Конец западной доминанты
Уроки мирового системного кризиса
Когда сигнал СОС, внезапно поданный крупнейшими американскими банками, послужил как бы спусковым крючком для всемирного финансового кризиса, политики и экономисты принялись гадать, какая из букв латинского алфавита наиболее точно способна описать грядущее развитие событий.
Но любопытно, что сегодня мало кто вспоминает даже об удручающем "дубль вэ", которое прогнозировало двойной удар кризиса. Ситуация начала развиваться столь непредсказуемо, что заставила ответственных политиков всерьез задуматься над глубинными причинами драматического и стратегического сбоя, угрожающего политическими катаклизмами. Ибо в повестку дня встали проблемы, далеко выходящие за рамки чисто экономических теорий.
С каждым месяцем - не годом, а месяцем - для многих проницательных умов становится все очевиднее, что речь на самом деле идет не просто о долговых перипетиях Европы или очередном раунде "смягчения от господина Бернанке". В совокупности мировые финансово-экономические события со всей определенностью указывают на углубляющийся кризис всего так называемого "исторического Запада". На фоне продолжающегося кризиса и по мере укрепления новых центров силы и влияния, включая небывалый подъем азиатских экономик, основанный на овладении технологиями хайтека, умами миллиардов людей в мире все явственнее овладевает мысль: длившаяся столетиями эпоха безраздельного доминирования Запада на политической сцене подходит к концу.
Да, катализатором этого процесса стал глобальный финансово-экономический кризис. Но, возможно, только сегодня, когда накопилось много разнородных фактов, становятся понятны глубинные причины зарождения этого кризиса, кардинально отличающегося от прежних цикличных спадов. На сей раз речь, как выясняется, изначально шла не просто о случайном банковском провале, но о накоплении системных кризисных факторов внутри современного западного общества в целом. Этот процесс немецкий аналитик и публицист Йоахим Тренкер считает "детищем" лишенного ограничений капитализма, связав его с воздействием "не знающих моральных угрызений финансовых рынков и биржевых жонглеров".
Прагматики и в Америке и в Западной Европе, осмысляя происходящее, теперь, спустя почти четверть века после падения коммунизма, приходят к выводу, что именно конкуренция со стороны СССР в эпоху "холодной войны" - конкуренция не только военная, а прежде всего социально ориентированная - способствовала созданию в Западной Европе модели общества, вошедшего в мировой обиход под названием "шведского социализма". А если прибегнуть к современному политтехнологическому наречию, то можно говорить о социальном государстве и сохранении ценностей либерализма и демократии. Но когда социальный напор СССР исчерпал себя, когда исчезли побудительные мотивы создавать "капитализм с человеческим лицом", западная модель "благосостояния для всех" просто рухнула. Регулирование, которым блестяще овладел Запад за былые десятилетия, успешно добиваясь гражданского равноправия - а оно является фундаментальной основой демократии, - это регулирование начало мешать. Оно вступило в острое противоречие с главным принципом капитализма - конкуренцией. Но именно конкуренция служит олицетворением неравенства, именно конкуренция предполагает безудержное стремление к прибыли. Всемирный рынок, без руля и без ветрил понесшийся по воле конкурентно-спекулятивных стихийных волн, в считаные годы изменил социально-политическое состояние Запада. Осознание западными лидерами того факта, что это бесконтрольное броуновское движение рынков может стать угрозой для демократии, пришло слишком поздно.
И вот уже серьезные западные социологические службы глубоко обеспокоены тревожным фактом: в странах постиндустриальной "семерки" заметно сокращается прослойка среднего класса, изначально считавшаяся главной опорой либерально-демократической системы. Такой всемирный авторитет, как американский ученый Фрэнсис Фукуяма, приводит факты растущего социального расслоения в США: если в 1974 году 1% наиболее обеспеченных американских семей распоряжался 9% ВВП, то в 2007 году эта цифра превысила 23%. Фукуяма задается вопросом: что произойдет, если дальнейшее развитие высоких технологий и процессов глобализации приведет в развитых странах к тому, что потребность в среднем классе резко сократится? Иначе говоря, статусом человека среднего класса сумеет обзавестись лишь меньшинство. Что тогда? Ведь такая перемена не может самым радикальным образом не отразиться на самочувствии западного общества, а значит, изменит его суть. И уже раздаются ответы на этот исторический для Запада вопрос. В частности, по мнению британского политолога Колина Крауча, политическая система Запада постепенно вырождается, трансформируясь в постдемократическое состояние, при котором свободные выборы все еще имеют место, но занятие политикой становится исключительно делом профессионалов и лоббистов. (Это означает обесценивание членства в партии для рядовых членов партии.) Но если такой вердикт выносится уже сегодня, то что же ждет Запад по мере углубления процесса, зафиксированного Фукуямой?
Историческое время, накопление фактов позволяют глубже понять настоящее и будущее того мира, в котором человечество прожило примерно два столетия. Выясняется, что либерально-демократические системы весьма надежно и "громко" функционируют в периоды процветания. Но, увы, дают сбой в период системного кризиса. Профессор Чарльз Купчан из Джорджтаунского университета считает, что современные западные общества намного лучше приспособлены к распределению льгот, чем к угрозам жертв и лишений. Но сегодня, как со всей очевидностью показывают реалии Западной Европы, интересы экономического оздоровления требуют именно жертв, к чему не готовы ни население (размах протестов в Греции и Испании впечатляет), ни правительства западных государств, которые не отваживаются принимать жесткие, но необходимые решения, снижающие их перспективы на очередных выборах. Как тут не вспомнить классическое: политики думают об очередных выборах, а государственные деятели - о судьбах страны.
Впрочем, запутанный клубок финансово-экономических проблем, увы, не единственная причина для головной боли западного политического класса. Параллельно бизнес-неурядицам и пошатнувшемуся верховенству среднего класса все сильнее набирает ход процесс размывания западных обществ, их привычных моральных устоев, усиления нравственного релятивизма. Известно, что в большинстве стран Европы ныне считается неполиткорректным даже упоминание о христианских корнях европейской цивилизации и культуры. Христианство буквально изгоняется из общественного обихода, его пытаются запереть в стенах частного дома, семьи. И это на фоне роста национализма, ксенофобии, все более активных проявлений неонацизма. На фоне общепризнанного провала политики мультикультурализма... А в Америке накатывают свои сложности: впервые число родившихся цветных оказалось выше белых новорожденных. С 81% в 1961 году доля белых упала сегодня до 63%. Социологи утверждают, что лет через пятнадцать белые останутся в меньшинстве, и это как минимум приведет к столкновению этнокультурных типов, ибо цветное население США в отличие от белых экстравертов, мечтающих о мировой гегемонии, является интровертным, то есть прежде всего они озабочены состоянием своей страны. Как говорится, в каждой избушке - свои игрушки, под каждой крышей - свои мыши.
Но несмотря на несомненные сложности, которые несет историческому Западу нынешний глобальный кризис, и глубинные внутренние проблемы, идеи превосходства по-прежнему довлеют над теми, кто определяет политику Запада. Меняются, казалось бы, святые ценности, происходит подмена понятий - место библейских десяти заповедей, "храма на горе" и христианского призыва к духовному совершенствованию и самоотречению занимает проповедь гедонизма и вседозволенности. В России мы очень хорошо чувствуем, как напирают на нас с Запада именно эти новоявленные постулаты, лишенные веками формировавшихся моральных норм. Однако, несмотря на подмену ценностей, цели остались прежними - все должны "делать, как я", несогласный будет объявлен новым врагом. И такая позиция - не заблуждение, не приверженность догмам. Тут просматривается четкий расчет: наличие нового врага, возможно, приостановит "разбегание" западного лагеря, в котором центробежные силы проявляют себя все сильнее.
С точки зрения устройства современного многополярного мира такая политика вызывает все больше сомнений. Вряд ли поиски новых противников в целях обеспечения единства Запада и отвлечения встревоженных людей от нарастающих внутренних проблем может способствовать укреплению международной стабильности. И тут нельзя вновь не обратиться к мировой истории, что, кстати говоря, сделал и Альфред Маккой, возглавляющий Международную глобальную рабочую группу из 140 историков. Этот авторитетный ученый тоже отметил, что Соединенные Штаты все больше демонстрируют склонность к политике военных авантюр, которые характерны для периода заката империй.
Видимо, потеря "остойчивости" - термин морской, однако подходящий для оценки общей политико-идеологической ситуации, угрожающей "перевертыванием" вверх килем, - поиски новых способов "поддержки на плаву" стимулируют западный политический класс к напористому продвижению новых идеологических концепций, в том числе интервенций под гуманитарными лозунгами. Новые коммуникационные технологии пытаются использовать для раскручивания масштабных информационных кампаний, а то и просто для примитивной пропаганды, замешенной на полуправде или лжи. В последнее время это откровенное манипулирование информацией мы видели на примере Ливии, сегодня - в Сирии, на всем Ближнем Востоке и в Северной Африке. В прошлом году я был в Каире, на площади Тахрир, и мне в деталях рассказали, как спровоцированная продвинутая молодежь, собранная коммуникационными приемами для протеста против полицейского произвола, по сути развязала последующие египетские события, которые завершаются тем, что "возмутители спокойствия" один за другим эмигрируют за границу. Известно, "срежиссированность" информации, поступающей из очагов конфликтов, нередко усложняет их мирное разрешение и вряд ли сочетается с принципами справедливости и журналистской честности. Россияне в полной мере убедились в этом во время грузинского нападения на Южную Осетию в августе 2008 года.
Вновь возвращаясь к размышлениям о том, как быстро и неотвратимо меняется общая ситуация в мире, ведущая к угасанию роли исторического Запада, приходится напоминать о том, что усиление опоры, ставки на силу - тревожная тенденция. История снова побуждает обращаться к аналогиям: в период между Первой и Второй мировыми войнами именно попытки искать выход из кризиса на путях милитаризации и политики и экономики привели к трагедии. В современном глубоко взаимосвязанном мире стремление с помощью силы сдержать процесс перераспределения потенциалов и влияний в мире - конечно, тупиковый путь. "Мир уже никогда не будет прежним!" - эти слова два года назад я услышал в ЮНЕСКО от бывшего Генсека ООН Кофи Аннана.
Но главный вопрос в том, что углубление системного кризиса Запада не может никого радовать, конечно же, в России этот процесс не вызывает чувство злорадства. Быстрое обрушение современной международной финансово-политической структуры из-за непродуманных и, возможно, силовых действий западных стран обернулось бы катастрофой для всего мира. Замедление оборотов традиционных "моторов" глобального развития, будь то США, Европа, Япония, тормозит всю мировую экономику. Ведь новые центры роста, включая страны БРИКС, еще недостаточно мощны, чтобы вытянуть на себе весь груз проблем, накопившихся в результате десятилетий западного доминирования.
Ситуация в мире сейчас действительно непростая - если говорить не о конкретных внешнеполитических проблемах, над разрешением которых трудятся политики и дипломаты, а оценивать грядущие неотвратимые перемены, связанные с постепенным перемещением глобального центра тяжести. Но множество современных моделей развития и неизбежные трансформации западных политико-экономических систем - это уже реальность, с которой нельзя не считаться. Только учитывая эту реальность, можно сохранить надежду на устойчивое развитие мирового сообщества. Оставаясь в плену иллюзий об исключительности Запада, нынешний глобальный кризис преодолеть не удастся. Единственный выход - консолидация усилий на базе партнерства, уход от конфронтации, совместные поиски выхода из возникшей ситуации через строительство надежной полицентричной международной системы сотрудничающих друг с другом государств.
