили в бой. Их перемалывали немецкие танки, авиация и пехота. Резервов больше не было. Надежды надолго закрепиться на каких-то рубежах таяли, потери противника были не столь велики, чтобы вызвать кризис. Союзники, не собираясь куда-то двигаться, доблестно стояли на линии Мажино.

Вечером польский Главком разослал в войска директивы об общем отступлении по всему фронту в общем направлении на юго-восток, к границам союзной Румынии и благоприятно относящейся к полякам Венгрии. Туда же устремились польский президент, правительство и депутаты.

Меня всегда умиляла позиция подобных политиков, довёдших страну до разгрома и устремляющихся в эмиграцию «возглавлять» подпольную борьбу, в надежде, что им ещё разик дадут порулить. И ведь находятся желающие вновь передать им власть.

Польская же пропаганда била в фанфары: «Налёт польской авиации на Берлин», Линия Зигфрида прорвана в 7 местах»…


Львовская газета за 6 сентября 1939 года

Но практически 5 сентября война поляками была проиграна. Однако немцам предстояло её ещё завершить.

Сначала была разгромлена оказавшаяся в окружении часть армии «Поможе». 5 сентября был взят Грудзёнж, 6 числа – Быгдощ и Торунь. Было взято в плен 16 тыс. польских солдат и захвачено 100 орудий.

Когда немцы вошли в Быгдощ (Бромберг) и Шулитце, выяснилось, что польские власти устроили резню живших в этих городах польских граждан немецкой национальности. Этим поляки открыли ещё одну невесёлую страницу Второй Мировой, первыми организовав зверства против мирного населения. Даже в преддверии разгрома польские наци оказались неисправимы.


Немецкие жители Быгдощи (Бромберга) - жертвы польского геноцида

Перед наносившей удар через Чентховскую брешь» 10-й армией организованного польского фронта уже не было. После выхода 6 сентября к Томаушу-Мазовецкому она получила приказ прорываться на линию Вислы. Обнаружив южнее Радома сосредоточение значительных сил поляков (это были отступающие части армий «Прусы» и «Люблин», армия, перегруппировав силы, ударами со своих флангов двух моторизованных корпусов, встретившихся восточнее Радома 9 сентября, окружила эту группировку и к 12 сентября её уничтожила. В плен попало 65 тыс. человек, было захвачено 145 орудий. 16-ый моторизованный корпус, наступавший севернее, не встречая сопротивления, к 8 сентября вышел к южным окраинам Варшавы.

На юге, пройдя 5 сентября сданный поляками без боя Краков, 14-ая армия достигла Тарнува у реки Дунаевец.

В штабе группы армий «Юг» складывалось впечатление, что польские войска западнее Вислы отказываются от борьбы, и 7 сентября все корпуса группы получили приказ преследовать поляков с максимально возможной скоростью. 11 числа 14-ая армия этой группы форсировала реку Сан у Ярослава и вышла своим правым флангом к верховьям Днестра.

Прикрывавшая северный фланг 10-й армии 8-ая армия заняла Лодзь и вышла к реке Бзура.


Немецкая пехота переправляется через реку Бзура

Наступавшая из Восточной Пруссии на юг 3-я армия, преодолев сопротивление противостоящих ей польских войск форсировала реку Нарев. Гудериан устремился к Бресту, а группа «Кемпф» охватывала Варшаву с востока, захватив 11 сентября Седлице.

Базировавшаяся в Померании 4-ая армия выходила к Модлину, окружая Варшаву с северо-востока.

Это был разгром…


Польша. Сентябрь 1939 года

Продолжение следует

Юра(Efimytch)

[Амина]

Как воевала Польша. Часть 2. Удар в спину

Польские, да и не только, историки уже который год заявляют, что 17 сентября 1939 года Советский Союз нанёс сражающейся Польше «удар в спину».

Ф. Адамик "Советский нож в спину", F. Adamik, Sowiecki nóż w plecy, 17 września 1939 r.

Но удар в спину возможен при непременном наличии двух вещей – спины и удара, и если хоть одна из них отсутствует, то подобные действия надо называть как-то по-другому.
Итак, разберём сначала первый вопрос.

А была ли спина?

В предыдущей статье «Как воевала Польша» мы остановились на 12 сентября. С этой даты в положении сторон произошли, конечно, изменения, но все они были для поляков не радостны.
10 сентября Верховный главнокомандующий польской армии отдал приказ, в котором говорилось: «Главной моей целью является возможное стягивание всех войск в направлении на Восточную Польшу и обеспечение соединения с Румынией». Это было последним общим приказом маршала. Отдав его, он стал постепенно переносить ставку поближе к румынской границе и увлечённый этим процессом на несколько дней полностью потерял и без того почти отсутствующие связь и управление войсками.
Войска же воевали, как могли. А могли они уже немного. 8 сентября, с появлением немецких танков на южных окраинах города, началась героическая эпопея обороны Варшавы.
А 9 числа на территории, ограниченной с севера рекой Висла, с юга – её притоком Бзура, а с запада и востока городами Кутно и Сохачов развернулась тяжелейшая «битва над Бзурой». Неделю отступавшие практически без боёв войска армии «Познань» и остатки армии «Поможе» не выдержали и, вопреки приказам Главкома, переправившись через Бзуру, нанесли удар по оказавшемуся открытым северному флангу 8-й немецкой армии.

Дивизионный генерал Тадеуш Куштеба (Generał dywizji Tadeusz Kutrzeba)

Замысел польского командарма генерала Куштебы был поначалу весьма скромен – нанеся удар из района Кутно, разбить фланговую группировку 8-й армии и тем обеспечить своим войскам дальнейший отход к Варшаве.

Бригадный генерал Эдмунд Станислав Кнолль-Ковнацкий (Generał brygady Edmund Stanisław Knoll-Kownacki)

Удар сформированной им группы генерала Кнолля-Ковнацкого - 3 пехотных дивизии и тяжёлый артиллерийский полк (360 орудий и 65 танков) - был неожиданным и удачным. Удалось разгромить две прикрывавшие фланг немецкие пехотные дивизии и продвинуться на 35 километров. 11 сентября до Лодзи оставалось пройти всего 12 километров.

Битва над Бзурой. Польские генералы.

Но обрадованное главнокомандование, переоценив возможности группы, приказало продолжать наступление не по направлению к сражающейся Варшаве, а на юг – к далёким Радому и Красику, где немцы добивали остатки окружённых армий «Прусы» и «Люблин».
Однако, уже на следующий день, 11 сентября, приказ был отменён. Куштеба попытался прорваться через Лодзь, но армия «Лодзь», не оказав ему никакого содействия, отступала к Варшаве. Более того, её пассивность позволила немцам перебросить танковые дивизии от Варшавы под Бзуру. В результате группа оказалась в окружении.

Польские уланы у Бзуры

Разорванная на части, подвергающаяся непрерывным атакам с воздуха (в боях на Бзуре немцы задействовали 820 самолётов, сбросив 328 тонн бомб), загнанная в Привисленские леса группировка продолжала сопротивление до 22.00 21 сентября. Прорваться к Варшаве удалось немногим, среди них были и «прорубившийся через танки» лихой полк Язловецких улан полковника Годлевского, и генералы Куштеба, Кнолль и Токаржевский с остатками 15-й и 25-й пехотных дивизий, впоследствии влившихся в состав различных импровизированных частей, участвовавших в обороне Варшавы.
Под Бзурой немцы захватили около 120 тыс. пленных, 320 орудий и 40 танков.
19 моторизованный корпус Гудериана по восточному берегу Буга вышел 14 сентября к Бресту. Город был взят с ходу, а старая русская крепость, защищаемая небольшим отрядом генерала Плисовского, продержалась до ночи 17 сентября, когда остатки гарнизона скрытно от немцев переправились через Буг.
Что же польская «элита»?
А она вела себя исключительно «элитарно», то есть устроила себе пикничок с выездом в деревни поближе к румынской границе.
К 15 сентября господин президент организовал себе резиденцию в селе Залуч, ставка Главкома оказалась в городишке Коломыя в 30 километрах от Румынии, а пан премьер-министр перебрался ещё ближе к границе, в городок Косов.
Польский премьер-министр генерал Фелициан Славой-Складовский писал в дневнике: «Занимаемся государственными делами в реквизированных виллах, санаториях и в учреждениях староства… В самом Косове находились Президиум Совета Министров, [министерства] внутренних дел, армии, пропаганды и финансов. В Рожнове разместились [министерства] юстиции, образовании, коммуникаций и министерство почт. Из Кутов руководили министерство иностранных дел и дипломаты. В селе Княже разместились: [министерства] общественной опеки, сельского хозяйства, промышленности и торговли, Высшая счётная палата, Высший административный трибунал, Сенат и Сейм».
Вот так они по деревням и расселись, и оказалась польская столица не в горящей Варшаве, не в сданной без боя древней столице - Кракове, не в польской святыне – Ченстохове, а в сельском захолустье на южной окраине страны.
И больше всего этих будущих изгнанцев волновало не положение на фронтах, а как бы кто не забыл, что они в Польше главные. Правда, и о своей судьбе они тоже вовремя позаботились – с 11 сентября польское правительство вело переговоры с французами о предоставлении ему (правительству) убежища. 16 сентября начались переговоры с румынами о транзитном проезде убегантов во Францию.
В целом же на 17 сентября обстановку на польско-германском фронте можно охарактеризовать одним словом - «разгром». К 16 сентября наступавшие с севера и юга немецкие войска вышли на линию Осовец – Белосток – Бельск – Каменец-Литовск – Брест-Литовск – Влодава – Владимир-Волынский – Замосць – Львов – Самбор – Люблин.



Польская компания. Положение на 14 сентября 1939 года

Дралась горевшая и стираемая с земли непрекращающимися авианалётами Варшава (5 сентября Рыдз-Смиглы для прикрытия своей ставки отдал приказ перебросить единственную боеспособную авиабригаду и варшавских зенитчиков из столицы под Брест), под Бзурой шли последние бои с отчаянной группой генерала Тадеуша Куштебы, отрезанные от своих в самом начале войны войска полковника Домбека до последнего патрона защищали военный порт Гдыни, на косе Хель билась с немцами группа контр-адмирала Унруга, по лесам и болотам восточного притока Вислы - реки Вепш пыталась прорваться к Варшаве состоящая из двух пехотных дивизий, остатков разбитых кавбригад и учебной авиаэскадрильи оперативная группа генерала Клеэберга «Полесье», отразил 14 сентября первые атаки немцев наскоро сформированный из запасных, полиции и добровольцев гарнизон Львова.
Но надо признать, что к 17 сентября организованное сопротивление польской армии прекратилось, сражения шли в нескольких изолированных друг от друга очагах и на общие результаты войны влияния уже не оказывали. Немцы же, полностью захватив инициативу, последовательно добивали группу за группой.
Никто не поворачивался к Советскому Союзу спиной – армии Польши, как единой организованной и управляемой силы уже не было, как не было уже и государства – приграничные дачники на звание правительства и ставки Верховного Главнокомандования могли претендовать только в своих воспалённых мечтах. Чем-то управлять они были уже не в состоянии. Война шла без них.
Спины не было, к 17 сентября Польша была повержена, и никаких перспектив для дальнейшего успешного сопротивления агрессору не просматривалось...
Разберём теперь вторую часть вопроса.

А был ли удар?

На польско-советской границе были сосредоточены немалые силы Красной армии. Советское правительство, заранее извещённое и своей разведкой и немцами о нападении на Польшу, позаботилось о приведении их в состояние боеготовности, и к 17 сентября там находились 21 стрелковая и 13 кавалерийских дивизии, 16 танковых и 2 моторизованные бригады, Днепровская военная флотилия, в составе трёх авиационных армий приграничных округов насчитывалось 3298 самолётов. То есть, чем ударить было.
У поляков же кроме 25 пограничных батальонов и 7 эскадронов пограничной охраны на востоке войск не было. Да к тому же и особой боевой выучкой польские пограничники не славились. Ещё было несколько разбросанных по разным городам и весям учебных, запасных, тыловых и полицейских частей. И это всё…
Польское руководство почему-то до последнего не верило в серьёзность угрозы с востока, и когда в очередную ставку Рыдз-Смиглы сообщили, что Красная армия перешла границу и движется по польской территории, героическому маршалу ничего не оставалось делать, как отдать приказ с русскими не воевать, а попытаться уйти к румынской границе, потому, что воевать было некому, нечем и, главное - незачем. Кто этот приказ сумел тогда получить – история умалчивает.
А Красная армия двигалась по земле соседнего государства, практически не встречая сопротивления.
В варшавское посольство Советского Союза поступил такой документ от обороняющихся:

Инспектор армии дивизионный генерал Юлиуш Руммель
Варшава, 17 сентября 1939 г.
Господин Посол,
Как командующий армией, защищающий столицу Польской Республики, и будучи представителем командования польской армии в западном округе Польши, я обращаюсь к господину Послу по следующему вопросу:
Запрошенный командирами частей польской армии на восточной границе, как они должны относиться к войскам Советской Республики, вступившим в границы нашего государства, я ответил, что части Армии СССР следует рассматривать как союзнические.
Имею честь просить господина Посла дать разъяснение, как к моему приказу отнесётся Армия СССР.[/i]
Командующий армией “Варшава” Руммель, дивизионный генерал.

Дерущиеся с Вермахтом варшавяне до последнего не хотели верить в дурость своих «вождей», сумевших рассориться со всеми соседями и ждали Красную армию.
«Страшные» бои со схватившимися сгоряча за оружие польскими гимназистами в Вильно привели к потере в 11 армии 13 человек убитыми и 24 раненными. В плен же там было взято 10 тыс. польских солдат и офицеров. У села Скидель в районе города Гродно мехгруппа 16-го стрелкового корпуса столкнулась с отрядом из примерно 200 польских карателей, подавлявших крестьянское выступление. В том карательном рейде польские полицейские убили 17 крестьян, в том числе двух мальчишек 13 и 16 лет.
Наши потери – 1 раненый. А вот сообщения о пленных в этом случае нет. Не сумели довести, крестьяне разобрались сами.
Серьёзное столкновение советских и польских войск произошло 20 – 21 сентября при взятии Гродно. Там войска 6-го кавкорпуса комдива Ерёменко столкнулись с импровизированным гарнизоном полковника Адамовича, состоявшим из запасных частей, зенитчиков, полицейских и ополченцев.
22 сентября поляки покинули город. Нашим его штурм обошёлся в 57 убитых и 159 раненных, на поле боя было захоронено 644 польских солдата и офицера, взято в плен 1543 человека.
Большие потери понёсла укомплектованная главным образом запасными 52 стрелковая дивизия, столкнувшаяся 28 сентября на перешейке между Западным Бугом и озером Пулемецкое с весьма упорным сопротивлением противника. 81 боец убит, 184, в том числе и комдив, были ранены. Остались навсегда в той земле 524 польских военнослужащих, примерно 1100 сдались.
Были бои и в районе города Хелм, наши потери – 31 убитый и 101 раненный. Боестолкновения примерно такого же масштаба происходили ещё в нескольких местах.
Всего же Красная армия потеряла в этом походе 1173 человека убитыми, 302 – пропавшими без вести и 2002 – раненными. В плен же к нам попало 457 000 польских военнослужащих, у немцев пленных поляков оказалось меньше – 420 000 человек.
Эти цифры говорят о том, что с Красной армией бóльшая часть солдат и офицеров Войска Польского воевать просто не хотела.
Размахнулись мы хорошо, а вот ударить ввиду отсутствия у противника желания принять удар не пришлось.

Но сдаваться как-то…

Эти слова простодушного Портоса из известного фильма с моей точки зрения как нельзя более точно отражают позицию тех упрямцев, которые не глядя на драп руководителей и полное отсутствие каких-либо шансов, продолжали драться за свою честь и честь Польши.
Как уже говорилось выше, 8 сентября началась героическая оборона Варшавы. Свою столицу поляки любили и готовы были за неё сражаться, даже не смотря на то, что поначалу регулярных войск в городе практически не было, но зато нашлись руководители, которые готовы были не просто бодро помахав деревянной сабелькой и рассорившись со всеми соседями, затем на лихом коне героически ускакать к нейтралам, а организовать реальное сопротивление.
Ими оказались варшавский градоначальник и генерал-пограничник с характерной фамилией Чума.

Бригадный генерал Пограничной Стражи Войска Польского Валериан Чума (generał brygady Wojska Polskiego, komendant Straży Granicznej Walerian Czuma)

Президент Варшавы (градоначальник) Стефан Старжиньский (prezydent Warszawy Stefan Starzyński)

И хоть на весь город приходилось 36 зениток (остальная ПВО уехала защищать ставку верховного), а в нём самом находились лишь несколько в общем-то случайно там оказавшихся батальонов регулярных войск и артиллерийских частей, но при помощи энтузиазма варшавян и собственных усилий какую-никакую оборону на скорую руку удалось наладить.

Оборонительные рубежи Варшавы. Сентябрь 1939 года

Потом к столице подошли отступающие части армии «Лодзь», да и вообще Варшава, словно магнит, притягивала разбитые, но желающие продолжать драться с немцами подразделения польской армии.

Последние бои под Бзурой и прорыв части войск к Варшаве. 16 - 17 сентября 1939 года

К румынским границам и отступалось как-то менее охотно.
8 сентября немецкие танки и бронемашины атаковали польские позиции в кварталах Охота и Чисто, но встретили упорное сопротивление и с потерями отошли. Несмотря на неудачу, берлинское радио поспешило заявить на весь мир о падении Варшавы. Ложная информация должна была подтолкнуть Сталина к активным действиям.
Немецкое командование спешило подтвердить радиосообщение. 9 сентября в 7:00 4-я танковая дивизия перешла в наступление. После артподготовки 35-й танковый полк и 12-й моторизованный пехотный полк атаковали Охоту, 36-й танковый полк и 33-й моторизованный полк наступали на Волю. Защитники Варшавы отразили все атаки противника.
В ходе боёв 9 сентября 4-я немецкая танковая дивизия потеряла безвозвратно 45 танков. Несколько десятков боевых машин было повреждено и подлежало серьёзному ремонту. На следующий день после неудачного штурма Мокатува список потерь пополнился ещё пятью танками.

Начало штурма Варшавы. 10 сентября 1939 года

10 сентября командование армией "Варшава", в состав которой вошли гарнизоны Варшавы, Модлина и части, оборонявшиеся в бассейне рек Нарев и Буг, принял командовавший ранее армией «Лодзь» генерал Руммель.

Дивизионный генерал Юлиуш Руммель (generał dywizji Wojska Polskiego Juliusz Karol Wilhelm Józef Rómmel vel Rummel)

После первых неудач 10-й армии немцы перешли к осаде города.

Схема осады Варшавы. 8 - 29 сентября 1939 года

Но вышедшая к восточным окраинам города 3-я немецкая армия решила утереть нос неудачникам из 10-й, и 15 сентября её командарм генерал Кюхлер бросил на пригород Варшавы Прагу 36 батальонов пехоты при поддержке танков и артиллерии. Но бойцы 21-го пехотного полка полковника Станислава Сосабовского и 3-й армии нос утёрли, практически разгромив 11 немецкую дивизию.
После этого немцы стали готовиться к штурму всерьёз, засыпая пока город снарядами и бомбами.
У обороняющихся же подходили к концу боеприпасы. 17 сентября генерал Чума запретил расчётам 75-мм орудий обстреливать пехоту противника, когда та не предпринимает активных действий. Через два дня батареям противотанковых пушек было приказано открывать огонь только по бронетехнике. Ежедневная норма расхода снарядов на каждое полевое орудие составляла 20 штук. Солдатам тыловых частей выдавалось по 10 патронов. Нехватка гранат привела к массовому применению бутылок с горючей смесью.
23 сентября немецкая тяжёлая артиллерия открыла сильный огонь по промышленным и бытовым объектам Варшавы: очистным сооружениям, электростанциям, центральной телефонной станции. Дневная норма расхода снарядов на каждое орудие составляла: 1700 выстрелов для тяжёлой полевой гаубицы (150-170 мм) и 500 выстрелов для 105-мм пушки. На следующий день город подвергся мощным ударам с воздуха. Польские силы ПВО сбили 5 самолётов.

Горящая Варшава. Сентябрь 1939 года

25 сентября Варшава пережила самый страшный день во время осады. В налётах, продолжавшихся всё светлое время суток (с 7:00 до 18:00) принимали участие около 400 самолётов. Было сброшено более 560 т фугасных и 72 т зажигательных авиабомб, на город обрушилось 500 000 снарядов. Варшаве был нанесён огромный урон. Не теряющие чувства юмора ни при каких обстоятельствах варшавяне назвали этот день "Lanym poniedzialkiem" («мокрым понедельником» – первый понедельник после пасхи, когда по традиции всех обливают водой).

Оборона Варшавы. После бомбёжки. Сентябрь 1939 г.

Утром 26 сентября части немецкого XIII армейского корпуса перешли в наступление. 27 сентября к штурму приступил и XI корпус. Вдоль всей линии польской обороны разгорелись ожесточённые бои. К полудню 27 сентября немцам удалось пройти всего около 100 м в Беланах в районе Охоты.
Упорное сопротивление Варшавского гарнизона повлияло на желание немцев пойти на переговоры. Немецкое командование согласилось заключить перемирие, и в 14:00 вступило в силу соглашение о прекращении огня.

Последний штурм Варшавы. 26 сентября 1939 года

28 сентября в 13:00 на фабрике "Skoda" были подписаны условия капитуляции. Свои подписи поставили генералы Кутшеба и Бласковиц.
Несмотря на очевидную безнадёжность положения, приказ вызвал неоднозначную реакцию. Многие офицеры и солдаты были потрясены и считали, что командование их предало. Некоторые офицеры предпочли плену смерть (нередки были случаи самоубийств). Командирам пришлось приложить немало усилий, чтобы успокоить части, рвавшиеся в бой.
29 сентября капитулировал и гарнизон Модлина.
Бои на косе Хель прекратились только 2 октября. Последним крупным столкновением были бои севернее Коцка с группой генерала Клеэберга «Полесье», сдавшейся 6 октября.

Медаль "Защитникам Польши в 1939 году"

Страна невыученных уроков

Сравнивая цифры потерь советских и германских войск, особенно – в боевой технике, легко увидеть два факта: немцам поляки сопротивлялись всерьёз, а Красной армии - уже нет. И сил не было, и желания. А вот сдавались нашим, наоборот, более охотно. Да к тому же был отмечен забавный факт, что многие польские офицеры в германской зоне оккупации, не желая попасть в плен, прятались у родных и друзей. А вот в советской, оказавшись среди враждебно настроенных к ним белорусов и украинцев, предпочитали сдаться Красной армии, а иногда - даже просили усилить свою охрану.
И ещё – за 9 дней июньских боёв 1941 года по цифрам, приводимым в известной книге Миллер-Гиллебрандта, потери германской армии составили 22 000 человек убитыми и 900 - пропавшими без вести. Это больше, чем за всю 36-дневную польскую компанию. Поэтому можно прийти и к такому выводу: воевали поляки храбро, но неумело. По крайней мере – менее умело, чем Красная армия в сорок первом.
Возникает вопрос – почему?
А причина, как мне кажется, в самой предвоенной Польше с её великопольским национализмом и неадекватным, мягко говоря, руководством, загнавшим страну в политический и военный тупик.
Как-то так постоянно получается, что в критические моменты в Польше находятся свои Пилсудские, Старжиньские и Ярузельские. А вот если полякам дать выбирать самим, так почему-то отыщут таких, что лучше бы эти лидеры сразу после выборов отправлялись в очередное “изгнание”, где этакой польской “элите” самое место, и не портили близкому нам гордому и никогда не унывающему народу жизнь.
Вероятно, причиной тому – впитавшаяся в кровь поляков память о вечно бунтующей, самоуправной и ни с чем не согласной Первой Речи Посполитой...
Да ещё польское руководство подвело желание выглядеть «Восточной Францией». Французская военная доктрина перед войной считалась наиболее передовой, французская армия – самой мощной в мире. А проповедовали французы оборонительную тактику с её сплошными фронтами и окопной войной. Вот польские генералы и размазали свои войска тонким слоем по всей 1900-километровой границе, а после танковых прорывов из-за слабой механизации и отсутствия прикрытия с воздуха не сумели их собрать.
И имеющиеся весьма боеспособные и мобильные кавбригады использовали в качестве подвижного резерва пехоты, если попонятней – в каждой бочке затычкой, вместо того, чтобы контратаковать ими открытые фланги прорвавшейся немецкой мотопехоты. Да ещё и попытались направить армии оборонять себя любимых в никому не известное приграничное захолустье. А это тоже не сильно способствовало укреплению духа.
Уровень же управления просто умиляет. Ведь неусидчивый Главком и в Румынии не успокоился, а, решив, что теперь Ставка Верховного Главнокомандования переехала в Бухарест, и оттуда пытался порулить сражающимися в Варшаве войсками.
26 сентября на варшавский аэродром приземлился новейший, в единственном экземпляре изготовленный перед войной бомбардировщик «Сом», прилетевший из Румынии. Он привёз генералам, обороняющим Варшаву, написанный на шёлковом платке приказ Рыдз-Смиглы о переходе армии к подпольной борьбе. Как будто они и сами этого не знали. Ну, честное слово, как ребёнок прямо.
Впрочем, осенью 1941 года беспокойный маршал сумел нелегально пробраться в Варшаву, чтобы лично возглавить подпольную борьбу. Но вот подчиняться подпольщики ему почему-то не захотели, в результате чего этот «неуспокоенный» от огорчения и обиды помер.
Вообще-то, отношение к героическим убегантам было, мягко говоря, не очень. Польские историки озабочены вопросом, почему румынское правительство не предоставило им возможность транзитного проезда, а интернировало. В результате, никто из них не смог войти в состав так называемого «Польского правительства в изгнании». Одни видят здесь зловещую руку Москвы, другие – злодейство немцев, третьи – коварные происки Лондона и Парижа. Мне же кажется, что правы они все! Просто эти деятели уже так достали всю Европу, что их даже в правительстве изгнанцев видеть никто не хотел. Вот такой вот всемирный антипольский заговор.

Эпилог

У монастыря Монте-Косино
Подошли ко мне три блудных сына.
Подошли ко мне они, спросили:
Пан полковник, видно, из России?
Нет, ответил, я приехал с Вислы,
Где дымы от выстрелов повисли,
Где и днём и ночью переправы
Под огнём наводят у Варшавы,
Где за Польшу в бой идут поляки
Без нашивок “Poland” на английских хаки…
Константин Симонов 1945 г.

«Рано утром 17 января 1945 года первая армия Войска Польского вошла в столицу своего государства - Варшаву. Варшава была разрушена да основания. Не было ни одного уцелевшего здания, одни скелеты сгоревших домов, сплошные руины, горы битого кирпича и стекла. Ни света, ни воды, а повсюду мины, мины... Мне пришлось руководить комендантским дежурством в одном из окраинных районов Варшавы, и я видел, как оживал город. Весть об освобождении Варшавы облетела всех с небывалой быстротой. Жители города, которые скрывались в лесах, оврагах, в приближённых населённых пунктах, ещё с утра потянулись в город. Варшавяне шли со всех сторон. Женщины, старики и дети несли и везли на санках и тележках свои пожитки, некоторые несли на руках детей. Я, согласно плану разминированных улиц, подписывал пропуска. Те, кто их получил, благодарили, крепко жали руки, а те, кому ещё нельзя была проходить к своим домам, через каждые пятнадцать минут уточняли обстановку разминирования в своём районе. К вечеру на улицах появились самодельные печи, повсюду жители забивали досками окна и простенки, навешивали двери в уцелевших одиночных комнатах. Варшавяне в вёдрах несли воду с Вислы, варили еду, благоустраивали свое жильё в разрушенных домах. Так начиналась жизнь в Варшаве».
Полковник Ягин «Я служил в Войске Польском».

29 польских частей и соединений, а также свыше пяти тысяч польских воинов были награждены орденами Советского Союза. Польским войскам тринадцать раз объявлялась благодарность в приказах советского Верховного Главнокомандования. В боях за свою Родину Войско Польское потеряло около 18 тысяч человек убитыми. Советские Вооружённые силы потеряли в боях за освобождение Польши около 600 тысяч человек.
В годы Великой Отечественной войны звания Героя Советского Союза были удостоены более 20 иностранных граждан. Из них 3 гражданина Польши. Это Владислав Высоцкий, Юлиуш Гюбнер и Анеля Кживонь.

Герой Советского Союза капитан Войска Польского Владислав Казимирович Высоцкий (1908—1943 гг.). Командир батальона В. Высоцкий погиб во время штыковой атаки, позволившей отбросить немцев и выиграть время для подхода подкреплений.


Герой Советского Союза капитан Войска Польского Юлиуш Самсонович Гюбнер (1912—1994 гг.). Комиссар батальона Ю. Гюбнер после гибели комбата в критический момент принял командование батальоном и, несмотря на два тяжёлых ранения, довёл бой до конца. Награждён посмертно, но оказался жив.

Герой Советского Союза рядовой женской роты автоматчиков дивизии им. Т. Костюшко Войска Польского Анеля Тадеушевна Кживонь (1925 – 1943 гг.). Погибла, спасая раненых из разбомбленной горящей машины. Единственная иностранка, которой присвоено это звание.

Юра(Efimytch)

[Амина]

Rafał Pasztelański
Grodno, symbol oporu przed Armią Czerwoną
Sowieci przywiązywali dzieci do czołgуw

Рафал Паштеляньский

Гродно, символ сопротивления Красной Армии
Советы привязывали детей к танкам

Советские солдаты, штурмующие Гродно в 1939 году, привязывали детей к танкам, чтобы защититься от пуль польских защитников города. Ещё в ходе боёв, а в особенности после их окончания, начались массовые убийства поляков: главным образом, солдат и харцеров – это следует из материалов расследования, проводимого белостокскими прокурорами из ИНП. С материалами этими получил возможность ознакомиться журналист tvp.info.




Дружеская встреча советских и немецких солдат на польской земле

После вступления советских войск на территорию II Речи Посполитой Красная Армия и коммунистические вооружённые группы начали массово убивать польских солдат, харцеров и интеллигенцию. Офицеров убивали самым популярным среди красноармейцев методом – выстрелом в затылок. Бывали случаи, что раненым солдатам выбивали глаза стволами винтовок. «Нормой» были массовые расстрелы тех, кто сопротивлялся захватчикам.

Журналист портала tvp.info получил возможность ознакомиться с материалами следствия, касающимися преступлений Красной Армии в сентябре 1939 года на территории бывшего Гродненского повята. Именно Гродно, которое обороняли около тысячи солдат, а также полицейских, харцеров и гражданских ополченцев, стало символом сопротивления Советам и кровавой бойни, устроенной захватчиками. В материалах дел, которые ведёт Комиссия по Преследованию Преступлений против Польского Народа в Белостоке, можно прочитать потрясающие показания свидетелей преступлений Красной Армии и поддерживавших её коммунистических банд.

Бои за Гродно начались 20 сентября. Защитники города были плохо вооружены. Они не имели поддержки артиллерии и располагали лишь несколькими пушечками. По мере приближения Красной Армии к Гродно, в городе начали действовать отряды коммунистических боевиков. Ротмистр Нарциз Лопяньский (из 2 эскадрона 101 Уланского полка) так описывал ситуацию: «В первые минуты самым неприятным было поведение групп, состоящих почти полностью из местных евреев. Особенно врезалась в память улица Доминиканская, где стреляли не только из пистолетов, но и из пулемёта, установленного на крыше, а также бросали гранаты в окна домов».

Подобные показания дали ещё несколько жителей Гродно. Они утверждали, что диверсантами были молодые коммунисты. Хелена Платт (в 1939 году ей было 16 лет) засвидетельствовала, что её отец, Францишек Залевский, который вёл отряд полиции, чтобы копать противотанковые рвы, был обстрелян «молодыми евреями, сидящими на крыше». Женщина подчеркнула, что в больнице раненого отца спас молодой врач еврейского происхождения.

Из показаний жителей Гродно, к сожалению, следует, что в сентябре 1939 год отношения между поляками и евреями были очень напряжённые. Впрочем, советские власти утверждали, что в ходе боёв за Гродно польские вооружённые отряды якобы застрелили 25 человек еврейской национальности. Поляки говорили, что боролись с диверсантами, а оккупационные власти – что это был погром.

Гродно – Глогув Восточных кресов

Советы ударили, главным образом, танками. Они были так уверены в быстрой победе, что машины были посланы в бой без прикрытия пехоты. Этой ошибкой воспользовались польские защитники, в основном, харцеры. Уничтожающие всё на своём пути машины были встречены коктейлем Молотова – бутылками из-под пива, наполненными керосином или бензином. Метод этот оказался весьма эффективен. В первый день на улицах Гродно было сожжено от 4 до 8 танков. Тогда рассвирепевшие Советы стали использовать живые щиты для защиты танков. За 830 лет до этого, на переломе августа и сентября 1109 года войска Германской империи и Чешского княжества подобным образом хотели захватить Глогув, привязывая детей защитников к осадным машинам.

Ян Михаляк (в 1939 году жил у своего дяди в Гродно) видел «советский танк, едущий от площади Батория по направлению к улице Ожешко, на лобовой броне которого был привязан молодой человек». Живым щитом служил 13-летний Тадзё Ясиньский, полусирота, сын служанки Зофьи Ясиньской, воспитанник Благотворительного приюта. Свидетели показали, что при виде ребёнка, привязанного к танку, по направлению к машине бросились две женщины – Гражина Липиньская (директор Комплекса Профессионального Обучения, впоследствии агент разведки АК на Востоке), а также молодая учительница Данута Буковиньская.

Липиньская так описывала произошедшее в книге «Если забуду о них»: «Неожиданное страшное известие: Глогув! На броне танка распятый ребёнок. Мальчик. (…) Кровь из его ран течёт ручьями. (…) Из танка выскакивает чёрный танкист с браунингом, за ним второй. Грозит кулаком, кричит, в чём-то обвиняет нас и мальчика. (…) Глаза мальчика полны страха и муки. С безграничным доверием он отдаётся нам. (…) Мы убегаем. У мальчика пять пулевых ранений. Он хочет к маме… Он пошёл в бой, бросил бутылку с бензином на танк, но не поджёг, не сумел… Выскочили из танка, били, хотели убить, а потом привязали на танке. (…) Мать умирающего мальчика в отчаянии и в то же время возбуждённая поступком сына, шепчет ему: «Тадзик, радуйся! Польская армия возвращается!». Они поют…», - писала Липиньская.

Тадзё Липиньтский был доставлен в больницу, куда привели его мать. Несмотря на немедленное лечение и переливание крови, мужественный мальчик скончался на руках матери. Показания эти подтвердила перед прокурором Данута Буковиньская, проживающая в Аргентине. Согласно показаниям других свидетелей, в Гродно было ещё несколько живых щитов.

Кровавая месть красноармейцев

Сразу после вступления советских войск в Гродно захватчики принялись ликвидировать всех, кто оказывал сопротивление.
- На улице Шчигло они вывели нескольких офицеров и убили выстрелами в затылок. На ближайшее картофельное поле был выведен офицер. Он стоял на коленях и молился. Его тоже убили, - засвидетельствовала Янина Марковская, которой в сентябре 1939 года было 18 лет.
Другой свидетель, Кристина Ванатовская, сообщила, что, захватив город, Советы «задерживали молодых людей, даже школьников, и расстреливали на месте».

Точно не известно, сколько защитников погибло в самом Гродно. Больше всего убийств происходило за пределами города. Казни совершались, в основном, на так называемой Собачьей Горке (до войны на этом месте убивали собак), где, в частности, были расстреляны, по крайней мере, 20 учеников, оборонявших Дом Стрелка.
- Эти убийства, кроме солдат красной армии, совершали также сотрудники НКВД при помощи местных коммунистов белорусской или еврейской национальности, - рассказывает Мариуш Филипович, историк Белостокского ИНП, эксперт местной Комиссии Преследования Преступления против Польского Народа.

На Скидельской площади в Гродно расстреляли две большие группы молодёжи. В самом городе рыскали также уголовники, выпущенные из местной тюрьмы. За казармами 76 полка на стихийной свалке советы оставили трупы около десяти артиллеристов, убитых выстрелами в затылок. Жительница Гродно Янина Леник свидетельствовала: «Я видела, что в лесочке, так называемом «Понемуне», лежало очень много трупов молодых подхорунжих и гимназистов, расстрелянных за то, что они якобы принимали участие в обороне Гродно».

Столь же трагические показания дал Мариан Новицкий, житель Пышек из-под Гродно: «Я видел группу связанных детей, которых вели в сторону рощи. Им могло быть лет по 10-15. Каждая группа состояла из 15-20 человек, а провели таких групп несколько. (…) Через некоторое время послышались выстрелы. Уведённые харцеры оттуда не вернулись».

На одной из улиц Советы подожгли дом, в котором жил безногий инвалид с матерью. Солдатня бросила их в огонь. Красная Армия, используя доносы и помощь коммунистических агентов, ходила по домам польских защитников и убивала их либо на месте, либо на улице. Много тел защитников, часто обезображенных и осквернённых, лежало на улицах до начала октября.

Советское командование было захвачено врасплох решимостью защитников Гродно. В своих донесениях они занижали число потерь среди захватчиков, а убийства пленных, детей и мирных жителей оправдывали яростным сопротивлением. Восхваляя убитых красноармейцев, командиры доходили до границ абсурда: «От вражеских пуль погиб комиссар разведывательного батальона 27-ой танковой бригады старший политрук Павел Казьмин. Его танк был подожжён. Тов. Казьмин оказывал героическое сопротивление до последней минуты жизни».

До небес превозносили товарища Поликарпа Григоренко, комиссара 2-ой танковой бригады. В донесении написано, в частности, что при его участии был схвачен генерал Вильчиньский, который «в ходе яростной атаки противника был расстрелян». Белостокский ИНП вёл расследование по этому делу. Из документов явственно следует, что бригадный генерал Юзеф Ольшина-Вильчиньский не погиб в бою, а был зверски убит экипажами двух советских танков. Утром 22 сентября генерал вместе с женой Альфредой, адъютантом капитаном Мечиславом Стшемеским, а также водителем направились в сторону литовской границы. Неподалёку от местности Гура Колишувка «Бьюику» Ольшины-Вильчиньского перегородили дорогу два танка. Генерал получил пулю в ногу.

Его жена позже вспоминала, что к машине подбежали советы и приставили всем к головам гранаты и винтовки. Потом велели женщине идти в сарай, где закрыли полтора десятка человек. Альфреда Ольшина-Вильчиньская рассказывала, что услышала выстрелы, а через некоторое время советский солдат принёс в сарай чемодан, перевязанный генеральским аксельбантом. Когда женщина вышла из строения, она увидела трупы своего мужа и его адъютанта. Оба были убиты выстрелом в затылок.

«Обычные» убийства?

Когда в 2003 году прокуроры из ИНП попросили у Генеральной Прокуратуры Российской Федерации правовой помощи в расследовании убийства польских офицеров, ответ русских был шокирующим. Главная Военная Прокуратура заявила, что не может исполнить просьбу польских следователей. Поскольку они сослались на Декрет от августа 1944 года о наказании «фашистско-гитлеровских преступников (…) и их союзников» и квалифицировали убийства как военные преступления. «Во время событий, указанных в просьбе, а также позже войска Красной Армии не могли оказывать помощи войскам нацистской Германии либо их союзникам в совершении военных преступлений, в какой бы то ни было форме, в том числе и принимать участие в убийствах мирного населения Речи Посполитой Польской, солдат и военнопленных Польской Армии. Согласно представленным в просьбе обстоятельствам, солдаты Красной Армии могли совершить лишь обычные преступления».

Русские считают, что, напав в сентябре 1939 года на Польшу, они не сотрудничали с Гитлером и не планировали вместе с Германией военных преступлений. Они заявили, что убийства польских солдат и мирных жителей квалифицируются как обычные преступления, у которых вышел срок давности.

Точно таким же образом российская прокуратура реагирует, большей частью, на просьбы о помощи в расследовании военных преступлений, совершённых Красной Армией.

inoforum.ru

[Амина]

Роман между США и нацистской Германией

Уже несколько недель урывками пишу рассказ о российско-польских отношениях первой половины 20 века  для Инофорума. Приходится перелопачивать массу материала и среди исторической руды попадаются и небольшие информационные слитки.

К примеру, можно вспомнить сколько сил истратил Запад, чтобы доказать родственную близость нацизма и коммунизма! Хотя даже Черчилль в свое время надеялся, что Гитлер повернет именно на Восток  в силу, как он говорил, непримиримых идеологических противоречий между Германией и Россией. В конце концов, один Советский Союз из всех европейских стран все тридцатые годы почти безостановочно сражался с франкистской Испанией и милитаристской Японией, а затем еще и с Финляндией – верными союзниками Гитлера.

Известно, как американские финансовые и промышленные магнаты в 30-е годы помогли многомиллионными инвестициями поднять промышленность нацистской Германии. Зато СССР постоянно травят за поставку леса и угля Германии в течение 40-41 годов в обмен на немецкие технологии.

А сколько ушатов грязи вылил Запад на СССР за заключенный пакт о ненападении, хотя, и Франция, и Великобритания, и Польша имели точно такие же пакты с нацистами задолго до СССР!

Не отставали от своих европейских “демократических” братьев и Соединенные Штаты. США заключили Пакт о нейтралитете с фюрером еще в 1935 году, а затем еще дважды продлевали и расширяли его положения!

Когда началась Вторая мировая в сентябре 1939 года Рузвельт тут же подтвердил на радость Гитлеру, что его страна “продолжает оставаться нейтральной державой”.

Согласно Пакту, Соединенные Штаты обязались не поставлять в воюющие страны Европы вооружения, сталь или нефть. В 1937 году Вашингтон ввел закон “cach & carry”, или “”оплата наличными и самовывоз” для невоюющих стран, которые закупали в США невоенные товары. На своих кораблях американцы поставлять товары в Европу отказывались, чтобы не попадать под огонь воюющих держав.

Так американцы “кинули” своих англосаксонских братьев, а заодно и французов, которые вскоре стали жертвами немецкой агрессии.

Не получала американских товаров и Германия. Зато гитлеровские союзнички в Испании, Италии, Греции, Болгарии, Румынии и Швеции продолжали вовсю торговать с “нейтральной” Америкой, и думаю, было не сложно переправить подарки дяди Сэма из той же Италии под предводительством Муссолини в соседнюю Германию.

В конце 30-х годов десятки тысяч американцев забрасывали Конгресс США телеграммами и почтовыми открытками с требованием продолжать эмбарго на поставку вооружений в Европу и закона “cach & carry”, чтобы, как говорилось, “держать нас подальше от войны”.

Дальше - больше. В свободной Америке нашлась масса поклонников бесноватого. Была создана практически политическая партия – Германо-американский бунд (второе название: Германо-американская федерация), со своим фюрером, американцем немецкого происхождения Фрицем Куном, которого утвердил сам Гитлер. Члены этой партии даже совершили поездку на берлинскую Олимпиаду 1936 года, чтобы заодно повидать нацистскую верхушку.

У Бунда были два тренировочных лагеря в штатах Нью-Йорк и Нью-Джерси и они свободно митинговали на улицах Нью-Йорка. В день Президента 19 февраля 1939 года в знаменитом Мэдисон Сквэйа Гарден 20 тысяч американских нацистов издевались над президентом Рузвельтом за его “проеврейскую” политику, а Фриц Кун называл американского президента не иначе как  “президент Розенфилд”.

Ниже расположены редкие фотографии, которые никогда не увидишь в американских учебниках или средствах массовой информации – им стыдно! Как ни поливай грязью Россию за Пакт о ненападении с Гитлером, но по крайней мере, в сталинском Советском Союзе появление массовой нацистской организации было совершенно исключено.

Так у кого же было родство душ с Гитлером?


Нет, это не Германия, это общественность США в конце 30-х.


Парад Бунда в Нью-Йорке в 1937 году проходил под охраной полиции. Впрочем, кроме американских евреев, никто больше не протестовал против шествия нацистов в главном американском городе.


Летний лагерь Бунда под Нью-Йорком




Сборище американских нацистов за городом


У американцев был даже свой фюрер - Фриц Кун, утвержденный в должности самим фюрером (на фото справа)


Совместное мероприятие американских расистов и нацистов


20-ти тысячное сборище нацистов в Мэдисон Сквэйа Гарден,


где перед ними выступил в бесноватой гитлеровской манере Фриц Кун,


с восторгом встреченный зрителями.


Бунд с удовольствием принимал в свои ряды американскую молодежь.

Сосипатр Изрыгайлов©

Rebel_tm

[Амина]

Первая геополитическая?
Автор - Игорь Панкратенко

К семидесятилетию начала советско-финской войны 1939-1940 годов


Тайны рождения
     Советско-финским войнам не повезло с историографией. Две первые  советско-финские войны (15 мая 1918—14 октября 1920 гг. и 6 ноября  1921—21 марта 1922 гг.) – оказались вообще практически вычеркнуты из   истории советско-финских отношений. Четвёртая война (25 июня 1941 –19  сентября 1944 гг.) осталась в тени величайшей трагедии блокады  Ленинграда и более стратегически важных событий на других фронтах  Великой Отечественной. А наиболее известная третья, именуемая также  "Зимней войной", «Финской», «Третьей советско-финской», «Финской  кампанией 1939-1940 гг.», «Советско-финским вооружённым конфликтом  1939-1940 гг.», и, с подачи Александра Твардовского «Той войной  незнаменитой» - обросла значительным количеством мифов и легенд, тесно  связанных как с мифотворчеством вокруг «эпохи Сталина», так и личными  идеологическими пристрастиями историков.

     А между тем историческое событие не возникает вдруг, оно имеет и  предпосылки, и следствия, и внутреннюю логику, образуя непрерывную  цепь, где всё тесно увязано между собой. Прибавьте к этому, что любое  событие не происходит в некоем вакууме, а окружено конфликтом  интересов, борьбой государств, разведок, корпораций, партий, идей,  подвержено влиянию множества внешних факторов – и вы получите сложную  задачу описания относительно достоверной картины события. Не лезть в  хитросплетение событий – получится из тебя некое подобие Эдварда   Радзинского. Лезть глубоко – получится многотомная штудия, в середине  которой ты забыл, с чего начал, а в конце – для чего, собственно,  писал.

     Поэтому в данной статье я попытаюсь предельно кратко изложить  основные вехи третьей советско-финской войны, не останавливаясь на   общеизвестных деталях, а лишь пытаясь понять внутреннюю логику события,  связав его с теми процессами, которые происходили в тогдашнем мире и в  СССР.


Развод и девичья фамилия
     Прибалтика всегда была точкой геополитического напряжения для  России. Противостояние за доминирование в этом регионе между Россией,  Швецией, Польшей и Германией имеет столь долгую историю, что описывать  её – дело практически безнадёжное, как и искать ответ на столь любимый  нами вопрос «кто виноват?»

     Да все. И никто. Логика развития государств требовала экспансии в   сторону Балтики, практическая политика никогда не заморачивалась  вопросами о «примате общечеловеческих ценностей», все рвались к захвату  важнейших стратегических позиций. И как итог – с 1809 по 1917 годы  Финляндия находилась в составе Российской империи как Великое княжество  Финляндское.

     
    Герб Великого княжества Финляндского

     Причём, со столь широкой автономией во внутреннем самоуправлении,   что логичнее было бы говорить о союзе двух государств. Достаточно  сказать, что Финляндия имела собственную валюту, собственное  избирательное законодательство (В 1906 году был принят выборный закон,  который давал право голоса женщинам. Финляндия стала первой страной в  Европе, где женщины получили право голоса), и ряд других «преференций и  вольностей», напрочь выбивавших Финляндию из определения «Россия –  тюрьма народов». В отношении Финляндии строго соблюдались принципы,  озвученные ещё Александром I, сказавшим: «Финляндия – это не губерния.  Финляндия - государство».

     
    Марка Великого княжества Финляндского

     Немаловажно и то, что деятельность охранного отделения была на  территории Финляндии предельно ограничена, что делало Великое княжество  сущим раем для революционеров всех мастей. Достаточно вспомнить Конни  (Конрада Виктора) Циллиакуса (фин. Konni Zilliacus, 18 декабря 1855 —  19 июня 1924, Хельсинки), финского политика, писателя, революционера,  организатора и руководителя Финской партии активного сопротивления, а  по совместительству - японского шпиона, не особенно этого факта и  скрывавшего.

     

     Действуя вполне легально, Циллиакус организовал канал доставки в  Россию оружия и нелегальной литературы (знаменитый пароход «Джон  Графтон», под завязку набитый оружием для революционеров в России – его  работа). Кроме того, через своего куратора полковника Мотодзиро Акаси  подкидывал революционерам денег (в том числе и на проведение  конференции в Женеве в 1905 году). Политические взгляды Циллиакуса-папы  предельно исчерпывающе описал его сын, Циллиакус-младший: «Из детства я  вынес две идеи, крепко закрепившиеся у меня в голове: первое, что   когда-то в России будет революция, и это будет нечто великое и хорошее,  чего ждут все либеральные и цивилизованные люди. Второе, что русские —  отсталая, варварская и полуазиатская нация, у которой остальному миру  нечему учиться политически, хотя революция должна освободить финнов и  поляков и позволить России начать догонять Запад».

     Империя, в которой подобные Циллиакусы действуют, не особо и скрываясь, долго протянуть не может, грянул февраль 1917 года.

     Сама по себе февральская революция послужила мощнейшим детонатором  для сепаратистских устремлений окраин и автономий. Но ещё был шанс –  финны, вопреки призывам националистов, не спешили выйти из состава  Империи. И здесь происходит нечто непонятное и для меня лично –  загадочное. Возобновляет работу Сейм Финляндии, который 18 июля 1917  года принимает закон о восстановлении автономных прав Финляндии  (существенно урезанных после 1905 года), причём Финляндия   рассматривается как часть России. Однако это закон Временным   правительством России (в котором было немало деятелей, тесно связанных   с финнами ещё в период борьбы с самодержавием) отклоняется, российские   войска разгоняют Сейм и занимают его здание. Дорога финским  националистам расчищена, молниеносно проводится кампания против   «русского империализма» (при полной поддержке немецкой разведки и  шведских промышленников), консолидировавшая финское общество. И 6  декабря 1917 года Финляндия провозглашает свою независимость. Развод  произошёл. Но имущество ещё не поделено.


Войны за наследство
     В финской исторической литературе военные действия в 1918-1920 гг.  против РСФСР квалифицировались не как вооружённое выступление против  другого, иностранного, государства, а как «борьба за Восточную  Карелию», как национальная, историческая внутрифинская задача, лежащая  якобы вне сферы международных отношений и вне законов международного  права.

     В советской исторической литературе оценка давалась более конкретно  и, хоть была чётко классовой, но ограниченной во времени и  пространстве: «белофинская авантюра в Карелии в 1919 г.». Однако, сутью  этих войн была именно борьба за территориальное наследство Российской   империи.

     Извлёкший все необходимые уроки из развала российской армии  Временным правительством, генерал-лейтенант это армии Карл Густав  Маннергейм, ставший в январе 1918 года главнокомандующим финской  армией, в борьбе с финскими большевиками действовал решительно и  жестоко.

     

     Гражданская война в Финляндии продолжалась 108 дней, унесла 35 тысяч  жизней, после чего внутренний разброд и шатания в Финляндии были  надолго прекращены. Но избавившись от врага внутреннего, правительство  вспомнило, что имеет давние территориальные претензии к России. Речь  шла о «возвращении исконно финских земель, отторгнутых Россией» (а как  же иначе, именно исконных и именно отторгнутых). Ничего личного,  здоровый цинизм, обычная практика межгосударственных отношений – «грех  не пощипать ослабшего соседа». С февраля началось проникновение финских  отрядов и на территорию России — в Восточную Карелию. Главными  направлениями движения были города Ухта и Кемь, да-да, именно  знаменитая «Кемска волость», ставшая нарицательной после фильма «Иван  Васильевич меняет профессию».

     23 февраля 1918 года, аккурат в день создания Красной Армии,  Маннергейм официально заявил, что «не вложит меч в ножны, пока не будет  освобождена от большевиков Восточная Карелия». А 27 февраля  правительство Финляндии направило ходатайство Германии, чтобы та, как  воюющая против России страна, рассматривая Финляндию как союзницу  Германии, потребовала бы от России заключить мир с Финляндией на основе  присоединения к Финляндии Восточной Карелии. Предложенная финнами  будущая граница с Россией должна была проходить по линии Восточное  побережье Ладожского озера — Онежское озеро — Белое море.

     Впрочем, на этом требования Финляндии не ограничились, уже 6 марта  премьер Пер Эвинд Свинхувуд заявил, что Финляндия готова пойти на мир с  Советской Россией на «умеренных Брестских условиях», то есть, в случае,  если к Финляндии отойдут Восточная Карелия, часть Мурманской железной  дороги и весь Кольский полуостров.

     

     Что в данном случае считалось «умеренным» - так и осталось загадкой,  в переводе на житейские мерки финны требовали приращения собственной  территории почти на 40%. И тут произошло весьма неприятное для наивных  финских политиков событие. Германия в лице кайзера Вильгельма II  совершенно спокойно заявила, что «Германия не будет вести войну за  финские интересы с Советским правительством, подписавшим Брестский мир,  и не будет поддерживать военные действия Финляндии, если та перенесёт  их за пределы своих границ».

     Это заявила та Германия, которая «ставила» финскую армию, сколачивая  шуцкор в боевые подразделения. Эта заявила Германия, создавшая финских  егерей, элиту финской армии.

     Это заявила Германия, представитель которой и главный военный  советник в Финляндии фон дер Гольц уверял финнов во всемерной поддержке  их действий против России.





Совместный парад финских и немецких войск. Хельсинки. Июль 1918 года



    Вручение знамени батальону егерей. Ваза, Швеция. Ноябрь 1918 года

     
    Шюцкор в восточной Карелии. Май 1918 года

     Для Маннергейма подобная ситуация была пощёчиной. Стало очевидным,  что юное финское государство элементарно попользовали в качестве угрозы  на переговорах с Россией, а затем отбросили за ненужностью.

     Более того, весь 1918 год Германия практически купировала финскую угрозу для Советской России:

     12 июля 1918 г. Финский Генштаб подготовил проект переноса финской  границы с Россией на Карельском перешейке в обмен за щедрую компенсацию  территорией Восточной Карелии. Проект подписан генерал-майором Карлом  Ф. Вилькманом (Вилкамаа), одобрен немецким командующим генералом  Людендорфом.

     19 июля 1918 г. Людендорф предложил статс-секретарю МИД П. Гинце,   чтобы Финляндия уступила России часть Карельского перешейка за   Восточную Карелию и район Мурманска; германское командование  рассчитывало совместными финско-немецкими силами выгнать англичан с  Севера, так как одним русским это не под силу.

     24 июля 1918 г. немцы рекомендовали Финляндии не создавать угрозу   Петрограду, чтобы Советское правительство могло снять войска из-под  Петрограда и направить их против чехословаков и англичан на Север.

     Этот урок Маннергейм запомнил на всю жизнь и не преминул отплатить  Германии в ходе семимесячной Лапландской войны (сентябрь 1944 – апрель  1945 гг.).

     Однако соблазн приобрести изрядный территориальный кус оказался сильнее обид, слишком ослаблена была Россия, и финны рискнули.

     Боевые действия продолжались до 14 октября 1920 года, когда силы  сторон были исчерпаны полностью, и на фронте установилось хрупкое  равновесие. Достаточно было ещё одной свежей дивизии любой стороне – и  чаша весов склонилась бы к победе страны-обладательницы такой дивизией.  Но – не нашлось.

     Итогом данной войны стал Тартусский мирный договор, который закрепил  за Финляндией аннексию Западной Карелии до реки Сестра, Печенгской  области, западной части полуострова Рыбачий и большую часть полуострова   Среднего.

     Однако по условиям договора Россия отстояла право на свободный транзит грузов в Норвегию через Печенгскую область.

     Окончательную точку в борьбе Финляндии за наследство Российской  империи поставила вторая советско-финская война 6 ноября 1921—21 марта  1922, когда попытка финско-карельского контингента численностью от 5 до  6 тысяч штыков аннексировать часть восточной Карелии  (демилитаризованной согласно условиям тартуского договора) была жёстко  отражена подтянутыми частями Красной Армии. Сам контингент, понеся  серьёзные потери (по некоторым источникам – до 15% личного состава)   частично рассеян, а частично изгнан в Финляндию.
     
    Плакат периода 2-й советско-финской войны. Политуправление РККА

Рождение конфликта
     Период 1918 – 1920 годов был, наверное, самым уникальным периодом   Новейшей истории. Если бы существовала книга рекордов именно тех годов,  которые стали точками бифуркации в истории человечества, то 18-20 годы  XX столетия безусловно были бы зафиксированы в них, как годы, в которые  были созданы истоки абсолютного большинства конфликтов ХХ века (а  кое-что тянется и до настоящего времени, поражая государства и народы  «выстрелами из прошлого»).

     И две советско-финские войны, и Тартусский договор, и Московское  соглашение 1922 года (по итогам второй войны) не решили ни одного  противоречия между СССР и Финляндией. Более того, эти события породили  предпосылки нового, более жёсткого противостояния.

     «А осадок-то остался», говорится в известном анекдоте. А какой он, осадок двух советско-финских войн?

     Начнём с главного. Сложившаяся конфигурация государственной границы  не удовлетворяла ни одну из сторон. 32 километра до второй столицы, до  сакрального символа («колыбели революции»), до центра стратегически  важного промышленного района - это для любого государства ситуация  неприемлемая. Военно-географическая уязвимость Алма-Аты в недавнем  прошлом стала причиной переноса столицы Казахстана в Астану. Но здесь   такой вариант не подходил по определению. В России 20-е годы были  периодом ожесточённой борьбы за власть между различными партийными  группировками. И пока позиции «интернационалистов» (Троцкого,   Зиновьева, Бухарина и пр.) были достаточно сильны – уязвимостью  Ленинграда особо никто и не заморачивался, чего уж там, до мировой  революции устоит, а там – Всемирная Республика Советов, и вопрос о  стратегических позициях теряет смысл. Но как только победу одержали   государственники – отношение к вопросу безопасности Ленинграда,  безопасности русского Севера приобрёл совершенно другую значимость.

     С другой стороны, итогами войн не удовлетворены были и финны. Они   считали (и довольно справедливо), что причиной неудач в войнах была  противоречивая политика финских правительств. Я не оговорился – именно  правительств, потому как за три года, за две войны этих правительств в  Финляндии сменилось пять (!). И все – с разной ориентацией  (политической, разумеется):

Кроме того, в сознании финского общества по итогам двух войн закрепилось три тезиса:     1. СССР является последовательным противником и основной угрозой безопасности Финляндии.

     2. Мирное сосуществование с «большевистскими варварами» невозможно.

     3. Исторической миссией Финляндии является борьба за возвращение  «исконно финских территорий» и противостояние «большевистской угрозе» в   Балтийском регионе.

     Из этого логично вытекало, что именно на Финляндии лежит задача  организации и руководства «антибольшевистской борьбой» и   противодействия «коммунистической экспансии». Из этого же (пусть и не  столь логично) вытекали и претензии Финляндии, если воспользоваться  современной терминологией, на роль региональной сверхдержавы.

     Только два государства тогдашней Европы – Польша и Финляндия  (исключая СССР, это отдельная тема) так явно провозглашали примат  идеологии (с лёгким налётом мессианства) в своей внешней политике.  Только два государства тогдашней Европы – Польша и Финляндия готовы  были идти в отстаивании своих принципов до конца, то есть - до  вооружённого столкновения с СССР. И именно они стали активными  участниками той «европейской камасутры», клубка интриг разведки,  дипломатических манёвров, политических торгов, конкурентных войн  корпораций, которая привела к трагедии Второй мировой. Но это – уже  другая история…

Юра(Efimytch)

[Амина]

Первая геополитическая?Продолжение

 

 К 70-летию начала советско-финской войны 1939-1940 годов


Европейская камасутра

Буйные 30-е
     Если 18-20 годы ХХ века были чемпионами по завязыванию конфликтов,  то середину 30-х смело можно отнести к самым напряжённым годам  столетия, когда даже не самому проницательному наблюдателю становилось  ясно, что мир катится к новой войне. Едва оправившись от Великой  депрессии (которая протекала куда как острее нынешнего финансового  кризиса) мир ошалело, другого слова здесь не подберёшь, кинулся на  поиски путей сброса социального и экономического напряжения.

     А, собственно какой она была, Европа середины 30-х? В вульгарном  историческом представлении, овладевшем нашим сегодняшним сознанием,  были два страшных тоталитарных режима (СССР и Германия) с одной стороны  и прогрессивная демократическая общественность с другой. Естественно,  тоталитарные режимы злоумышляли всяческие пакости, а прогрессивное  демократическое человечество этому противилось. Но эта картина может   существовать только в незамутнённых и неотягощённых знанием истории  мозгах. Реальность была куда как сложнее.

     Вообще-то, в промежутке меж двумя мировыми войнами в Европе  диковинной редкостью смотрелись страны, в которых не было бы жёстких   нацистских, фашистских, тоталитарных, авторитарных режимов, которые не   были бы раздираемы внутренними противоречиями. Пробежим кратко по  алфавиту:

     Албания - согласно договорам 1926, 1927, 1936 годов - сильная зависимость от фашистской Италии.

     Болгария - правый переворот, убийство премьер-министра, правая диктатура и репрессии в отношении левых.

     Венгрия – диктатура адмирала Хорти, радостно приветствовавшего приход к власти Гитлера, территориальные претензии к Румынии.

     Германия - приход к власти Гитлера.

     Греция – установление военной диктатуры (1936 г.), причём, ожесточённая борьба пронемецкой и проанглийской групп среди военных.

     Италия - король назначает Муссолини главой правительства (1922 г.).

     Испания – гражданская война, втянувшая в свою орбиту всю  Европу, левые увлечённо воюют с франкистами, в перерывах между боями не  менее увлечённо воюют между собой. А заканчивается всё приходом к   власти генерала Франко.

     
    Фашизм – утро новой Европы (испанские фалангистки. 1936 г.)

     Ирландия – победа сил прогерманской ориентации

     Латвия - правый переворот (май 1934 г.), репрессии против левых, междоусобная борьба сил с прогерманской и проанглийской ориентацией.

     Литва - правый переворот (1926 г.), репрессии, территориальные претензии к Польше.

     Польша - военный переворот Пилсудского (1926 г.), активная  антисоветская деятельность, территориальные претензии к Чехии, Литве,  Германии.

     Португалия - после антимонархической революции 1910 г. череда  военных переворотов, режим маршала Кармоны, впоследствии свергнутого  доктором Салазаром, установление профашистского режима.

     Румыния – активная деятельность профашистских организаций, террор, столкновения с левыми, установление диктатуры маршала Антонеску.

     Чехословакия - попытка правого переворота генерала Гайды (1926 г.), активная деятельность сепаратистов и фашистов в Словакии.

     Эстония - правый переворот (1934 г.).

     Югославия – установление в 1929 году военной диктатуры, движение усташей.

     Во Франции, в Бельгии, Голландии, Норвегии и Дании активно действуют  относительно крупные организации местных нацистов. Кроме того,  ожесточённые схватки левых и правых во Франции, в ходе которых в  качестве основного аргумента используются велосипедные цепи и дубинки.

     В Швеции и Швейцарии действуют влиятельные пронацистские организации, финансируемые крупным капиталом.

     И, конечно, «туманный» (хотя мне более нравится определение  «мутный») Альбион, у которого нет вечных друзей, нет вечных врагов,  есть только вечные интересы.

     А вдалеке маячат императорская Япония, уже ведущая политику  установления гегемонии в Восточной Азии. И США, кровно заинтересованные  в завоевании новых рынков.

     Прибавьте к этому гиперактивность германских концернов Круппа и ИГ  "Фарбениндустри", британского «Виккерса», шведского «Бофорса»,  швейцарского «Эрликона» и прочих, прочих, прочих, оживлённую  деятельность разведок, стабильную нестабильность Балкан и Ближнего  Востока…

     Отсюда – хитросплетение дипломатических интриг, множество коалиций и  временных союзов. Одно было хорошо. Вся Европа понимала, что основная  война развернётся на Востоке, где расположен главный враг европейской  цивилизации, Мордор ХХ века – СССР. Вопрос заключался лишь в том, как  под шумок большой войны поизящнее подставить и ослабить ближнего соседа  и под шумок отхватить побольше.

     Главный исполнитель основными европейскими державами был уже  назначен – «пушечным мясом» предстояло стать Германии Адольфа Гитлера.  И любые её действия в этом направлении активно поддерживались.  Интересную характеристику того времени оставил русский генерал Антон  Иванович Деникин, писавший в 1936 году: «Политическая обстановка  нисколько не изменилась. Немцы по-прежнему ведут борьбу против русской  государственности: явно — в Прибалтике, Малороссии, на Кавказе; тайно —  среди русских партий, применяя старые бесчестные приёмы. Версальский  мир не закончил борьбу, а лишь приостановил её и углубил непримиримые  противоречия между двумя политическими группировками...»

     Но, из-за отсутствия общей границы с СССР, Германия нуждалась в  коалиции. Тогда и появился на свет модернизированный «план Гофмана».

     


Листая старую тетрадь скончавшегося генерала…
     Автор плана, генерал Макс Гофман (скончавшийся в 1927 г.), впервые  начал его оформление ещё в 1919 году. Развития тогда эта идея не  получила, но план был заботливо сохранён в архиве, и в 1936 году вновь  появился на свет с поправками на современность. Авторство правок обычно  принято связывать с именем Альфреда Розенберга.

     

     Но вот проработанность плана, отдельные штрихи и детали позволяют   предполагать, что над ним тщательно и вдумчиво поработала группа  операторов-генштабистов, разведчиков и действующих политиков. Уж больно  он отточен, логически завершён, просчитан в деталях – словом, это ПЛАН,  несущий на себе печать стратегического таланта, и не одного человека.

     

    План Гофмана и Германский союз

     К 1936 г. «План Гофмана» предусматривал два главных направления  ударов: Северо-Балтийское и Юго-Восточное. По словам Сталина на XVII  съезде партии, этот план напоминал ему возобновление политики  Вильгельма II, «который некогда оккупировал Украину, предпринял военный  поход против Ленинграда, используя для этого территорию балтийских  стран».

     Северо-Балтийское направление позволяло, во-первых, создать мощную  непосредственную базу для нападения на СССР. На всех прочих путях  германской армии пришлось бы проделать длинный, трудный и весьма  сомнительный переход по чужой территории с враждебным населением и  неразвитым железнодорожным сообщением. Во-вторых, этот путь ведёт прямо  к оному из жизненно важных центров Советского Союза.

     Для решения этих задач план предусматривал установление господства  Германии на Балтийском море, превращавшего его, по сути, во внутреннее  море «Германского союза», и создание нацеленных на Ленинград военных  баз по его берегам. В соответствие с этим планом Германия поощряла  Данию и Швецию на создание оборонительных сооружений, блокирующих   Зундский и Бельтский проливы — «балтийские Дарданеллы». Розенберг ради   этого даже предложил Дании «гарантировать нерушимость» немецко-датской   границы. В 1935 г. Дания начала в своих фиордах сооружать авиабазы и   базы подводных лодок. Германия же, благодаря внутреннему Кильскому  каналу, была независима от проливов.

     Одновременно Германия активизировала попытки создания «Северного  европейского блока». Начался обмен делегациями высших военных чинов  Швеции, Польши и Германии. Розенберг поддерживал шведских фашистов   через заводы Круппа в Швеции. В 1935 г. он заявлял на конгрессе  «Северного общества» в Любеке: «Мы приветствуем представителей  Северного мира (скандинавские страны)... Мы хотим выразить надежду, что  они также полностью осведомлены о том, что вся Балтика в целом  заинтересована в объединении против большевистского Востока».

     На континенте первой базой наступления должна была стать польская   Гдыня близ Данцига, грузооборот Гдыни в то время обгонял грузооборот  любого другого балтийского порта.
   

    Польские солдаты вермахта

     В 1935 г. в Гдыне началось строительство шести новых современных  доков, которые впервые сделали порт пригодным для военных судов. К этой   базе должен был присоединиться впоследствии Мемель, литовский порт,  который лежит значительно ближе к следующим базам — Риге и Ревелю, — и  почти наполовину принадлежал «автономному» германскому совету Мемеля.  Мемель, «второй Саар» — это, с одной стороны, рычаг для изолированной  войны с литовцами, которая в двадцать четыре часа привела бы к  исчезновению литовской армии. С другой стороны, Мемель являлся рычагом  к военному поглощению Германией всей Балтики, поскольку, немедленно  вслед за разгромом Литвы, в Риге и Ревеле абсолютно «сами собой»  возникли бы завуалированные германские колониальные правительства.

     «Одного предупредительного выстрела с германских дредноутов в портах  Мемеля, Риги и Ревеля будет достаточно, чтобы добиться от буржуазных  правительств абсолютного, немого повиновения Германии. Германский  Балтийский флот... может покорить три прибалтийских государства в  течение нескольких часов». «Эта война... будет вестись совершенно  «независимо», как дело германской «национальной чести», которая  попирается ужасной нацией почти в два с половиной миллиона литовцев».

     Но немцы делали ставку не только на силу: «Современная Балтика —  четыре слабых окраинных государства … Германско-балтийские группы  населения этих окраинных государств, остатки бывшей правящей феодальной  касты..., представляют естественную поддержку для германской армии...  Балтийский фашизм, порождённый Германией и организованный ею,  одушевлённый только идеей новой объединённой войны против СССР,  расчистит — если он не сделает этого ещё заранее — дорогу наступающим  германским войскам...» Таким образом, решается проблема «балтийского  марша», первого шага к сухопутной атаке на Ленинград.

     С севера Ленинграду угрожает ещё бóльшая опасность: «Финские фиорды  на северо-балтийском театре войны должны представлять передовую линию  наступления».

     Практическая реализация плана Гофмана вступила в активную фазу  именно с 1935 года. Летом того года Англия, в нарушение Версальского  договора, подписала с Германией военно-морское соглашение, по которому  последняя получила право иметь надводный флот, водоизмещение которого  составляло бы 35%, а подводный — 60% от британского.

     Соглашение выглядело парадоксальным, ведь увеличение германского  флота, и, тем более, количества подводных лодок, казалось, прежде  всего, угрожало могуществу самой Англии. Однако парадоксальность была  кажущейся и исчезала при анализе программы военно-морского  строительства Германии. Программа предусматривала прежде всего  строительство подводных лодок водоизмещением 250 т., то есть, меньше,  чем даже самые первые германские лодки времён Первой мировой (260 т.),  и, тем более, лодки того времени, водоизмещением 600—1400 т. «Германия   строит маленькие подводные лодки не потому, что у неё нет денег, а  потому, что этого требует их будущая позиция — мелководный Финский   залив» — отмечали наблюдатели. В этом также причина массового  производства «карликовых торпедных катеров», обладающих скоростью в 45  узлов.

     Подобные катера идеальны для атаки на Кронштадт (что, кстати, уже и  имело место быть в 1919 году). Даже новые германские крейсера —  «карманные линкоры» вроде «Дойчланда», были приспособлены для  сравнительно мелких вод. Бывший до 1938 года министром иностранных дел  Германии Нейрат в 1935 г., говоря о Балтийском море, заявлял: «Мы  должны контролировать этот район и не давать России доступа к океану».  Для «мутного Альбиона» со времён Петра I не было лучшей музыки, чем эти   простые, но такие душевные слова.



 Чемберлен после подписания Мюнхенского соглашения: Я привёз мир   нынешнему поколению. До начала Второй мировой войны – 11 месяцев и два   дня.

     Морской пакт утверждал передел мира и союз между Англией и  Германией. Недаром, по словам известного немецкого историка Иоахима  Феста, автора трёхтомного труда "Гитлер. Биография", подписавший его  Риббентроп вернулся в Германию великим государственным деятелем, «ещё  более великим, чем Бисмарк», как заметил позже Гитлер. Сам Гитлер  назвал этот день «самым счастливым в своей жизни». Геббельс в те дни   записывал: «Фюрер счастлив. Рассказал мне о своих внешнеполитических  планах: вечный союз с Англией. Хорошие отношения с Польшей. Зато -  расширение на Востоке. Балтика принадлежит нам...»

     Конечная цель соглашения лежала на поверхности и была ясна  современникам сразу. Голландский посланник в Берлине считал  военно-морское соглашение, заключённое между Англией и Германией,  опасным шагом, но полагал, что Россию надо по-прежнему держать в  строгой изоляции. Германия установит полное господство над Балтикой,  Турция будет вечно закрывать России доступ в Средиземное море, а Япония  — зорко следить за малым Тихоокеанским фронтом.

     Но военно-морское соглашение было лишь одним из шагов на пути к  цели. Кроме этого, в балтийских государствах строятся новые аэропорты,  которые должны продлить сети европейских воздушных путей через Швецию  до Финляндии. Лётное расстояние от Финляндии до Ленинграда исчисляется  минутами. Стратегически Ленинград представлял собой идеальную  оперативную цель. Расстояние от него до границы на юге (граница с  Эстонией) равняется 120 км, на севере (граница с Финляндией) — 35 км.   Здесь-то и находятся настоящие ворота, ведущие в Ленинград. С запада к  Ленинграду непосредственно подходит третья граница — Финский залив,  который принадлежит тому, кто господствует на Балтийском море. Эта  граница находится не более чем в 48 км от Ленинграда.

     Политически это также весьма удобный объект. «Ленинград — второй  политический, культурный и экономический центр Советского Союза после  Москвы; это гнездо революции, её родина... Взятие Ленинграда нанесло бы  (согласно германским расчётам) сильный, быть может, смертельный удар по  моральной устойчивости народа и его воле к победе... Та же победа  возымела бы своё действие и на другой лагерь: пробудив и мобилизовав  русскую контрреволюцию... «Ленинград взят Гитлером!». Это означало бы,  что в Ленинграде установлено «новое русское фашистское правительство».

     Действительно, совершенно ясно, что первым актом победоносной  германской армии после занятия Ленинграда должно было стать  провозглашение «нового национального русского правительства. Такое  правительство представляло бы собой разновидность колониальной  администрации... практической задачей его была бы организация с помощью   германских войск... нового фашистского государства, провозглашённого в   старой столице». Захват Ленинграда открывал и северный путь на Москву  вдоль Октябрьской железной дороги — всего 640 км, не прерываемый ни  большой рекой, ни каким-либо другим естественным препятствием».

     Вот такой вот изящный план, предусматривающий активные  наступательные действия Германии Польши и Финляндии и активную  поддержку этих действий Англией и Францией. Насколько этот план был  реален и осуществим – вопрос риторический.


Это был их последний и решительный… шанс?
     О реальной позиции Финляндии и Польши достаточно красноречиво  говорят только два факта (их гораздо больше, но выбранные мной –  наиболее показательны):

     Финляндия: военный  бюджет Финляндии с 1934 года составлял 25% от годового бюджета страны.  Основная статья расходов военного бюджета – строительство военных  объектов. Мне могут возразить, что это «линию Маннергейма строили».  Согласен, затратное мероприятие. Однако основные работы были  произведены на этой линии до 1927 года (а начались они ещё в 1918 г.),  пик строительства приходится на год 1932. Остальные средства  расходовались на строительство военных баз, складов и аэродромов. К 1939 году пропускная способность военных аэродромов в 10 (!) раз превышала потребности ВВС и гражданской авиации Финляндии.  И либо правительство Финляндии состояло из полных идиотов, не знающих,  куда расходовать деньги, либо оно планомерно готовило ТВД для действия  больших масс авиации. Чьей и против кого?

     Кстати, о складах. Могут возразить, что финны строили их для себя.  Возможно. Только вот почему на этих складах отсутствовали запасы  зимнего обмундирования? Ведь вопреки расхожему мнению, в период «зимней  войны» склады финнов оказались пустыми, и после проведения мобилизации,  чтобы одеть финскую армию, потребовалось провести реквизицию всей  тёплой одежды в магазинах. А вот когда в Финляндию потоком хлынула  английская и французская помощь, когда в Финляндию вошли германские  войска – все базы и склады оказались при деле. Да так точно, что и  пустыми не стояли, и излишней затаренности не было. Может – и   совпадение. Но скорее – грамотные расчёты.

     Польша: Вот вероятность  сотрудничества поляков с Гитлером я и доказывать не собираюсь. Пусть  поляки и недалёкие российские историки верещат о том, что коварный   Сталин, ножом в спину, вместе с Гитлером, в сентябре 1939 года… А  при упоминании того, что Польша, за год до того, в 1938, совместно с  вермахтом участвовала в разделе Чехословакии (после чего Черчилль и   назвал её «гиеной Европы») – со стороны полонофилов наступает  застенчивое молчание.

     
  Польские войска входят в Тешин – боевое содружество Польши и Вермахта. 1938 год

     Вот всего два факта, доказывающих, что план был совершенно реален.  Он начал не просто приобретать конкретные очертания. Он начал   реализовываться. Германия, Польша и Финляндия стояли на пороге создания  антисоветской коалиции с последующим открытием военных действий. При  активной поддержки Франции и Англии.
     

    Маннергейм и Гитлер. 1938 год

     Тут самое время возмутиться идеалисту-либералу. «Да могли ли Англия  и Франция пойти на союз с Гитлером, с тоталитаризмом? В сентябре 1939  года они бесстрашно встали на защиту растерзанной Германией и СССР  Польши, объявили войну Германии, грудью встали на защиту демократии…»  Забежим немного вперёд. 1 сентября 1939 года началась Вторая мировая, в  которую вступили Англия и Франция. 30 ноября началась Советско-Финская  война. И вот что происходит: Чемберлен и его соратники считали  советско-финскую войну (к развязыванию которой они приложили немало  усилий) оптимальным выходом из положения — война против Германии   превращалась в совместную с Германией войну против Советского Союза.

     Лондон, в своём традиционном стиле, сделал для этого всё, от него   зависящее. 24 ноября 1939 года британское правительство заявляло СССР,   что в случае советско-финского конфликта оно не станет вмешиваться. 29   ноября с нашим послом в Великобритании Майским встретился Батлер, чтобы  подтвердить заявление Черчилля, что британское правительство не  собирается в отношении Советского Союза проводить «макиавеллиевскую»  политику.

     И, в то же самое время, Англия требовала от Финляндии занять твёрдую  позицию и не поддаваться нажиму Москвы. С началом «Зимней войны» в  Финляндию была направлена французская военная миссия во главе с   Ганевалем; мало того, в штабе Маннергейма находился личный  представитель начальника французского Генштаба Гамелена генерал  Клеман-Гранкур.

 

     По словам члена французской военной миссии капитана П. Стелена,  главная задача французских представителей заключалась в том, чтобы  «всеми силами удерживать Финляндию в состоянии войны».

     Правительства Англии и Франции, продрыхшие всю войну с Польшей,  вдруг развернули бурную деятельность. Были задержаны несколько  советских пароходов и арестованы счета и ценности советского  торгпредства в Париже. Война с Германией уже шла, а Англия и Франция  разрабатывали проект переброски в Финляндию через Скандинавию 150 тыс.  солдат и офицеров. Однако Швеция и Норвегия категорически отказались  пропустить англо-французские войска через свою территорию. В январе  1940 г. французский президент Даладье поручил Гамелену и командующему   ВМФ адмиралу Дарлану изучить вопрос об авиаударах по территории СССР.  Удар предполагался по нефтепромыслам Баку, Грозного, Майкопа и др. с  аэродромов в Сирии, Ираке и Турции.

     

     Официальные представители британского правительства заявляли: «По   очень многим причинам советское правительство теперь является нашим  врагом». В декабре Советский Союз был исключён из Лиги Наций и оказался  практически в полной изоляции.

     «В эти месяцы», — отмечал французский публицист Андре Симон , автор  книги "Кто предал Францию", — «французские газеты, за небольшим  исключением, стали открыто называть русских «врагом номер один».  Германия была разжалована на второе место. Помню, один из членов  британского парламента сказал мне как-то на митинге в Париже: «Читаешь  французскую прессу, и создаётся впечатление, будто Франция воюет с  Россией, а с немцами она разве что находится в натянутых отношениях»...

     Американский посол в СССР Штейнгардт неистовствовал: «Соединённые   Штаты должны выразить негодование по поводу советской агрессии в  Финляндии, а именно: разорвать дипломатические отношения, изгнать всех  советских граждан из США, закрыть американские порты и, возможно,  Панамский канал для всех советских судов, наложить эмбарго на весь  экспорт в Советский Союз, а также применить и иные шаги подобной  жёсткости». Он подчёркивал: «Эти люди не понимают политических жестов,  морали, этики — ничего. Они понимают только язык действий, наказания и  силы». Однако рекомендации посла приняты не были, Рузвельт только  призвал СССР оставить Финляндию в покое и объявил «моральное эмбарго».  Тем временем американская пресса, раскручивала «блокбастер», что СССР  сбрасывал в Финляндии бомбы на женщин и детей. Из Америки в Финляндию  шло оружие и даже отправлялись добровольцы. Госдепартамент развернул в  Европе активные зондажи на тему - возможно ли создать против СССР общий  фронт Запада, где Германии отвели бы почётную роль передового бойца.

     22 февраля 1940 г. СССР и Финляндия независимо друг от друга  предложили Англии выступить посредником на переговорах для заключения  мира. 24 февраля английское правительство отказалось, поскольку было   «несогласно с данными условиями мира».

     А в марте Англия и Франция потребовали от министерства иностранных  дел Финляндии официального обращения к ним за помощью. Очевидно, до  руководства Финляндии дошло, что это чревато для их страны национальной  катастрофой. И финское правительство пошло на подписание мира с  Советским Союзом.

     Тем не менее, в марте, даже после окончания Советско-Финской войны,  Гамелен утверждал, что на первом месте должен стоять вопрос о начале   военных действий против СССР. План действий включал авиаудары,   подводную войну в Чёрном море, вступление в войну Турции, поддержанной  французскими войсками из Ливана. «Русско-финское перемирие не должно   привести ни к какому изменению главных целей, которые мы смогли перед  собой поставить в 1940 г., но оно должно побудить нас действовать более   быстро и более энергично». Генерал Жоно в мае 1940 г. считал, что война  найдёт своё завершение»не на Западе, а «на Кавказе, уверяя министра   авиации Лоран-Эйнана: «Вы не будете сражаться на Западном фронте,  сражаться будут на Кавказе».

     Небольшая деталь: за 105 дней «зимней войны» Франция поставила  Финляндии 145 самолётов, 496 орудий, 5 тыс. пулемётов, 400 тыс.  винтовок и 20 млн. патронов.

     Из Англии в Финляндию были отправлены 101 самолёт, 114 орудий, 185  тыс. снарядов, 200 противотанковых орудий, 100 пулемётов, 50 тыс.  газовых снарядов, 15 700 авиабомб, а также большое количество  обмундирования и снаряжения.

     Английский историк Э. Хьюз позже писал: «Мотивы предполагавшейся  экспедиции в Финляндию не поддаются разумному анализу. Провоцирование  Англией и Францией войны с Советской Россией в то время, когда они уже  находились в войне с Германией, представляется продуктом сумасшедшего  дома. Оно даёт основания для того, чтобы предложить более зловещее  толкование: переключение войны на антибольшевистские рельсы, с тем,   чтобы война против Германии могла быть окончена и даже забыта... В  настоящее время единственно полезным выводом может явиться  предположение, что английское и французское правительства в то время   утратили разум». Аналогичного мнения придерживался А. Тэйлор:  «Единственное разумное объяснение всему этому, допустить, что  британское и французское правительства просто сошли с ума».

     Объяснение, почему в очередной раз английское и французское  правительства утратили разум, дал в феврале 1940 г. английский журнал  «Лейбор мансли»: «Наиболее шовинистические, агрессивные, реакционные  силы английского и французского империализма, которые, при помощи  открытия военных действий на Востоке, стремятся любыми средствами  расширить войну и ликвидировать создавшийся на Западе тупик,  объединились здесь с бывшими мюнхенскими элементами, которые ввязались  в эту войну по ошибке и против своего желания именно потому, что они  старались организовать антисоветскую войну, и которые только рады были  бы теперь найти способ превратить эту войну в антисоветскую войну и  построить на этой основе мировой контрреволюционный фронт под  английским руководством».

     Своё объяснение позиции Англии и Франции оставил Ллойд Джордж. В  друзья СССР его и с перепугу не зачислишь, но в уме и политическом  таланте – не откажешь. По его словам, по проблеме отношений с финнами  Советский Союз ещё может оправдаться соображениями обеспечения  собственной безопасности. Но, в целом, вопрос выходит за рамки этой  проблемы — это вопрос противостояния двух систем, капитализма и  социализма. А Финляндия сейчас - просто генератор, который питает все  «реакционные силы мира». «Если бы я был на вашем месте», — говорил  Ллойд Джордж Майскому, — «я бы как можно скорее закончил эту финскую  войну, ибо каждая её неделя чревата новыми осложнениями и новыми  попытками создать антисоветский блок. Извините меня, старика, кое-что  понимающего в международно-политических и военных делах. Я не хотел Вас  обидеть. Однако из собственного опыта я знаю, что война есть война. А,  в особенности, эта война, которая, на мой взгляд, является последней  большой борьбой капитализма за свои права на существование».

     И завершающий аккорд - выступая 19 марта 1940 г. в парламенте,  Даладье заявил, что для Франции «московский мирный договор (с  Финляндией) — это трагическое и позорное событие. Для России - это   великая победа».

     В чём же заключалась эта «великая победа»? Может быть в том, что это  была первая за долгие годы (пожалуй, со времён русско-турецкой войны  1877-1878) выигранная Россией геополитическая война? Но это – тема  заключительной части настоящего очерка…

Юра(Efimytch)

[Амина]

Продолжение 2. СССР сосредотачивается
   

     К семидесятилетию начала советско-финской войны 1939-1940 годов


Перманентная напряжённость

     Практически все критики Сталина, СССР, России, ярые противники пакта  Молотова-Риббентропа – говорят об одном: «Сталинский СССР вёл  агрессивную политику против миролюбивых соседей. Сталин нападал на  государства заведомо более слабые, не могущие противостоять агрессии,  а, следовательно, агрессивных замыслов в отношении СССР ну никак не  питавшие. Финляндия, Польша, Прибалтика, Румыния – какие же это  противники, не смешите…»

     Но смешно это выглядит только для тех, кто мыслит не на основе  фактов, а на основе ассоциаций: скажешь - СССР, а в голове картинка –  танки до горизонта, море пехотных дивизий (и для колорита – злобные  НКВДешники с наганами и заградотрядовцы с пулемётами). Как обычно,  картина, существующая в мозгах либеральной образованщины, с  исторической реальностью имеет мало общего.

     Это сегодня  смешно предположить, что прибалтийские государства, Польша, Финляндия,  Румыния могут предпринять что-то серьёзное против России. Но тогда  дело обстояло совершенно иначе. По состоянию на 1931 г. Польша,  Финляндия, Румыния, Латвия, Литва и Эстония могли выставить 116  стрелковых дивизий и 75 кавалерийских полков, Япония - 64 пехотных  дивизии и 16 кавалерийских бригад.

     Этим «смешным цифрам» СССР мог противопоставить (при условии всеобщей мобилизации)  92 стрелковые дивизии (из них - 22 кадровых) и 74 кавалерийских полка.  К тому же, значительную часть этих войск пришлось бы перебрасывать из  внутренних районов России и Сибири (напомнить, в каком состоянии было  железнодорожное хозяйство страны к этому времени?)

     Соотношение по танкам: 483 - у «коалиции», 60 - у СССР. Соотношение  по боевой авиации: 1 157 самолётов у «коалиции» и 689 у СССР.  Соотношение по «живой силе»: 2,5 млн. у «коалиции» и 1,2 млн. у СССР.   Только в отношении пушек соблюдалось примерное равенство.

     И ещё два момента:

     1. СССР практически не имел промышленной базы, сельское хозяйство   страны и в условиях мирного времени справлялось с трудом. Все же  вышеперечисленные страны ничего подобного не знали, их промышленность  была более развитой, сельское хозяйство тоже, тылы, таким образом, были  намного крепче - в отличие от СССР, у которого никаких «тылов»,  собственно, и не имелось.

     2. К силам коалиции следовало смело приплюсовать  военно-экономический потенциал Великобритании и Франции, которые ни за  какие коврижки не остались бы в стороне от увлекательного процесса  «распила СССР».

     Многозначительно прозвучало во французском парламенте выступление   ветерана Первой мировой и будущего сопредседателя Французского комитета  национального освобождения генерала Анри Жиро: «В прошлой войне  оставалось немало людей, энергия которых не была отдана войне.  Последняя война не была "полной войной". Но "полной войной",  несомненно, будет следующая война. Тогда будет мобилизована целая  нация. Каждому человеку без различия возраста и пола в деле обороны  назначается точная и определённая роль. Именно такой мобилизационный  план мы и будем создавать в ближайшие годы… Никакой импровизации!  Никакой свободы выбора! Во время будущей войны весь народ должен  полностью подчиняться распоряжению властей. Власть заблаговременно  составит расписание для каждого гражданина. Основная мысль нашего  нового закона состоит в том, что, готовясь к «полной войне», власти  должны будут разработать полный план мобилизации для каждого человека,  учитывая его пол, возраст, индивидуальные способности, знания,  состояние здоровья, род деятельности и силы. Во время войны свободных  людей со свободой выбора работы нет. Всё заранее учтено. Расписания  составлены. И в момент объявления мобилизации каждый немедленно   отправляется и начинает намеченную для него и обязательную работу».  Произнесено это было в 1929 году. Стесняюсь спросить, это с кем же  генерал Жиро войну вести собирался?

     В связи с этим совершенно реальными становятся планы наступательных  действий, вынашиваемые штабами Финляндии и прибалтийских стран.

     Прежде всего, эти государства считали СССР, исходя из предпосылки,  что Россия никогда не откажется от своей империалистической политики, и  не смирится с утратой Финляндии и прибалтийских территорий, главным  потенциальным агрессором в Прибалтике. Кроме того, у всех этих стран  имелись территориальные претензии к Советскому Союзу.

     Примерно с 1925 года оборонительные оперативные планы финской армии  по отношению к СССР сменились наступательными, разработанными под  руководством начальника генерального штаба Курта Марти Валлениуса. Они  предусматривали даже возможность наступления на Ленинград и главную  военно-морскую базу Балтийского флота Кронштадт.

     В середине 1920-х годов высший военный руководитель Финляндии Аарне  Сихво предложил Латвии участвовать в разработке совместных планов  взаимодействия подводных сил для блокирования советского Балтийского  флота на выходе из Финского залива, однако это предложение не было  принято.

     В то же время финскому генштабу в 20- 30-е годы удалось установить  тесные связи с генеральными штабами Швеции и Эстонии. Военное   руководство Швеции в тот период было заинтересовано в организации  обороны с востока от возможной агрессии Советского Союза с помощью  Финляндии и Эстонии — а Финляндия, в свою очередь, рассчитывала на  военную помощь со стороны шведов. В частности, для обеспечения этого  предлагалось организовать блокирование Финского залива силами и  средствами Финляндии и Эстонии, что позволило бы Швеции  беспрепятственно перебрасывать войска в Финляндию через Ботнический  залив и, одновременно, обеспечило бы безопасность Аландских островов.

     В начале 1930-х гг. руководство Финляндии и Эстонии санкционировало  совместную разработку оперативных планов военными ведомствами этих  стран с целью более тесного взаимодействия. В оперативном плане  финского генштаба 1930 года, в частности, указывалось: «…Как  военно-политическая, так и стратегическая обстановка требует совместных   действий с соседними странами. Любое ухудшение ситуации повлекло бы  ухудшение стратегического положения Финляндии… Мы должны попытаться  вести военные операции таким образом, чтобы смягчить обстановку к югу  от Финского залива. Задачей Финляндии является оказание помощи Эстонии  и Латвии посредством сковывания возможно больших сил русских…».

     Косвенная помощь Эстонии имела целью недопущение советской оккупации  эстонской территории и последующего размещения здесь советских военных  баз, что позволило бы СССР контролировать морские коммуникации,  обеспечить выход Балтийского флота в открытое море, в случае же войны -  наносить удары по промышленным и населённым центрам континентальной  части Финляндии, появлялась возможность захватить и контролирующие вход  в разделяющий Швецию и Финляндию Ботнический залив Аландские острова.

     В 1931 году идеи генерального штаба дополнил и развил председатель  Совета обороны Финляндии генерал Карл Густав Маннергейм. В двух своих   докладных записках, рассуждая о возможности одновременного нападения  СССР на Финляндию, Эстонию и Латвию, Маннергейм предлагал не  ограничиваться объединением военных усилий трёх стран, но также  стремиться к получению военной помощи других стран через Лигу Наций. По   его мнению, организация наступательных действий в направлении  Ленинграда была бы крайне сложным, но возможным предприятием, особенно  - в зимний период. При этом предлагалось организовать одновременное  наступление из Финляндии и Северной Польши, что заперло бы Балтийский  флот в восточной части Финского залива.

СССР сосредотачивается

     В предыдущей части я достаточно много писал о Европе. И невольно  ожидаю вопроса – а почему практически не упоминается СССР? Да по одной  простой причине. До середины 30-х годов значение СССР на международной  арене приближалось к нулю. Да, с территории СССР активно действовал  Коминтерн. Но он преследовал исключительно свои цели разжигания мировой  революции, которые к целям СССР как государства были прямо  перпендикулярны. Коминтерн был сущим упырём, сосавшим деньги из СССР и  рассматривавшим «эту страну» (термин, кстати, не изобретение новейшего  времени, так о СССР выразился председатель исполкома Коминтерна  Григорий Зиновьев) лишь как «вязанку дров для пожара мировой  революции».

     К началу 30-х годов Сталину удалось отжать «интернационалистов» от  управления государством и начать сосредоточение всех сил на  государственном, экономическом и военном строительстве.

     Признаюсь – я не талантлив. Более того – я завистлив. И всей силой  души завидую историкам, которые пишут «Сталин думал…», «Сталин втайне   предполагал…», «Сталин в глубине души рассчитывал…». Искромётного  таланта люди. Лишённый такого таланта, лишённый возможности знать, о  чём думал Сталин, я могу лишь писать о том, что он говорил, что он  делал, и как это соотносилось с экономическими, политическими и   военными реалиями того времени.

     Стоящие перед страной цели Сталин исчерпывающе сформулировал в речи  на первой Всесоюзной конференции работников социалистической   промышленности 4 февраля 1931 г.: «…мы не хотим оказаться битыми. Нет,   не хотим! История старой России состояла, между прочим, в том, что её  непрерывно били за отсталость. Били монгольские ханы. Били турецкие  беки. Били шведские феодалы. Били польско-литовские паны. Били  англо-французские капиталисты. Били японские бароны. Били все - за  отсталость. За отсталость военную, за отсталость культурную, за  отсталость государственную, за отсталость промышленную, за отсталость  сельскохозяйственную. Били потому, что это было выгодно, доходно и   сходило безнаказанно… Таков уж волчий закон эксплуататоров - бить  отсталых и слабых. Волчий закон капитализма. Ты отстал, ты слаб,  значит, ты неправ, стало быть, тебя можно бить и порабощать. Ты могуч -   значит, ты прав, стало быть, тебя надо остерегаться. Вот почему нам  нельзя больше отставать… Мы отстали от передовых стран на 50-100 лет.  Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это,  либо нас сомнут». (И.В. Сталин, собр. соч., т. 13, стр. 38-39).

     Мы можем говорить что угодно об агрессивных замыслах Сталина. Но вот  как он оценивал потенциал страны в начале 30-х: «…мы получили в  наследство от старого времени отсталую технически и полунищую,  разорённую страну. Разорённая четырьмя годами империалистической войны,  повторно разорённая тремя годами Гражданской войны, страна с  полуграмотным населением, с низкой техникой, с отдельными оазисами  промышленности, тонущими среди моря мельчайших крестьянских хозяйств, -  вот такую страну мы получили в наследство от прошлого. Задача состояла  в том, чтобы эту страну перевести с рельс средневековья и темноты на  рельсы современной индустрии и машинизированного сельского хозяйства» (Речь в Кремлёвском дворце на выпуске академиков Красной армии 4 мая 1935 г.).

     Насколько реально, положа руку на сердце, проводить с такой страной  агрессивную политику, прекрасно зная, что противник только и ждёт  возможности ответить со всею мощью своего военно-экономического  потенциала?

     И тридцатые – это запредельная по сложности, запредельная по накалу,  запредельная по жестокости работа по созданию современной промышленной  базы, модернизации сельского хозяйства, осуществлению культурной  революции.

     И всё это – в условиях открытой и скрытой фракционной борьбы в  партии. И всё это – в условиях перманентной угрозы вооружённого  вторжения извне. И всё это – в условиях непрекращающейся войны на  границе. Достаточно одного факта: с февраля 1921 г. по февраль 1941 г.  на границах было задержано 932 тысячи нарушителей. Разумеется, в это  число тогда, несомненно, попадали люди, которые попросту бежали куда  подальше от сложностей жизни. Быть может, и несколько преувеличена  цифра в 30 000 шпионов, диверсантов и террористов. Пограничные войска  ликвидировали 1 319 вооружённых банд, в которых насчитывалось более 40  000 бандитов. На границе задержано контрабанды на сумму более 132 млн.  рублей, кроме того, изъято 2363 кг золота и 3904 кг серебра, много  других ценностей. Уничтожено 7 тысяч вооружённых нарушителей. Изъято   свыше 53 тысяч стволов огнестрельного оружия (винтовки и револьверы) и   1621 пулемёт. За эти двадцать лет пограничники только убитыми и  ранеными потеряли 7643 человека.

     А с тем, как относились тогда к СССР, красноречиво свидетельствует  будничный факт 1933 года: когда морские пограничники попытались  отогнать норвежских браконьеров из наших территориальных вод, наперерез  им двинулось два эсминца Норвегии, без предупреждения открывших огонь.

     И только в 1934 году, после первых успехов индустриализации,  коллективизации, культурной революции, модернизации РККА, Сталин смог  открыто заявить на XVII съезде: ««Дело явным образом идёт к новой  войне... победу фашизма в Германии нужно рассматривать не только как  признак слабости рабочего класса, а и как результат измен   социал-демократии, расчистившей дорогу фашизму... дело идёт к новой  империалистической войне как выходу из нынешнего положения... У нас не  было ориентации на Германию, так же, как у нас нет ориентации на  Францию. Мы ориентировались в прошлом и ориентируемся в настоящем на  СССР и только на СССР. И если интересы СССР требуют сближения с теми  или иными странами, не заинтересованными в нарушении мира, мы идём на  это дело без колебаний... Наша внешняя политика ясна. Она есть политика  сохранения мира и усиления торговых отношений со всеми странами, СССР  не думает угрожать кому бы то ни было и, тем более, напасть на кого бы  то ни было. Мы стоим за мир и отстаиваем дело мира. Но мы не боимся  угроз и готовы ответить ударом на удар поджигателей войны».

     Эти слова стали переломным моментом внешней политики. Они   констатировали, что СССР впредь будет ориентироваться исключительно на   интересы государства, а не миражи «мировой революции».

     И в этой связи сразу же стал вопрос о геополитическом положении  СССР, точнее – о конфигурации его границ. И первым вопросом стала,  естественно, граница с Финляндией.

     Но прошло ещё четыре года, прежде чем Сталин приступил к решению вопроса о границах с Финляндией.

Чем же были заполнены эти годы?

     Вопреки расхожему мнению, до середины 30-х Сталин не очень много  времени уделял армии. Все силы отнимало народное хозяйство и  коллективизация. Задачей Сталина на этом этапе являлось сохранение  лояльности армии, а с этим справлялся Ворошилов, да и плеяда  «первоконников» (выходцев из 1-й конной армии Будённого) уверено  прогрызала себе дорогу к вершинам военного руководства. Но к середине  30-х стали происходить события, которые потребовали личного  вмешательства Сталина в дело военного строительства.

     С одной стороны, СССР готовился войти в клуб мировых держав и  решительно отстаивать свои геополитические интересы. Армия – это  инструмент проведения политики. А с инструментом творилось что-то не  то.

     Бои в Испании выявили недостатки боевой техники. Бои у озера Хасан -  фактическую небоеспособность армии, катастрофическое положение дел на  Дальневосточном ТВД. Заговор Тухачевского и разоблачение группы  крупнейших военачальников показали, что армия является чем угодно, но  только не инструментом проведения внешней политики. И вновь пришлось  впрягаться в запредельную по сложности работу, одновременно решая сразу  несколько задач – очищение армии от нелояльного элемента, техническое  переоснащение армии, переучивание командного и рядового состава  современным формам боя.

     Кстати, об очищении: 19 сентября 1938 года начальник 6-го отдела  УКНС (Управление командного и начальствующего состава) РККА полковник  Ширяев представил заместителю народного комиссара обороны армейскому  комиссару 1 ранга Е.А. Щаденко справку о числе командиров, уволенных  (прошу заметить, уволенных всего, в том числе – по болезни, по выслуге  лет, за дискредитирующие поступки и уголовные преступления, за  дисциплинарные нарушения) из рядов РККА в период с начала 1937 года по  сентябрь 1938 года.

               Годы 1937
          Всего уволено   20 643
          Из них арестовано 5 811

                1938
          16 118
          5 057

                Всего
          36 761
          10 868

     (РГВА. Фонд 37837, опись 10, дело 142, лист 93. Документ опубликован в "Военно-историческом журнале", 1993год .N 1.С. 56)

     А 5 мая 1940 года армейский комиссар 1 ранга Е.А. Щаденко подписал  "Отчёт начальника Управления по начальствующему составу РККА Наркомата  обороны СССР", который заканчивался фразой: "Несправедливо уволенные  возвращены в армию. Всего на 1 мая 1940 года - 12 461". Вот такой вот  «разгром командных кадров и обезглавливание».

     И если кто-то считает, что всё это можно сделать за пару лет –  значит, этот человек армию видел только по телевизору. В несравнимо  более благоприятных международных и экономических условиях модернизация  армии Китая заняла 13 лет, модернизация армии США – около 10 лет.

     Именно поэтому вопрос о конфигурации границы с Финляндией Сталин попытался решить сначала дипломатическим путём.

     Разведка. Ну куда же без неё…

     В апреле 1938 года по указанию Сталина органы разведки НКВД-НКГБ  установили секретные контакты с руководством Финляндии и начали   переговоры о возможном решении вопроса о границе и об установлении с  Финляндией отношений, исключающих вооружённый конфликт или участие  Финляндии в антисоветских военных коалициях. Непосредственная задача по  ведению переговоров возлагалась на кадрового сотрудника разведки Бориса  Аркадьевича Рыбкина (работавшего в Финляндии под чужим именем, как  второй секретарь советского посольства Б.Н. Ярцев). На время ведения  переговоров СССР отозвал из Финляндии своего посла и первого секретаря,  оставив, таким образом, Рыбкина-Ярцева временным поверенным в делах.  Доклады Рыбкина шли непосредственно Сталину, минуя НКИД. Литерное дело  по данным переговорам получило кодовое наименование «Дело 7 апреля».

     
    Борис Аркадьевич Рыбкин (Борух Рывкин, 1899 – 1947 гг.)

     Рыбкин провёл несколько встреч с министром иностранных дел Финляндии  Рудольфом Хоолсти, министром иностранных дел Швеции Р. Сандлером,  премьером Финляндии К. Каяндером, членом кабинета министров А. Таннером  (который вскоре сменил Хоолсти на посту министра иностранных дел). 21   ноября переговоры зашли в тупик, и Рыбкин выехал в Москву.

     
     Вяйнё Альфред Таннер (фин. Vдinц Alfred Tanner; 1881 – 1966 гг.) —  лидер аграрной партии, министр финансов (1937—1939 гг.), министр  иностранных дел (1939—1940 гг.) Финляндии

     Анализируя его отчёты о переговорах, наблюдаешь интересную деталь.  Если сначала финны достаточно позитивно восприняли предложения о  расширении торговых связей, экономического сотрудничества (в частности,  предлагалось загрузить работой лесоперерабатывающие заводы Финляндии),  совместных гарантий демилитаризации Аландских островов и полуострова  Ханко, то, буквально через пару месяцев, ситуация изменилась. В словах  финских политиков появились ссылки на Францию, Англию, Германию, ближе  к концу переговоров – даже на Японию. Причём открыто говорилось, что  эти страны готовы предоставить не менее (если не более) веские гарантии  и преференции. Становится очевидным, что если западные страны на финнов  и не давили, то уж на обещания не скупились – лишь бы не допустить  альянса с СССР. В ходе заключительной беседы Таннер заявил Рыбкину, что  финны готовы даже осуществлять закупку вооружений у СССР, но вопрос об  укреплении Аландских островов, базе на Ханко, территориальные обмены –  обсуждению не подлежат.


Дипломатия
     В преддверии нарастающей угрозы войны в Европе политбюро вновь  рассматривало вопросы обеспечения безопасности северных границ и  потребовало от НКИД активизировать переговорный процесс с Финляндией:

     « Из протокола № 67 21 января 1939 г.
   Слушали:
   п. 152. Об Аландских островах1.
   Постановили:
  Потребовать от Финляндии гарантии (если возможно - обменом нот)  недопущения использования укреплений третьими странами против  советского флота или в качестве морской базы, угрожающей СССР.
   Требовать объяснения по поводу сообщения в шведской газете о продаже Германии островов близ Котки.
   Выписка послана: т. Литвинову».

     5 марта 1939 г. М. Литвинов сделал правительству Финляндии  предложение о сдаче СССР в аренду на 30 лет островов Гогланд,   Лавансаари, Сейскари и Тюторсаари (Берёзовые острова у г. Приморск) в  Финском заливе для использования их в качестве наблюдательных пунктов   на подступах к Ленинграду. 8 марта финская сторона отвергла это  предложение. В тот же день состоялось заседание Политбюро:

     « Из протокола № 69 8 марта 1939 г.
   Слушали:
   п. 84. Вопрос НКИД.
   Постановили:
   Направить тов. Штейна в Финляндию для выполнения миссии по поручению тов. Литвинова.
   Выписки посланы: тт. Литвинову, Андрееву, Берия».

     Во время переговоров с руководителями Финляндии Штейн выдвигал  предложение как об аренде указанных островов, так и об их обмене на  пограничные районы Советской Карелии. Однако позиция финнов оставалась  неизменной. В беседах министра иностранных дел Финляндии Э. Эркко со  Штейном финская сторона изъявила готовность предоставить письменную  гарантию:

     - защиты своей территории от любой агрессии;
   - не заключать никаких соглашений, которые могли бы нарушить нейтралитет страны; а
   - обсуждать с СССР вопросы безопасности Финского залива.

     Однако предложения об аренде или об обмене островов правительство   Финляндии решительно отвергло. Переговоры между СССР и Финляндией были   прерваны. 6 апреля Штейн выехал в Москву.

     
    Финская делегация выезжает на переговоры в Москву. Октябрь 1939 года

     Последний раунд переговоров прошёл в Москве в октябре — ноябре 1939  года. Как по собственной инициативе, так и по настоянию Великобритании,  Франции и США, Финляндия заняла максимально неуступчивую позицию. Среди  союзников особенно отличился, рекомендуя финнам не останавливаться даже  перед войной, «мутный Альбион». Их цель была достаточно прозрачной. Но  вот методы – традиционные. Одновременно с давлением на финнов,  англичане через своего посла в Москве неофициально заверили Советский  Союз, что не станут вмешиваться в случае начала советско-финской войны   (помните – «мы не собираемся вести по отношению к СССР макиавеллиевской  политики»). Поддерживаемые Великобританией, Францией и США, финские  политики были в полной уверенности, что СССР не решится на военное  решение вопроса и, при достаточно жёсткой позиции Финляндии, рано или  поздно согласится на уступки.

     Видимо для подкрепления своих заявлений о «стремлении решать все  вопросы финско-советских отношений в духе мира и добрососедства» 6  октября финны начали мобилизацию резервистов до 40 летнего возраста,  полностью закончив её к 13 октября. В этот же период разведка  Ленинградского военного округа зафиксировала усиление системы ПВО  Хельсинки и начало эвакуации мирного населения из предполья.

     Последний вариант соглашения, представленный советской стороной  финской делегации в Москве, объявленный как «минимальные требования»,  выглядел следующим образом:

     Финляндия соглашается сдать в аренду СССР сроком на 30 лет  полуостров Ханко для постройки военно-морской базы и размещения там  четырёхтысячного воинского контингента для её обороны.
     Советскому военному флоту предоставляется право на якорную стоянку в заливе Лаппвик.
  Финляндия передаёт СССР острова Гогланд, Сейскари, Лавансаари,  Тютерсаари, Бьёрке, а также часть Карельского перешейка (при этом  граница должна быть отодвинута от Ленинграда ещё на 70 км).
 Существующий советско-финляндский пакт о ненападении  дополняется статьёй о взаимных обязательствах не вступать в группировки   и коалиции государств, враждебные той или другой стороне.
     Оба государства разоружают свои укрепления на Карельском перешейке.
     СССР передаёт Финляндии территорию в Карелии общей площадью вдвое больше полученной финской (5 529 кмІ).
     СССР обязуется не возражать против вооружения Аландских островов собственными силами Финляндии.

     Камнем преткновения стал вопрос о военной базе на полуострове Ханко,  поскольку позиции сторон были жёсткими и диаметрально противоположными:  СССР не хотел отказываться от этого требования, а Финляндия  категорически не желала на него соглашаться. Предложение обмена  территориями также было встречено негативно: хотя и предлагалось  обменять Карельский перешеек на вдвое бульшую территорию, богатую  лесом, но Карельский перешеек был хорошо освоенной и используемой в  сельскохозяйственных целях землёй, а предлагаемая в обмен территория  практически не имела инфраструктуры. Кроме того, уступка даже части  Карельского перешейка снижала оборонительные возможности Линии  Маннергейма. Советские предложения не были приняты финской делегацией  даже после того, как в конце октября газета «Правда» опубликовала  заявление Молотова, в котором, в частности, говорилось - если Финляндия   не смягчит свою позицию, Советский Союз может применить силу.

     В свою очередь, финские военные высоко оценивали свои оборонительные  возможности и считали, что для вступления в войну Красная Армия  недостаточно сильна и организована. Кроме того, финская армия была уже  отмобилизована, а СССР только начал концентрацию войск на финской  границе, усиливая ЛВО войсками Калининского военного округа.

     Уверенности финнам в своих силах, кстати, придавали и заявления  авторитетных экспертов по СССР – троцкистов, которые на всех углах  кричали о том, что после чисток Сталина Красная армия обескровлена,  обезглавлена, уровень командных кадров удручающе низок, дисциплина в  армии упала ниже плинтуса, и войска разбегутся после первых же  выстрелов (предварительно перестреляв политруков). Для поддержания  такой картины французы и англичане организовали утечку разведданных о  Красной Армии, которые были тщательно отредактированы в нужном ключе.  Следует заметить, что компания дезинформации финнов была проведена  столь блестяще, что на неё купились и немцы, которые всего пару месяцев   назад могли наблюдать действия советских войск в Польше.

     Всё это привело к тому, что финны были уверены - СССР ведёт лишь  «войну нервов», и после всех грозных заявлений всё-таки смягчит   требования.

     Итак, переговоры зашли в тупик, 13 ноября финская делегация отбыла  из Москвы. По некоторым свидетельствам, Молотов прокомментировал отъезд  финнов словами: «Политики сделали всё, что могли. Теперь дело за  военными». Ну, зная Вячеслава Михайловича, трудно предположить, что он  высказал это вслух, да ещё и при свидетелях. Но суть ситуации подмечена  абсолютно верно.

     

Всегда готовы

     Мы уже никогда не узнаем, что чувствовал Сталин, принимая решение о  начале первой геополитической войны СССР. Одно было очевидно – война   должна быть молниеносной. В случае её затягивания каждый день нёс  угрозу создания европейского антисоветского блока и совместного  выступления коалиции европейских стран, противостоять которой СССР был  не в состоянии.

     Кроме того, война должна была стать серьёзным экзаменом для армии,  для новой генерации военачальников, для новых методов ведения   современного общевойскового боя. РККА предстояло осуществить операцию,   которой до этого не проводила ни одна армия в мире – прорыв глубоко  эшелонированной обороны противника, с оборудованным предпольем, мощными   фортификационными сооружениями, с невероятно сложным рельефом театра  военных действий, да ещё и в неблагоприятных климатических условиях.  Ещё раз повторю – опыта преодоления такой обороны не было ни у одной  армии в мире. Первая мировая превратилась в позиционную после создании  обычной эшелонированной полевой обороны (линии окопов, колючая  проволока, пулемётные гнёзда, артиллерия на закрытых позициях). Этого  оказалось достаточно для непреодолимости подобной обороны. Гражданская  война тоже не давала опыта операции такой сложности. Словом – всё было  впервые.

     Накладывался ещё один фактор – операция должна была проводиться с   минимальным привлечением дополнительных сил, так как такое привлечение   растягивало время конфликта и позволяло обвинять СССР в подготовке  агрессии. Спровоцированной, неспровоцированной – этот вопрос не имел  значения. В любом случае, в глазах мирового сообщества СССР выглядел бы  агрессором. Но чем скоротечнее конфликт – тем меньше времени на реакцию  у «мировой прогрессивной общественности».

     Вероятнее всего именно эти соображения были определяющими при  принятии «плана Мерецкова» (обещавшего быстрое достижение результата  наличными силами ЛВО) и, соответственно, при непринятии «плана  Шапошникова» (обещавшего тот же результат, но в более длительный срок и  с привлечением дополнительных сил других округов).

     
    Кирилл Афанасьевич Мерецков (1897-1966 гг.)

     Не стоит забывать и того, что в расчётах военных присутствовало ещё  несколько моментов, диктовавших оптимизм в оценке предстоящей кампании:

     1. Чистейшей воды «шапкозакидательство» - «малой кровью, могучим  ударом». Простое соотношение сил говорило о том, что война будет  очередным «освободительным походом»:


                Дивизии (расчётные)   финны - 14  СССР - 24 ,   соотношение 1:1,7
                Личный состав   265 000 -  425 640, 1:1,6
                Орудия и миномёты 534   - 2 876, 1:5,4
                Танки 26 - 2 289, 1:88
                Самолёты 270 - 2 446, 1:9,1

     Кроме того, военные запасы Финляндии составляли:
   патронов для винтовок, автоматов и пулемётов на — 2Ѕ месяца
   Снарядов для миномётов, полевых пушек и гаубиц на — 1 месяц
   Горюче-смазочных материалов — на 2 месяца
   Авиационного бензина — на 1 месяц.

     Военная промышленность Финляндии была представлена одним  государственным патронным заводом, одним пороховым и одним  артиллерийским. Подавляющее превосходство СССР в авиации позволяло  быстро вывести из строя или существенно осложнить работу всех трёх.

     И, наконец, финская дивизия уступала советской как по численности   (14\'200 против 17\'500), так и по огневой мощи.

     При таком соотношении – чего там и с кем там воевать? Советские  военачальники во главе с Мерецковым продемонстрировали основную ошибку  всего командного состава РККА, а в последствие – и Советской армии, и  армии РФ: количественные показатели в военном деле не являются  определяющими. Эффективность вооружений определяется не их количеством,   а тактикой их применения. Впрочем, тактика всегда была и остаётся самым  слабым местом российской армии. Подчёркиваю – всегда.

     Для Мерецкова и его команды предстоящий конфликт не вызывал  опасений. Но вместе с этим, Мерецков прекрасно понимал, что успех войск  под его командованием, победа в первой геополитической войне резко  подымет его вверх, на высшие военные должности СССР. Отсюда – тот азарт  и ожесточение в отстаивании им своего плана перед Сталиным, Политбюро и  Военным советом. Отсюда – его пионерская готовность начать хоть завтра,  хоть дивизией, хоть корпусом. Возглавить и начать, а там – победа  (потому что проиграть всё равно не дадут).

     И Мерецков сумел убедить Сталина в правильности своей точки зрения.  И получил необходимые полномочия. И произошёл «Майнильский инцидент».  Первая геополитическая война СССР стала свершившимся фактом.


Юра(Efimytch)

[Амина]

Зимняя война. Окончание
 

   К семидесятилетию начала советско-финской войны 1939-1940 годов


Война

Выстрелы у Майнилы
   26 ноября 1939 на участке границы вблизи деревни Майнила группа советских военнослужащих была обстреляна артиллерийским огнём. Было сделано семь орудийных выстрелов, в результате чего убито трое рядовых и один младший командир, ранено семь рядовых и двое из командного состава. Эти цифры были приведены в советской ноте и официальном сообщении в газете «Правда».

   По поводу этого обстрела советское правительство обратилось к финскому с нотой, в которой утверждало, что выстрелы были произведены с территории Финляндии. Для предотвращения дальнейших провокаций от финнов потребовали отвести войска от границы на 20—25 км.

   В ответной ноте финское правительство заявило, что по наблюдениям финских пограничников, семь выстрелов были произведены около 16.00 с советской стороны, с расстояния примерно полутора-двух километров на юго-восток от места разрыва снарядов. Финны предложили создать совместную комиссию для расследования инцидента и начать переговоры об обоюдном отводе войск от границы. Предложение было отклонено советской стороной. Отказ мотивировался тем, что отвод частей Красной Армии от границы на указанное расстояние привёл бы к размещению войск непосредственно у стен Ленинграда, что совершенно неприемлемо по соображениям обеспечения безопасности города.

   Результатом инцидента стал приказ советским войскам в районе границы отвечать на любые агрессивные действия финнов огнём, вплоть до уничтожения нападающих. Через два дня после инцидента СССР разорвал пакт о ненападении с Финляндией, через четыре — начал войну.

   Вечером 29 ноября 1939 г. финский посланник в Москве Ирие-Коскинен был вызван в Народный комиссариат иностранных дел, где заместитель наркома В. П. Потёмкин вручил ему новую ноту Советского правительства. В ней говорилось, что ввиду сложившегося положения, ответственность за которое ложится на правительство Финляндии, правительство СССР пришло к выводу, что больше оно не может поддерживать нормальных отношений с финским правительством и поэтому признало необходимым немедленно отозвать из Финляндии своих политических и хозяйственных представителей. Это означало разрыв дипломатических отношений между СССР и Финляндией. Ранним утром следующего дня был сделан и последний шаг. Как говорилось в официальном сообщении, "по приказу Главного Командования Красной Армии, ввиду новых вооружённых провокаций со стороны финской военщины, войска Ленинградского военного округа в 8 часов утра 30 ноября перешли границу Финляндии на Карельском перешейке и в ряде других районов". Война началась.

   До сих пор историки спорят, кто же всё-таки открыл огонь у Майнилы. В зависимости от их идеологических пристрастий, позиции, как всегда, прямо противоположные: одна сторона утверждает, что огонь открыли с финской стороны. Другая – что это НКВД стреляло по своим из секретного оружия.

   Анализ имеющихся в моём распоряжении материалов, сопоставление ряда признаков, логика событий - всё в совокупности убеждает меня, что:
  1. Выстрелы были произведены советской стороной.
  2. Для производства выстрелов использовались либо 82-мм миномёты, либо гранатомёт Таубина (40,6 мм).
  3.Выстрелы были произведены с санкции командующего ЛВО Кирилла Мерецкова.

   

   В пользу этой версии говорит один факт – пострадавших не было.

   Вот доклад Мерецкова Наркому обороны:

   Доклад
 командующего войсками Ленинградского военного округа народному комиссару обороны об артиллерийском обстреле советских войск с финской территории в районе Майнилы
  26 ноября 1939 г.
 Докладываю: 26 ноября в 15 часов 45 минут наши войска, расположенные в километре северо-западнее Майнилы, были неожиданно обстреляны с финской территории артогнём. Всего финнами произведено семь орудийных выстрелов. Убиты 3 красноармейца и 1 младший командир, ранено 7 красноармейцев, 1 младший командир и 1 младший лейтенант. Для расследования на месте выслан начальник 1-го отдела штаба округа полковник Тихомиров. Провокация вызвала огромное возмущение в частях, расположенных в районе артналёта финнов.
  Мерецков, Мельников
  [РГВА. Ф. 33987. On. 3. Д. 1240. Л. 115. Подлинник.]

   Обратим внимание на один момент: фамилии четверых убитых и девяти раненых никогда, подчёркиваю – никогда и нигде не сообщались. Мы знаем пофамильно бойцов-пограничников, погибших при начале конфликта на Хасане. Мы знаем пофамильно железнодорожников, расстрелянных при начале конфликта на КВЖД в 1929 году. Известен пофамильный список потерь наших частей в первый день начала освободительного похода на Западную Беларусь (сентябрь 1939 года). Мы знаем даже имена бойцов народной армии Монголии, погибших в первом столкновении на Халхин-Голе. А здесь – ничего. Погибших не было. Иначе – вы представляете, какую пропагандистскую компанию можно было бы на этом развернуть? Но одновременно – гибель военнослужащих повлекла бы за собой расследование и особого отдела округа, и центрального аппарата НКВД. А так – известие о произошедшем обстреле в Москве восприняли даже с облегчением – неопределённость закончилась, первый шаг был сделан.

   

   Предвижу негодование «патриотов». Но приобретённый за годы жизненный цинизм ну никак не позволяет возмущаться «Майнильским инцидентом». Высокие моральные принципы в проведении политики сплошь и рядом существуют только в очерках прекраснодушных историков и журналистов. Кроме того – обстрелы советской территории с финской стороны до этого имели место быть регулярно. В период с 1936 по июнь 1939 год на границе с Финляндией погибло 4 и было ранено 26 наших пограничников.

   

   Чего уж там. Никогда история не делалась в белых перчатках, благородные государственные мужи существовали только в исторических романах. В политике действовало и действует только одно право – право сильного. А в ответ на вопли по поводу инцидента не будет лишним спросить – а сколько человек положили в Гляйвице, который стал поводом для начала Второй мировой? А сколько погибло при взрыве броненосца «Мэн», который был использован как предлог для начала американо-испанской войны 1898 года? Можно и нестыковки вокруг официальной версии атаки на Пёрл-Харбор повспоминать. И несть числа таким примерам. На этом фоне «Майнильский инцидент» - далеко не самое страшное, что происходило в аналогичных случаях в Новейшей истории.

   И - кстати. Документы по «делу Мерецкова» (а 23 июня 1941 года он был арестован, до сентября с ним работали более чем жёстко, подельники были расстреляны, ему удалось выскочить) – до сих пор не рассекречены. Подозреваю, что там содержатся более чем интересные подробности начала советско-финской войны и действий этого самого загадочного советского маршала.

Ход боевых действий
   Благодаря исследовательской деятельности историков-любителей (которые сплошь и рядом оказываются добросовестнее, трудолюбивее, вдумчивее и критичнее историков-профессионалов), ход третьей советско-финской войны изучен и описан буквально подневно, до полкового-батальонного уровня. И пересказывать эти (по-настоящему блестящие работы) – нецелесообразно.

   Краткий очерк, эскизный набросок, не более:

   Дата начала войны: 30 ноября 1939 г., 8 часов утра по московскому времени.

   Дата окончания войны: 13 марта 1940 г., 12 часов дня по ленинградскому времени.

   Общая продолжительность войны: 104 дня и 4 часа.

   Военные действия по своему характеру распадались на два основных периода:

   Первый период: С 30 ноября 1939 г. по 10 февраля 1940 г. - боевые действия до прорыва "линии Маннергейма".

   Второй период: С 11 февраля по 12 марта 1940 г., - боевые действия по прорыву собственно "линии Маннергейма".

   

   В первый период наиболее успешным было продвижение на севере и в Карелии.

   1. Войска 14-й армии овладели полуостровами Рыбачий и Средний, городами Лиллахаммари и Петсамо в Печенгской области и закрыли выход Финляндии в Баренцево море.

   2. Войска 9-й армии вклинились в глубь обороны противника на 30-50 км в Северной и Средней Карелии, т.е. незначительно, но всё же вышли за пределы госграницы. Дальнейшее продвижение не могло быть обеспечено из-за полного бездорожья, густых лесов, глубокого снежного покрова и полного отсутствия населённых пунктов в данной части Финляндии.

   3. Войска 8-й армии в Южной Карелии углубились на территорию противника до 80 км, но также вынуждены были приостановить наступление, поскольку некоторые части попали в окружение финских мобильных лыжных частей шюцкора, хорошо знакомых с местностью.

   

   4. Основной фронт на Карельском перешейке в первый период пережил три этапа развития боевых действий:

   А. Первый этап: С 30 ноября по 9-12 декабря 1939 г.

   5. Ведя тяжёлые бои, 7-я армия наступала по 5-7 км в сутки до тех пор, пока не подошла к "линии Маннергейма", что произошло на разных участках наступления от 2 до 12 декабря. За две первые недели боёв были взяты города Териоки, форт Инониеми, Райвола, Рауту (ныне Зеленогорск, Приветнинское, Рощино, Орехово).

   Балтфлот овладел в этот же период островами Сеискари, Лавансаари, Суурсаари (Гогланд), Нарви, Соомери.

   В начале декабря 1939 г. в составе 7-й армии была создана особая группа из трёх дивизий (49-й, 142-й и 150-й) под командованием комкора В.Д. Грендаля для прорыва за р. Тайпаленйоки и выхода в тыл укреплений "линии Маннергейма".

   

   Несмотря на форсирование реки и тяжёлые потери в боях 6-8 декабря, закрепиться и развить успех советским частям не удалось. То же самое обнаружилось при попытках атаки на "линию Маннергейма" 9-12 декабря, после выхода всей 7-й армии на всю 110-километровую полосу, занимаемую этой линией. Ввиду огромных потерь в живой силе, шквального огня из дотов и дзотов и невозможности продвижения, операции были приостановлены фактически на всей линии уже к исходу 9 декабря 1939 г.

   

   Советское командование приняло решение о коренной перестройке военных действий.

   Б. Второй этап: С 9-12 по 26 декабря 1939 г.

   6. Главный Военный Совет Красной Армии решил приостановить наступление и тщательно подготовиться к прорыву оборонительной линии противника. Фронт перешёл к обороне. Была произведена перегруппировка войск. Участок фронта 7-й армии был сокращён со 100 до 43 км. Была создана на фронте второй половины "линии Маннергейма" 13-я армия, состоявшая из группы комкора В.Д. Грендаля (4 стрелковые дивизии), а затем чуть позднее, к началу февраля 1940 г., - 15-я армия, действовавшая между Ладожским озером и пунктом Лаймола.

   7. Была произведена перестройка управления войсками и смена командования.

   Во-первых, Действующая армия была выведена из подчинения Ленинградскому военному округу и перешла непосредственно в ведение Ставки Главного Командования РККА.

   Во-вторых, на Карельском перешейке был создан Северо-Западный фронт (дата образования: 7 января 1940 г.).

   8. Были существенно переформированы и усилены войска центральной группы на Карельском перешейке (7-я армия и вновь созданная 13-я армия):

   а) 7-я армия (12 стрелковых дивизий, 7 артполков РГК, 4 корпусных артполка, 2 отдельных артдивизиона, 5 танковых бригад, 1 пулемётная бригада, 2 отдельных батальона тяжёлых танков, 10 авиаполков).

   б) 13-я армия (9 стрелковых дивизий, 6 артполков РГК, 3 корпусных артполка, 2 отдельных артдивизиона, 1 танковая бригада, 2 отдельных батальона тяжёлых танков, 1 кавалерийский полк, 5 авиаполков).

   В. Третий этап: С 26 декабря 1939 г. по 10 февраля 1940 г.

   9. Основная задача в этот период состояла в активной подготовке войсками театра военных действий для штурма "линии Маннергейма", а также в подготовке командованием войск лучших условий для наступления.

   Для решения первой задачи необходимо было ликвидировать в предполье все препятствия, произвести скрыто разминирование предпольной полосы, проделать многочисленные проходы в завалах и проволочных заграждениях прежде, чем атаковать непосредственно укрепления самой "линии Маннергейма". За месяц обстоятельно была разведана сама система "линии Маннергейма", обнаружено много скрытых дотов и дзотов, и путём методического ежедневного артогня началось их разрушение.

   Только на 43-километровом участке 7-я армия ежедневно выпускала по противнику до 12 тыс. снарядов.

   Разрушение переднего края и глубины обороны противника наносила и авиация. Во время подготовки к штурму бомбардировщики провели по фронту свыше 4 тыс. бомбёжек, а истребители сделали 3,5 тыс. вылетов.

   Для подготовки самих войск к штурму было серьёзно улучшено питание, традиционное обмундирование (будёновки, шинели, сапоги) было заменено на шапки-ушанки, полушубки, валенки. Фронт получил 2,5 тыс. передвижных утеплённых домиков с печками.

   В ближнем тылу войска отрабатывали новую технику штурма, фронт получил новейшие средства для подрыва дотов и дзотов, для штурма мощных укреплений, были подтянуты новые резервы людей, вооружения, боеприпасов.

   В результате к началу февраля 1940 г. на фронте советские войска имели двойное превосходство в людских силах, тройное - в огневой мощи артиллерии и абсолютное превосходство в танках и авиации.


Второй период войны: Штурм "линии Маннергейма". 11 февраля - 12 марта 1940 г.
   Наступление советских войск началось 2 марта и продолжалось до 4 марта. К утру 5 марта войскам удалось закрепиться на западном побережье Выборгского залива, обойдя оборону крепости. К 6 марта этот плацдарм был расширен по фронту на 40 км и в глубину на 1 км.

   К 11 марта на этом участке, западнее Выборга, войска Красной Армии перерезали шоссе Выборг - Хельсинки, открыв путь на столицу Финляндии. В то же время 5-8 марта войска 7-й армии, наступавшие в северо-восточном направлении на Выборг, также вышли к окраинам города. 11 марта было захвачено выборгское предместье. 12 марта начался фронтальный штурм крепости в 23 часа, и утром 13 марта (в ночь) Выборг был взят.

   Потери сторон составили:

   Потери РККА:
  Убитыми, умершими, пропавшими без вести 126 875 чел.
  Из них убитых - 65 384 чел.
  Ранеными, обмороженными, контуженными, заболевшими - 265 тыс. чел.
  Из них 172 203 чел. было возвращено в строй.
  Пленными - 5567 чел.

   Потери финских войск:
  Убитыми - 48,3 тыс. чел. (по советским данным - 85 тыс. чел.).
  (В финской "Сине-белой книге" 1940 г. указывалась совсем заниженная цифра убитых - 24 912 чел.)
  Ранеными - 45 тыс. чел. (по советским данным - 250 тыс. чел.). Пленными - 806 чел.


Итоги и уроки
   Основным итогом войны было то, что Финляндия потеряла 12% территории, опасность от Ленинграда была отодвинута, конфигурация советско-финской границы приобрела более благоприятное для СССР очертание. Таким образом, первая геополитическая война СССР закончилась победой моего государства.

   Широкое распространение получила версия, что если бы не эта война, Финляндия не вступила бы в Великую Отечественную на стороне Германии. Вот подобную версию даже обсуждать не хочу. Если краткий очерк причин этой войны и политики Финляндии в предвоенный период не убедил оппонентов, что финны выступили бы против нас на стороне Германии в любом случае – то уж и не знаю, какие доказательства ещё нужны.

   А вот как развивались бы события начального периода Великой Отечественной при прежней конфигурации границ и без присоединения к нам прибалтийских государств – просчитайте сами, цифры, карты, сравнительные данные – всё есть в открытом доступе.

   

   Гораздо более интересным представляется то, какие выводы были сделаны военно-политическим руководством СССР по итогам «Зимней войны».

   Существует несколько основных документов по данному вопросу:

   1. Доклад народного комиссара обороны Маршала Советского Союза К. Е. Ворошилова в ЦК ВКП(б) 13 марта 1940 года.
 2. Стенограмма Совещания при ЦК ВКП(б) начальствующего состава РККА по сбору опыта боевых действий против Финляндии 14—17 апреля 1940 г.
  3. Выступление Сталина на этом совещании 17 апреля 1940 года, в ходе седьмого вечернего заседания.
 4. Доклад штаба 8-й армии начальнику Генерального штаба выводов из опыта боевых действий армии в период с 30 ноября 1939 г. по 13 марта 1940 г (апрель 1940).
 5. Доклад начальника артиллерии Красной Армии народному комиссару обороны об итогах и использовании боевого опыта советско-финляндской войны (датирован 1 апреля 1940 г., направлен Сталину, Ворошилову, Молотову, Б.М. Шапошникову (начальнику Генерального Штаба), Г.И. Кулику (маршалу СССР, заместителю наркома обороны по вооружению).

   Выводы военных о боевых возможностях РККА (при всём стремлении обелить себя постоянными ссылками на плохие погодные условия и сложность ТВД) были насквозь критичны:
  1. Связь и управление войсками в районах развёртывания были неудовлетворительны.
   2. Войсковая разведка продемонстрировала неспособность вскрыть узловые пункты обороны противника, оказалась неспособной в первый период вести нормальный зафронтовой поиск.
   3. Навыки взаимодействия пехоты, авиации и танков практически отсутствовали.
   4. Тактическая подготовка войск была неудовлетворительной.
   5. Мобильность дивизий оказалась ниже всякой критики, что сводило на нет их ударную силу.
   6. Штабы соединений оказались неспособны организовать эффективное ведение современного общевойскового боя.

   Вопреки нынешним утверждениям о том, что войска тратили время на политучёбу, в документах даётся разгромная оценка политработы в войсках:

   «Широкое оснащение современнейшей военной техникой нашей армии невольно создали иллюзии возможных лёгких побед.

   Быстро были позабыты уроки недавних боёв у озера Хасан, а особенно у Халхин-Гола, где было выявлено много недостатков в организации, обучении и воспитании войск.

   Далеко не во всех частях на фронте партийно-политическая работа была организована на мобилизацию масс для выполнения конкретных боевых приказов, не везде воспитывали бойцов и начсостав как лучше действовать с хитрым и коварным противником.

   Далеко не везде правильно воспитывали массы на борьбу с паникой, трусостью и т. д.
 Военные газеты войсковых соединений, до «Красной Звезды» включительно, допускали ряд ошибок политического порядка, разглашения военной тайны и т. д.

   Были случаи запугивания едущих на фронт пополнений и целых частей — бойцам ежедневно говорили, чтобы они береглись, так как на фронте белофинны стреляют с земли, с деревьев, с тыла и из-под земли. Всюду мины, всё взрывается.

   Распространяли дикую легенду о резиновых ДОТах, от которых отскакивают снаряды, чем вызывалось невольно недоверие к нашей технике и т. д.

   Всё это происходило из-за недостаточного конкретного руководства и недостаточно конкретной целеустремлённой работы политаппарата этих частей и соединений. Это имело место и из-за недостаточного руководства со стороны ПУРККА.

   Зная о том, что в рядах армии большой процент молодых политработников, недостаточно подготовленных и не имеющих нужного опыта работы в таких трудных условиях войны, зная их слабую военную подготовку, не были даны крайне необходимые директивы с обобщением опыта партполитработы на войне с белофиннами».

   Замечу, что писал это не политработник, а начальник артиллерии РККА, командарм 2-го ранга Н.Н. Воронов (вступивший в партию, кстати, в январе 1942 года).

   

   Но, не вдаваясь в подробности, технические и тактические детали – основной вывод этих документов:

   1. Начальствующий состав не подготовлен от уровня дивизии и выше к ведению современного общевойскового боя.

   2. Рядовой состав, обладая замечательными индивидуальными качествами, успешно действуя на уровне отделение-взвод-рота, не подготовлен тактически, слабо обучен, низко эффективен в действиях уровня батальон-полк.

   3. Качество вооружения (авиация, танки, артсистемы) – находится на очень высоком уровне, но неграмотность и неумение в его применении сводят эти преимущества на нет.

   Подобная ситуация стала жестоким ударом для всего военно-политического руководства страны. Армия расплачивалась за десятилетие руководства в ней «гениальных стратегов»: Тухачевского, Якира, Уборевича и прочих. Огромные деньги, вложенные в оборону, с кровью оторванные от народного хозяйства, должного эффекта не принесли.

   Сталин с горечью говорил на Совещании: «Гражданские люди — я, Молотов — кое-что находили по части военных вопросов. Невоенные люди специально спорили с руководителями военных ведомств, переспорили - их и заставили признать, что ведём современную войну с финнами, которых обучают современной войне три государства: обучала Германия, обучает Франция, обучает Англия. Взять современную войну при наличии укреплённых районов и вместе с тем ставить вопрос о том, что только по целям надо стрелять — значит несусветная мудрость».

   Кстати, наверное, пора поставить точку в вопросе об отношении к автоматам. Из речи Сталина: «Разговоры о том, почему прекратили производство автоматов Дегтярёва. У него было только 25 зарядов. Глупо, но всё-таки прекратили. Почему? Я не могу сказать.

   Почему миномётов нет? Это не новое дело. В эпоху империалистической войны в 1915 году немцы спасались от западных и восточных войск — наших и французских, главным образом, минами. Людей мало — мин много. 24 года прошло, почему у вас до сих пор нет миномётов? Ни ответа, ни привета.

   А чем всё это объясняется? Потому что у всех в голове царили традиции гражданской войны: мы обходились без мин, без автоматов, что ваша артиллерия, наши люди замечательные, герои и все прочие, мы напрём и понесём.

   Дальше — автоматизация ручного оружия. До сих пор идут споры, нужны ли нам самозарядные винтовки с 10-зарядным магазином? Люди, которые живут традициями гражданской войны, дураки, хотя они и хорошие люди, когда говорят: «А зачем нам самозарядная винтовка?» А возьмите нашу старую винтовку 5-зарядную и самозарядную винтовку с десятью зарядами. Ведь мы знаем, что — целься, поворачивай, стреляй, попадётся мишень — опять целься, поворачивай, стреляй. А возьмите бойца, у которого 10-зарядная винтовка, он в три раза больше пуль выпустит, чем человек с нашей винтовкой. Боец с самозарядной винтовкой равняется трём бойцам. Как же после этого не переходить на самозарядную винтовку, ведь это полуавтомат. Это страшно необходимо, война показала это в войсках армии. Для разведки нашей, для ночных боёв, в тыл напасть, поднять шум, такой ужас создаётся в тылу ночью и такая паника, моё почтение. Наши солдаты не такие уж трусы, но они бегали от автоматов. Как же это дело не использовать. Значит — пехота, ручное оружие с полуавтоматом-винтовкой и автоматический пистолет — обязательны».

   Ну не мог Сталин физически вникнуть во все вопросы. А склоки и интриги военных и промышленников вокруг принятия на вооружение того или иного образца велись подковёрно, прикрывались военным начальством, его авторитетом. Доприкрывались.

   По итогам совещания началась бешеная работа по перестройке армии. Но до начала Великой Отечественной оставалось 14 месяцев и пять дней. Практически – ничего.

Заключение
   Перечитываю написанное - как обычно, слишком многое осталось за кадром. Странное назначение Мерецкова начальником Генерального штаба (не зря я назвал его самым странным маршалом СССР, есть здесь тёмные страницы). Действия НКВД в отношении комсостава РККА по итогам «Зимней войны» - уж слишком много общего в поведении командиров было с тем, как вели они себя в 1941-1942 годах. Действия Германии, Франции, «мутного Альбиона», активность шведов…

   Но не об этом думается. Стучит в висок незатейливое стихотворение Твардовского:

   Из записной потёртой книжки
    Две строчки о бойце-парнишке,
    Что был в сороковом году
    Убит в Финляндии на льду.

   Лежало как-то неумело
    По-детски маленькое тело.
    Шинель ко льду мороз прижал,
    Далёко шапка отлетела.
    Казалось, мальчик не лежал,
    А все ещё бегом бежал,
    Да лёд за полу придержал...

   Среди большой войны жестокой,
    С чего - ума не приложу, -
    Мне жалко той судьбы далёкой,
    Как будто мёртвый, одинокий,
    Как будто это я лежу,
    Промёрзший, маленький, убитый,
    На той войне незнаменитой,
    Забытый, маленький, лежу.

   «От героев былых времён не осталось порой имён»…Я ведь тоже живой человек. И пишу не об абстракциях, а о моей стране, о моих согражданах, о моих дедах и прадедах. И во мне саднят осколки мины, нашпиговавшие моего деда летом 44-го. И сегодня, спустя 70 лет со дня начала той войны, я могу лишь вспомнить о них, кто выиграл нашу первую геополитическую. Тех, кто замёрз, был убит снайпером, кто в атаке на финский ДОТ поймал пулю, но лёг головою на Запад. Тех, кто изменил границы и историю.

   И выпив горькие поминальные сто грамм за тех, кто не вернулся, раскурив сигарету, я могу сказать – «Светлая Вам память. Вечная Вам слава, забытые герои забытой войны… И – простите нас…» Но может, это не так уж мало – помнить?

   Я знаю, никакой моей вины,
    В том, что другие не пришли с войны
    В том, что они, кто старше, кто моложе,
    Остались там. И не о том ведь речь,
    Что я их мог, но не сумел сберечь.
    Речь не о том. Но всё же… Всё же… Всё же…
  полковник РККА А.Т. Твардовский

Юра(Efimytch)

[Амина]

Как воевала Финляндия
 

   70 лет назад, 30 ноября 1939 года, в так любимых питерцами дачных посёлках Карельского перешейка стал слышен грохот орудий. Началась знаменитая «незнаменитая» советско-финская война.

   Её причины лежат в прошлом двух соседних стран, проживших добрую сотню лет (с 1808 года) в одной империи.

   Когда в бурные дни декабря 1917 года финские представители прибыли для переговоров о независимости Финляндии в революционный Петроград, то было принято решение независимость признать сейчас, а для решения сложных вопросов - о границах, поставках зерна (Великое княжество Финляндское себя тогда прокормить не могло), выводе из Финляндии российских войск и флота, общей обороне и разделе имперского имущества - создать совместную советско-финскую комиссию.

   Но вот поработать толком эта комиссия не успела, на территории бывшего Великого княжества Финляндского разразилась гражданская война. Белофинны, поддерживаемые германскими штыками, стали убивать и резать красных финнов, поддерживаемых штыками российскими. Кто тогда был прав, кто виноват – из-за личных пристрастий всех без малейшего исключения свидетелей установить уже не удастся, но драка вышла кровавая – только казнённых белыми красных финнов оказалось более 8 тысяч, красные казнили «всего» 1400 человек, впрочем, неизвестно, что было бы, приди к власти они.

   У победивших белофиннов вдруг прорезалась великодержавность, и они решили построить Очень Великую Финляндию, разумеется, как это у всех принято – от моря до моря. Глянув на карту, легко догадаться, что в данном случае этими морями оказались Балтийское и Баренцево. То, что люди, живущие в Карелии и на Кольском полуострове, оказаться гражданами столь великой Финляндии не очень-то хотели, во внимание, разумеется, принято не было.

   И «герои» только что завершившейся не без помощи белофиннам дивизии германских «добровольцев» гражданской войны в Финляндии отправились освобождать своих карельских и саамских собратьев, стенающих от большевистского ига.

   Получилось у них не очень, в 1920 году был подписан Тартуский мирный договор, который, наконец, определил границы между Финляндией и Р.С.Ф.С.Р.

   Но истинные финны соображают медленно, поэтому в следующем году вновь состоялось вторжение шюцкоровской гвардии и национально озабоченных карел в Россию.

   Хоть и в этот раз, не без помощи ушедших в Россию семи полков красных финнов, они получили по шее, но в новом договоре границы были изменены, правда, не без уступок и с финской стороны.

   Дальнейший ход истории тоже не очень-то располагал к взаимному доверию и добрососедству. Советский Союз боролся за победу мировой революции, в том числе – и в отдельно взятой Финляндии, а белофинны и весьма многочисленные белоэмигранты, с сочувствием встреченные бывшим командиром корпуса российской императорской армии генерал-лейтенантом Маннергеймом, особой любви к пролетарскому государству не испытывали.

   Сказалось и давнее сотрудничество финских «борцов за независимость» с Германией. Ещё в ходе Первой мировой немцы обучили и подготовили батальон финских добровольцев, который и составил костяк белофинской армии, да и «национально озабоченные» политики Финляндии традиционно находили в нацистской Германии сочувствие и поддержку. Не стоит забывать и то, что власть они получили не без помощи германских штыков.

   В результате граница с возглавляемой традиционно ориентированными на Германию политиками Финляндией оказалась в трёх десятках километрах от второго по значимости города и крупнейшего военно-промышленного центра страны.

   Финны же, озабоченные наличием столь большого и не очень дружелюбно относящегося к ним государства, с известной всем национальной основательностью потихоньку строили оборону. Когда в казне не очень богатой державы заводились деньги – возводились линии дотов, в прочие же времена при ежегодных летних сборах шюцкора (финской военизированной патриотической организации), традиционно совмещённых с учениями армии, копали окопы, рвы, землянки, возводили надолбы и дзоты, то есть то, что называется полевой обороной.

   Да и военному делу они, как того требовал дедушка Ленин, пытались «учиться настоящим образом».

   География и история подсказывали, что для завоевания Финляндии со стороны России есть только один путь – Карельский перешеек и летом 1939 года, когда на советско-финской границе запахло порохом, добровольцы со всей Финляндии потянулись туда.




И возникли новые минные поля, линии гранитных надолбов,
противотанковые рвы, перешеек окутался колючей проволокой,
ремонтировались старые и строились новые дзоты и доты.

Началась эвакуация населения, сопровождаемая скрытой до времени мобилизацией финской армии.

По планам, принятым в 1937 году, в дополнение к уже созданным
укрепрайонам были воздвигнуты доты-миллионники – то есть, стоимостью
более миллиона финских марок каждый.

Ежегодные учения на одну и ту же тему – нападение с востока через
Карельский перешеек – привело к тому, что войска и командиры отлично
знали местность, расположение соседей, дороги и тропинки, подходы и
отходы, наиболее удачные позиции для засад и размещения артиллерии и
артнаблюдателей.

Да и возможные действия противника проигрывались в довольно широком диапазоне.

К тому же финны сумели провести под видом учений и проверок
мобилизацию, все части имели возможность 2-4 недели попритираться друг
к другу и ознакомиться с той местностью, где им предстояло воевать.

В общем, надо признать, готовились к войне финны по-настоящему.

В отличие от нас, болезных.

Наши командиры и политики, посчитав почему-то, что на севере нас
ждёт повторение недавно состоявшегося «Освободительного похода» в
Западные Белоруссию и Украину, и, решив, что сила солому ломит, собрали
ударную группировку, превосходящую всю финскую армию чуть ли не в два
раза, и на этом успокоились.

Зато было создано «настоящее рабоче-крестьянское» финское
правительство, в Советской Карелии формировалась и рабоче-крестьянская
армия Финляндии.

В общем, думали – как вдарим, так они лапки и поднимут. Но вышло почему-то по-другому.



Что же представляли собой насмерть сцепившиеся зимой 1939-40 годов
среди заваленных снегом лесов и озёр Карелии и Карельского перешейка
армии?

Финская армия в мирное время насчитывала примерно 37 тысяч человек,
из них – 2 400 офицеров. Они были объединены в 3 пехотные дивизии и
бронекавалерийскую бригаду. Пехотная дивизия, в которую входили 3
стрелковых полка, артиллерийский полк и отдельный батальон тяжёлых
орудий, насчитывала 14 200 человек. По штату в ней полагалось иметь 18
противотанковых пушек калибром 37 и 47 мм (главным образом – очень
удачных по конструкции «Бофорсов», закупленных в Швеции или
произведённых по лицензии на финских заводах), 250
пистолетов-пулемётов, 250 ручных и 116 станковых пулемётов. В пехотном
полку была миномётная рота из четырёх 81 мм миномётов.



На вооружении артиллерийского полка дивизии находились 24 русских
трёхдюймовки образца 1902 года, в батальоне тяжёлых орудий 12 гаубиц –
обычно – русских 122 мм образца 1909 (системы Круппа) и 1910 (Шнайдера)
годов.

В составе финской армии было и два тяжёлых артиллерийских полка,
вооружённых русскими, образца 1910 года, 107 мм пушками и русскими же,
образца 1909 года, 152 мм гаубицами. В арсеналах на случай войны
хранилось ещё 238 орудий, главным образом – наследство Российской
империи.

Танковые войска Финляндии заслуживают, пожалуй, только пары слов –
они были. Но 32 купленных в 1937 году у Великобритании «Шеститонных
Виккерса» (обрусяченный вариант этого весьма популярного в 30-е годы
британского изделия назывался Т-26) себя проявить в ходе компании
практически никак не смогли, первый же для финской армии танковый бой
под Хонканиеми (Лебедевкой) 26 февраля 1940 года закончился потерей
семи «Виккерсов», ещё один был эвакуирован, но не восстанавливался.
Бульшую же часть из 32 безнадёжно устаревших «Рено» 1917 года, чтобы не
заморачиваться с антиквариатом, попросту закопали в землю, использовав,
как неподвижные огневые точки.



Больше танков у финнов не было. Всё-таки изрезанная озёрами и
скалами лесистая местность как-то не располагает к битвам танковых
армад.

А вот обороной своих побережий финны занимались всерьёз. Общая
численность сил береговой обороны Финляндии, организационно подчинённых
командованию флота, лишь немного уступала численности армии мирного
времени и составляла (вместе с морской пехотой) 29 336 человек (1 321
офицер, 5 031 унтер-офицер и 22 984 рядовых).

В составе береговой артиллерии были доставшиеся по большей части в
наследство от Российской империи 8 12-ти дюймовых (305 мм), 26 10-ти
дюймовых (254 мм), 2 8-ми дюймовых (203 мм) и около сотни 152 мм и 120
мм орудий, расположенных в укрытых казематах или броневых башнях. Кроме
того, в состав военно-морского флота входили 2 построенных на финских
верфях в 30-е годы и специально предназначенных для действий в шхерах
броненосца береговой обороны, имевших в качестве главного калибра по 4
254-мм орудия, 8 стареньких канонерок, 5 подводных лодок, а также
вооружённые ледоколы, тральщики, минные заградители, торпедные катера и
другие корабли и катера различного назначения.

Впрочем, в ходе Зимней войны финский ВМФ практически никак себя не
проявил, к примеру - броненосцы, самая лакомая для наших подводников и
морских лётчиков цель, в буквальном смысле зашхерились - спрятались в
шхерах у Або, да так там всю войну и простояли, а вот береговая
артиллерия доставила нашим войскам немало неприятностей.

Авиация Финляндии к 30 ноября 1939 года насчитывала 145 самолётов
различных типов, из них в боевой готовности находились 115 машин.
Основу истребительной авиации составляли 39 голландских Фоккер D.XXI.
47 устаревших бипланов Фоккер СХ и Фоккер СV-E использовались как
лёгкие бомбардировщики и штурмовики, основу ударной авиации составляли
18 британских Бристоль "Бленхейм" Mk.1 («Спаниель»). В ходе войны финны
получили от Великобритании, Франции, Швеции, Италии и даже
Южно-Африканского Союза ещё 225 самолётов (по финским сведениям, наши
сообщают о поставках 376 летательных аппаратов различных типов).



По советским данным, за время Зимней войны финская авиация потеряла
362 машины. Финны утверждают, что были потеряны только 67, из которых
21 сбит в воздушных боях. Серьёзные повреждения получили 69 финских
самолётов. Погибли 304 лётчика, 90 пропали без вести и 105 ранено.

Эти цифры несколько настораживают – ведь на одну сбитую машину
приходится 6 погибших или пропавших лётчиков, а из финских самолётов
только «Бленхеймы» имели экипаж в 3 человека, во всех остальных были
один – два пилота. Получается, что в финской авиации не лётчик покидал
повреждённую машину на парашюте, а самолёт выпрыгивал из-под подбитого
лётчика и самостоятельно возвращался на аэродром.

Историк финской авиации Карл-Фредерик Геуст утверждал, что советская
авиация (включая морскую) потеряла 640-650 самолётов, из которых
примерно 190 были сбиты в воздушных боях, 300 уничтожены зенитной
артиллерией финнов, остальные 150-160 погибли в результате различных
аварий.

Наши официальные сведения сообщают о боевых потерях 261 советского
самолёта и 321 погибшем лётчике. Тут стоит обратить внимание на слова
«боевые потери». Если же учесть небоевые потери и списанные в
результате полученных повреждений, износа и неустранимых технических
неисправностей самолёты, то к этим цифрам следует добавить ещё примерно
100 - 150 машин.

Впрочем, по причине некоторого исследовательского занудства,
(надоели гуляющие по разным книгам жуткие советские потери и наши ни в
какую не убиваемые противники) немножко займёмся арифметикой. Итак, 30
ноября у финнов было 115 исправных самолётов. Ещё 225 летательных
аппаратов они (по их данным) получили в ходе войны. И того 115+225=340.
На момент окончания конфликта в строю оставалось 119 боевых машин.
340-119=221 самолёт. 67 из них финны по их собственным признаниям
потеряли. Считаем, 221-67=154. Допустим, как сообщают сами финны, ещё
69 самолётов имели серьёзные повреждения. Ну а 85 аэропланов, вероятно,
попросту растаяли с приходом весны, как снегурочки.

Надо сказать, что финская авиация выбрала весьма своеобразный способ
боевых действий, который я бы назвал «партизанским». Финский флегматизм
позволил им не гоняться за недостижимым, борясь с намного превосходящим
и по количеству и по качеству самолётов противником за господство в
воздухе или безнадёжно защищая одиночными самолётами от ударов полков и
эскадрилий советской авиации наземные объекты, а действовать только
тогда, когда обстановка складывалась для них благоприятно. Помогло и
то, что свои самолёты, которые они почти все поставили на лыжи, финны
рассредоточили по многочисленным озёрам. Это здорово усложнило их
техническое обслуживание и ухудшило и без того невысокие
тактико-технические характеристики, но позволило почти полностью
избежать потерь авиации на аэродромах.

Корпус пограничной стражи состоял из четырёх бригад общей
численностью примерно 6 тыс. человек. В военизированных отрядах шюцкора
числилось около 100 тыс. человек, в женских вспомогательных отрядах
«Лота Свярд» - около 90 тыс. женщин.

Финское руководство, отлично понимая, насколько при обострении
обстановки можно надеяться на союзников, построило, чтобы не зависеть
от их поставок, предприятия по производству артиллерии, стрелкового
оружия, взрывчатки, боеприпасов и даже – авиационных двигателей.
Конечно, для серьёзной войны всего этого производилось маловато – но
зато – своё.

Замечательный оружейный конструктор Аймо Иоханнес Лахти (1896 – 1970
гг.), инженер-самоучка, главный оружейник и генерал-майор вооружённых
сил Финляндии, разработал для финской армии пулемёт «Лахти-Салоранта»
(Lahti-Saloranta M-26), пистолет «Лахти» (Lahti L-35) и знаменитый
пистолет-пулемёт «Суоми» (Suomi M-31). В число его разработок входили
также 20-мм зенитный автомат и автоматическое противотанковое ружьё.



Но конкуренты никому не нужны, особенно талантливые, поэтому в 1944
году Межсоюзническая комиссия (состоявшая из представителей
британского, американского и советского командования) вынудила Аймо
Лахти уйти в отставку и запретила ему впредь заниматься
конструированием оружия.

Летом 1939 года, когда запахло грозой, началась мобилизация, и к 30
ноября было дополнительно развёрнуто 5 пехотных дивизий, ещё 2
находились в стадии мобилизации, 3 – готовились к развёртыванию.

Было развёрнуто и две дополнительных бригады пограничников.



Из восьми боеготовых дивизий шесть (2-ой и 3-й корпуса) входили в
армию Карельского перешейка и две (4-й корпус) были развёрнуты севернее
Ладожского озера.

Район финской Карелии защищали 2 полка развёртываемой 10-й дивизии,
пограничники и шюцкоровцы. 6-я дивизия развёртывалась в районе Выборга,
прикрывая заодно побережье от возможного десанта.

На арктическом побережье, в районе Петсамо (Печенги), находились
лишь батальон пограничников и иррегулярные формирования из местных
жителей.

Численность армии возросла до 127 тыс. человек, а с войсками
пограничной стражи, ВМФ (куда организационно входили войска береговой
обороны и морская пехота), регулярными и иррегулярными подразделениями
шюцкора и вспомогательными «Лота Свярд» общая численность вооружённых
сил достигла в первые дни Зимней войны 530-550 тыс. человек. Под ружьё,
таким образом, встало 14% населения Финляндии – это очень высокий
показатель.

Обычно даже при максимальном мобилизационном напряжении численность вооружённых сил редко превышает 10% населения страны.

Конечно, внутри страны не все хотели воевать со своим могучим
восточным соседом, но финским левым, в том числе - финским
парламентариям, был представлен выбор – или публично поддержать войну,
или отправляться в лагеря. Демократия, конечно, штука неплохая, но на
войне, как на войне.

Ну и о наиболее известном на этой войне – линии Маннергейма. Надо
сказать, что это название возникло только в ходе войны, когда маршал
Карл Густав Эмиль Маннергейм был назначен Главнокомандующим
вооружёнными силами Финляндии, а наши войска, дойдя до этой линии,
протоптались около неё 2 долгих месяца.

Основная оборонительная полоса линии Маннергейма начиналась у
западного берега Ладожского озера в 15-20 км от границы СССР и
проходила по северному берегу реки Тайпалейоки, водной системе Byоксы,
по берегу реки Салменканте, по северному берегу озера Яюрипяярви, по
междуозёрному дефиле на Суола и Вяйсянен, через станцию Лейпясуо,
высоту 65,5 и населённые пункты Сумма, Кархула, Няюкки, Муурила,
Койвисто, упираясь в берег Финского залива.



Главная оборонительная полоса состояла из трёх основных, двух
промежуточных и отсечных позиций, на которых были расположены 22 узла
сопротивления и отдельные опорные пункты. Каждый узел сопротивления
занимал по фронту 3-4,5 км и в глубину 1,5-2 км, он оборонялся
одним-двумя стрелковыми батальонами, усиленными артиллерией. В узле
было 4-6 опорных пунктов, из которых каждый имел 3-5
пулемётно-артиллерийских дотов, составлявших скелет обороны.

Узлы сопротивления с железобетонными сооружениями прикрывали
наиболее вероятные направления наступления Красной Армии на Кексгольм,
Выборг и Койвисто. На этих направлениях была создана густая сеть дотов,
объединённых по два-три в опорные пункты, каждый на гарнизон в один-два
взвода. Расстояние между дотами колебалось в пределах 100-150 метров.
Промежутки между узлами сопротивления тоже были оборудованы
укреплениями — системой окопов, усиленных пулемётными блиндажами,
построенными из толстых брёвен, камня и земли.

Наиболее мощные укрепления и препятствия находились в хотиненском
(суммском), межболотном и муола-муторанском узлах сопротивления. В этих
узлах было соответственно 22 дота и 46 дзотов, 1-2 дота и 16 дзотов, 29
дотов и 20 дзотов. Узел обороны на северном берегу реки Салменканте на
семикилометровом фронте имел 46 дотов и 57 дзотов. Насколько мощные
прикрытия были в узлах сопротивления, можно судить по тому, что у дота
№ 6 проволочное заграждение состояло из 45 рядов, причём первые 42 ряда
были на металлических кольях высотой 60 см, заделанных в бетон. Надолбы
были из 12 рядов камней, расположенных посередине проволочного
заграждения.



Подступы к доту прикрывались деревянно-земляными пулемётными либо
артиллерийскими огневыми точками, в которых располагались один-два
пулемёта или малокалиберное орудие. Следует иметь в виду, что финны,
имея под рукой камень и лес, быстро восстанавливали разрушенные дзоты.

Вторая оборонительная полоса (полоса тактических резервов)
начиналась в 3-5 км от основной оборонительной полосы и соединялась с
ней отсечными позициями: Лейпясуоской, Суммско-Харьюмякской,
Няюкки-Сурярвинской. В этой полосе находилось 39 дотов и 178 дзотов.
Полоса тактических резервов была оборудована по тому же принципу, что и
основная оборонительная полоса.

Были укреплены берега и острова Финского залива. Так, старая
крепость Тронгсунд (Транзунд) и острова Выборгского залива были
оборудованы как узлы сопротивления с широким применением минных
заграждений. Только в Тронгсундском и Ревонсааринском узлах
сопротивления советские сапёры позже обнаружили и обезвредили 5500 мин
и фугасов.

К моменту начала конфликта в состоянии боеготовности находились 74
старых, 48 новых или модернизированных пулемётных и 7 артиллерийских
дотов.

Хочется сказать несколько слов о самом принципе организации обороны при помощи укрепрайонов.

Сильной стороной этой стратегии является то, что для обороны полосы
фронта, которую в нормальных условиях должна занимать полевая дивизия,
достаточно одного УРовского батальона (в одной дивизии 12 - 16
батальонов). Этой особенностью отлично умел пользоваться Леонид
Говоров, один из сталинских маршалов, командовавший во время Великой
Отечественной Ленинградским фронтом. Он создавал на подходящих участках
фронта УРы, и, отведя дивизию, ранее прикрывавшую эту полосу, в тыл и
приведя её в порядок, сосредотачивал таким образом в нужном месте
ударную группировку без привлечения войск со стороны.

Но есть у этой стратегии и слабые стороны. Укрепрайон неподвижен, в
случае изменения обстановки его на новое место не переставишь. И
остаются в тылу противника обойдённые подвижными группировками, так ни
разу и не выстрелившие, а денег и труда стоившие немалых, УРы линий
Мажино, Сталина, Зигфрида и Паулюса (линия германских укреплений по
старым польской и литовской границам).

Так, из имевшихся у финнов с таким трудом построенных небогатой
страной 22 укрепузлов, оборону с декабря 1939 до середины февраля 1940
года держали только 11, располагающиеся на передовой. В зоне
соприкосновения с противником оказалось 69 каменно-железобетонных
укреплений из 129 – 52 ДОТа, 14 пехотных укрытий и 3 пехотных позиции.
Остальные в ходе войны оказались не востребованы и были оставлены без
боя.

Впрочем – железо и камни - не главное. Финны, в отличие от своих
коллег из «Малой Антанты», собирались доказать, что готовы драться за
свою независимость. Судя по первой реакции нашего руководства, именно
это и оказалось главной неожиданностью для Москвы.

Наши же подготовились к очередной освободительной двухнедельной
войне весьма основательно. На границах было сосредоточено 4 армии.
14-ая армия (2 стрелковые дивизии) прикрывала советское Заполярье от
возможных англо-французских десантов, в Карелии была развёрнута 9-ая
армия (3 стрелковых дивизии), в задачу которой входил поход в
центральные области Финляндии и выход к Ботническому заливу. Именно она
и получила знаменитый приказ «шведскую границу не переходить».

Севернее Ладожского озера, в обход линии Маннергейма, наступала 8-ая армия (4 стрелковых дивизии).

Главный удар наносила развёрнутая на Карельском перешейке 7-ая армия
(9 стрелковых дивизий, танковый корпус, 3 танковых бригады), которой
поставили задачу в 2 дня преодолеть полосу оперативного прикрытия и
выйти к линии укреплений, потом – 3 дня на перегруппировку и подготовку
и 4-6 дней – на прорыв самой линии Маннергейма. Сроки, мягко говоря,
фантастические. Складывается впечатление, что данную операцию
планировали по глобусу.

Невольно вспоминается анекдот:

 - Призывник, где хотите служить?
    - В Генштабе.
   - Вы что, идиот?
    - А это что – обязательное для службы там требование?

Впрочем, начальник Генерального штаба РККА маршал Шапошников как раз
предупреждал, что финны – противник серьёзный, одного желания их
разгромить недостаточно, надо и войска подготовить, но к его доводам не
прислушались, а, отправив маршала в отпуск, приказали готовить операцию
командующему Ленинградским военным округом командарму 2 ранга Мерецкову.

Всего на начало войны советская группировка насчитывала до 425 тыс. человек, 1476 танков, 1576 орудий и около 1200 самолётов.

Таким образом, против восьми боеготовых финских дивизий и шести
бригад пограничников должно было действовать 18 наших стрелковых
дивизий, и это – не считая танковых корпуса и бригад.

Получивший шанс отличиться, командарм бодро отрапортовал о полной готовности к операции.

И 30 ноября 1939 года, после весьма неуклюжей провокации, под звуки лихо исполняемой красноармейским хором песни

«Много лжи в эти годы наверчено,
    Чтоб запутать финляндский народ.
    Раскрывай же теперь нам доверчиво
    Половинки широких ворот!

Ни шутам, ни писакам юродивым
    Больше ваших сердец не смутить.
    Отнимали не раз вашу родину -
    Мы пришли вам её возвратить…»

вся эта армада дружно двинулась вперёд.




Двинулись, как умели, длинными колоннами по узким лесным дорогам, и, разумеется, без флангового охранения.



Расплата была страшной – отлично знавшие местность мобильные лыжные
отряды, составленные из финских пограничников и добровольцев–лыжников,
подготовленных шюцкором, ведомые егерями и лесниками, изучившими в
«своём» лесу каждую тропку, неожиданно появляясь в середине
неохраняемых колонн, открывали внезапный шквальный огонь из имевшихся у
финских солдат в достаточном количестве пистолетов-пулемётов «Суоми».
Ну а после того, как нашим удавалось наладить хоть какое-то
сопротивление, столь же внезапно исчезали.



Преследовать их было некому – специально подготовленных лыжных отрядов у Красной Армии в начале войны просто не было.

Да и лыж тоже.

Ну а если удавалось разорвать колонну – начиналось самое страшное –
финны организовывали круговую оборону и вызывали подкрепления. В
результате колонны оказывались разрезанными на несколько очагов
сопротивления, не имевших между собой связи и потихоньку погибавших от
мороза, голода и ударов подходящих на лыжах через лесные дебри финских
рот и размещённой в отдалении артиллерии, огонь которой корректировался
теми самыми страшными «кукушками» - артнаблюдателями, сидящими на
деревьях.

Легенды о также «куковавших» на деревьях финских снайперах стоит
отнести к той же категории, как и распространённые тогда мифы о
непробиваемых финских резиновых дотах, от которых отскакивают снаряды.
В самом деле – залезьте зимой на дерево и выстрелите из чего угодно –
хоть из хлопушки – и вы поймёте, что маскироваться подобным образом
может только какой-нибудь очень умный «военный теоретик» - снег от шума
выстрела слетит – и будет стоять одинокое чёрное дерево, великолепно
«маскируя» стрелка на фоне заснеженных елей и сосен.

В результате две из пяти дивизий, действовавшей на Карельском
направлении 9-ой армии, 163-я и 44-ая оказались разгромлены. Та же
судьба постигла 18-ю и 168-ую дивизии наступавшей севернее Ладожского
озера 8-ой армии.



Потом, конечно, меры приняты были – по всей стране из
«добровольцев», занимавшихся в лыжных спортивных секциях, срочно
формировали отряды ОСНАЗа (особого назначения), студенты знаменитого
питерского института физической культуры им. Лесгафта – мастера спорта
- организовали причинивший немало неприятностей финнам особый лыжный
батальон. В пехоте также создавались лыжные батальоны, в кавалерии -
несколько анекдотично звучащие лыжные эскадроны (так и представляешь
себе лихую атаку лошадок на лыжах, поддержанную матросами на зебрах).
На самом деле всё несколько прозаичнее – просто довольно быстро
выяснилось, что проще конников обучить ходить на лыжах, чем пехотинцев
– действовать самостоятельно, малыми группами и в отрыве от
командования.

Но всё это несколько запоздало.

Впрочем – более подробно об боевых действиях - во второй части статьи.

Юра(Efimytch)

[Амина]

Операция ?Немыслимое?: Как Черчилль хотел изгнать русских из Европы



© Yousuf Karsh / en.wikipedia.org

Как Черчилль хотел использовать войска    побежденной нацистской Германии, чтобы изгнать русских из Восточной   Европы         Весной 1945 г., узнав, что американцы намерены остановить наступление на    Берлин с запада и оставить столицу гитлеровской Германии на милость    Красной Армии, он пришел в ярость - ведь правительство США четко   обязалось не допустить раздела послевоенной Европы на политические сферы   влияния. Однако именно этому Вашингтон теперь не собирался   препятствовать.

     Поведение России с каждым днем становилось все хуже: всесокрушающая   сталинская армия занимала в Восточной Европе страну за страной, и   Москва, в нарушение достигнутых всего несколько недель назад Ялтинских   соглашений, превращала их в своих сателлитов. Черчилль настаивал: армии    западных союзников должны продолжать натиск на восток до тех пор, пока   русские не продемонстрируют готовность соблюдать взятые на себя   обязательства относительно послевоенного устройства в Европе.

     В то же время Сталиным в очередной раз овладела паранойя: он опасался,   что Запад заключит сепаратную сделку с немцами, оставив его «за бортом»,   или даже вместе с ними повернет оружие против России. Его мучили    подозрения: Черчилль что-то затевает. «Этот человек способен на все», -   заметил он в беседе с маршалом Жуковым.

     Черчилль, однако, не мог ничего затеять: ему не позволяли американцы.   Они не были заинтересованы в дипломатическом противостоянии с Кремлем,   пусть даже ставкой в игре были жизненно важные вопросы будущего   миропорядка. Конфронтация с Москвой не входила в намерения Вашингтона.

     Черчиллю было непросто примириться с реалиями наступающей новой эпохи.   Еще в 1941 г. он решил, что после окончания войны Соединенные Штаты и   Британская империя образуют самый мощный в истории человечества   военно-экономический блок. Что же касается Советского Союза, то он   выйдет из конфликта крайне ослабленным. «Им наша помощь в восстановлении   страны будет нужна куда больше, чем их помощь нам», - говорил он тогда.    Однако в 1945 г. Советы были гораздо сильнее, а Британия - гораздо   слабее, чем он предполагал. В то же время США были меньше, чем    когда-либо за все военные годы, готовы отстаивать совместные   англо-американские интересы - будь то в Европе или других регионах мира.

     Впрочем, проанализировав ситуацию, премьер-министр осознал все эти   факты. Когда стало ясно, что русские войска смогут беспрепятственно   продвинуться до оговоренной линии соприкосновения с союзниками на реке   Эльба, Черчилль подытожил свои опасения в письме министру иностранных   дел Энтони Идену (Anthony Eden): «Происходит нечто ужасное. Волна   русской гегемонии катится все дальше . . . Когда все закончится,   территории, оказавшиеся под контролем России, будут включать   прибалтийские провинции, все восточные области Германии, всю   Чехословакию, немалую часть Австрии, всю Югославию, Венгрию, Румынию и   Болгарию. Это одно из самых прискорбных событий в истории Европы, по   масштабам не имеющее себе равных. Теперь нам остается надеяться только   на скорое и радикальное столкновение с Россией и последующее    урегулирование по его итогам».

     В тот момент он еще имел в виду дипломатическое «столкновение». Черчилль   хотел, чтобы США и Британия ужесточили свою позицию в отношениях с   Москвой. Проблема, однако, заключалась в том, что западные союзники   внезапно оказались в «неизведанных водах». К полному ошеломлению   соотечественников, которых держали в неведении относительно того,    насколько тяжело болен Рузвельт, 12 апреля президент США скончался.

     Место этой гигантской исторической личности занял вице-президент Гарри   Трумэн. В первые же недели после вступления нового президента в   должность появились признаки того, что он готов вести себя с русскими   гораздо жестче, чем его предшественник в последние месяцы жизни. Однако    он, как и Рузвельт, не желал идти на риск вооруженного конфликта с   Советским Союзом из-за Польши, которую тот уже занял, да и любой другой   европейской страны. Вашингтон считал, что в ситуации, когда американские   и советские войска стоят лицом к лицу на берегах Эльбы, пустопорожнее   позерство пользы не принесет.

     «Боевитый» настрой Черчилля по отношению к Москве не находил отклика и в   британском обществе. Четыре года британцы считали русских героями и   братьями по оружию, не подозревая, что ответного энтузиазма в Москве не   наблюдается. Помимо нескольких десятков людей, управлявших военной   машиной Лондона, в стране почти никто не знал, как вероломно и жестоко   Советы подчиняли себе Восточную Европу.

     8 мая 1945 г. стало днем победы в Европе. В 3 часа дня премьер-министр   обратился по радио к британскому народу, сообщив соотечественникам, что   немцы подписали акт о безоговорочной капитуляции, и «таким образом,   война с Германией окончена». Он напомнил, как Британия вела борьбу в   одиночку, и как к ней постепенно присоединились союзные великие державы:   «В конце концов почти весь мир объединился против злодеев, и теперь они   бессильно распростерты у наших ног. Мы можем позволить себе недолгую   радость, но ни на минуту не должны забывать о трудах и усилиях, что еще   ждут нас впереди». Необходимо ведь было довести до победного конца войну   с Японией. «Теперь мы должны отдать все силы и ресурсы завершению   стоящей перед нами задачи - как внутри страны, так и за ее пределами.   Вперед, Британия! Да здравствует дело свободы! Боже, храни короля!»      Тем же вечером он, выйдя на балюстраду Уайтхолла, произнес речь перед   гигантской толпой лондонцев; собравшиеся пели «Страну надежды и славы» и   «Ведь он  - отличный парень». Однако, вернувшись в свой кабинет,   Черчилль говорил только о том, какой ужас внушают ему варварские   действия Советов на Востоке. Пока мир праздновал победу, он несколько   дней мрачно размышлял о судьбе Польши.

     Затем Черчилль пригласил на Даунинг-стрит советского посла Федора Гусева   и за ланчем устроил ему выволочку. В своем донесении посол описал, как   премьер перешел на крик, перечисляя претензии к Москве: он говорил о   Польше, о том, что коммунистические формирования в Югославии пытаются   захватить Триест, о том, что британских представителей не пускают в   Прагу, Вену и Берлин.

     Трумэн согласился с Черчиллем: необходимы срочные переговоры. Но что    если диалог со Сталиным ничего не даст? Могут ли западные союзники   что-то предпринять? Британский премьер полагал, что да. Они могут начать    новую войну. Через считанные дни после капитуляции Германии он ошеломил   членов Комитета начальников штабов, осведомившись, в состоянии ли    англо-американские войска перейти в наступление и оттеснить русских. Он   поручил специалистам по планированию военных операций подумать над   способами, позволяющими «навязать России волю Соединенных Штатов и   Британской империи», чтобы обеспечить «справедливое решение польского   вопроса».

     Им было предложено исходить из того, что британское и американское   общественное мнение полностью поддержит такие действия, и что союзники   смогут «рассчитывать на использование людских ресурсов и сохранившихся    промышленных мощностей Германии». Другими словами, предполагалось   мобилизовать побежденную Германию для войны на стороне Запада. Была   озвучена даже ориентировочная дата будущего наступления - 1 июля 1945 г.

     Сотрудников Форин Офис - хотя и не его главу Энтони Идена -   воинственность Черчилля привела в ужас. Такое же впечатление она   произвела и на председателя Комитета начальников штабов сэра Алана Брука   (Alan Brooke), отметившего в своем дневнике: «Такое ощущение, что   Уинстон жаждет новой войны!»

     (И действительно, на Потсдамской конференции, получив конфиденциальную   информацию об успешном испытании атомной бомбы в США, премьер-министр   еще больше преисполнился решимости «приструнить» Сталина. Обращаясь к   сэру Алану, он прорычал, упрямо выставив подбородок: «Можно будет    сказать им: если вы настаиваете на том-то и том-то, мы в ответ в   состоянии стереть с географической карты Москву, затем Сталинград, затем   Киев и так далее»).

     Тем не менее британское верховное командование послушно выполнило   указание Черчилля и проанализировало различные сценарии боевых действий   против русских. Хотя за годы его руководства воюющей страной штабисты   привыкли к экстравагантным идеям премьера, на сей раз им пришлось   мобилизовать всю силу воображения.

     Само собой разумеется, учитывая крайне «чувствительный» характер   полученного ими задания, план операции, получившей название   «Немыслимое», разрабатывался в строжайшей тайне. Но, опять же само собой   разумеется, Сталин сразу же узнал, что происходит в Лондоне. Один из   его многочисленных шпионов в Уайтхолле вскоре сообщил в Москву: ходят   слухи, что фельдмаршал Бернард Монтгомери (Bernard Montgomery),    командующий британскими войсками в Германии, получил приказ складировать   захваченное немецкое оружие для возможного использования по назначению.

     Впрочем, для всех кроме Кремля черчиллевский план оставался   государственной тайной более полувека, пока в 1998 г. Национальный архив   не рассекретил связанные с ним документы. В записке, подготовленной    штабными специалистами для премьера, сразу же высказывалась оговорка:   русские могут использовать против союзников ту же тактику, что с таким   успехом применили против немцев - начать отступление, заманивая их на   бесконечные пространства советской территории: «В буквальном смысле   невозможно сказать, на какое расстояние союзникам придется продвинуться   вглубь России, чтобы лишить ее возможностей для дальнейшего   сопротивления».

     По оценкам сотрудников Комитета начальников штабов, для подобного   наступления союзникам понадобится 47 дивизий, в том числе 14 танковых.   Еще 40 дивизий необходимо будет держать в резерве на случай перехода к   обороне, а также для контроля над оккупированными территориями. При   этом, отмечалось в докладе, русские смогут выставить против них вдвое   больше людей и танков. Авторы документа пришли к выводу: при подобном   соотношении сил «наступление может превратиться в весьма рискованное   предприятие. Если мы начнем войну против России, следует быть готовыми к   тому, что это будет тотальная война - затяжная и тяжелая».

     По вопросу о вооружении и вводе в бой побежденного Вермахта специалисты   по планированию военных операций высказали опасение, что ветераны, уже   пережившие жестокие бои на Восточном фронте, могут не захотеть оказаться   там вновь.

     Члены Комитета начальников штабов не питали иллюзий: наступательная   операция против русских для освобождения Польши на практике   неосуществима. Брук отметил в своем дневнике: «Конечно, вся эта идея -   чистая фантазия, и шансов на успех у нас нет. Несомненно, что отныне   Россия в Европе поистине всесильна».

     Все данные указывали на то, что Операция «Немыслимое» полностью   соответствует своему названию. Предварительный план был представлен   премьер-министру 8 июня. К нему прилагалась пояснительная записка   начальников штабов, где отмечалось: «После начала боевых действий. . .    нам надо быть готовыми к продолжительной войне при неблагоприятном   соотношении сил». Надеяться на победу над русскими можно лишь в том   случае, если будет задействована «значительная часть гигантских ресурсов   Соединенных Штатов».

     Но что если американцы не проявят нужной решимости? Черчилль был   встревожен. Пожелай американцы выйти из борьбы, Британия окажется в   крайне уязвимом положении, ведь русские могут продвинуться до побережья   Северного моря и Атлантики. Фактически это будет повторение ситуации   1940 г.

     Он составил записку: «Прошу изучить вопрос о том, как организовать   оборону нашего острова, исходя из предположения, что Франция и страны   Бенилюкса не смогут помешать русскому наступлению в сторону моря».   Затем, словно опомнившись, Черчилль добавил: кодовое название   «Немыслимое» следует сохранить, «чтобы сотрудники штабов понимали, что   речь по-прежнему идет о мере предосторожности, изучении, как я надеюсь,    крайне маловероятной ситуации». Перед тем, как отправить записку,   премьер вернулся к тексту, исправив красными чернилами «крайне   маловероятную ситуацию» на «чисто гипотетический вариант развития   событий».

     В подготовленном для премьер-министра ответе начальники штабов пришли к   выводу: если Советы дойдут до Ла-Манша, их военно-морской потенциал   слишком ограничен, чтобы в ближайшем будущем возникла вероятность   высадки на Британских островах. Воздушно-десантную операцию они тоже   исключили. Скорее, отмечали аналитики из Комитета, Москва подвергнет   Британию массированной ракетной бомбардировке, намного более   разрушительной, чем обстрелы немецкими Фау-1 и Фау-2. Чтобы защититься   от этой угрозы, по их оценкам, придется задействовать весьма крупные   силы авиации: 230 эскадрилий истребителей и 300 эскадрилий   бомбардировщиков.

     Так или иначе, через несколько дней планирование Операции «Немыслимое»   было прекращено. От президента Трумэна поступила телеграмма, не   оставлявшая сомнений в том, что американцы не собираются участвовать в   изгнании русских из Польши силой, и даже грозить Москве подобными   действиями.

     В глубине души Черчилль, конечно, понимал, что тиранию, принесенную на   советских штыках, невозможно свергнуть ни дипломатическими, ни военными   средствами. Однако он никогда не сомневался в зловещем характере   намерений Москвы в Восточной Европе, да и в мировом масштабе - и в этом   плане он опередил время. В послевоенные годы становилось все очевиднее,    что западным союзникам волей-неволей придется принимать самые серьезные   меры оборонительного характера, чтобы предотвратить дальнейшую советскую   агрессию в Европе.     К августу 1946 г. у командования вооруженных сил США также появились    настолько серьезные опасения относительно конфликта с Россией, что оно   отдало приказ о разработке соответствующих планов на этот случай. В   Лондоне извлекли из архива план «Немыслимое». Хотя попытка освобождения   Восточной Европы силой оружия никогда не считалась приемлемой в   политическом плане или осуществимой с военной точки зрения, военные   приготовления к конфликту с советским Союзом стали одним из важнейших   элементов «холодной войны». И Черчилль благодаря своей уникальной   дальновидности осознал неизбежность не только Второй мировой, но и этого   нового конфликта.

Данная статья представляет собой отрывок из новой книги Макса   Гастингса «Звездный час: Черчилль как лидер воюющей страны» (Finest   Years: Churchill As Warlord)

rus.ruvr.ru

[Амина]

Секретный пакт Польши и Германии против СССР
Историческая сенсация, о которой "забыли" в Польше



   "Действенное сотрудничество с фашистской Германией"

  Сам польско-германский пакт был опубликован в центральных газетах СССР 20   апреля 1935 года. Историк С.В.Морозов считает, что текст этого секретного   документа был добыт советской разведкой, имевшей своего агента в ближайшем   окружении польского министра иностранных дел Ю. Бека.
Согласно пакту   Польша брала на себя обязательства проводить постоянную политику действенного   сотрудничества с фашистской Германией (ст.1). Кроме того, польское руководство   гарантировало Третьему рейху не принимать никаких решений без согласования с    германским правительством, а также соблюдать при всех обстоятельствах интересы   фашистского режима (ст.2).
Но самым сенсационным и сегодня   представляется обязательство правительства Польши обеспечить свободное    прохождение германских войск по своей территории в случае, если эти войска будут   призваны отразить провокацию с востока или северо-востока (ст.3). Фактически это    означало открытие поляками пути для развязывания германской агрессии против   Украины (УССР) и Белоруссии (БССР), а также Литвы.
Платой за это   пособничество было установление т.н. новой восточной границы Польши за счет   части белорусских, украинских и литовских земель, которую Берлин обещал   гарантировать "всеми средствами". Главным штабом Войска польского явно   готовились и "провокации с востока", для чего предполагалось использовать   созданные этим ведомством тайные организации этнических поляков в западных   районах СССР.
Известный ученый-славист И.В.Михутина по поводу   внешней политики Варшавы в 30-е годы очень точно заметила, что в тот период   Польша демонстрировала желание поучаствовать в "восточных планах" Адольфа   Гитлера на своих условиях, как равная сторона. Поэтому вряд ли стоит   однозначно считать Польшу, заключившую пакт с Германией и предпринявшую вместе с   ней максимум усилий для срыва плана создания системы коллективной безопасности в   Европе, безобидной жертвой военной экспансии Рейха. Просто фашистской Германии,   обретшей мощь и силу к 1939 году, такой союзник, как Польша, стал не   нужен.

  Пожалуй, в любом государстве и у любого народа имеются особые знаменательные    даты, которые вызывают у сограждан, независимо от их социального положения и   политических убеждений, общее чувство национального единения. В большинстве   случаев это годовщины военных побед или (если народ был разъединен)   воссоединения. Есть такая дата и в истории Белоруссии: это 17 сентября.
В   этот день в 1939 году Красная Армия начала знаменитый освободительный поход на   западные земли Белоруссии и Украины, которые оказались "ничейными" в виду   полного разгрома Польши гитлеровской Германией.
Так начался этот исторический   "поход спасения" Красной Армии.
В результате Белоруссии были возвращены ее   западные регионы, которые ранее попали под власть второй Речи Посполитой по   Рижскому договору 1921 года, заключенному после неудачной для Советской России   войны с Польшей.
На определенном этапе германо-польской войны создалось    положение, когда население еще не захваченных немецкими войсками территорий и    остатки польских вооруженных сил были оставлены на произвол судьбы. Предвидя   подобный ход событий, 10 сентября 1939 года нарком иностранных дел СССР Вячеслав   Молотов сделал заявление, в котором говорилось, что "Польша распадается, и это   вынуждает Советский Союз прийти на помощь украинцам и белорусам, которым   угрожает Германия".
А в это время немецкие войска быстро продвигались на   восток, передовые танковые отряды уже подошли к Кобрину (нынешняя Брестская   область). Нависла реальная угроза гитлеровской оккупации западно – белорусских   земель. Обстановка требовала от руководства Советского Союза решительных и   незамедлительных действий.

  "Польша распадается…"

  14 сентября в Смоленске командующий войсками Белорусского особого военного   округа М.П. Ковалев на совещании высшего начальствующего состава сообщил, что "в   связи с продвижением немецких войск в глубь Польши советское правительство   решило взять под защиту жизнь и имущество граждан Западной Белоруссии и Западной    Украины, ввести свои войска на их территорию и тем самым исправить историческую   несправедливость".
К 16 сентября войска специально образованных Белорусского   и Украинского фронтов заняли исходные рубежи в ожидании приказа от наркома    обороны.
В ночь на 17 сентября в Кремль был вызван германский посол   Шуленберг, которому Сталин лично объявил, что через четыре часа войска Красной   Армии пересекут польскую границу на всем ее протяжении. При этом немецкой   авиации было предложено не залетать восточнее линии Белосток – Брест –   Львов.
Сразу после приема посла Германии уже заместитель наркома иностранных   дел СССР В.П.Потемкин вручил польскому послу в Москве В. Гржибовскому ноту   советского правительства.
"События, вызванные польско – германской войной, –   говорилось в документе, – показали внутреннюю несостоятельность и явную   недееспособность польского государства. Все это произошло за самый короткий   срок... Население Польши брошено на произвол судьбы. Польское государство и его   правительство фактически перестали существовать. В силу такого рода положения   заключенные между Советским Союзом и Польшей договоры прекратили свое   действие... Польша стала удобным полем для всяких случайностей и неожиданностей,   могущих создать угрозу для СССР. Советское правительство до последнего времени   оставалось нейтральным. Но оно в силу указанных обстоятельств не может больше   нейтрально относиться к создавшемуся положению".
В настоящее время можно   услышать много спекуляций по поводу правомерности действий Советского Союза в   сентябре 1939 года. Польская сторона, например, акцентирует внимание на том, что   продвижение германских войск по территории Польши не было бы таким успешным,   если бы части Красной Армии не перешли советско-польскую границу 17 сентября   1939 г. Подчеркивается, что вторжение советских войск на территорию Польши   произошло без объявления войны, а на восточных землях имелись все возможности   для оказания длительного сопротивления наступающим частям и соединениям Красной   Армии. И, наконец, польская историография исходит из того, что советские войска   выполняли некий особый план, разработанный совместно руководителями Союза ССР и   фашистской Германии. В этой связи уместно напомнить, что о знаменитом пакте   Молотова-Риббентропа за последние 20 лет не говорил только ленивый, в том числе   и в Польше, причем самые ретивые нравственники внутри России и за ее рубежами,   оценивая этот пакт крайне тенденциозно, успешно "пришили" вполне обычному в   мировой практике действу эпитет "позорный". Но знает ли большинство из наших   политиков, не говоря уже об обычных гражданах, о том, что Польша, постоянно   предъявляющая нам претензии по всякому поводу и без такового, за пять (!) лет до   начала Второй мировой войны сама заключила секретный пакт с Германией,   направленный против СССР? Об этой позорной исторической сенсации в самой Польше   благоразумно "забыли".

  О чем молчат в Польше

  Польские исследователи и политики замалчивают факты тесного и долговременного   сотрудничества с гитлеровской Германией и милитаристской Японией в предвоенные   годы.
25 февраля 1934 года Польша заключила с Германией секретный договор   (пакт). Данный польско-германский пакт был направлен против СССР и   предусматривал не только объединение военного, экономического и финансового    потенциалов двух стран в случае внешней угрозы, но и обязательство польского   правительства обеспечить свободное прохождение германских войск на восток и   северо-восток по территории Польши!
Фактической целью польско-германского   пакта являлось создание условий для удара вермахта по советской Белоруссии и   Украине.
За свое пособничество немецким фашистам Варшава надеялась получить   часть завоеванных Германией белорусских и украинских земель, установив новую   границу государства на востоке, которую Берлин обещал гарантировать "всеми   средствами".
Не отсюда ли сегодняшние стенания в Польше о том, что нужно   было "теснее" сотрудничать с Гитлером?
Подчеркнем, что есть существенная   разница между действиями СССР и действиями Польши в тот исторический   период.
Действия СССР в той обстановке были продиктованы сложившейся в связи   с агрессией Германии против Польши ситуацией и оправданы не только в   военно-политическом отношении, но и с позиций международного права. Достаточно   сказать, что ко времени начала операции тогдашней Польши как государства уже не   существовало. Еще 12 сентября бездарное польское правительство "санации" бежало   из осажденной Варшавы. Сколько-либо упорядоченная система государственной власти   совершенно распалась, было полностью потеряно управление польскими войсками,   везде царили хаос и паника.
Однако польская сторона, напротив, утверждает,    что только после получения сообщения о переходе советскими войсками восточной    границы Польши верховный главнокомандующий Рыдз-Смиглый вместе с президентом и   правительством выехали в Румынию. Более того, польские историки специально    обращают внимание на то, что польские войска не оказывали никакого сопротивления   Красной Армии, поскольку якобы получили соответствующий приказ сверху. Но кто   мог отдать такой приказ в тот момент, когда все польское   государственно-политическое и военное руководство уже сидело под фактическим   арестом в Румынии? Какие штабы польских соединений и частей способны были   получить эту директиву в условиях тотальной дезорганизации систем связи и   управления?
Что касается военной составляющей освободительного похода 1939    года, то она имела все признаки, говоря современным языком, миротворческой   операции.

  Как это было

  В 5 часов 40 минут утра 17 сентября 1939 года войска Белорусского и   Украинского фронтов перешли советско-польскую границу, установленную в 1921   году. Войскам Красной Армии запрещалось подвергать авиационной и артиллерийской   бомбардировке населенные пункты и польские войска, не оказывающие сопротивления.   Личному составу разъяснялось, что войска пришли в Западную Белоруссию и Западную   Украину "не как завоеватели, а как освободители украинских и белорусских   братьев". В своей директиве 20.09.1939 начальник пограничных войск СССР комдив   Соколов потребовал от всех командиров предупредить весь личный состав "о   необходимости соблюдения должного такта и вежливости" по отношению к населению   освобожденных районов. Начальник пограничных войск Белорусского округа комбриг    Богданов в своем приказе погранчастям прямо подчеркнул, что армии Белорусского   фронта переходят в наступление с задачей "не допустить захвата территории   Западной Белоруссии Германией".
Особое внимание обращалось на необходимость   охраны жизни и имущества всех украинских и белорусских граждан, тактичного и   лояльного отношения к польскому населению, польским государственным служащим и   военнослужащим, не оказывающим вооруженного сопротивления. Польским беженцам из   западных регионов Польши предоставлялось право двигаться беспрепятственно и   самим организовывать охрану стоянок и населенных пунктов.
Выполняя общий    миротворческий замысел операции, советские войска старались избегать   вооруженного соприкосновения с частями польских вооруженных сил. По признанию   начальника штаба польского главного командования генерала В.Стахевича, польские   войска "дезориентированы поведением большевиков, потому что они в основном   избегают открывать огонь, а их командиры утверждают, что они приходят на помощь   Польше против немцев". Советские ВВС не открывали огонь по польским самолетам,   если те не вели бомбометание или обстрел частей наступающей Красной Армии. В   9.25 17 сентября, например, польский истребитель был приземлен истребителями с   красными звездами на крыльях в районе погранзаставы "Баймаки", чуть позже на    другом участке советскими истребителями был принужден к посадке польский   двухмоторный самолет П-3Л-37 из бомбардировочной эскадрильи 1-го Варшавского   полка. В то же время отдельные боевые столкновения были отмечены на линии старой   границы, по берегам реки Неман, в районе Несвижа, Воложина, Щучина, Слонима,    Молодечно, Скиделя, Новогрудка, Вильно, Гродно.
Следует добавить, что крайне   мягкое отношение частей Красной Армии к польским войскам было обусловлено во   многом тем обстоятельством, что в то время большое количество этнических    белорусов и украинцев было призвано в польскую армию. Солдаты польского   батальона, расквартированного на стражнице "Михайловка", например, трижды   обращались к командованию Красной Армии с просьбой взять их в плен. Поэтому в   том случае, если польские части не оказывали сопротивления и добровольно   складывали оружие, рядовые чины практически сразу распускались по домам,   интернировались лишь офицеры.

  О польских спекуляциях

  В современной Польше внимание общественности пытаются сконцентрировать   исключительно на трагической судьбе части офицерского корпуса Польши,   уничтоженного сталинским режимом в Катыни и других лагерях для пленных польских   офицеров. Между тем материалы и факты, касающиеся полного освобождения летом   1941 года почти миллиона поляков, временно находившихся на поселении в Средней   Азии и Сибири, замалчиваются. Замалчивается и предоставленная полякам в СССР по    договору с правительством генерала Сикорского в Лондоне (30.06.1941) возможность   воссоздания Польской армии на советской территории. А ведь, несмотря на   тяжелейшие условия первого года войны с фашистской Германией и ее союзниками,   СССР помог к 1942 году создать 120 тысячную Польскую армию на своей территории,   которая по согласованию с польским правительством в изгнании затем была   переброшена в Иран и Ирак.
Обратим внимание на то, что частям Красной Армии   предписывалось "действовать решительно и продвигаться быстро", при встрече с   немецкими войсками, не давать им, с одной стороны, без необходимости повода для   военных провокаций, а с другой – не допускать захвата германскими частями   районов, заселенных украинцами и белорусами. При попытке же немецких войск    завязать бой надлежало давать им решительный отпор.
Естественно, что когда    большие массы недружественных (пусть пока еще и невраждебных) войск действуют на   встречных направлениях, практически неизбежными становятся различные   недоразумения и отдельные боевые столкновения. Так, 17 сентября части   германского 21-го армейского корпуса подверглись восточнее Белостока   бомбардировке советской авиацией и понесли потери убитыми и ранеными. В свою   очередь, вечером 18 сентября у местечка Вишневец (85 км от Минска) немецкая    бронетехника обстреляла расположение 6-й советской стрелковой дивизии, погибло   четверо красноармейцев. 19 сентября в районе Львова произошел бой между частями   немецкой 2-й горнострелковой дивизии с советскими танкистами, в ходе которого   обе стороны понесли потери убитыми и ранеными.
Тем не менее, ни СССР, ни   Германия не были заинтересованы в то время в вооруженном конфликте или тем более   в войне. К тому же решительная военная демонстрация, осуществленная Красной   Армией, способствовала прекращению продвижения германских войск на восток.

Цена победы



Жители Западной Белоруссии и Западной Украины в сентябре 1939 года встречали   части Красной Армии с большим воодушевлением – с красными знаменами, плакатами   "Да здравствует СССР!", цветами и хлебом-солью. Заместитель начальника   пограничных войск СССР, комбриг Аполлонов в своем донесении, в частности,   отмечал, что "население польских сел повсеместно приветствует и радостно   встречает наши части, оказывая большое содействие в переправе через реки,   продвижению обозов, разрушая укрепления поляков". Командование Белорусского    пограничного округа также сообщало, что "население Западной Белоруссии с    радостью, любовью встречает части РККА, пограничников". Лишь небольшая часть   интеллигенции и зажиточных белорусов и украинцев заняли выжидательную позицию.   Они, конечно, опасались не "прихода России" как таковой, а антибуржуазных   преобразований новой власти. Исключение составляли местные поляки, которые в   большинстве своем переживали происходившее как национальную трагедию. Именно они   организовывали вооруженные банды, распространяли среди населения провокационные   слухи.
Помощь войскам Белорусского фронта в ряде мест оказали повстанческие   отряды и революционные комитеты. Повстанческие отряды (отряды самообороны)   начали возникать уже в первые дни германо-польской войны из числа коммунистов и   комсомольцев, избежавших ареста либо бежавших из мест заключения, дезертиров   польской армии и местной молодежи, не явившейся на призывные участки. Действиям    повстанцев, устраивавших засады полицейским конвоям и отбивавшим арестованных    "большевиков", громивших полицейские участки, помещичьи имения и хутора   осадников (польских военных поселенцев), способствовало безвластие, возникшее   после бегства польской администрации из сельской местности в города – под защиту   армии и жандармерии.

  Несостоявшаяся "Польская Советская Республика"

  19 сентября Молотов сообщил германскому послу Шуленбергу, что советское   правительство и лично Сталин посчитали нецелесообразным создание "Польской   Советской Республики" на западнобелорусских и западноукраинских землях (ранее   такая возможность рассматривалась), где восточнославянское население составляло   75% от всех проживающих.
С рассветом 23 сентября советские войска должны   были начать выдвижение на новую демаркационную линию. Отход соединений вермахта   на запад должен был начаться на сутки раньше. При совершении маршей между   советскими и немецкими войсками должна была сохраняться дистанция в 25   километров.
Однако в Белосток и Брест советские войска вошли на сутки   раньше, исполняя указание воспрепятствовать вывозу из этих городов немцами    "военной добычи" – то есть попросту предотвратить разграбление Белостока и   Бреста. В первой половине дня 22 сентября передовой отряд 6-го кавалерийского   корпуса (120 казаков) вошел в Белосток, чтобы принять его от немцев. Вот как    описывает эти события командир кавалерийского отряда полковник И.А. Плиев:   "Когда наши казаки прибыли в город, случилось то, чего гитлеровцы больше всего   боялись и чего пытались избежать: тысячи горожан высыпали на безлюдные доселе   улицы и устроили красноармейцам восторженную овацию. Немецкое командование   наблюдало всю эту картину с нескрываемым раздражением – контраст со встречей   вермахта был разительный. Опасаясь, что дальнейшее развитие событий примет    нежелательный для них оборот, немецкие части поспешили покинуть Белосток задолго   до наступления вечера – уже в 16.00 прибывший в Белосток комкор Андрей Иванович   Еременко не застал никого из германского командования".
К 25 сентября 1939   года войска Белорусского фронта вышли на демаркационную линию, где и   остановились. 28 сентября с капитуляцией остатков польских войск,   располагавшихся в Августовской пуще, боевые действия Белорусского фронта   прекратились. За 12 суток похода фронт потерял 316 человек убитыми и умершими на   этапах санитарной эвакуации, трое человек пропали без вести и 642 были ранены,    контужены и обожжены.
17 – 30 сентября 1939 года фронт взял в плен (а по   существу интернировал) 60.202 польских военнослужащих (в том числе 2066   офицеров). К 29 сентября войска Белорусского и Украинского фронтов находились на   линии Сувалки – Соколув – Люблин – Ярослав – Перемышль – р. Сан. Однако эта   линия просуществовала недолго.

  Литва как германский протекторат

  20 сентября Гитлер принял решение о скорейшем превращении Литвы в германский    протекторат, а 25 сентября подписал директиву № 4 о сосредоточении войск в   Восточной Пруссии для похода на Каунас. В поисках спасения Литва запросила   помощи у СССР. В тот же день Сталин в беседе с Шуленбергом делает совершенно   неожиданное предложение: обменять отошедшие к СССР Люблинское и часть   Варшавского воеводства на отказ Германии от претензий на Литву. Тем самым   устранялась возможная угроза германского вторжения в Белоруссию с севера.
Вопрос обсуждался в конце сентября в ходе второго визита Риббентропа в    Москву. В соответствии с подписанным 29 сентября 1939 года советско-германским   договором "О дружбе и границе" Литва отошла в советскую сферу интересов, а новая   советско-германская граница пошла по линии р. Нарев — р. Западный Буг — г.   Ярослав — р. Сан. К 5-9 октября все части советских войск были отведены за линию    новой государственной границы. 8 октября 1939 г. на белорусских территориях   граница с Германией была взята под охрану пятью вновь сформированными    пограничными отрядами – Августовским, Ломжанским, Чижевским, Брест-Литовским и   Владимир-Волынским.

  "Тесное сотрудничество" с Гитлером

  В польских землях, отошедших в 1939 году к Рейху, абсолютно вся польская   интеллигенция, оставшаяся после физического истребления ее большей части на   месте, была отправлена в концлагеря либо выселена. На других бывших польских   территориях, включенных немцами в т.н. генерал-губернаторство, началась   "чрезвычайная акция умиротворения" ("акция АБ"), в результате которой сразу было   уничтожено несколько десятков тысяч поляков. С 1940 года германские власти стали   загонять бывших польских граждан в лагерь смерти Освенцим, а позже в концлагеря   с газовыми камерами в Белжеце, Треблинке и Майданеке. Почти полностью были    уничтожены польские евреи, массовому террору подверглась польская интеллигенция,   целенаправленно и безжалостно уничтожалась молодежь.
Категорически запрещено   было обучение поляков в средней школе и университетах. В начальной школе   оккупационной немецкой администрацией был исключен из учебного плана перечень   предметов, в числе которых – польская история и литература, география. Поляков   переводили на животное существование.
Рейх продолжал немецкую колонизацию на    бывших польских территориях, превращая оставшихся в живых польских граждан в   рабов. Попытки массового перехода польского населения на территорию Западной   Белоруссии жестко пресекались немецкими оккупационными войсками.
Совершенно   иная картина наблюдалась на землях, занятых Красной Армией. После завершения   военной стадии операции начались политические и социальные преобразования. В   предельно сжатые сроки была создана система временных органов   "революционно-демократической власти": временные управления в городах и    воеводствах, рабочие комитеты на предприятиях, крестьянские комитеты в волостях   и деревнях. Временное управление включало отделы продовольствия, промышленности,   финансов, здравоохранения, народного образования, коммунальный, политического   просвещения, связи. Состав органов временного управления первоначально    утверждался командованием Красной Армии; временное управление, в свою очередь,   утверждало состав крестьянских комитетов, избранных крестьянскими сходами.

  Система народного управления

  При всех недостатках советской системы следует отдать ей должное в главном:   это была система управления обществом и государством, причем эффективная,   которая позволяла быстро справляться с политическим и экономическим хаосом.
Опираясь на отряды рабочей гвардии и крестьянской милиции, временные органы   власти брали в свои руки руководство политической, административно-хозяйственной    и культурной жизнью городов и деревень. Взяв под контроль наличные запасы сырья,   продуктов и товаров, органы "революционно-демократической власти" обеспечивали    население продовольствием и товарами первой необходимости по фиксированным   ценам, вели борьбу со спекуляцией. Они принимали и распределяли продукты и   товары, поступавшие из СССР в порядке безвозмездной помощи.
В сентябре –   октябре 1939 года в Западной Белоруссии открылось значительное количество новых    школ, образование в которых было переведено по выбору граждан на родной язык —   белорусский, русский, польский.
Бесплатное образование резко расширило число   учащихся за счет детей крестьян и рабочих, вновь открытые больницы, амбулатории    и медпункты обслуживали население бесплатно.
В октябре 1939 года при высокой   политической активности избирателей прошли всеобщие и свободные выборы в   Народное Собрание Западной Белоруссии (НСЗБ). Польские исследователи утверждают,   что выборы в Западной Белоруссии и октябрьский 1939 г. референдум в Литве прошли   в обстановке тотального террора большевиков. Но факты свидетельствуют о другом:   28-30 октября в Белостоке открылось заседание законно избранного Народного   Собрания, в ходе которого было принято
4 основополагающих документа:   "Обращение с просьбой о принятии Западной Белоруссии в состав СССР", "Об   установлении советской власти", "О конфискации помещичьих земель", "О   национализации крупной промышленности и банков".
Уже 2 ноября 1939 года    Верховный Совет СССР постановил удовлетворить просьбу Народного Собрания ЗБ и    включить Западную Белоруссию в состав СССР с воссоединением ее с Белорусской   ССР. 14 ноября внеочередная III сессия Верховного Совета БССР постановила:   "Принять Западную Белоруссию в состав Белорусской Советской Социалистической   Республики" и приняла решение о разработке комплекса мер по ускоренной    советизации Западной Белоруссии. В тот же день Белорусский фронт был   преобразован в Западный Особый военный округ со штабом в Минске.

  О пользе исторической памяти

  Так завершился освободительный поход Красной Армии 1939 года, ставший, по   сути, блестящей миротворческой операцией, которая не только коренным образом   изменила тогдашнюю политическую карту Европы в пользу Советского Союза, но и   придала современные очертания (с некоторыми последующими послевоенными   изменениями) территории Белоруссии. Исходя из последнего, 17 сентября должно бы    по идее стать одной из самых почитаемых дат в белорусском   государственно-политическом календаре. Как это ни покажется странным, в нынешнем   году ни государственные телевизионные каналы, ни "главная газета" республики   "Советская Белоруссия" ("Беларусь сегодня") даже не упомянули о событиях   сентября 1939 года. И причина такого странного отношения к собственной истории,   очевидно, не только в нежелании лишний раз "злить Польшу" (которая, кстати, уже   неоднократно заявляла о намерении отыграться за тогдашнее поражение) и местных   поляков (4% населения республики). Между тем сегодняшние идеологические битвы за   историческую правду говорят об одном: проигрывает то государство и та страна,   которая уклоняется от этих битв, причем уклоняется, имея на руках сильные   политические и исторические козыри.

Владислав Лосев (Минск),    Александр Фадеев (Москва)

d-dvv.ru

[Амина]

Первая   социалистическая (1)


Китайские  танкисты. Снимок 2007 г. Это качественно совсем иная армия, нежели  образца 1979 г. Фото: US DEPARTMENT OF DEFENSE

Как  Китай пытался наказать Вьетнам и что из этого вышло
В 1979  г. в Юго-Восточной Азии разразился конфликт, который решительно не  укладывался в постулаты единственно на тот момент верного  марксистско-ленинского учения о войне и армии - впервые в истории в  вооруженное противоборство вступили два государства социалистической  ориентации - Китай и Вьетнам
     Как известно, военная история, сопровождаемая разумной  критикой, есть истинная школа воинского искусства. В военной истории  нам следует искать источник всей военной науки. Именно здесь  мы находим  примеры успехов и неудач, по которым можно судить о правильности и  ценности принципов стратегии и тактики. Изучение военной истории - самое  эффективное средство для обучения военному делу.

 Однако в отечественных Вооруженных Силах обнародование неудобных  фактов никогда не поощрялось. К своей военной истории у нас относились  скорее как к описанию подвигов, нежели чем полю для исследований и  выводов. В частности, Россия - единственная в мире страна, в которой  история Второй мировой войны практически не изучается. Не изучается (и  не задерживается в войсках) у нас и опыт локальных войн. В частности,  всего лишь несколько лет потребовалось для того, чтобы богатый и   поучительный опыт афганской войны был утрачен практически безвозвратно.  Первую чеченскую кампанию российской армии пришлось начинать фактически с  нуля.

 Лучший способ получить пользу от изучения военной истории заключается   в том, чтобы разбирать конкретные ситуации и, насколько это возможно,  постараться влезть в шкуру человека, который принимал решения, осознать   условия, в которых принималось решение, а затем подумать, каким образом  можно было бы его улучшить. В этой плоскости читателям ВКО предлагается  ознакомиться с некоторыми нюансами китайско-вьетнамского конфликта 1979  г. (опыт которого у нас практически неизвестен).

 КИТАЙ ГОТОВИТСЯ К ВОЙНЕ

 В январе 1979 г. вьетнамские войска, вторгшиеся в Камбоджу, свергли  находившийся там у власти режим Пол Пота, союзный Китаю. В это же время  Вьетнам высылал за пределы страны этнических китайцев, традиционно  занимавшихся во Вьетнаме торговлей. В ответ на эти события китайское  руководство официально объявило о намерении "преподать Вьетнаму урок". К  этому времени Китай заручился поддержкой США.  Вьетнам же являлся  союзником СССР.

 В январе 1979 г. китайское военно-политическое руководство начало  непосредственную подготовку к вторжению во Вьетнам. На собственно  военные приготовления к будущей войне отводилось более двух месяцев. В  этот период произошло резкое усиление разведывательной деятельности НОАК  на вьетнамской границе.

 Так, если в IV квартале 1978 г. китайцы совершили 150 провокационных  актов против своего южного соседа, то за первые 45 дней 1979 г. их  количество возросло до 300. На фоне обмена дипломатическими нотами и  переговоров пограничных комиссаров к границе с Вьетнамом подтянулись и  заняли исходные районы для наступления девять дивизий 14, 41 и 42-го  армейских корпусов НОАК.

 С войсками попутно (на маршрутах перегруппировки и  близлежащих  полигонах) проводились полковые и батальонные тактические учения с  боевой стрельбой. Причем надо отметить, соединения и части НОАК  изначально не предполагали по завершению мероприятий боевой подготовки  возвращаться в пункты постоянной дислокации.

 В приграничные районы, кроме того, из Чэндуского ВО были переброшены  части и соединения 13 и 50-го армейских корпусов. К началу войны ближе к  границе перегруппировался и 55-й армейский корпус. Войска приграничных с  Вьетнамом военных округов НОАК доукомплектовывались до штатов военного  времени (как за счет отмобилизования, так и за счет переброски отдельных  частей и подразделений из глубины страны).

 За счет хуацяо в приграничной зоне доукомплектовывались и  развертывались новые дивизии местных войск. Количество подобных  соединений достигло шести единиц. Попутно из хуацяо формировались части и   подразделения носильщиков. Это было вызвано тем, что в горно-лесистой  местности возможности подразделений подвоза на автомобильных и  гусеничных тягачах были существенно ограничены.

 Напомним читателям "ВКО", откуда взялись так называемые хуацяо.  Заблаговременно планируя военные действия, китайцы за 2-3 года до  описываемых событий вывезли из Вьетнама этнических китайцев (хуацяо). В   Китае их поместили в специальные военные лагеря и почти два года  готовили к войне. Затем хуацяо бросили в первых рядах "народных волн" на   вьетнамские минные поля и пулеметно-минометно-артиллерийский огонь.

 К началу военных действия было закончено перебазирование авиации из  Нанкинского ВО на аэродромы Куньминского и Гуанчжоуского военных   округов. Силы  Южного флота рассредоточены в ВМБ и пунктах базирования   (в т.ч. на о. Хайнань).

 В 200-км приграничной зоне было произведено усиление системы ПВО (за  счет развертывания новых позиций ЗУРС и РЛП). Построены защищенные  пункты управления, узлы и проложены   линии связи. Оборудованы  стационарные, защищенные от ударов авиации огневые позиции артиллерии.

 НОАК напряженно планировала действия наступательного характера.

 Однако китайские генералы на всякий случай готовились к любого рода  неожиданностям. В приграничной с Вьетнамом полосе фортификационное  оборудование местности было осуществлено в полном объеме. Войска  закопались, что называется, в "полный профиль". Впоследствии эти  предосторожности оказались далеко не лишними.

 Китайские военачальники усиленно готовили подчиненные им войска к  наступлению в специфических условиях прилегающих к границе с Вьетнамом  районов и направлений предстоящих боевых действий. Командиры НОАК не  забыли и старую военную истину - бойцы никогда не должны оставаться без  дела. Поэтому заранее мобилизованные  носильщики (пока не было грузов  для транспортировки) постоянно совершенствовали дорожную сеть, строили  склады и тренировались подвозить на них запасы вооружения, боеприпасов,  продовольствия, ГСМ и других предметов снабжения.

 О степени готовности войск в приграничных с СССР и МНР военных  округах китайскими руководителями тоже  не было забыто. Личный состав   соединений и частей был отозван из отпусков и командировок. В частях ПВО  дежурство осуществлялось усиленными боевыми расчетами.

 В подразделения народного ополчения было выдано стрелковое оружие.  Усилена охрана китайско-советской границы. Проводились работы по  инженерному дооборудованию приграничных опорных пунктов, в которых было   организовано боевое дежурство. Из приграничной полосы частично  эвакуировалось местное население.

 В целом, если в политическом плане китайцы особо и не скрывали своего   намерения наказать Вьетнам, то все практические мероприятия по   подготовке к вторжению проводились скрытно (или под видом мероприятий,   предназначенных якобы только для демонстрации силы и оказания давления  на Вьетнам).

 Ближе к началу военных действий в непосредственной близости от  границы с СРВ отмечалось многократное проведение учений уже в масштабах  корпус-дивизия. С 8 января 1979 г. с лаокайского выступа началась  эвакуация гражданского населения.

 Принятыми мерами по оперативной маскировке китайскому командованию  удалось ввести в заблуждение военно-политическое руководство Вьетнама и  Советского Союза   относительно сроков нападения и его масштабов.

  Группировка ВС Китая  Для выполнения замысла и задач предстоящей операции по решению  Военного совета ЦК КПК в начале февраля был образован Юньнаньский фронт  (штаб в Наньнине), в составе войск двух военных округов, а также  соединений и частей, переброшенных из глубины страны.

 В приграничных с СРВ военных округах Китая была создана ударные  группировки войск и Южного флота, в которых насчитывалось: пехотных  дивизий - 22,  дивизий местных войск - 6, танков и САУ - около 600,  орудий полевой артиллерии и минометов - более 4000, боевых самолетов  (включая авиацию ВМС) - 520, боевых кораблей и катеров - 211. Словом,  китайские военачальники готовились воевать всерьез.

 С началом военных действий планировалось ввести в бой только в первом   оперативном эшелоне 15 общевойсковых дивизий (полевых - 9, местных -  6). Ждал команды и второй эшелон - 11 дивизий полевых войск.

 Для окончательной победы "над уже отдельными полевыми командирами и  незаконными вооруженными формированиями" у китайских военачальников  имелись и оперативные резервы - 50-й армейский корпус в составе трех  дивизий.

 41 и 42-й АК имели боевой порядок в один эшелон (в резерве до двух  усиленных полков), 14-й АК - в два эшелона (во втором эшелоне - одна  дивизия).

 Руководство вторжением осуществлялось генеральным штабом НОАК с  запасного командного пункта через командный пункт Юньнаньского фронта  (Наньнин) и оперативные группы, обеспечивавшие руководство войсками на  направлениях главных ударов.

 Группировка вьетнамских войск в северной части страны китайцами была  вскрыта достаточно точно и оценивалась как десять пехотных дивизий штата  мирного времени и две танковые бригады. На топографических картах НОАК  нашли свое место и все пятнадцать полков местных войск.

 Детально, с точностью, требуемой для артиллерии, у границы определены   боевые позиции тринадцати пехотных полков местных войск. Спланировали и  рассчитали китайцы и сроки прибытия резервов ГК ВНА в составе 1-го АК.  Военачальники НОАК ожидали прибытия в район военных действий трех  пехотных дивизий и одной танковой бригады.

 В целом общее соотношение сил сторон к началу конфликта было в пользу   китайцев и составляло по личному составу - 3:1, по дивизиям - 1,8:1, по  танкам и САУ - 7,6:1, по орудиям полевой артиллерии и минометам -  4,5:1, по боевым самолетам - 13:1, по боевым кораблям и катерам - 5,3:1.

 При этом соотношение сил на основных направлениях - лангшонском,  каобангском и лаокайском составляло по личному составу - 4,8:1, по  танкам и САУ - 7:1, по артиллерии - 12:1 в пользу китайцев.

 Иными словами, к предстоящим военным действиям китайцы готовились  тщательно. Посмотрим, что у них получилось на практике.

 ВОЙНА

 14 февраля 1979 г. ЦК КПК принял решение о начале вторжения на  территорию Вьетнама.

 Приказ о переходе границы и начале наступления был доведен до войск  15 февраля. Вторжение фактически началось вечером 16 февраля, когда  часть подразделений из состава соединений первого эшелона, имея  проводниками хуацяо, в течение ночи просочились через государственную  границу на глубину 3-6 км и скрытно вышли в тыл вьетнамских войск,  занимавших первый рубеж обороны.

 К рассвету 17 февраля все незанятые опорные пункты вьетнамских войск в  первой линии обороны были без боя захвачены противником. В связи с этим  фактически на несколько часов прекратила свое существование система  управления вьетнамских войск.

 В период с 3.30 до 5.20 17 февраля разновременно, после  30-35-минутной артиллерийской подготовки (а на лаокайском направлении  без артиллерийской подготовки) китайцы более чем на 20 участках  китайско-вьетнамской границы вторглись на территорию своего южного   соседа.

 Переправа передовых подразделений НОАК через пограничный участок р.  Красная осуществлялась на бамбуковых плотах. Основная группировка  приступила к форсированию с 6.00 17 февраля - по наведенным к тому  времени понтонным мостам и оборудованным бродам.

 Наиболее активные боевые действия развернулись на лаокайском и  лангшонском направлениях, а со второго дня вторжения - на каобангском   направлении. К исходу 19 февраля (т.е. за трое суток боевых действий)  китайцам удалось продвинуться на отдельных направлениях до 15 км и  захватить г. Лаокай.

 Ближайшую задачу, однако, китайцам в намеченные сроки выполнить все  же не удалось. На лангшонском направлении наступление соединений первого   эшелона было приостановлено. Ближайшая задача на этом направлении была   выполнена только на восьмые сутки (24.2) после ввода в бой второго  эшелона корпуса.

 В начале марта китайцам удалось вводом в бой вторых эшелонов и  резервов армейских корпусов первого эшелона фронта овладеть  провинциальными центрами Каобанг и Лангшон и выйти на основных  направлениях на рубеж в 45-50 км от госграницы. Таким образом,  дальнейшая задача операции была выполнена лишь частично и только на  шестнадцатые сутки военных действий (4.3).

 На направлениях вспомогательных ударов китайцам также не удалось  сломить сопротивление вьетнамских войск. Так, например, на монгкайском  направлении за неделю боевых действий китайские войска продвинулись   всего на 2-4 км, а на восьмой день были отброшены на свою территорию. Их  повторные атаки были отражены вьетнамскими частями.

 По политическим соображениям, с целью придания вторжения характера  приграничного вооруженного конфликта, боевые действия НОАК велись только  сухопутными войсками.

 Китайская авиация с конца января выполняла полеты в зонах дежурства,  расположенных у границы с Вьетнамом без нарушения воздушного  пространства, совершая до 40 самолето-вылетов в сутки до вторжения и в  среднем до 200 самолето-вылетов в сутки в период боевых действий.

 Разведывательная авиация вела разведку районов боевых действий и  приграничной территории СРВ на глубину до 15 км от линии боевого  соприкосновения сторон. Политика, конечно, свою роль сыграла, но  ограниченное количество самолето-вылетов (не более 4000 за месяц) больше  определялась как качеством вьетнамской ПВО, так и нарастающей  вызывающими изумление темпами группировкой советской авиации в Монголии.

 Ее надо было хоть чем-то сдерживать. Тут уж было не до полетов над  Вьетнамом.

 Южный флот Китая находился в готовности к действиям. Его авиация вела   разведку в Тонкинском заливе.

 Таким образом, и замысел - разгромить противостоящие вьетнамские  войска в короткие сроки - осуществить не удалось. Военные действия  начали принимать явно затяжной характер. 1 марта Китай предложил  Вьетнаму начать переговоры, рассчитывая заставить Ханой пойти на  урегулирование разногласий на своих условиях. Но руководители Вьетнама о  переговорах и мыслить уже не хотели.

  Группировка ВС Китая  ОСОБЕННОСТИ

 Анализ хода вооруженной агрессии позволяет выделить особенности в  организации и ведении боевых действий и сделать определенные выводы.

 Главный - сухопутные войска Китая применяли разнообразные способы  боевых действий и формы маневра. Они в целом отвечали современным на тот  период требованиям. В частности, наступление соединений, частей и  подразделений велось по направлениям с широким применением обходящих  отрядов опорных пунктов. Отход главных сил китайских войск на свою  территорию на всех направлениях в целом проводился организованно с  проведением соответствовавших боевой обстановке мер обеспечения.

 К особенностям ведения боевых действий можно отнести следующее.

 В ходе наступления китайские войска не имели сплошного фронта и  действовали дивизиями и полками вдоль дорог и троп. При этом для  действий непосредственно вдоль основных дорог выделялись ограниченные  силы, а основные использовались для захвата прилегающих к дорогам высот.  Одновременно широко проводились частные операции по уничтожению   остатков войск противника с целью недопущения возникновения в тылу своих  войск очагов сопротивления.

 Крупные населенные пункты китайские войска обходили, окружали и  подвергали сильному артиллерийскому обстрелу, главным образом, частями  корпусной и дивизионной артиллерии. На дорогах захватывали узловые  пункты и удобные проходы, организовывали оборону и принимали меры к  уничтожению или вытеснению окруженных или оставшихся в горах войск ВНА.  Основными формами маневра в ходе боевых действий являлись обход, охват с   последующим окружением, а также просачивание. В частности, путем охвата  китайцами были взяты провинциальные центры Лангшон и Каобанг.

 Для совершения обхода и просачивания широко использовались пехотные  части и подразделения, прошедшие специальную подготовку для действий в  труднодоступной местности. Так, например, в боях за Каобанг пехотный  полк 42-го АК вышел по горным дорогам в тыл вьетнамских войск, перерезал   шоссейную дорогу, захватил мост через р. Хьем (9 км южнее Каобанг) и  обеспечил дальнейшее продвижение своей дивизии.

 Характерным примером обхода явилось применение подразделения  плавающих танков на лаокайском направлении. Танки прошли по р. Красная  более 15 км (от Лаокая до Тхайньен) и вышли в тыл вьетнамских войск.

 Основным условием достижения успеха в НОАК считалось создание   большого огневого и особенно численного превосходства в личном составе   (обычно создавалось 5-6-кратное превосходство над противником в живой  силе). При этом китайское командование не считалось с относительно  крупными потерями в личном составе (до 2-3 тыс. чел. в сутки). Так, при  штурме г. Лангшон китайцы предпринимали до 17 атак в день. Наличие  многочисленных и обученных резервов, являющихся базой для формирования  новых соединений и восполнения потерь, позволяло китайцам создавать  превосходство в живой силе и решать боевые задачи, не считаясь с  потерями.

 Боевой порядок, как правило, строился многоэшелонным. Рота наступала в  цепи на фронте 500 м. Батальон атаковал взводный или ротный опорный  пункт, имея в первом эшелоне обычно одну пехотную роту. Многоэшелонное  построение батальона позволяло атаковать передний край обороны   последовательно через 30-60 минут в одном и том же направлении с  одновременным выделением сил для обхода и охвата опорных пунктов с  флангов и тыла. Глубина боевых задач определялась глубиной опорных  пунктов или районов обороны занимаемых вьетнамскими войсками и  составляла: для роты до 1 км, батальона - 2-3 км, полка - до 5 км.   Ширина полосы наступления на главных направлениях составляла: пехотной   дивизии - до 8 км, пехотного полка - до 2 км.

 Темп наступления в первые дни вторжения составлял 1-2 км в сутки, за  исключением Каобангского направления, где были централизованно  использованы танки с десантом пехоты. В результате чего темп наступления  в этом секторе достигал до 15-20 км в сутки.

 Для атаки опорных пунктов китайцы всегда стремились к скрытному  сближению. Используя скрытые подступы, они приближались к переднему краю  обороны на расстояние до 100 м и ближе. Затем, как правило, с рассветом  броском атаковали передний край. Атака опорных пунктов проводилась  двумя способами.

 Первый - непрерывные атаки с фронта с одновременным обходом или  охватом опорного пункта с флангов. Обходу и охвату способствовали  большие и не прикрытые промежутки между опорными пунктами, которые не  прикрывались ни огнем, ни инженерными заграждениями обороняющихся войск.   Ввод в бой вторых эшелонов частей осуществлялся с целью наращивания  усилий и совершения более глубокого обхода для захвата последующих  опорных пунктов.

 Второй - внезапная атака с фронта последовательно несколькими ротными   цепями (волнами) в одном и том же направлении. Неся большие потери в  личном составе (и не достигая при этом успеха), китайцы отказались от  этого способа. В последующих боях они применяли его редко.

 Средства огневой поддержки китайских подразделений располагались на  их флангах и перемещались вместе с пехотой.

 Артиллерийская подготовка атаки осуществлялась отдельными огневыми  налетами одного-двух дивизионов по опорному пункту и заканчивалась за  30-60 минут до перехода  пехоты в наступление. Артиллерийская поддержка  атаки средствами соединений и частей не осуществлялась. Основным  средством огневой поддержки атаки пехоты являлись минометы и безоткатные  орудия.

 Овладев опорным пунктом (высотой), китайцы стремились сразу  закрепиться и  временно переходили к обороне.

 С целью овладения в тылу вьетнамских войск командными высотами,  мостами и узлами дорог, уничтожения пунктов управления использовались  обходящие отряды (обычно в составе от роты до полка), которые   действовали на глубину до 20 км. Личный состав отрядов обеспечивался   легким вооружением: ручными противотанковыми гранатометами, безоткатными  орудиями, 60 и 82-мм минометами. Отряд ночью скрытно выдвигался к  объекту атаки и с наступлением рассвета захватывал его. Наиболее успешно  действовали отряды из местных войск. Они хорошо ориентировались в  условиях сложной горно-лесистой местности (как днем, так и ночью).

 Боевые действия большинством соединений и частей НОАК велись  преимущественно в светлое время суток. Это объясняется сравнительно  слабым знанием противостоящей группировки Вьетнама, сложностью ведения  ночного боя в условиях горно-лесистой местности, отсутствием в войсках  приборов ночного видения и точных топокарт. Но ночь всегда  использовалась для выхода частей и подразделений в назначенные районы,  пополнения материальных запасов, приведения подразделений в порядок и  отдыха личного состава.

 В ходе боевых действий широко использовались  диверсионно-разведывательные группы (от нескольких человек до  одного-двух взводов), заброска которых осуществлялась преимущественно  сухопутным путем на глубину до 60 км. В состав групп включались  вьетнамские граждане китайской национальности и представители  нацменьшинств. Для их скрытного проникновения в тыл использовалось  ночное время суток (или условия, ограниченной видимости), а также  маскировка под местных жителей и вьетнамских военнослужащих.

 Танки широко применялись только в первые дни войны на лангшонском,  каобангском и лаокайском направлениях. Действовали они вдоль дорог и  прилегающих к ним долин. Однако ввиду слабого взаимодействия с пехотой и  сложного рельефа местности (что повлекло значительные потери танков),  порядок дальнейшего  использования бронетанковых подразделений был  пересмотрен. Продолжая действовать вдоль дорог, они стали поддерживать  пехоту огнем с места, находясь за боевыми порядками наступающих  подразделений.

 Следует отметить, что на каобангском направлении китайцы применили  танковые части самостоятельно для совершения глубокого обхода. Танки с  десантом пехоты за два дня вышли по сходящимся направлениям в район  города Каобанг и окружили группировку вьетнамских войск севернее города.  Но в дальнейшем и на этом направлении танки использовались как средство  непосредственной поддержки пехоты.

 При всех способах действий танки в горно-лесистой местности несли  значительные потери. От их применения в подобных условиях китайцы вскоре  отказались.

 Артиллерия применялась как для проведения артиллерийской подготовки,  так и поддержки наступления. При этом артиллерия использовалась   децентрализованно. Артиллерийские подразделения выделялись для   непосредственного усиления пехотных батальонов, рот и взводов.

 Успеху частей НОАК способствовало широкое использование в боевых  действиях соединений и частей местных войск. Китайские полки и батальоны  выделялись отличной подготовкой не только специальных и  разведывательных подразделений, но и основной массы войск к ведению  боевых действий в условиях горно-лесистой местности. Военачальники  Поднебесной широко применяли обходящие отряды, отмечалось широкое  использование диверсионно-разведывательных групп и агентуры. На  захваченной территории к сотрудничеству активно привлекалось местное  население.

 К бесспорно сильной стороне армии Китая относилось беспрекословное  повиновение личного состава НОАК. Поведение в бою и плену (особенно  членов партии, а тем более политработников), показывало, что большинство  из них были преданы руководству Китая, верили в справедливость его  курса.

 Вместе с тем проявились и слабые стороны китайских войск:

 слабая подготовка штабов всех степеней, среднего и старшего  командного состава в вопросах организации боевых действий и управления  подчиненными в бою, что приводило к слабому взаимодействию родов войск,  а, следовательно, и к большим потерям в живой силе и боевой технике,  особенно в танках, низким темпам в наступлении;

 отсутствие в китайской армии современного вооружения боевой техники  (ПТУРС, БМП, вертолетов и др.);

 низкая мобильность соединений и частей, слабая их оснащенность  транспортными средствами;

 недостаток средств связи в звене от полка и ниже;

 слабое материально-техническое и инженерное обеспечение боевых  действий соединений и частей НОАК.

 НЕДОСТАТКИ ВЬЕТНАМСКОГО КОМАНДОВАНИЯ

 По идее, Вьетнамская народная армия должна быть оценена по  результатам конфликта 1979 г. весьма высоко.  К началу китайского   вторжения она имела огромный опыт ведения войн и отстояла в борьбе с  агрессорами интересы государства.

 Несмотря на ограниченные силы, имевшиеся на границе к началу  китайского вторжения, армия Вьетнама оказала упорное сопротивление,  нанесла китайским войскам значительные потери и, по существу, сорвала их  расчеты на молниеносность военной акции. Вьетнамские воины показали  высокую стойкость и образцы массового героизма.

 Но, по большей части,   это относится к характеристикам только   вьетнамского солдата. Это он располагал многолетним опытом ведения войн  (пусть и партизанских). Вьетнамский воин воевал против хорошо   подготовленных военнослужащих армий Франции и США и ведь, по сути дела,  победил.

 Что касается характеристик командного состава вьетнамской армии, то  многие недостатки весьма и весьма напоминают аналогичные отечественные  просчеты в подготовке офицеров и генералов.

 При подготовке к отражению возможного вторжения вьетнамское  руководство грубо просчиталось в возможных масштабах военных действий.  Планы подготовки к отражению агрессии и выполнения намеченных  мероприятий не разрабатывались. Все эти вопросы решались  распорядительным порядком.

 В целом к началу вторжения противника намеченная группировка войск  была создана. Однако ряд мероприятий по подготовке к войне остался не  выполненным.

 Так, намеченные рубежи обороны в инженерном отношении почти не  оборудовались. Ничего не было сделано для усиления группировки войск в  северных районах Вьетнама дополнительными частями как регулярных, так и  местных войск. Подготовка рубежей развертывания и путей выдвижения   оперативных резервов для нанесения возможных контрударов не  осуществлялась.

 Командные пункты округов находились на удалении до 200 км от войск.  Однако надлежащей системы управления и связи создано не было. Дивизиям  полосы обороны не определялись. Соединения занимали оборону на  разобщенных друг от друга направлениях на фронте до 40-60 км и более.  Промежутки и фланги между полками, батальонами и даже ротами не   прикрывались огнем и минно-взрывными инженерными заграждениями. Не  предусматривался маневр силами и средствами для устройства заслонов и  засад на путях обхода противника с флангов и тыла.

  Группировка ВС Китая  Взаимодействие между дивизиями в округах, а также между полками  дивизий не организовывалось. Часто полки дивизий регулярных войск  оборонялись в неведении о наличии рядом провинциальных полков и уездных  батальонов, которые подчинялись своему местному командованию.

 В ходе боевых действий выявилось неумение командования ВНА  организовать оборону важных направлений для отражения крупных сил   противника, отсутствие необходимых навыков в использовании танков,  артиллерии и организации их взаимодействия с пехотой.

 Слабо осуществлялся маневр имевшимися силами и средствами. Не   уделялось должного внимания ведению разведки противника, в результате  чего имели место случаи, когда на отдельных направлениях не было данных о  его составе, положении, а тем более - намерениях. На невысоком уровне  находились вопросы эксплуатации и обслуживания боевой техники и  вооружения.

 За первые 10 дней боев китайские войска продвинулись всего лишь на  10-15 км.

 При этом они вели бои, главным образом, с уездными батальонами и  провинциальными войсками территориальных войск ВНА. Эти формирования,  как бы ни странным это казалось, проявили себя лучше кадровых войск.

 17 февраля 1979 г. приграничные и местные войска Вьетнама,  расположенные в непосредственной близости от вьетнамо-китайской границы,  были подвергнуты в течение 25-40 минут минометно-артиллерийскому  обстрелу. Затем они вступили в бой с превосходящими силами противника  практически на всем протяжении границы.

 Отходя с боями и оказывая упорное сопротивление противнику на   естественно-выгодных рубежах, они сдерживали наступление его ударных  группировок вдоль дорог, выводящих в глубь страны.

 Пехотные дивизии регулярных войск ВНА   вступали в бой по частям и  только на тех направлениях, которые выводили противника на участки   обороны полков и к батальонным районам обороны. Остальные полки дивизии  продолжали находиться на занимаемых участках или в районах  сосредоточения, пассивно ожидая выхода противника к их участкам обороны.

 Даже при угрозе прорыва или обхода районов обороны противником с  флангов эти полки в начальном периоде войны для нанесения контратак и  усиления обороны на угрожаемых направлениях не использовались. Полки в  дивизиях и дивизии действовали разрозненно, взаимодействия между ними не  было. Фланги и промежутки по-прежнему продолжали оставаться  неприкрытыми.

 Этим воспользовался противник. В результате 346-я пд была окружена в  районе Каобанга, а 345-я пд, 148-й пп 316-й пд южнее Лаокай оказались  отрезанными от всех коммуникаций китайскими частями. Разведка противника   вьетнамскими военачальниками  была организована плохо. Командиры и  штабы за действиями противника не следили и мер для противодействия  окружению своих войск не предпринимали.

 Не применялись в военных действиях имеющиеся на вооружении такие  мощные огневые средства как батареи РСЗО, дивизионы 130-мм пушек, ПТУРС  "Малютка" и ПЗРК "Стрела-2". Контратаки применялись редко, проводились   неорганизованно, весьма малыми силами и без поддержки артиллерии.

 Таким образом, в ходе этой войны дивизии ВНА, как организованные  соединения в течение всей войны практически нигде не применялись.

 В конце февраля на лангшонском направлении был сформирован АК. В  результате  в этом секторе улучшилась организация и оперативность  управления войсками. Однако корпус, как оперативно-тактическое  объединение, ничем себя не проявил.

 25-27 февраля китайцами были введены в бой вторые эшелоны и резервы  дивизий. Штабы армейских корпусов, наступавших на главных направлениях,  приняли меры по улучшению связи и управления войсками. На лангшонском  направлении введен был в бой 55-й АК (без пд), на лайтяуском направлении  - 39-я пд 13-го АК.

 В период с 25 февраля по 5 марта темпы наступления китайцев резко  возросли. К 5 марта 1979 г. вьетнамские войска отошли на лангшонском  направлении до 30 км, на каобангском - до 55 км от государственной  границы. Вьетнамское командование  передало из своего резерва две  пехотные дивизии для усиления обороны на лангшонском направлении.

 Дивизии имели задачу подготовить и занять оборонительные рубежи, не  допустить развития наступления противника на Ханой. Возможность такого  развития событий к 5 марта 1979 г. стала вполне реальной.

 В срочном порядке шла перегруппировка 2-го АК из Кампучии в район 50  км севернее Ханоя. На ней стоит остановиться подробнее. Перегруппировка   корпуса, спланированная генеральным штабом вооруженных сил Вьетнама,  предполагалась комбинированным способом: по железной дороге, по воздуху,  морем и своим ходом.

 По железной дороге было перевезено более 8 тыс. чел.,   артиллерия,  боеприпасы, спецтехника и вооружение. Темп перевозки планировался в два  эшелона в сутки, исходя из пропускной способности железнодорожного  направления.

 Однако ближе к границе войска и грузы предстояло перевозить по  узкоколейной   железной дороге, причем к тому же еще и одноколейной.  Путь постоянно ремонтировался практически после каждого прохождения  слишком тяжелого для нее очередного воинского эшелона. План  перегруппировки затрещал по всем швам.

 По воздуху планировалась переброска 6 тыс. 750 человек личного  состава с легким оружием с аэродрома Таншонньят на аэродромы Нойбай и   Кеп. Для этой цели привлекалась практически вся транспортная и   гражданская авиация Вьетнама - 14 самолетов.

 Морем планировалось перебросить танки и бронетранспортеры двух  танковых бригад из портов погрузки Сианук (в Кампучии) и Сайгон в Хайфон  на трофейных американских десантных кораблях (ЛСТ-2 и ЛСМ-1) и двух   советских БДК.

 Перегруппировку планировалось осуществлять в течение десяти дней.  Однако фактически она завершилась только через 25 суток. Выявилось не  только плохое состояние железнодорожного направления, но и техники,   следовавшей своим ходом. Море тоже не облегчало задачу. Плохое состояние  погоды приводило к тому, что на переход из Сайгона в Ханой   затрачивалась целая неделя. Практически отсутствовало какое-либо  техническое прикрытие и обеспечение.

 6 марта 1979 г. произошло "чудо на Марне" - в варианте для  Юго-Восточной Азии. По приказу своего командования китайские войска  начали медленно оставлять захваченные территории СРВ.

 Для прикрытия отвода своих войск были введены резервы дивизий и  армейских корпусов, выдвинутых вперед и на фланги, которые  организовывали оборону на узлах дорог, у мостов и переправ на хорошо  доступных направлениях. В ряде случаев они захватывали господствующие  высоты, организовывали отвлекающие атаки и продвигались на новые рубежи.  Такие их действия продолжались вплоть до полного вывода главных сил.

 Политическое руководство Вьетнама сумело спасти своих военных от  позора. На северных границах Китая резко увеличилось количество  советских танков и авиации.  Военно-политическое руководство СССР в  короткие сроки создало мощные и боеспособные группировки на   северо-западных границах Китая. Впервые за много лет соединения и части  Советской Армии с такой интенсивностью проводили мероприятия оперативной  и боевой подготовки, что сомнений в их агрессивности у Пекина   практически не возникло.

 В целом выводы в отношении возгордившейся после ухода американцев  армии Вьетнама неутешительны:

 1. Штабы округов, корпусов, дивизий и войска ВНА ведению  оборонительных действий оказались не обучены. Генеральный штаб и штабы  округов оборонительную операцию, а штабы дивизий - оборонительный бой  спланировать, подготовить и организовать не смогли.

 2. Оборонительные действия вьетнамских войск носили очаговый  характер. Маневренности и активности в обороне не проявлялось. Имеющиеся  возможности для наращивания усилий в обороне не использовались.  Вьетнамцы давали возможность противнику себя окружать, а сами же к   окружению противника прибегали редко.

 3. Командование ВНА, не имея опыта применения объединений и  соединений в обороне и в управлении ими в ходе боевых действий, проявило   устойчивую тенденцию к ведению войны партизанскими методами -  стремление решить большие задачи мелкими уколами.

 Особенно это проявилось в действиях артиллерии ВНА.

 Вторжению китайских войск предшествовала артиллерийская подготовка,  начавшаяся в 5.20 17 февраля 1979 г. (на лангшонском направлении в 2.30  17 февраля 1979 г.). Артиллерия ВНА открыла ответный огонь с большим  опозданием, причем только в 7.00.

 Большинство артиллерийских дивизионов к тому времени вести огонь уже  не могли, так как ряд наблюдательных пунктов был захвачен противником.  Уже 17.2 большая часть артиллерийских батарей артиллерийского полка  одного из военных округов ВНА оказалась в тылу противника. 18.2 в таком  же положении оказались и батареи артиллерийского полка соседнего  военного округа.

 В течение 17-18.2 артиллерия пехотных дивизий, военных округов и РВГК   вела в основном заградительный огонь. В ряде случаев вьетнамской  артиллерией отмечались попытки ведения контрбатарейной борьбы (но без  какого-либо существенного результата).

 Только 19 февраля 1979 г. артиллерия начала поддержку контратак своей   пехоты. В ряде случаев в результате поспешного отхода пехоты  артиллерийские подразделения оказывались без прикрытия и отбивали атаки  неприятеля огнем прямой наводкой и из стрелкового оружия.

 Свои задачи артиллерия выполняла, как правило, огнем батареи,   дивизиона, редко двумя дивизионами. Сосредоточение огня артиллерийского  полка (бригады) не проводилось. 6 марта в 5-м АК было спланировано  массирование огня, но ввиду отхода противника осуществлено не было.

 Взаимодействие между артиллерией дивизий, корпусов, округов и резерва   ВГК (также как и с общевойсковым командованием) так и не было налажено   должным образом. Артиллерийские командиры вели огонь в основном  самостоятельно, по своей инициативе, причем на борьбу с артиллерией   противника приходилось всего 10 процентов  общего объема выполняемых  огневых задач.

 На всех направлениях остро ощущался недостаток в полковой и  батальонной артиллерии, особенно при отражении атак обходящих отрядов,  так как условия местности не позволяли осуществлять маневр огнем   дивизионной и окружной артиллерии.

 Артиллерия резерва ВГК использовалась нерешительно, силы распылялись,   управление было децентрализовано. Треть ее оставалась в пунктах  дислокации. Части и подразделения резерва подчинялись окружным  артиллерийским полкам и даже артиллерийским полкам дивизий. К  сосредоточению и массированию артиллерии на главных направлениях у  вьетнамских военачальников даже стремления не было отмечено.  Артиллерийские группы не создавались. Реактивный полк резерва ВГК был  выведен на позиции только 5 марта 1979 г. Простояв там до 24 марта и не  сделав ни одного выстрела, реап был возвращен в пункт постоянной   дислокации.

 4. Морально-боевой дух личного состава Вьетнамской народной армии  оказался настолько же высок, насколько и низка боевая выучка и  оперативная подготовка командиров.

 5. Взаимодействие между кадровыми, провинциальными и пограничными  войсками практически отсутствовало. Все стремились выполнять боевые  задачи, полученные от своих командиров и начальников, самостоятельно.

 Вот так проявила себя в войне армия, не так давно выпроводившая из  своей страны американцев. По-партизански вьетнамцы войну умели вести  мастерски, а вот к большой войне по всем правилам военного искусства  оказались не готовы. Они и сами это понимали и просили советских военных  специалистов к ведению подобной войны их подготовить. Вьетнамцы, как  известно, учились в советских вузах и у советских военных советников,  которых в ВНА было совсем немало.

 Так почему же такой печальный итог? Плохо учились или их плохо учили?   Посмотрим, как действовали (пока на учениях, но весьма масштабных)  их   учителя на северных границах Китая.

  Окончание следует.

  Владимир СЛАВИН

[Амина]

Как воевала Финляндия -2. Разведка боем



Долго думали, гадали,
Топогрбфы всё писали
На большом листу.

Чисто вписано в бумаги,
Да забыли про овраги,
Как по ним ходить.
Лев Толстой 1855 год

Эти слова, написанные в осаждённом Севастополе двадцатисемилетним артиллерийским подпоручиком, показывают, что некоторые наши традиции, увы, бессмертны.

Впрочем, надо сказать, что сначала боевые действия развивались для нас весьма благоприятно.

Погода тогда на перешейке стояла довольно мягкая. Температура даже ночью редко опускалась ниже -10°С. Было пасмурно, в лесах лежал мокрый рыхлый снег толщиной 30-40 см, сильно затруднявший передвижение пешим ходом и не дававший возможности применить лыжи. Подмёрзшая земля легко выдерживала вес танков, а неглубокий снег им не мешал.

Финны, не вступая в серьёзные бои, пытались применить против наших войск действия малыми группами (от роты до полка) и тактику выжженной земли – население эвакуировалось, а постройки, чтобы не дать нашим войскам места для отдыха, сжигались или взрывались, те, что оставались целы, обычно минировались.

Но двум финским пехотным бригадам и нескольким батальонам пограничников (всего примерно 27 тыс. человек), действовавшим в приграничной полосе Карельского перешейка, несмотря на несколько строжайших приказов своего Главкома, организовать наступающей Красной армии достойное сопротивление так и не удалось. Всё-таки медленно финны раскачиваются.

Попав в обычную для атакованных армий ловушку – необходимость перестроиться с психологии мирного времени на военную – финны довольно легко оставили так воспеваемую различными резвунами зону оперативного прикрытия укрепрайонов.

И, хотя главная их задача – выиграть время для мобилизации и развёртывания дивизий на линии УРов - была выполнена ещё до войны, но потеря территории без особого ущерба для противника всерьёз расстроила финского маршала.


Дисклокация советских и финских войск на Карельском перешейке 30 ноября 1939 года

Конечно, темпы наступления от двух до семи километров в день были далеки от запланированных 12, однако, пройти 20 – 50 километров от границ, несмотря на многочисленные минные поля, завалы и заранее оборудованные финнами для временной обороны позиции, и добраться до линии УРов удалось хоть не в парадном порядке, но без особых потерь.

Преодолев полосу заграждения, в которой было 12 ДОТов, 845 ДЗОТов, 400 дерево-земляных убежищ (ДЗУ), 220 км проволочных заграждений, 200 км лесных завалов, 50 км рвов и эскарпов, 80 км надолбов, 386 км минных полей, войска 7-й армии вышли к главной оборонительной полосе на правом фланге — 4 декабря, в центре и на левом фланге — 8-12 декабря.. На том и закончился первый этап войны на Карельском перешейке.

Но мысль, что финны осмелились сопротивляться всерьёз, до нашего политического и военного руководства доходила с некоторым трудом, и оно, получая не вполне вразумительные доклады с мест, гнало войска вперёд.

Поэтому, как только 3 декабря было получено известие о выходе 19-го полка 142-ой дивизии к линии УРов у реки Тайпален (ныне р. Бурная), из Москвы немедленно поступил приказ сформировать за день ударную группировку и, форсировав реку, ударом в направлении Кексгольма (ныне г. Приозёрск) попытаться прорвать на этом участке укрепрайон.

Ведь согласно разработанным планам 20 декабря уже следовало праздновать победу, а тут – ещё и конь не валялся.

Командовать прорывом неожиданно поручили профессиональному артиллеристу - комкору Грендалю, прибывшему на фронт в качестве представителя ГАУ (Главное артиллерийское управление).


Заместитель начальника Главного артиллерийского управления, председатель Артиллерийского комитета комкор (с 1940 года генерал-полковник артиллерии) Владимир Давыдович Грендаль (родился в 1884 г. в Свеаборге – умер от рака лёгких 16.10.1940 г. в Москве)

Интересный получился расклад – позиции, обороной которых командовал бывший генерал-лейтенант царской кавалерии, русский швед, родившийся неподалёку от Або (ныне Турку), штурмовал бывший полковник царской артиллерии, русский швед, родившийся в крепости, прикрывавшей Гельсингфорс (ныне Хельсинки) с моря.

Наспех созданная из 49-й и 150-й дивизий второго эшелона армии, усиленная 19-м полком 142-й дивизии 50-го корпуса, приданными ей 39-й танковой бригадой и четырьмя дивизионами артиллерии, оперативная группа Грендаля 5 декабря начала наступление, переправившись через реку в трёх местах.

Но артиллеристы, не успевшие из-за спешки не только провести разведку целей, но и вывести все пушки на позиции, били не по целям, а по площадям. Ураганный огонь отлично замаскированных огневых точек финнов привёл к тому, что атаки захлебнулись, пехота понесла большие потери, из 150 участвовавших в атаке советских танков на следующий день исправными оказались лишь 115.

Наплавной мост сапёрам удалось навести только в полосе 19-го стрелкового полка. С наступлением темноты советские подразделения на западном берегу получили всё необходимое и удержали равнинный пятачок в 2 км по фронту и 3,5 км в глубину. Но дальше этого плацдарма поднимались скалы, поэтому наступление прекратилось.

Батальон капитана Нетребы из состава заменившего на тайпаленском плацдарме потрёпанный 19-ый полк 222-ого полка 49-ой дивизии, сумел отчаянной атакой захватить два дота, прикрывавших подходы к деревне (за взятие этих ДОТов В.Г. Нетребе 7 апреля 1940 года было присвоено звание Героя Советского Союза), но дальнейшее продвижение наших войск увязло в финской обороне.


Герой Советского Союза капитан (с 1944 г. – генерал-майор) Нетреба Василий Гаврилович (родился в 1903 г. в Черниговской губернии, умер в 1975 году в Москве)

В то время, как 19-й стрелковый полк вёл упорные бои на тайпаленском плацдарме, остальные части 142-й стрелковой дивизии готовились к броску через озеро Суванто (ныне оз. Суходольское) в его самом узком месте. 6 декабря после артиллерийской подготовки части 142-й дивизии начали штурм укреплений на левом берегу озера.



Выполненные офицерами РККА в 1940 г. рисунки восьмиамбразурного ДОТа Sa-10 укрепузла Салменкайте

Возле Сувантоярви повторилось то же самое, что и на Тайпаленйоки. На помощь пехоте были отправлены плавающие танки Т-37, но сильное течение в протоке вынудило их вернуться обратно. И хотя нескольким удалось достичь противоположного берега, взобраться на обледеневшую кромку берега не удалось, уж больно у них движки слабые. В ходе этой неудавшейся атаки три машины перевернулись при переправе, экипажи погибли.

Отданный ещё 6 числа приказ командовавшего 7-ой армией командарма 2-го ранга Яковлева посылал 10 декабря солдат группы Грендаля на новый штурм, но не выдержавший бывший царский полковник послал его самого, отменив операцию, как «абсолютно бессмысленную».

Ведь это написать просто, а как попытаешься представить наших отцов и дедов, в промозглом декабре переправляющихся под шквальным огнём через быструю и широкую с температурой воды, близкой к точке замерзания, реку, которую и летом-то не всякий байдарочник пройдёт без приключений... И на другом берегу – не сухая одежда с горячим ужином, а вызванные по тревоге из тёплых подземных казарм в окопы и к амбразурам финны...

Следующую попытку прорыва сквозь линию УРов стали готовить серьёзней. Командовать 7-ой армией вместо не справившегося Яковлева поручили главному разработчику неудавшегося блицкрига Мерецкову. Общее руководство операцией взяла на себя Ставка Главного Командования РККА.

На направлении главного удара, для которого выбрали прикрывающий дорогу на Выборг участок Муолаанъярви (ныне оз. Глубокое) – Сумма – Хотинен (деревня Сумма и хутор Хотинен ныне не существуют), было сосредоточено 6 стрелковых дивизий, 5 танковых бригад, 8 артполков резерва главного командования (РГК) и 2 дивизиона артиллерии большой мощности.

Но это направление, как самое очевидное, и укреплено оказалось наиболее сильно. Именно здесь располагались семь из восьми недавно построенных финнами настоящих подземных крепостей – ДОТов «миллионного» типа – Sk-2, Sk-10 и Sk-11 («Пейтола») укрепузла Суммакюля, Sj-4 («Поппиус») и Sj-5 («Миллионный») укрепузла Суммаярви, Le-6 и Le-7 укрепузла Лейпясуо. Ещё один «миллионник» - Ink-6 у деревни Инкеле - прикрывал дорогу вдоль берега Финского залива.

Созданные согласно последним требованиям тогдашней военной науки (1937-39 гг. постройки) великолепно вписанные в местность и отлично замаскированные сооружения с засыпанными снаружи «подушкой» из камней и земли толщиной от трёх до восьми метров полутора - двух метровыми железобетонными стенами и перекрытиями из цемента 600-ой марки (выдерживающего нагрузку не менее 600 кг на кв. см)...

Два-три боевых каземата с прикрытыми тремя-пятью сболченными шестисантиметровыми бронелистами амбразурами для артиллерии, станковых и ручных пулемётов, несколько казарм на 20-60 человек каждая, оборудованных водопроводом, кухнями, вентиляцией и отоплением, склады для боеприпасов и продовольствия, бронебашни для наблюдателей с толщиной брони до 18 см...

Всё это было спроектировано так, чтобы в течение некоторого времени обеспечивать боеспособность гарнизона в условиях полной блокады, и соединялось с соседними укреплениями сетью скрытых ходов.

А самое главное – было применено последнее тогда достижение фортификационной мысли – все новые и модернизируемые старые доты строились как огневые точки фланкирующего огня, то есть, вели огонь не прямо перед собой, а сбоку - во фланг атакующим цепям, когда одна пуля могла поразить сразу несколько бойцов. Спереди же ДОТ был отлично замаскирован и недоступен из-за рельефа местности, или прикрыт огнём соседних сооружений. В результате идущие в атаку бойцы и танки внезапно оказывались под огнём с фланга и были вынуждены для борьбы с новым врагом поворачиваться к фронту противника боком.

Каждый ДОТ прикрывался 2-4 ДЗОТами, которые позволяли длительное время ДОТу не вести огня и не обнаруживать себя. Атакующие тратили немало времени на обнаружение и уничтожение ДЗОТа, полагая, что имеют дело с ДОТом. После уничтожения нашими бойцами финского ДЗОТа в дело вступал следующий ДЗОТ. Это приводило красноармейцев и командиров к мнению о неуязвимости ДОТа и невозможности его уничтожения.

А приём поочерёдного открытия огня то из одного, то из другого ДЗОТа порождал легенды о "ползающих" ДОТах.


Реконструкция четырёхамбразурного ДОТа Sn-2 с казармой на 30 человек укрепрайона Суурниеми.


Система огневого взаимодействия в укрепузле «Суммаярви» к осени 1939 года с двумя ДОТами-миллионерами Sj-4 («Поппиус») и Sj-5 («Миллионный»)

Артподготовка длилась пять часов.

Казалось, что в этом аду уже нет ничего живого, но, когда войска пошли в атаку, огневые точки финнов ожили, пехота, не дойдя до заграждений, была отсечена пулемётным огнём от танков, а танки застряли на противотанковых препятствиях.

Сержант 89-го артиллерийского полка Лупанов вспоминал: «В первый день выпустили 1800 снарядов, дот как стоял, так и стоит, только сбили с него маскировку: снег, землю, сосны, да откололи куски бетона около амбразуры. Полковая 76-мм артиллерия оказалась малоэффективной против ДОТов».

Его слова подтверждает старшина 1-го корпусного артполка Ширяев: «Укрепления были сильные. Стрельба по ДОТам, даже таким крупным снарядом, как из 152-мм орудия, ничего не давала. Снаряд давал щелчок по бетону и не оставлял почти никакой зарубки…»

Атака захлебнулась. К исходу 17 декабря на ударном направлении части 7-й армии существенных успехов не достигли.

На следующий день атаки возобновились, но артиллерия по-прежнему била по площадям, пехота залегла под шквальным огнём финских пулемётов, а танки без пехоты оказались легко уязвимыми.

На третий день повторилось то же самое.

На борьбу с ДОТами были брошены три только что созданных экспериментальных тяжёлых танка прорыва – Т-100, СМК и КВ. Они атаковали укрепузел Суммаярви. Смяв проволочные заграждения, проломив четыре ряда гранитных надолбов и легко преодолев противотанковый ров, невиданные ещё никем в мире стальные гиганты прорвались вглубь финской обороны. СМК получил 17 попаданий снарядов, КВ – 43, но 37-мм снаряды финских «Бофорсов» для их брони были, как слону – дробинка. Вот только от их короткоствольных 76-мм пушек Л-11 толку оказалось не больше.

А 19 декабря и один из бронемонстров – наиболее себя удачно показавший в предыдущих боях двухбашенный 55-тонный СМК («Сергей Миронович Киров» разработки Ленинградского Кировского завода) нарвался на замаскированный фугас, да так и простоял в полусотне метров от командного пункта финского УРа до середины февраля.


Подорвавшийся на фугасе в районе Суммы опытный образец экспериментального тяжёлого танка СМК

Наступавшая на Кексгольмском направлении группа Грендаля, сковывая резервы противника, также пыталась прорвать финскую оборону. Но успехов и она не достигла.

Потери среди наших наступающих пехотинцев и танкистов были очень велики. Бывало, что из посланного в атаку батальона назад возвращался только взвод.

Красноармеец 95-й стрелковой дивизии А. Бобков вспоминал: «Обычно утром, пока ещё темно, нас кормили горячей кашей, давали водки и кусочек сала. Затем … мы цепью шли на ДОТы, до которых было около 500 метров открытой местности и глубокого снега… По нам били миномёты врага, которые, очевидно, были у финнов главной артиллерией, стреляли пулемёты, вступали в дело снайпера. Где-то сзади била наша артиллерия, да что толку!… Людей убивало много и быстро, а результатов не было. Всё чаще атаки захлёбывались, люди не поднимались из снежной постели, коченели. Ночами приходилось искать на поле боя живых, без шума приводить их в чувство, вести в тыл…»

А вот как это выглядело по другую сторону амбразуры - Ойва Е. Поррас, командир 2-й роты 1-го батальона 15-го пехотного полка: «Пулемёты "Миллионника" стреляли непрерывно, мы из наших траншей тоже обрушивали на противника огонь. Пехота противника пыталась продвигаться вперед, не обращая внимания на потери. Перед нами на земле было уже много неподвижных чёрных бугорков и нагромождений тел. Противник попытался поддержать наступающих орудиями, выдвинутыми на прямую наводку. Они вели обстрел наших огневых точек. То тут, то там снаряды рвались на бруствере.Таким снарядом накрыло связных Яаколла и Систо. Я думаю, они даже не успели понять, что произошло.

Ситуация стала быстро ухудшаться. Мы не смогли отбить часть опорного пункта, захваченную противником, несмотря на то, что много раз штурмовали её. В одной из таких попыток погиб фенрик Мюллюля, который возглавил атаку и продвинулся на метров двадцать вперёд. Танки своим огнем отбивали наши атаки в самом начале. По крайней мере, нам удалось сдержать противника, и мы не позволили ему расширить прорыв. У противника тоже не было сил для того, чтобы наступать дальше… С наступлением темноты мы отбили потерянный участок нашей траншеи. К нашему удивлению, сопротивление на этот раз было гораздо слабее, чем днём». (Перевод с финского Баира Иринчеева)

Неудачные штурмы и большие потери не могли не сказаться на настроении войск. Заметившие это финны воспряли духом, в ставку главкома полетели сообщения о полном разгроме ударной группировки. Воспользовавшись моментом, обороняющиеся решили сами малость понаступать. Особенно на этом настаивал командовавший армией Карельского перешейка генерал-лейтенант Хуго Виктор Эстерман.

Для операции были привлечены 5-ая дивизия и только что завершившая мобилизацию 6-ая, усиленная полком, снятым с обороны побережья. Кроме того, каждая из остальных 5 дивизий армии Эстермана выделила для операции по нескольку батальонов. Руководил операцией командующий 2-м корпусом генерал-лейтенант Харальд Эквист.

И 23 декабря в 6.30 утра эта финская «сборная», для сколачивания которой времени отвести забыли, начала лихое наступление. Лучше бы они этого не делали…

Хотя, с какой стороны посмотреть…

Довольно быстро выяснилось, что если обороняться финская армия умела, то научить её наступать почему-то забыли.

Разведка позиций Красной армии предварительно проведена не была, поэтому собранные со всего перешейка батальоны сходу, как только добирались после ночного марша до исходной для атаки позиции, просто начинали двигаться вперёд, в общем направлении на восток – причём – каждый сам по себе, без связи с соседями. Поскольку это была не их зона обороны, то проходы в своих минных полях и колючей проволоке они находили не всегда и с трудом. Радиостанции у финнов были ещё бульшим, чем у нас, дефицитом, поэтому каждое подразделение тянуло за собой телефонную связь, а идущие следом, увидев провода, с радостью их резали, думая, что нарушают связь противника.

Легко сбив наши дозоры и пройдя пару километров, наступающие финны упёрлись в нормально организованную оборонительную линию со стоящими в окопах артиллерией, танками и ждущей их пехотой. Попытки атаковать с ходу привели к большим потерям.

В результате, уже к полудню, когда ещё не все «атакующие» батальоны добрались до противника, Энквист приказал «ударной группировке» отходить на исходные позиции.

Финские историки предписывают этому «наступлению» принятие нашим командованием решения о прекращении штурма линии Маннергейма и начале её осады. На самом деле,  после доклада Ворошилову помощника начальника Генерального штаба М.В. Захарова, выявившего подтасовку нашими командирами фактов «крупных успехов» Красной армии, на фронт ставкой были направлены Тимошенко и Жданов, прибывшие на Карельский перешеек 20 декабря. По их настоянию в тот же день в Кремль было отправлено донесение военного совета 7-й армии о невозможности продолжения штурма без разрушения долговременных оборонительных сооружений финнов.

На перешейке на полтора месяца установилось предгрозовое затишье, нарушаемое только отчаянными поисками разведчиков, пытавшихся вскрыть систему финской обороны, ОСНАЗовцами, прорывавшимися домой после очередного задания, лыжными рейдами финских диверсионных групп, да редкими выстрелами снайперских дуэлей.

Оценивая наступательные действия советских войск 4-21 декабря, следует сказать, что, фактически, они стали не прорывом укрепленного района, а боевой разведкой главной оборонительной полосы. Только уж больно дорого обошлась нам эта «разведка боем».

Некоторые современные историки обвиняют тогдашнее руководство страны и армии в том, что те не использовали для подавления линии укреплений артиллерию особой мощности. Но, во-первых, снаряды имеющихся в наличии 34 двенадцатидюймовых (305 мм, вес снаряда 377 кг) гаубиц образца 1915 года и 25 одиннадцатидюймовых (280 мм, вес снаряда 344 кг) мортир системы Шнейдера не могли пробить с первого попадания многослойные перекрытия новых финских ДОТов, нужны были калибры побольше, а во-вторых, чтобы знать, куда стрелять, эти ДОТы сначала надо было найти.

Действовавшие в Финском заливе войска ООН (сформированного приказом Военного совета Краснознамённого Балтийского флота от 5 ноября 1939 года Отряда Особого Назначения) захватили практически без сопротивления острова восточной части Финского залива.

На Кольском полуострове 14-ая армия, тоже не встречая особого сопротивления, захватила приполярные территории Финляндии, в том числе финскую часть полуострова Рыбачий и порт Петсамо (ныне – Печенга).

Потери всех частей и соединений 14-й армии за месяц боевых действий, с 30 ноября по 30 декабря 1939 года, составили 64 человека убитыми, 111 ранеными, 2 пропавшими без вести и 19 погибшими в результате несчастных случаев, в основном, от пожаров. Всего 196 человек.

Впрочем, это немудрено, ведь трём усиленным четырьмя артполками дивизиям противостояли только две роты корпуса пограничной стражи, местные отряды шюцкора и одна артиллерийская батарея.

Правда, 13 декабря финны перебросили туда ещё пару батальонов пехоты. Кроме того, из местных жителей (преимущественно саамов) был сформирован маршевый пехотный батальон численностью около 400 человек.

Но и с нашей стороны активно воевал практически только один 58-й полк 52-й дивизии.

Остальные войска, сосредоточенные за Полярным кругом, должны были «тонко намекать» нашим англо-французским «друзьям», которые в стиле «держите меня семеро, а то как вдарю», привычном для их политики конца 1930-х - начала 1940-ых годов, собирались в поход на Мурманск и Баку мстить «кровавым коммунякам» за поругание финской демократии, что место уже занято, а их тут не стояло.

Настоящая же трагедия первого этапа войны разыгралась в Карелии.

Но об этом – в следующей части статьи.

Юра(Efimytch)